Байки из STIKS-а

32. Мур под прикрытием

Истории, которые травили рейдеры, уже в печенках сидели. Его б воля — оглох бы на часок. Можно было бы не ходить в Горбатого Кваза, но Студню, известному так же как Бананан и Нагель нравились местные танцовщицы, кухня и интерьер.

Он тоже мог бы многое рассказать, но не слащавые байки, не хвастовство новыми бирюльками. Его истории — не для рассказа посторонним. Им суждено умереть вместе с ним, когда ему изменит удача.

Студень налил себе еще немного коньяка из стоявшей на столе бутылки. Он не собирался выпивать его весь, не собирался напиваться. Просто выпить рюмочку коньяка, запить ее густым, черным как уголь кофе, а потом приступить к шашлыку. Покупать целую бутылку ради одной рюмки было его личным загоном — никогда не пить из уже открытой тары.

Выпил, подождал, пока развеется послевкусие и небольшими глоточками выпил кофе. Впервые он попробовал сделать именно так, оказавшись в Абхазии, когда приехал по работе в Адлер и на выходных рванул на экскурсию в Новый Афон. Гид, громогласный, довольно грузный мужчина, по дороге развлекавший их интересными историями, пением и спорной доморощеной философией, повел группу в кафе.

Студень, тогда еще носивший нормальное имя, вышел из автобуса последним, с тоской посмотрел на очередь к «раздаче» а потом увидел в паре сотен шагов еще одну вывеску. Двести шагов против очереди в три десятка человек — выбор был очевиден.

Официантки, симпатичные, хоть он и не был ценителем местных красоток, чуть ли не птицами бросились к единственному посетителю… Воспоминания об этом спонтанном путешествии врезались в память на удивление крепко и, каждый раз, когда он пил коньяк и кофе, перед глазами вставали залитые солнцем горы и огромные залы пещер. И запах моря, смешанный с запахом кедров.

Он покосился на рейдеров, обсуждавших «сраное мурье» и подумал, что большинство из них скорее всего муров вблизи не видели. Что бы там не рассказывали рейдеры о том, как одной левой выносят мурские стабы, в большинстве случаев это просто фантазии, компенсация страха перед тем, чтобы оказаться на разделочном столе. Да, муры бывают разные, но крепкими, сработавшимися бандами рейдерам не тягаться. Да и не всяким стронгам.

Он вспомнил банды Химика, Профессора и Лаик и едва сдержал ухмылку. Нет, для многих банд, кое–как слепленных из нарколыг и идиотов, местные рейдеры были бы как минимум крепким орешком, а многие и лютым северным зверем, но серьезные банды разобрали бы их на запчасти быстрее, чем они рассказывают свои истории.

Он вспомнил Химика, такого неопасного на первый взгляд общительного толстячка. Химик любил сам разделывать «мясо», делал это виртуозно. Под его ножом люди умирали только тогда, когда он сам этого хотел, благо одним из даров у Химика было знахарство. Сколько лет Химик провел в Улье знал только сам Химик, но за это время он стал, пожалуй, поопаснее иного элитника. Да и загубленных жизней у него на совести было столько, что хватит нескольких элитников откормить.

Студня передернуло, он отодвинул тарелку. Есть больше не хотелось. Портить себе ощущения от коньяка тоже.

Химика он узнал три года назад. В отличие от большинства людей — по своей воле.

В первый день в Улье ему повезло. Прибился к группе из нескольких случайно встретившихся и выживших иммунных, командовал которой бывший военный, добывший где–то автомат. Помощником у него был парнишка с блочным луком, направлявшийся на соревнования, но попавший, как и все они, в ад Стикса. Еще была девушка, спортсменка дет двадцати, рядом с которой он ощущал себя слабаком и размазней, уголовного вида дядька и его жена, тихая, выглядевшая забитой женщина. Удивительно, но им удалось не только выжить, но и выбраться из кластера. А потом, следуя указаниям случайно встреченного рейдера, добраться до стаба. Не всем — лучника и жену уголовника все же съели.

На входе в стаб их пропустили через ментата и знахаря. И тут Студню, можно сказать, улыбнулась удача. Впрочем, считать ли это удачей — большой вопрос. Знахарь открыл у него дар — обманывать ментатов и знахарей. От ментата его отвели к безопаснику. От предложения работать на стаб он не отказался, не в том был положении. Да и последствия отказа скорее всего были бы печальными — таких как он в стабах любят в двух видах: верными сотрудниками или мертвецами.

