Беглецы

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Возвращаться в обволакивающую темноту тоннеля было сродни спуску в могилу. Со сжатыми зубами и спазмом в горле Чин ощупью продвигался вдоль стены, пока не добрался до того места, где в скале имелся уступ. Он опустился на землю и сморщил нос от сырого запаха мокрой земли и мочи. До него донесся женский плач, и Чин вгляделся во мрак, но не смог ничего рассмотреть.

— Эй, ты в порядке? — спросил он.

Был ли в порядке хоть кто-нибудь здесь?

— Ты поможешь мне? — хлюпая носом, произнесла женщина. — Не нужно мне было приходить сюда. Отсюда нет выхода, и никто мне не поможет. Я умру в этой дыре. — Она снова зарыдала.

Чин узнал по голосу ту беременную девушку и вспомнил слезы на ее прекрасном личике, когда она обнимала на прощание подругу.

— Ты не умрешь здесь, — попробовал Чин успокоить ее.

Он ушел от Хёка таким удрученным, что не знал, какие превратности судьбы ожидают его самого, не говоря уж о ком-то другом, но хорошо понимал, что эту женщину ничего хорошего не ждет. Чин откинул голову назад, уперся затылком в стену тоннеля и подумал о том, сколько народу уже умерло здесь. Может, и ему суждено стать одним из них?

— Откуда тебе знать, оппа? Ты можешь мне помочь? — спросила она.

— Не знаю, я просто говорю, что выход должен быть.

— Мне нужен врач.

— Прости, но я не знаю ни одного врача, — устало произнес Чин.

— А ты не знаком с кем-нибудь, кто знает?

Чин подумал о Хёке и его знакомом по имени Чон, про которого он рассказывал и говорил, что они с женой заведуют приютом.

— Я знаю одного человека, который помогает женщинам, возможно, он и тебе сможет помочь. Но неизвестно, когда я смогу увидеть его… — сказал Чин и замолчал.

— А ты не… может быть, ты знаешь еще кого-то? Кого-то поблизости?

Чин подумал и вспомнил Лока — китайского фермера и его жену Бию.

— Есть одна супружеская пара, которая помогла мне, когда я только переправился через границу. Они говорили, что могут помочь девушкам.

— О, правда? — Женщина незаметно приблизилась к Чину настолько, что ее дрожащие пальцы коснулись его руки. — Они были добры с тобой? — Она подошла совсем близко, и ее лицо оказалось на одном уровне с лицом Чина. Ему даже были видны ее светлые глаза и впалая бледная щека. Когда в последний раз женщина стояла с ним рядом? Он вспомнил о Судже, и мысль о ней заставила Чина ощутить резкую боль утраты. Смутившись и не зная, что сказать, он немного отодвинулся от своей собеседницы. Ему хотелось помочь, но не было уверенности в том, что стоило рекомендовать ей китайскую чету, поскольку По рассказывал на бойне, как покупают и продают в Китае северокорейских девушек.

— Они мне показались довольно любезными, — неуверенно ответил Чин. — Дали мне поесть и позволили согреться, но я не знаю, чем именно они могут помочь тебе.

— У них должны быть связи.

— Возможно. — Чин сморщил лоб. — Я их об этом не спрашивал, поэтому не знаю, есть ли у них связи и можно ли им доверять.

— Доверять нельзя никому.

Чин криво усмехнулся:

— Думаю, у тебя есть на то основания. Но я знаю, что могу доверять Хёку, и знаю, что его знакомство будет надежным. Я бы сначала обратился к нему.

— Когда ты его увидишь?

— Не знаю точно. Я мог бы поехать в Тунхуа и поискать его на следующей неделе.

— На следующей неделе? — простонала она. — А та китайская пара — с ними ты мог бы поговорить раньше?

Чин наклонил голову:

— Они всего в нескольких милях отсюда. Наверное, я мог бы сходить к ним завтра.

— Если они всего в нескольких милях, почему бы не поговорить с ними сегодня? — предложила девушка. — Идем, пока светло!

«Она не робкого десятка, эта девчонка», — подумал Чин и кивнул.

— Хорошо. Конечно, идем.

Когда они вышли из тоннеля, день клонился к вечеру, и на небе сиял полумесяц. Деревья в полях отбрасывали длинные тени, и воздух был спокоен и тих.

