Армейский Дзен

Почему мы победим

2001 год. За предыдущие десять лет пришедшие к власти либералы и западники делали, что могли, чтобы уничтожить Армию. В части — дефицит всего. Запчасти, боеприпасы, продовольствие, потому что приоритет в снабжении отдан частям, которые воюют в Чечне. Комбат вертится, как может, чтобы хоть как-то обеспечить личный состав. Офицеры закупают необходимое для поддержания техники на личные средства. Солдаты одеты в оставшуюся на складах форму советского образца, разрешена неуставная обувь, кто может, покупает камуфляж в частном порядке. Некомплект личного состава — 70 % процентов.

11 сентября я стоял в наряде по роте. Обычно о тревогах известно заранее, поэтому, когда зазвонил телефон, и дежурный по штабу очень спокойным голосом объявил «Боевая тревога», я сперва не понял, что происходит. Из канцелярии вышел ротный, волоча маленький переносной телевизор, и вытянув его, насколько позволял удлинитель, показал высунувшимся в центральный проход бойцам картинку на экране, где в дыму и пламени рушились башни в Нью-Йорке.

Тогда мы еще не знали, что это был теракт. Мы ничего не знали, кроме того, что все, похоже, по-взрослому.

— Время! — Ротный, не заботясь о целости телевизора, швырнул его обратно в канцелярию, — Бегом! Вскрывай оружейку!

От этого крика со всех спало оцепенение. Местоположение частей противнику известно. Поэтому, по тревоге, их надо покидать на максимальной скорости, пока не накрыли, и прихватив максимум из необходимого на войне. Предстояло выгнать технику, вывезти оружие, боеприпасы, продовольствие, документы. У нас для этого категорически не хватало личного состава. И даже если бы он был, то половина техники была просто неисправна.

Мы умудрились сделать все: неисправные машины цеплялись к исправным, в кузов загружалось подлежащее к вывозу в район сосредоточения имущество, инструменты и запчасти. Каждый солдат был буквально увешан «лишним оружием», и нес за плечами «сидор» с патронами. Особенно комично выглядел низкорослый Бухар…ов, которому в неразберихе достался, сверх штатного автомата, гранатомет и пулемет. В таком виде, с торчащим за плечами веером реактивных гранат, обмотанный пулеметной лентой в два слоя, и в каске, натянутой по глаза, он походил на гнома-милитариста, и идеально иллюстрировал тезис о «Воинственных азиатских ордах».

Офицеры, не отрываясь, рулили этим муравейником — никто даже домой не позвонил, хотя, в случае удара по части, офицерский городок, где жили их семьи, был обречен. Пожилой Начштаба проявил чудеса физической мощи, единолично вытащив и погрузив сейф с документами, который обычно таскали вчетвером. Комбат, стоя на капоте своего УАЗа, попеременно глядел то на часы, то на небо, и молчал, ибо чувствовал, что любые слова тут лишние.

Норматив по выдвижению по тревоге был перекрыт с серьезным запасом.

А наш наряд, под руководством старшины, остался охранять оставшееся от возможных мародеров и диверсантов. Еще некоторое время мы по инерции суетились, осматривали территорию на предмет забытых и забытого, устраивали наблюдательные и огневые точки, проверяли связь. Потом внезапно напряжение спало, и огромной, мощной волной всех накрыло Спокойствие.

Бусидо гласит: «Каждое утро думай о том, как надо умирать. Каждый вечер освежай свой ум мыслями о смерти. И пусть так будет всегда. Воспитывай свой разум. Когда твоя мысль постоянно будет вращаться около смерти, твой жизненный путь будет прям и прост. Твоя воля выполнит свой долг, твой щит превратится в стальной щит. Если ты не можешь проследить свой путь прямо, открытыми глазами, с умом, свободным от путаных мыслей, ты не избежишь ошибок».

В случае войны нам был, не извиняюсь, пиздец. Горстка солдат, охраняющих пустую часть, к которой уже, возможно, несется ядерная боеголовка, или падает на парашютах вражеский десант. Лично я очень надеялся, что это будет десант — обидно сдохнуть, так и не успев пострелять. В мой импровизированный форт на крыше казармы забрался Старшина.

— Не курил на позиции? — он подозрительно потянул носом, — Молодец. Давай я подежурю, а ты отползи — накурись и поссы, если надо.

Я радостно воспользовался столь любезным предложением. Вернувшись, застал Старшину, внимательно вглядывающимся вдаль.

— Летят?

— Не. Пока не летят… Скорей бы уже, а то хуже нет, чем ждать и догонять.

Из-за поворота выехала колонна гражданских машин. Около десятка «Жигулей» и «Уазиков» разной степени раздолбанности затормозило перед закрытыми воротами. Оттуда высыпала толпа мужиков в убитом камуфле.

— Че надо? — поинтересовался Старшина, высунувшись с ближайшего к КПП края крыши.

— Мы того… По телевизору видели… Народ говорит, войска подняли… Мы резервисты.

— Вам тогда на сборный пункт.

— Да ну их в качель. Решили сразу в часть.

— Тогда вы опоздали. Сильно.

— Черт! — мужики посовещались, — Вам тут подмога не нужна?

— Справимся…

— Тогда мы по колее поедем — попробуем догнать.

Мужики погрузились в машины и, развернувшись, поехали по лесной грунтовке за уходящей в леса частью.

— Вот что за люди? — Старшина растроганно смотрел им в след, — Сколько их по телевизору учили Родину ненавидеть — ничего не берет… Пойду, остальных проверю.

Следующие сутки прошли в бдении. Старшина бегал между постами, давая возможность отлить и перекурить, а мы смотрели по сторонам, и шепотом, чтобы не демаскировать позицию, материли нерасторопного вражину, ибо ожидание — это действительно неприятная штука. Потом примчался офицер из штаба, желающий лично убедиться, что часть действительно смогла выдвинуться по боевой тревоге. Старшина поводил его по пустым складам и ангарам, предложил чаю, и спросил, что же, в конце концов, творится? Офигевший офицер заверил, что все в порядке, война не началась, и всем дали отбой, после чего, убыл, поминутно оглядываясь, словно думая, что его дурачат, и все на самом деле прячутся за углом, ожидая, пока начальство уедет.

И так случилось, что этот страшный теракт стал для нашей части началом новой жизни. В следующий призыв нас укомплектовали личным составом до штатной численности, пришли молодые офицеры, начала сперва потихоньку, потом мощным потоком поступать новая техника, наладился вопрос с вещевым довольствием. А я теперь каждый раз, когда кто-то начинает прикладную фаллометрию и сравнивает наши шансы на победу с силой вероятного противника, вспоминаю об этом.

Потому что в этих расчетах можно учесть количество танков и самолетов, оклады и довольствия, но вот тот самый пресловутый «Боевой Дух», когда, сжимая автомат старше тебя в два раза, одетый в бушлат, который до тебя носило трое, спокойно смотришь в небо, гадая, успеешь ты пристрелить пару врагов перед смертью, или просто вспышка и все… Ни страха, ни сомнений, ни надежды. Это не меряется. Но на результат влияет серьезно.