Беглецы

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Суджа остановилась возле входа в ресторан и замерла у аквариума с рыбками, прижав ладонь к стеклу. Она наблюдала, как черная рыба-ангел и оранжевая золотая рыбка шевелили полупрозрачными, похожими на шелковую ткань плавниками, будто обмахивались веерами. Чин подошел и встал радом с ней. Он стоял так близко, что мог вдыхать запах ее волос. Чин положил ладонь на ее руку. Суджа не прильнула к нему, но и не воспротивилась. Когда она подняла на него глаза, они были огромны, а взгляд глубокий. Чин не убрал руку, хотя вдруг почувствовал, что не знает, что делать дальше.

К ним подошла официантка с двумя заламинированными меню под мышкой.

— На двоих? — спросила она пронзительным голосом, затем повернулась и, вихляя бедрами, зашагала вглубь зала.

Чин предоставил Судже идти первой, следуя на шаг позади нее; возможно, ей хотелось, чтобы он вел ее за собой, а может быть, и нет — он не знал. Официантка подвела их к угловому столику, отделенному бумажной перегородкой, с квадратными красными подушками, лежащими на сосновой скамье. Чин сел на скамью и почувствовал, как деревянные планки ходят под ним ходуном и прогибаются.

— Попробуй. — Он поднял фарфоровый чайник и налил ячменного чая.

Суджа взяла чашечку кончиками пальцев и осторожно поднесла к губам. Она чуть наклонила голову в молитвенной сосредоточенности — прекрасно и почтительно. Чин смотрел, как Суджа пьет, и почти ощутил тепло, наполняющее ее тело. Сможет ли он обращаться с ней как с желанной чашкой чая, ценить так, как только возможно? Сумеет ли жить, а не выживать, научится ли чувствовать себя уверенным и спокойным, чтобы она держала его в объятиях и не выпускала? Удастся ли ему снова стать самим собой? Возможно ли еще такое?

Суджа поставила чашечку на подставку и положила ладони себе на колени. Она никак не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Потрясение от неожиданной встречи с Чином еще не отпустило ее, и ей требовалось время, чтобы осознать это. Было так необычно сидеть рядом с ним, после того как она столько времени провела взаперти в доме Пина, где могла лишь мечтать о встрече с Чином. Суджа никак не могла отпустить напряжение, расслабиться и почувствовать себя в собственном теле.

Она посмотрела на Чина, стараясь не упустить ни одной детали: вот его чистый лоб, тонкая бледная шея, его запястья, крупные костяшки пальцев… Неужели он всегда был таким худым? Шрам, протянувшийся от брови к щеке, зачесанные назад и прилизанные, как у гангстера, волосы придавали ему вид внезапно возмужавшего мальчишки.

Суджа снова уронила взгляд на лежавшие на коленях руки и в очередной раз задалась вопросом: каким образом Чин оказался в той квартире? Как он познакомился с этими людьми? Ее терзало какое-то тревожное чувство, и не было уверенности в том, что ей на самом деле хотелось это знать. Девушка не понимала, с чего начать.

— Ты спас меня, — сказала она наконец.

Чин приподнялся со своего места:

— Пока еще нет полной ясности. Я разговаривал с Сержантом, и нам еще предстоит все уладить с Жонгом и его людьми.

— Тебе придется заплатить?

— Возможно. Еще не знаю, — хрипло ответил Чин. — Если честно, было бы лучше, если б у меня получилось просто откупиться от него. Я бы что угодно отдал, только бы избавить тебя от всего… — Он умолк, не зная, что сказать. — От всех сложностей в Китае, — неуклюже закончил Чин фразу.

У этих северокорейских женщин, которых продавали в качестве невест китайским мужчинам, были особые названия: «новенькие», «порченые», «дважды или трижды использованные». Его изводила мысль о том, что девушек продавали не один раз, а несколько или даже множество раз. Почему это произошло именно с Суджей? Она была так чиста, так талантлива, и ее ждали великие дела в Чосоне. «Почему это случилось с ней?!» — с возмущением думал Чин.