Широкий шаг Чина, его высокая худая фигура, пробиравшаяся через заросли деревьев, и твердая рука, которой он придерживал ветки, придавали уверенности шедшей за ним вниз по склону молодой женщине. Когда поле закончилось, он поднял ее на руки и помог перелезть через забор. Она была легкой, как связка хвороста, несмотря на то что носила в себе ребенка.

Чин вел беременную через заиндивелые кукурузные поля, и под их ногами хрустела мерзлая земля. Они пробирались мимо торчавших рядами кукурузных стеблей, мимо ощетинившихся стерней на оставленных под паром полях, а солнце медленно садилось, и луна проливала на землю и деревья бледный серебристый свет. Они шли в тишине, опустив головы, ссутулившись, чтобы лучше сохранялось тепло.

По пути они разговорились, и Чин узнал, что девушку зовут Мичон. Сухим тоном она поведала ему о том, что ее муж умер в исправительно-трудовом лагере несколько месяцев тому назад. Чин едва не поперхнулся, когда услышал об этом, и чуть было не спросил, в каком именно лагере, но вовремя прикусил язык. Ему не хотелось этого знать.

— Я так сочувствую твоей утрате, — прохрипел он.

— А что поделаешь? Когда его отправили в исправительно-трудовой лагерь, я уже знала, что наша жизнь кончена, — произнесла она.

Оказывается, они с подругой бежали в Китай несколько недель назад в надежде найти здесь пропитание и работу, но до сего момента удача им так и не улыбнулась.

— Есть одно выражение, которое повторял мой отец: «Для выживания тебе нужно немного… чего-то там». — Чин запнулся, пытаясь вспомнить выражение. — Ты не слышала такого?

Мичон покачала головой.

— Немного смелости? — предположила она.

— Нет, не так.

— Мозгов?

— Они определенно нужны, но там было по-другому, — ответил Чин.

— Тепло. Мне необходимо тепло, чтобы выжить, — проговорила девушка. — Пошли быстрее.

Они миновали два сельских дома, и Чин наконец увидел жилище той самой пары. Со стороны дороги оно выглядело весьма неряшливо по сравнению с другими фермами, мимо которых они проходили, — темным и приземистым, с множеством каких-то пристроек из кусков фанеры и покореженного пластика. Чин, глядя на ферму, остановился возле забора.

— Вот это место. — Пар от его дыхания рассеялся, и слова растворились в холодном ночном воздухе. Чин глазел на дом с каким-то дурным предчувствием.

— Хорошо, пойдем, — сказала Мичон и поежилась.

Чин посмотрел на нее долгим взглядом и потом произнес:

— Иди за мной.

Он провел ее вокруг дома к боковому входу и постучал в дверь. Они подождали пару минут, затем постучали снова. На этот раз к окну подошел старик. Его лысина блестела на свету. Он взглянул на Чина и отошел от окна, исчезнув в темноте.

Черт! Чин уже собирался постучать еще раз, как Лок завопил:

— Кто там?

— Лок, это я, Чин, помните? Вы помогли мне пару месяцев назад, и я вернулся с сестрой.

Зажегся свет, и на замерзшие окна упал желтый отблеск. Замок повернулся, и дверь распахнулась. Лок встретил их в поношенных штанах, над которыми нависало его пузо. Увидев девушку, он открыл дверь шире.

— Эй, он тут какую-то девушку привел! — крикнул Лок жене.

Бию лежала на кушетке в углу комнаты. Нахмурившись, она вылезла из-под мятых одеял, запустила пальцы в спутанные волосы в тщетной попытке поправить выбившиеся пряди.

— Привет, заходи, — промямлила она, сползая с кровати.

Бию села на кушетке и расправила блузку спереди. Наклонив свое приземистое, грузное тело, она пыталась нащупать ногами тапки.

— Идите сюда, садитесь, — прохрипела женщина и, вытащив из-под кровати подушки для сидения, кинула их Чину и Мичон. Опершись руками о колени, женщина выпрямилась.

