Байки из STIKS-а

40. Питомец рубера (Внешник Монах 3)

Коготь грустно вздохнул и после небольшой паузы продолжил:

— Возвращались мы тогда из шахтерского поселка в очень приподнятом настроении. Мало того, что хабар еле тащили, так еще и Рубера этого жадного встретили, он же как снежный человек, в том далеком мире, откуда я сюда попал, — все про него слышали, но никто не видел.

— Кхе–кхе, — прокашлялся Арт.

— Ну, почти никто. Так Монах тогда, помимо хабара, еще и лом свой тяжеленный тащил. Мы все уговаривали его бросить железяку, а он ни в какую, — она, мол, удачу приносит. Чем ближе мы к стабу подходили, тем мрачнее Монах становился, а на последней ночевке он нам все и рассказал. На заправке это было. Мы тогда в комнате для персонала на диване расположились, стол перед собой поставили, а Монах берет стул и напротив нас садится. Как сейчас помню, выхлоп в сторону отложил, сел и говорит, а теперь я вам одну интересную историю расскажу.

Долго он нам рассказывал, и про службу свою и про любимую девушку, что внезапно нашлась, что бы рассказать, как его решили «наградить» за заслуги перед отечеством. А когда Монах рассказ свой закончил и говорит, — не хочу вас подставлять своим визитом в стаб, наверное, разбегаться нам придётся. Укроп тогда полные стопки налил и спрашивает, — Монах, вот ты когда последний раз нормально мылся и на чистых простынях спал? Давно? А то, что ты не в то время и не в том месте оказался, это знахарю объяснить можно, он у нас, кстати, нормальный, не то, что в других стабах. Глава администрации, правда, суровый, но и с ним договориться можно.

Монах не стал отказываться. На том и порешили.

Про семь кругов ада, что нам пришлось пройти по возвращении в стаб, я рассказывать не буду, а то мы с вами до жадного рубера так и не доберемся сегодня, скажу только, что с главой стаба, оказалось еще сложнее, чем мы думали. За всей той суетой мы совсем перестали вспоминать про рубера из шахт. Спораны, вырученные за хабар с «квартиры браконьера», как мы ее прозвали, таяли на глазах, и наша четверка решила снова попытать счастья в дальнем рейде. Я тогда частенько засиживался допоздна у Арта и однажды услышал историю про нехороший кластер, с которым добра много прилетает. Эта история мало чем отличалась от других подобных, вот только парни те, что рассказывали про свой рейд и говорили, что больше не сунутся туда ни при каких обстоятельствах, продали нашим стронгам шикарные приборы ночного видения. Нам–бы такие идеально подошли, — что бы наведаться в шахты.

— А почему было не пойти с фонарями? — Спросил кто–то за спиной.

Арт улыбнулся обнажив страшные клыки, а Коготь шумно вздохнув, продолжил:

— Ну, вообще–то о таких вещах не принято трепаться, но раз уж начал, придётся рассказать тем, кто еще не в курсе. Улей наградил меня ночным зрением, которое приходит ко мне в кромешной тьме, но если кто–то в это время включит фонарик, незабываемые ощущения мне гарантированы. Поэтому у нас тогда вырисовывалось два варианта. Первый, — группа спускается без меня. Второй, — мы находим приборы ночного видения. А если учесть, что в шахты рвались только я и монах, — первый вариант отпадал.

Собрались быстро. Большую часть пути прошли практически без приключений. А вот перед нужным нам кластером напоролись на яростную схватку стронгов с внешниками. Вот оттуда и началась черная полоса для нашего отряда. В замесе том уцелел только один внешник, да и тот оказался не имунным, а не имунные внешники в разодранных масках долго не живут. А когда Монах в том внешнике узнал сослуживца своего, вот тогда я в судьбу и начал верить. Парнишка этот, нет бы, просто от ран помереть или урчать начать, так нет, он начал соловьем заливаться. Тогда–то наш Монах и узнал о судьбе своей девушки. Сел наш товарищ на землю, прям, где стоял.

Сидит, смотрит вдаль, ни на что не реагирует. Впереди уже кластер грузится, а он все сидит. Кое–как мы его тогда растормошили. Да толку мало. Он с нами идет, а сам, заторможенный какой то, спотыкается то и дело. Короче, заходим мы в этот кластер, который к слову быстрым был. Город живет своей жизнью, народ гуляет. От нас, правда, шарахались, на телефоны все снимали. А Укроп приметил летнюю кафешку и туда нас потащил. Пошли, говорит Монаха чинить, ну и девушку его помянем раз такое дело.

Хорошо тогда посидели. Напуганный официант поначалу пытался нам объяснить, что у них нет ничего крепче пива и уж тем более шашлыков, но когда мы на его глазах пристрелили пустыша, сразу засуетился. Нормально тогда посидели, и с шашлыками, и с крепкими напитками. Помню, когда–то по ящику видел шоу, где нужно было сидеть за столом и не двигаться когда вокруг тебя бегает разъярённый бык и раскидывает участников шоу одного за другим. Вот и у нас тогда ситуация не лучше была. К нам тогда даже ППС на уазике подъехали, видимо вызвал кто–то из зевак. Вот только один из сотрудников вместо того что бы нам предъявлять, на своих же набросился.