В тот момент, когда он протянул руку и крепко сжал ее ладонь в своей, Суджа осознала, что Чин понимал масштаб ее позора. Суджа почувствовала себя перед ним обнаженной. Ей было ясно, что боль ее души бросается ему в глаза не меньше, чем синяки и шрамы на ее теле. С тех пор как они виделись на занятии преподавателя Ку, где Суджа была одной из самых бойких, ярких и всеми любимых студенток, прошло меньше года. Как низко она с тех пор опустилась и как сильно и безвозвратно изменились обстоятельства ее жизни. Что можно сказать, когда от твоего прошлого тебя отделяет бездна?

Суджа отдернула руку и снова положила ее на колени. Она не поднимала глаз, и это помогало ей сохранять самообладание и справляться с бешено колотившимся сердцем. Так она и сидела, удерживая каждую клеточку своего тела под чужой шкурой, которую и не помышляла когда-либо на себя примерить. Ее взгляд не отрывался от чайной чашки, которую она сжимала.

— Что произошло? — нежно спросил Чин. — Как ты оказалась в Китае?

Суджа устало посмотрела на него и попыталась улыбнуться.

— Это случилось, когда я узнала, что ты сбежал из тюрьмы. Я не могла представить, как это тебе удалось. — Она взяла Чина за руку, и в ее голосе прозвучала нотка гордости. — Ты выбрался из Едока! И конечно же, я должна была отправиться за тобой. Я заплатила посредникам, чтобы они помогли мне добраться до Китая.

— Бог мой! — воскликнул Чин. — Ты провернула все это сама?! Как они доставили тебя в Китай?

— Через Туманную.

Чин кивнул, во всех красках вспомнив ночь, проведенную в ледяной воде. Значит, она тоже переправлялась через эту реку. Интересно, по каким еще путям они оба прошли и разминулись всего на месяцы или даже недели? Пришлось ли ей побывать везде, где побывал он, и если так, то была ли у них возможность встретиться раньше?

— И что произошло дальше? — так же ласково спросил он.

— Ну… — Суджа умолкла, а затем продолжила более низким голосом: — Я даже не предполагала, что посредник в Китае продаст меня.

— Ублюдок! — в негодовании прошипел Чин. — Кто он такой, как его звали?

— Тхэвон. С ним меня свел посредник дома, и именно Тхэвон продал меня китайцам. — Она помолчала. — Ты знаком с ним?

— Я не слышал о нем. Когда все это случилось?

— Примерно шесть месяцев назад.

Чин прикинул в уме. Получалось, что это произошло всего через пару месяцев после того, как он сам оказался в Китае. Он почувствовал напряжение в горле, когда понял, насколько близко были они друг от друга все это время. Просто чертовски близко! Чин мог бы спасти ее значительно раньше, если бы только попросил людей Сержанта поискать ее в Китае. А если бы он попытался связаться с ней в Пхеньяне раньше, то мог бы узнать, что она уехала, и, возможно, сумел бы ее перехватить. Но самое главное, если бы он не крал того мешка с кукурузной мукой, ничего этого с ней не произошло бы. Это из-за него ей приходится страдать.

— Я должен был защитить тебя, — убитым голосом произнес Чин. — Пожалуйста, прости…

— Ты не знал, — тихо ответила Суджа.

Чин молчал.

К столику неожиданно подошла официантка, заставив их обоих вздрогнуть.

— Что вам принести? — резко спросила она, достав торчащую из волос ручку.

У нее были подведенные черным карандашом брови, сходившиеся на середине лба, что придавало им сходство с буквой V.

Чин моргнул и взял меню.

— Чего тебе хочется? — спросил он у Суджи.

— Я не голодна.

— Я подойду позже, — заявила официантка.

— Нет, нет, — пробормотал Чин, пробегая глазами меню с корейскими супами и мясными блюдами. Может, заказать кальби, потому что это говядина, или суп со свининой на кости, потому что это привычнее? А может, что-нибудь с лапшой, вроде чапчхэ, и тогда ей понравится? К черту это все, он закажет мясо, и побольше.

— Кальби и суп со свининой на кости, пожалуйста, — сказал он.

— Пива или соджу? — поинтересовалась официантка.

Чин глянул на Суджу, но она покачала головой.

— Не сейчас, — ответил Чин.