— Спасибо. — Мичон поклонилась, вошла в дом и села на пол, сложив ноги на подушках. Чин последовал за ней. Воздух в доме был густым, наполненным запахом угля, который использовался для проложенной под полом системы отопления. Ему вспомнилось, как он вдыхал этот желанный запах в ту ночь, когда нашел это место после переправы через Туманную. Какой умиротворяющей и теплой показалась ему тогда ферма; а потом запах угля воскресил воспоминания о родных в Янгдоке — там тоже было угольное отопление, с помощью которого подогревался пол. Конечно, когда был уголь. Этот запах одновременно согревал душу и наполнял ее тоской.

— Хорошо. Вы хотите есть, — произнесла Бию, ни к кому конкретно не обращаясь. Хромая, она отправилась на кухню, туда, где на столе возле раковины лежала горка редиса и бок-чоя, а на полу стояли две большие кастрюли с супом. Бию сняла крышку с одной из них и водрузила ее на газовую плиту.

— Вам повезло, что я приготовила сегодня вечером рисовый отвар. — Она с вызовом повернулась к Чину и Мичон. — Вечно вы, люди, приходите не когда-нибудь, а среди ночи! Ничего удивительного, что правительство норовит вас вышвырнуть. — Бию сделала движение рукой, словно стряхнула что-то лишнее. — Но не переживайте, здесь они вас не найдут. Я им не позволю. — Губы ее растянулись в улыбке, обнажив почерневшие зубы. Затем она наклонилась, чтобы зажечь плиту.

— Как ваши дела, аджумма? — громко спросил Чин и сам удавился, откуда в его голосе взялась такая сила.

Он разговаривал с наигранной фамильярностью, с какой руководитель партячейки обращается к подчиненному.

— Ужасно! — прокаркала Бию. — Если бы ты был в моем возрасте, ты бы понимал, насколько это отвратительно. Но я все еще жива, сама не знаю почему. Есть хотите?

— Сами знаете, умираем с голоду.

Мичон наблюдала за тем, как они перешучиваются, и ее глаза блестели от предвкушения. Со стороны можно было подумать, что Чин хорошо знаком с этими людьми, а значит, им можно доверять. Дела обстояли даже лучше, чем она думала.

С большим подносом в руках жена фермера поковыляла обратно. При каждом шаге ее тело заваливалось влево, и от этого керамические плошки двигались и позвякивали на подносе. Чин вскочил, чтобы помочь ей, и вместе они опустили поднос на пол. Две большие плошки были наполнены рисовой кашей, в которой виднелись вкрапления куриного мяса. Чин и Мичон с жадностью набросились на еду. Опустив головы, они заглатывали кашу, и с каждой ложкой их щеки раздувались все сильнее. Варево было теплое, мягкое, отлично усваиваемое.

Бию оперлась на одну руку и бросила оценивающий взгляд на Мичон. Девушка, конечно, была худой, но выглядела достаточно здоровой и весьма привлекательной. Это радовало. Всего несколько недель тому назад Чин появился у их порога, и вот он уже поставляет им девушек. Как удачно! Недаром парнишка ей понравился.

Лок натянул свитер и, присоединившись к ним, уселся рядом с Чином, скрестив ноги и выставив ступни. Он поскреб икру грязными ногтями, потом с громким хрюканьем втянул в себя образовавшуюся в горле мокроту, сглотнул и кашлянул.

— Так чем мы можем помочь? — спросил он.

Мичон посмотрела на Чина и Бию, а потом спросила у фермерши:

— У вас есть знакомый доктор?

— Зачем тебе доктор?

— Я надеялась, что кто-нибудь сможет помочь мне… вот с этим. — Она положила руку себе на живот.

Тут жена фермера заметила наконец округлую выпуклость под курткой, смерила ее взглядом, а потом с раздражением посмотрела на Чина.

— Я же сказала здоровых, не так ли? — проворчала она.

Услышав это, Чин с удивлением воззрился на нее.

— Мне показалось, вы говорили, что можете помочь девушкам, — сказал он.

Бию прикрыла глаза:

— Я сказала, здоровым. А эта пришла к нам с проблемой. По счастью, у нас есть знакомые в клинике, где безопасно. Но это стоит денег. Чтобы все сделали правильно. Вы можете заплатить?

Мичон уронила ложку в почти опустевшую тарелку и посмотрела на Чина, а потом на Бию:

— У меня ничего нет.

— Тогда как ты собиралась заплатить за это? — спросила Бию, пристально глядя на Мичон черными глазами. — Откуда возьмутся деньги? — гнула она свое.