А когда они его из табельного завалили, на шум выстрелов, другие зараженные подтянулись. Не до нас им стало. Монах тогда как будто очнулся. Стопку очередную в себя влил, по сторонам посмотрел и говорит, — ну и что сидим, кого ждем. Рюкзак на спину закинул, арматуру в руки взял и вперед пошел. Не знаю, что у него тогда в голове творилось, но зараженных он крошил как капусту. Мы только самых матерых из крупняка валили. Внешники со стронгами на тот свет оружие не забрали, хоть и мало боеприпасов оставили. У них же и прибор ночного видения был. Жаль, что один. Мы ведь тогда так и вернулись ни с чем, если не считать оружия стронгов и внешников. Боеприпасы правда под ноль спустили. Как с кластера выбираться за нами такой хвост увязался что думали все там и останемся. Уже и боеприпасы заканчивались, а зараженные все не заканчивались.

На счастье, мы с внешников забрали все, даже то в чем не разбирались. А вот Монах, он то разбирался, ну и воспользовался брикетами похожими на пластилин. У нас на пути мост был через реку. Не знаю, как мы тогда умудрились сдержать всю эту массу, пока он опоры минировал. Весь мост тогда трупами завалили, а они все лезут и лезут. Так и вернулись, с одним прибором ночного видения, кучей стволов и почти без патронов. Только мы вернулись в стаб, как нас там глава стаба к себе вызвал. — Заждался, я вас говорит, мне караван серьезный охранять не кому, а вы мне как раз, помнится, обещали помочь, когда я Монаху разрешил остаться.

— Короче взял он нас тогда, за то самое место, и ведь не откажешься. Караван тот в северный стаб направлялся, а это неделя пути, плюс там надо было 10 дней торчать, потом обратно.

Туда без приключений добрались, даже споранов немножко настригли. Поселили нас тогда в постоялом дворе, на первом этаже которого располагался небольшой бар, через который нужно пройти, чтоб в комнату свою попасть. Ну а так как в улье ЗОЖников нет, засиживались мы там допоздна.

Молодому тогда в первый же день официантка глянулась. Девчонка та в улей только–только попала, забитая какая–то была, ни с кем не общалась. Уж не знаю, как у Молодого получилось к ней подход найти, может потому что он внешне совсем еще пацан зеленый, не похож на нас рейдеров, но девочка та оттаяла, улыбаться начала, а он ей цветы каждый день таскал.

Не знаю где он их там доставал, мы ведь его почти перестали видеть. Они все свободное время вместе проводили. А на восьмой день они свадьбу сыграли. Видели бы вы тогда его избранницу, в белом платье с прической. Преобразилась девочка, да так что Молодому завидовать начали. Молодой решил в том стабе остаться. Вот только одного его оставлять в малознакомом стабе с красавицей женой было бы совсем опрометчиво, и Укроп решил с ним остаться на какое–то время. Караван обратно все равно полупустой шел. Так мы с Монахом вдвоем обратно и вернулись. А через пару дней после нашего возвращения он ко мне подходит и говорит, — Коготь, у нас ведь есть один прибор ночного видения? Давай сходим в гости к жадине, а то, как то совсем тоскливо.

Мне, по правде сказать, и самому не очень улыбалось сидеть на одном месте и заливаться пока спораны не кончатся. Решили вдвоем сходить. Я все пытался нарыть в нашем стабе хоть какую то информацию по устройству шахт, но тщетно. Ну а то, что в замкнутом пространстве стрелять без глушителя себе дороже, так у нас на тот момент все оружие с глушителями было. У Монаха выхлоп, у меня вал. Шли аккуратно и не спеша, а потому без происшествий.

Первое что поразило после входа в наклонный тоннель, это обилие кусков породы под ногами, мешающее нормально передвигаться, причем, чем глубже мы опускались, тем ее было больше. На глубине к кускам породы добавилась новая напасть, — сырость и грязь под ногами, отовсюду капала вода, она стекала по черным стенам и капала сверху. Мы тогда сговорились идти молча, но из–за того, что под ногами постоянно что то хлюпало и хрустело, соблюдать тишину не было никакого смысла, я не выдержал первым, говорю:

— Монах, а как долго мы с тобой спускаться будем? Наверху, наверное, уже темнеет.

Коготь, тогда предложил еще пройтись, а заночевать в вагонетках с углем. Мы их проходили в самом начале спуска. Там некоторые полупустые были. Не помню точно, сколько мы тогда еще спускались, но уперлись мы, в то место, где шахта окончательно затоплена была. Дальше только вплавь с аквалангом. Да и понятно, что рубер в воду не полезет. Устали мы тогда капитально, все мокрые, дышать тяжело. Обратный путь нам еще тяжелее дался, возвращаться приходилось в горку. Короче, пока до нужного места дошли, весь первоначальный задор истратили.