Его невеликих знаний об Улье хватило, чтобы это понять. Безопасник подтвердил — да, если он откажется, то его из стаба «попросят». Безопасник начал лепить из Студня то, что нужно было самому безопаснику. Его учили пользоваться оружием, безопасник часами с ним беседовал, рассказывая об окрестностях, о бандах, о том, с кем они взаимодействуют и как. Знали об этом разве что безопасник, инструктор по стрельбе, к которому безопасник приводил его в буквальном смысле за руку — иначе ему было не обеспечить Студню невидимость. И, наверное, знахарь, под руководством которого Студень принимал раствор гороха. Потом к ним присоединился ментат. Студень тренировался обманывать его. Ментата и знахаря.

Идеей фикс у безопасника было получить как можно больше информации о стабах муров, об их слабых местах. И воплощением идеи должен был стать «стронг под прикрытием»…

Он «попался» мурам вместе с парой свежаков, которых пытался вывести из загрузившегося кластера. Муры не стали стрелять в «убогого терпилу» с дробовиком и самопальным «клювом», грубо выточенным из топора. После того, как он минут пятнадцать уводил свежаков у них буквально из под носа, а потом все же попался, они просто направили на него стволы и он сам бросил оружие. Свежаков поставили на колени, ему приказали подойти ближе. Он подошел. И тут же получил удар в лицо.

— Как ты, сука убогая, так долго от нас бегал? — в сердцах поинтересовался один из муров, только что влепивший ему затрещину, почти сбившую с ног.

— Сенс я — Студень вытер кровь из разбитого носа — чуял я вас, а как дар кончился… Ну вы нас и поймали.

Дар у него и правда был — результат приема выделенной безопасником жемчужины. Врал он лишь насчет того, что дар кончился.

— Ах ты ж мудила — почти ласково сказал мур и перехватил автомат так, чтоб было удобнее зарядить Студню прикладом.

— Погоди, Халяль, этого к Химику надо доставить. Ты ж помнишь, за таких можно и премию хапнуть. — второй мур, опрятный, попреки расхожему мнению, подошел к Студню и защелкнул на нем наручники, продублировал их еще одними. — Ну–как назовись, болезный.

— Бананан я. А крестный — Фанат, мудила тряпошлный.

— С такой погремухой да, крестного разве что мудилой назвать. — Халяль хохотнул и принялся заводить свежаков в кузов подоспевшего грузовика. Опрятный мур схватил его за шиворот и поволок к другому грузовику. Студень видел, как собранных им свежаков запихивают в кузов, на душе было мерзко. Как бы то ни было, он привел их в руки мурам, иммунных, собранных с небольшого куска не слишком большого кластера.

А потом был разговор с Химиком. Химик играл в шахматы с еще одним муром, на Студня они почти не смотрели. Им достаточно было слышать, как он отвечает на вопросы. Студень отвечал — рассказал, как попал в стаб, как нанялся в мародеры, как дербанил магазины под охраной стабовских вояк. Все это было правдой — он действительно мародерил почти две недели. Рассказал, как прорезался дар — слабый и не особо надежный, работает на людей и слабых зараженных. Да и действует не долго. Как с подвернувшимися «друганами» решили работать на себя, надеясь на его вновь открывшийся дар. О том, как «друганов» порвал притаившийся в кустах матерый лотерейщик, которого он не заметил ни даром, ни глазами, как и все остальные. Пока лотерейщик рвал двоих «друганов» он сбежал и наткнулся на группку иммунных. А потом почуял муров. Дальше их поймали, но не сразу. Второй мур наклонился к Химику, что–то ему шепнул. Студень похолодел, представив, что тот почуял ложь.

— Не сразу. — Химик хохотнул — Ты моим парням пятнадцать минут яйца крутил. Удивляюсь, как тебя не грохнули.

Студень не ответил. Ему было страшно — без дураков. Сейчас окажется, что Химику не нужен слабый сенс и его пустят под нож.

— Ладно. Весельчак говорит, что ты ни разу не соврал. Чего так?

— Я в стабе пробовал уже… Врать там, где скорее всего есть ментат — плохая идея.

— Ну, ты учишься на ошибках, это приятное, хотя и запоздалое умение. Главную ошибку ты по–любому уже совершил. — ментат двинул фигуру.

— Тебе повезло, парень. Сенсы мне нужны. Поэтому я тебе предоставлю выбор — либо ты к нам, но со всей душой, либо под нож, другого не дано. Ну, что скажешь?

Он закивал — поспешно, часто, как китайский болванчик. Всей душой излучая облегчение, схлынувший страх и стыд. Все это совершенно искренне.