Лок перестал чесаться и наклонился вперед с заговорщическим и одновременно примиренческим выражением на лице:

— Смотри, мы можем помочь тебе с этим, но кому-то придется за это заплатить.

— Я могу спрятаться и помогать вам на ферме или работать на фабрике. Я очень проворная работница, — с готовностью предложила Мичон.

— Я же сказала — это слишком опасно! — огрызнулась жена Лока. — Сейчас никто таких, как вы, не нанимает.

— Но я могу работать на ферме, могу в ресторане, — настаивала Мичон. — Многие из нас приезжают сюда, чтобы найти работу. Так что и для меня что-нибудь должно найтись.

— Времена изменились! — отрезала Бию.

— Сейчас никто не берет на работу таких, как вы, из-за суровых мер, — объяснил Лок. — Китай изменился, он, знаешь ли, уже не такой, как был раньше. Инспекторы проверяют фермы и рестораны, и сейчас ловят очень много «северян». Тебя могут поймать и отправить обратно. А что происходит с беременными женщинами, которых отослали назад, ты знаешь.

Мичон, едва заметно содрогнувшись, положила ложку:

— Знаю. Послушайте, я очень осторожная и могу работать где угодно. Господин, я могу помогать вам на ферме.

— Мы находимся так близко к границе, что инспекторы приходят постоянно. Твой единственный выход — это выйти замуж. Мы можем подыскать для тебя хорошего мужа. — Лок засунул руку под свитер и почесал пузо.

— Но, — заколебалась Мичон, — я ведь хочу работать.

— Хорошего мужа с домом и имуществом, — вставила Бию.

— Не то окажешься в караоке-баре или в клубе, где будешь обслуживать любого мужика, показавшегося на пороге, — предупредил Лок. — Лучше выйти замуж. Так о тебе хотя бы позаботятся.

— Это единственный выход. Мы найдем тебе хорошего мужа, и тогда ты сможешь и есть, и работать, а может быть, даже сможешь отправлять деньги родным, — сказала Бию. — Это лучше всего.

Мичон повернулась к Чину, сверкая глазами. Бию перехватила ее взгляд и фыркнула.

— Неблагодарная! Он привел тебя к нам. Неужто ты не знаешь, что это означает? — проговорила она. — Это означает, что ты не подохнешь в тоннеле.

— Но за кого я выйду замуж?

— Это будет приятная китайская семья.

Мичон покачала головой:

— Я сюда не для этого приехала. Я хочу найти работу!

— Послушай, Мичон, — Чин наклонился к девушке, — мы можем просто уйти.

Девушка уже собралась что-то ответить, но тут Бию пошла в атаку.

— Тебе ведь нужен врач, так? Мы знаем хорошего доктора, — принялась задабривать она. — Он уже помог нескольким другим девочкам. А ты ведь поможешь ей расплатиться? — обратилась она к Чину.

Чин наклонился вперед и положил ладонь на руку Мичон:

— Мы можем уйти и обратиться к Хёку.

Мичон с сомнением посмотрела на Чина:

— Но на это уйдет еще неделя.

— Я могу попробовать разыскать его раньше, — сказал он. — Если он по-прежнему работает на бойне.

— Но ты в этом не уверен? — с тревогой спросила Мичон. — Ты ведь не знаешь наверняка, да?

Чин почувствовал отчаяние Мичон и заколебался.

— Наверняка я вообще ничего не знаю, — кивнул он.

— Отдохните пока здесь, — твердым голосом предложила Бию, будто дело было уже решенное. — А завтра мы отведем тебя к врачу. Если он тебе не понравится, тебе ничего не придется делать.

Мичон скользила взглядом по лицу пожилой женщины, взвешивая ее предложение.

— То есть я могу просто побывать у врача, а потом решить?

— Да. Решать тебе.

Мичон перевела взгляд с Бию на Дока, а затем повернулась к Чину:

— Надо хотя бы к врачу сходить, как ты думаешь?

— Наверное, — с сомнением произнес Чин. — А это не может подождать неделю?

— Но ведь так тяжело найти врача!

— Ну… значит, решено! — провозгласила Бию. — Она будет ночевать здесь, а Чин может идти. — Женщина положила руку Чину на плечо и встала.