Официантка воткнула ручку обратно в волосы и собрала со стола меню.

Суджа повертела в руках палочки, затем вынула их из бумажной упаковки, сложила ее пополам и загнула краешки вниз так, что получилась миниатюрная скамеечка. Она поставила ее на стол и положила на нее кончики палочек. Суджа подняла глаза на Чина. Кое-что не давало ей покоя, и она должна была узнать.

— Как ты познакомился с этими людьми? — тихо спросила она.

— В этом ресторане? — не понял Чин. — Меня сюда приводил Сержант.

— Я имею в виду тех, кто был в квартире.

— А, это… — Шея Чина сделалась красной. Он отвернулся и посмотрел в окно, выходившее на автомобильную стоянку, где в тот момент парковалось такси. С пассажирского места вышел мужчина с большим коричневым портфелем. Его плащ развевался на ветру.

— Тебе… ты знал, чем Сержант зарабатывает на жизнь? — спросила Суджа.

— Мне известно не все о его бизнесе, — промямлил Чин. — Но с Чжао, с тем китайцем, что присматривал за вами в квартире, он сотрудничает не так много.

— Ты не знал, что они торговцы?

— Они не торговцы, — быстро ответил Чин. — Люди Жонга — возможно, но не Сержант. Он отвечает за перевозку, в основном за доставку груза или портовых рабочих, а иногда мы… мы подвозим…

— Где они взяли тех девушек? — перебила его Суджа. — Ты знаешь, то, что произошло со мной, происходит здесь постоянно!

— Я знаю. Мне так жаль. — Лицо Чина сделалось печальным. — Я хочу найти того парня и убить его! Как жаль, что меня там не было! Если бы я только был там и мог помочь тебе в самом начале!

— Помочь мне? И кому ты помогаешь здесь? Может, ты помогаешь тем девушкам, которых доставляешь?

— Ты так думаешь о Сержанте. Я тебе сказал, что в основном мы доставляем грузы, телефоны или DVD. Еще мне приходилось знакомить с Сержантом северо-корейцев — тех, кто застрял в тоннелях или прятался в горах и хотел найти работу.

— Девушек.

— Иногда девушек, да. Некоторые девушки хотели, чтобы их представили ему.

— И Сержант платил тебе, а потом он их продавал, — решительно подытожила Суджа.

Чин помолчал немного, а затем сказал хриплым голосом:

— Нет. Он знакомил людей.

— Еще знакомил. И с кем же?

— С китайцами.

От этого признания Чина глаза Суджи округлились. Она поразилась, что он говорил об этом так спокойно. У их разговора имелся еще один скрытый смысл, некое разногласие, которое ни один из них никак не решался облечь в слова, но которое чувствовалось на физическом уровне, ныло где-то под кожей. Доверие было подорвано, и ничего из сказанного Чином, казалось, не доходило до Суджи, а может быть, она просто не желала этого понимать.

Чин провел ладонями по своим бедрам и наклонился вперед, вспомнив их студенческие дни. Они часами стояли рядом в темной комнате, буквально кожей чувствуя друг друга, и наблюдали за фотоснимками, которые менялись, как краснеющие и вызревающие на ветвях яблоки. Их любовь была потоком, беззвучной рекой, струящейся между ними. И теперь Чин пытался нащупать это течение.

Суджа настороженно смотрела на него, стараясь припомнить, был ли Чин таким еще в Пхеньяне. Тот Чин, которого она знала, был трудолюбивым и серьезным провинциальным парнем, желавшим сделать свою жизнь лучше. Его мечты об их будущем в Чосоне казались прямыми, как стрела, и он пробивал любые межклассовые барьеры пхеньянского общества прямолинейными и искренними действиями. Как же произошло, что мужчина, которого она любила, тот Чин, с которым она провела в темной комнате столько дней, стал таким?

— Почему ты пошел на эту работу? — сокрушенно спросила Суджа. — Ты ведь мужчина. Ты мог бы найти работу на ферме или что-нибудь еще. Я знаю, что жизнь не предоставляет нам большого выбора, особенно здесь, в Китае, но то, чем ты занимаешься, определяет то, кем ты являешься. Посмотри, в кого ты превратился. Что с тобой стало?