Химик улыбнулся и хлопнул его по плечу. Студень ощутил жар его прикосновения — Химик прощупывал его как знахарь. А потом главарь муров повел его в лабораторию. На столе лежала прикованная девушка. Одна из тех, кого он нашел. Перед тем, как ее приковать, с нее сорвали одежду. Видно было, что девушка пыталась сопротивляться — у нее было разбито лицо, на коже остались царапины, похоже, что одежду срезали ножом, не слишком осторожно.

Студень замер, глядя на небольшую, упругую грудь, на треугольник аккуратно подстриженных волос в паху. Не сказать, что красивая…

Химик подал ему нож.

— Нужно, чтобы ты вырезал ей печень. Постарайся так, чтобы не сильно повредить. Печень — это вот тут. — он положил ладонь на живот девушки и мило улыбнулся Студню. — Давай, не стесняйся. Либо так, либо ляжешь на соседний стол.

Его истерику Химик оборвал пощечиной. Студня вырвало дважды. До и после того, как он закончил.

— Молодец, малыш. — Химик забрал у него нож и похлопал по плечу — Лиха беда начало!

Это и правда было только начало. Он ходил в рейды, ловил свежаков, а порой и иммунных, резал их, насиловал свежачек, а порой и только что обратившихся «зомбачек». Пускал по вене спек, хотя за это Химик его самого отправил на стол — поделиться «лишним». Он медленно сходил с ума и столь же медленно изучал базу муров. Он вывел группу муров из под удара стронгов, научился чуять зараженных вплоть до кусача. Теперь уже он ходил помощником Франта, того самого опрятного мура, который его поймал.

Химик периодически общался с ним лично, проверяя, как растет его дар сенса. Видел он то, что Студень хотел показать…

Безнаказанность и власть над людьми оказались приятнее, чем спек. Он ощущал, что на самом деле становится муром. Не по принуждению, а по убеждениям. Да, он оставлял закладки для безопасника, в которых отчитывался обо всем, что узнавал. При этом он был осторожен — после того, как по его наводкам стронги вырезали две группы, он некоторое время не сообщал ничего из того, что слышал — ему казалось, что его проверяют, что через него хотят слить дезу. Он оставил информацию о назначенном им маршруте и стронги напали на его группу. Студень вытащил из под обстрела раненного Франта, сам поймал пулю в бок. В суматохе застрелил стронга, молодого, не слишком осторожного, попавшегося им на пути.

Химик залечил их обоих. Ощущение недоверия пропало. Это оказалось неожиданно приятно, словно он вдруг обрел семью, в которой ему безоговорочно верят. И когда он узнал, куда и когда Химик отправится на встречу с еще одним главарем муров, он долго не мог себя заставить сообщить об этом безопаснику. Он проводил Химика, пожав ему руку и пожелав удачи. И пообещал привезти из рейда пару девок посочнее, таких, как Химик любит.

Засада удалась на славу — стронги и бойцы безопасника убили и Химика и его зама. Как потом оказалось, заодно грохнули переговорщиков другой банды, обставив это как дело рук Химика. Когда банда Профессора напала на стаб обезглавленной банды Химика, Студня в стабе не было. Вместе с группой Франта он выехал в рейд и с чистой совестью скормил их притаившемуся руберу со свитой. «В том здании свежаки» — сказал он и муры отправились в зубы ошалевшему от радости руберу с рассказами о том, что они пришли всех спасти, они представители власти. За секунду до того, как рубер рванул в атаку, Студень прострелил Франту затылок. Это было приятно.

До того, как вернуться к безопаснику, он нашел свежачку… В стаб пришел один.

Безопасник, ментат и знахарь слушали его историю. Он почти не врал, но ощущал, что они не верят ему, что они его боятся и хотят убить. Что он им отвратителен. Студень ожидал, что его убьют. Но вместо этого ему вручили красную жемчужину — обещанную награду.

В банду Профессора он влился как родной. Сенсы нужны всем и всегда, даже слабые. Даже едва «оперившиеся» свежаки. Когда пришло время сдавать Профессора, он сдал его не задумываясь. В округе еще много мурских банд, он еще успеет хлебнуть восхитительного коктейля из крови, насилия, безнаказанности и предательства. После Профессора он решил передохнуть. Пожить немного в стабе — честным рейдером Студнем, а не муром Банананом или муром Нагелем.

Стронг под прикрытием, ага.

Он налил себе еще немного коньяка и показал официантке на пустую чашечку кофе. Он посмотрел на рейдеров, уже травивших новую байку. Салютовал им коньяком. Официантка подоспела как раз вовремя — когда послевкусие коньяка почти развеялось и пришло время пить кофе. Определенно, в стабах есть то, то чему он будет тосковать, когда придет время примкнуть к новой банде. Настроение улучшилось и Студень прислушался к истории, которую рассказывал рейдер. Что–то там про медведя. Придумают же.