Опираясь на него всем весом, она проводила его до двери, шагая сначала правой ногой, а затем подтаскивая больную левую. Когда они были уже у двери, Бию зашептала ему:

— Я сказала, здоровых девушек. Слишком много возни. Мы-то о ней позаботимся, но если с врачом они сойдутся, то это будет стоить денег, и тебе придется покрыть ее расходы.

— Но я едва знаю эту девушку, — прошептал Чин. — Что вы собираетесь с ней сделать?

— Найти ей мужа, как я и сказала. Если она согласится на процедуру, это обойдется больше, чем твоя сводническая доля.

— Сводническая доля?! — отпрянул Чин. — Подождите-ка минуту, я не… Я ни на что не соглашался.

Бию выудила из кармана миниатюрный мобильный телефон и протянула его Чину. Тот в замешательстве уставился на него, потом перевел взгляд на женщину.

— Возьми пока. Я тебе позвоню, когда эта девчонка определится. Хорошо? — произнесла она.

Чин взял у нее телефон, пролепетав:

— Но подождите…

— Чего ждать-то?! — огрызнулась Бию.

Чин обернулся и взглянул на Мичон. Она сидела на подушке, завернувшись в толстое меховое покрывало, широкая и круглая, как хурма.

— Мичон, — позвал ее Чин.

Девушка посмотрела на него.

— Я сообщу тебе, как все пройдет завтра. Спасибо тебе, Чин, — поклонилась она.

— Мы тебе позвоним, — сказала Бию, подталкивая Чина к выходу, но он упирался и никак не хотел уходить.

Фермерша полезла в карман фартука и вынула оттуда несколько купюр.

— Ладно, хорошо. Возьми пока это, — проговорила она, насмешливо скривив губы. — Но будешь должен за процедуру, если девица согласится. Завтра я позвоню.

Трясущимися руками Чин развернул банкноты, насчитав в целом три сотни юаней. Он никогда не держал в руках таких денег. На них можно было купить приличное количество продуктов или заплатить за пару ночевок в дешевой комнатенке. Чин провел пальцем вдоль мягкого, потрепанного края банкнот, запихнул их в карман и снова обернулся на Мичон.

— Я тебе позвоню. До свидания, Чин, — сказала девушка.

— Хорошо. Береги себя, Мичон.

Жена фермера вытолкала его за порог и закрыла дверь, обрекая каждого из них на собственный путь. Чин таращился на закрытую дверь, сбитый с толку тем, что только что произошло. Он не сообразил, что Лок и Бию были торговцами, но теперь, вспоминая первую встречу с ними, начал понимать смысл того, что говорила фермерша. Ей нужны были здоровые девушки, потому что она продавала их. Он подумал о том, что ждет Мичон в ближайшие нескольких дней. Если девушка останется с этой парочкой, они продадут ее, а если решится прервать беременность, Чину придется оплачивать выставленные врачом счета, и он будет им должен. С какой стороны ни отрежь, ничего хорошего не выходило.

— Бию, мне нужно тебе что-то сказать! — забарабанил в дверь Чин.

Дверь не открывалась. Он подождал и уже собирался заколотить в нее снова, но передумал. Что он им скажет? И согласится ли Мичон вернуться обратно в тоннель? Она ведь уже приняла решение и осталась с ними. Пальцы сомкнулись вокруг лежавших в кармане купюр, и в этот момент Чин вспомнил то самое выражение отца: «Для выживания в тебе должна быть толика зла».

Чин подождал еще немного, затем развернулся и зашагал по узкой подъездной грунтовке к проселочной дороге. Живя в Северной Корее, он точно знал, что сколько стоит в этом мире, и был хорошим парнем для своей семьи и страны. Он усердно работал, пробивая себе дорогу в жизни и профессии, представлял, какая у него будет работа, какой уровень благосостояния сможет себе обеспечить, в какой квартире будет жить, кого ему суждено взять в жены. Его жизнь в Чосоне была подобна крепкому зданию, выстроенному из бетонных блоков с крепкой крышей. Но теперь, когда он стал беглецом в Китае, жизнь, скорее, походила на воду, тонкими струйками стекающую вдоль улиц прямиком в сточную канаву. Он опустил голову и побрел по дороге. Чин не понимал, куда податься теперь, но точно знал, что в тоннель не вернется.