Вагонетки оказались в длину около двух метров и около метра в ширину. Так как это практически возле самого выхода было, свет немножко попадал внутрь. Ну и Монах прибор снял. Пока я присматривался, в какой из них угля поменьше, Монах и говорит, — Коготь, а ты не знаешь, почему абсолютно во всех вагонетках угля по–разному насыпано. Я стал приглядываться, я‑то лучше вижу, в темноте, — а вагонетки–то все обтерты. Все борта по краям как отполированы, как будто кто–то постоянно перегибается, чтобы положить что–то. Я уголь руками стал разгребать и вижу что под углем оружие навалено разное, все в угле, какое поломано. Мне тогда в глаза бросился здоровенный блестящий револьвер, он даже под слоем пыли блестел. Ну, я его машинально вытащил, разглядываю, а Монах мне, — а тут рюкзаки с добром, он их по ходу прям так и складывал, вместе с содержимым. Выпрямились, смотрим друг на друга, а в глазах немой вопрос, где хозяин заведения? В этот момент прямо возле Монаха два огромных глаза на грязной стене открываются. Как потом оказалось, это рубер весь в черной грязи, затаился. Уж не знаю, специально он так вывозился, или случайно так вышло, да только со стеной он сливался, так что не отличишь.

Ну, я револьвер и направил туда, другое оружие мне было не успеть достать. Монах тогда опешил, конечно, когда я практически в него прицелился. На спуск жму, а сам думаю, только бы заряжен был. Револьвер оказался заряжен, да еще и калибр то, что нужно. По ушам врезало знатно. После третьего выстрела, осечка произошла, для барабанного оружия оно конечно не критично, — еще раз на курок жмешь, чтобы барабан прокрутить, да только рубер наш уже в штольне скрылся.

Я точно видел, как две пули в него попали. Мы тогда обрадовались с Монахом, — рубер ранен, бежать ему некуда, а мы с хабаром. Усталость как рукой сняло. Монах среди добра нашел две гранаты мощных, сказал, что это внешников игрушки и с собой прихватил.

Пошли мы снова вниз, только уже медленнее. Во–первых, неизвестно, что этот «недорубер» еще выкинет, а во вторых, после того как мы нашумели, породы под ногами больше стало, то тут то там своды обсыпались, к нашему счастью, сильного обвала не случилось. Добрались мы практически до самой воды, а рубера нет нигде. Я тогда под ноги внимательнее смотреть стал, может крови следы будут? Да только в черной грязи не сильно–то кровь видна, зато хорошо был виден отпечаток огромной трехпалой лапы, руберу явно не принадлежавший. Меня тогда аж пот прошиб.

Я в принципе, рептилий не очень, а тут отпечаток огромного крокодила. Встаю я, значит, медленно с корточек, а Монах уже по колено в воде стоит и руками мне машет, на стену показывая. Ну, я поближе к нему подошел и вижу в стене проход, примерно на полметра водой затоплен.

Монах рукой куда–то вглубь показывает. Скорее всего, в прибор разглядел, где рубер. В этот момент нам под ноги прилетает огромный булыжник с громким бултых. Я сразу смекнул, что к чему, а Монах, тот следов не видел, думал, рубер так защищается. Я только и успел сказать, — крокодил в штольне. А уже через пару секунд вода позади Монаха забурлила и эта хрень огромная вынырнула.

Мы даже сделать ничего не успели как, он Монаха за ноги схватил и под воду потащил. В этот момент на меня рубер из прохода вылетел. Очередь я ему в брюхо считай, в упор уже всадил, после чего он меня с ног сбил, а сам перелетел через меня и подальше приземлился.

Ему наверняка итак недолго оставалось, да только прогремел сдвоенный взрыв. А на нас порода посыпалась. Причем мне повезло больше чем руберу. И как только я подальше отбежал так свод рухнул. К вагонеткам я чуть живой добрался. Поспал пару часов и в поселок. Мы с ребятами там давно приметили машинку электрическую. Ни тесла, конечно, но тоже бесшумно едет. Маленькая, правда.

Два раза пришлось ездить. Это притом, что я только самое ценное забрал. Там ведь большая часть оружия сильно испорчена была. Такое ощущение, что рубер наш, этого крокодила подкармливал, приводя вниз погоню, а потом железки собирал, что от рейдеров оставались. Я там, кстати, на вагонетке что боком лежала, оставил тушенки, водку, живец, споранов чуть сыпанул, ну и оружие кое–какое. Пускай залетные рейдеры, таким образом, Монаха помянут. Вот такая братцы история.

В помещении повисла гнетущая тишина, и в этой тишине в зал вбежал Мелкий, чуть не снеся входные двери и с порога закричал:

— Коготь, там рейдеры Монаха привезли. Он без ног, черный весь, но живой!