Байки из STIKS-а

42. Честное погонялово

Слесарь, молодой, явно не особо опытный рейдер залпом выпил водку, закусил огурцом и, вздохнув, повернулся к соседу по столу:

— Не понимаю я тебя. Вроде как перекреститься в принципе можно, а ты так и ходишь Уркой. Сам посмотри, ну какое тебе доверие? Вот было б у тебя честное погонялово, другое дело. А так ты сразу под подозрением.

— Знаешь, парень, это опасное заблуждение. — рейдер, дотянулся до стоявших посреди стола бутылок, взял светлое Крушовица и небрежным движением сдернул пробку. — Если ты считаешь, что встретив рейдера с кличкой Опер ты на кого–то хорошего наткнулся, долгой жизни в Стиксе тебе ждать не стоит.

— Это почему вдруг? — взъерепенился его собеседник.

— Честь мундира, все дела? — рейдер усмехнулся, присосался к бутылке. — Во–первых тебе могут врать. Вот встретил ты, скажем, меня в кластерах, спрашиваешь, ты мол кто? А я тебе говорю, я, мол, Рубин, крестный Торопунька из Контейнерного. И ты, скажем, знаешь Торопуньку, этого мудака многие знают. Но вот кто у него, такого резвого, в крестных ходит — этого ты не знаешь. Или говорю я тебе — я Следак из Приморского. Ты, скажем, в Приморском не был, потому что по тебе видно, что ты еще практически свежак, хоть и чутка оперившийся, а до Приморского далеко, туда так запросто не мотанешься, да и стаб там большой, поди всех упомни. У нас, парень, тут как в комиксах — все знают супергероев и суперзлодеев, но кто помнит имена тех, кто там на третьих ролях мелькает? Да похер всем. И как ты поймешь, что я не Следак? А услышав, что я Следак, ты ушки развесишь, как зайка по утру. Теперь представь, что на самом деле ты встретил мура. Ага, неуютная мыслишка.

Рейдер сделал еще глоток, неспешно закусил фисташками. Молодой рейдер ждал продолжения.

— А во–вторых? — не утерпел он.

— А во–вторых, мой юный друг, не так далеко от того же Приморского орудовала банда муров. Которые поголовно были из МУРа, ну или как он там теперь называется. Менты московские. Как такое могло быть? Ну сам смотри, в честные менты — это как северное сияние. Они есть, но не все видели. Хотя давай по–порядку.

Был там кластер, прилетала деревенька невеликая, взять нехер, да чистить лень. А кругом поля. Особо туда никто и не лез. А потом что–то поменялось и стал прилетать кусочек Москвы. С полицейским участком, половиной высотки и магазином. И, главное, быстрый как формула один. И выжил оттуда следачок, не то армянин, не то хер пойми. Ну, так–то там в половине отделов русского не вдруг увидишь.

— Ты нацик что ли? — удивился молодой.

— Ну а то. В той жизни скином был, аккурат по двухтысячный, когда сюда загремел. Но не суть. Армяшка этот к мурам угодил. Был он по гражданке, при стволах, поэтому сразу его не разобрали, решили глянуть как чего. И надо ж такому случиться, был среди муров пассажир, которому этот следак в свое время пакетик хмурого подложил. Не то по заказу, не то чтоб план выполнить. И пассажиру этому показалось забавным следака в муры завербовать. Рассказал он следаку расклады, а тот особо и кривляться не стал. Велика ли разница — хмурый подкинуть или на ливер определить?

Ну и появился Лягавый. А, вижу слышал ты про него. Ты ж правда не думал, что он Лягавый от того, что глаза грустные и ушки висят? Ну и стал он в свой отдел наведываться — стволов нашакалить и поглядеть, не подвернется ли кто из свежаков иммунных. У ментов ведь как в коммуналке, вроде и втихаря все, но все знают, кто на лапу берет, кто ради дела подозреваемому ствол подкинул или наркоты. Тех, кто идейные, он тоже на базу к мурам тащил, очень ему было весело под нож их пускать. Тех, кто гнилые как пень в болоте, в подручные к себе определял. Кластер, как ты помнишь, быстрый был, хоть каждый день туда таскайся. Так, втихаря, набрал он себе помощников рыл тридцать, дары понемногу прокачали, все как на подбор полезные. Двух двойников даже себе нашел.

Со временем вышел на внешников, начал напрямую с ними мутить, а там и босса местного сковырнул, старое мурье под корень вырезал. Тут уж развернулся по полной — ментов гниложопых в банду тащил на с конвейера. Из тех, конечно, кто помоложе, да званиями не вышел — разок попробовал начальника своего в банду затащить, но потом грохнул, когда тот попытался руководителя включить… Так бы до сих пор и буянили, если б Соцтруд и Комбат своих парней не собрали, да не перебили их нахер.

Откуда знаю? А я, видишь ли, у них год на цепи да в клетке просидел «вечным донором». Берег меня Лягавый, даже на профилактику возил, чтоб я от трясучки не загнулся. Мы с ним старые знакомые были — по молодости я ему морду разбил и руку сломал, когда он знакомую мою на деньги выставить пытался. Я‑то тогда в тюрьму загремел, а из тюрьмы сюда. Тут встретились, он меня узнал, обрадовался как родному. Кто старое помянет, все дела. Ну я и повелся, а очнулся уже в клетке без половины ливера. А в соседней клетке настоящий опер сидел, без дураков. Из расследования особо тяжких. Его мурье наравне со мной держало — постоянно покалеченным и на дури, хоть он и свежак был. Ох и боялись они его, пусть даже и в клетке. Этот уж точно не лягавый был, тот еще волкодавище зубастый. И вроде умный был мужик, а тоже — честь мундира, коллеги. Жаль, во время штурма грохнули его ненароком. Правда жаль, внушал он уважение.

Они немного посидели молча, а потом к ним подсела одна из танцовщиц. Народу было на удивление мало, девушке было скучно. Слесарь попытался распускать перья, рассказывая, как завалил лотерейщика чуть ли не голыми руками, Урка едва не посмеивался, глядя на его потуги. Откуда Слесарю знать, что «эльфийка» при желании может и топтуна уделать, не особо запыхавшись?