Пока она говорила, Чин ерзал на месте.

— А что стало с тобой?! — наконец выпалил он и тут же пожалел о вырвавшихся словах.

Глаза Суджи вспыхнули:

— Только ты один и знаешь, что со мной стало!

Она резко поднялась из-за стола и, споткнувшись о свою холщовую сумку, чуть не упала. В этот момент к их столу подошла официантка, с трудом державшая широкий поднос. Суджа и Чин отклонились назад, давая ей место поставить на стол один конец подноса.

Официантка сняла с него парящий горшочек, доверху наполненный тушеной картошкой со свининой на косточке. Следующими на стол перекочевали шипящее блюдо с жаренным на гриле кальби, несколько видов гарниров из маринованных овощей и две стальные мисочки с рисом. Количество пищи поражало воображение. Чин и Суджа словно завороженные следили за тем, как официантка переставляла блюда, освобождая место на столе. Закончив с этим, она удалилась, покачивая пустым подносом.

Чин обвел взглядом выставленное на столе обильное угощение и устыдился заказанного количества.

Ему хотелось предложить Судже все, чего она только могла захотеть, но в тот момент многочисленные тарелки на столе выглядели лишь попыткой произвести на нее впечатление с помощью грязных денег. Как только официантка отошла от их стола, настроение Чина и Суджи изменилось — в воздухе повисло напряжение.

— Просто… давай сядем. Поешь. Успокойся. — Чин показал рукой на то место, где сидела Суджа. Но она опустилась на пристенную скамейку.

— Ну пожалуйста, просто хоть попробуй что-нибудь, — сказал Чин.

— Не могу.

— Ладно, можешь не есть. Просто посиди секунду. О боже мой! — Чин почувствовал, что и сам теряет контроль, не в силах справиться со всем этим. Ему хотелось закричать: «Мы живы! Мы здесь! Давай просто будем любить друг друга и станем жить вместе!» — Суджа, прости… — Чин протянул руку под столом, но она отпрянула, убрав руки. — Если бы существовала хоть какая-нибудь возможность вернуть все назад, я бы глазом не моргнул и воспользовался ею. Я так старался найти тебя… Пытался отправить сообщение в Пхеньян, потому что надеялся перевезти тебя. Я ведь понятия не имел, что тебя там уже нет и ты находишься здесь и ищешь меня.

У Суджи на лице появилось странное выражение:

— Не может быть. Ты искал меня в Пхеньяне, пока я все это время была здесь, в Китае?

— Да! — со страдальческим выражением выдохнул Чин.

— Не знаю, что и сказать. — Она опустила взгляд на свои руки. — Я приехала в Китай, чтобы найти тебя, но сделала все не так и оказалась проданной китайцам. Я потеряла всякую надежду. Мне уже и не верилось, что я когда-нибудь тебя увижу снова. Но каким-то чудом мы все-таки встретились, и это просто… — Глаза ее засияли, она подняла их на Чина, и они встретились взглядами. — Это меня просто спасло. Ты меня спас. Но почему, почему ты работаешь с этими людьми?

Чин опустил голову.

— Я не занимаюсь с этими людьми такими делами… — Он умолк.

Что бы он сейчас ни сказал, ему было не под силу изменить все, что привело их в ту точку, где они находились: он не мог спасти Суджу от торговцев, которые продали ее в качестве невесты; не мог не продавать девушек, проходивших через его руки; не мог не украсть мешок с кукурузной мукой, который принес родителям; не мог пересечь границу в обратном направлении, чтобы вновь оказаться за крепкими стенами родины.

— Прости меня, Суджа, — произнес Чин убитым голосом. — Во всем этом моя вина, и я очень сожалею о том, что тебе пришлось пережить такое.

— О, Чин! — ответила она со слезами на глазах. — Я сама решила приехать сюда, чтобы тебя найти. Я выбрала это по доброй воле. Но я не думала, что со мной может произойти подобное.

Чин взял ее за руку:

— Я каждый день мечтал и надеялся, что увижу тебя снова, но не такой ценой. Для тебя было бы лучше не знать меня вовсе, но я так благодарен судьбе, что ты жива и что теперь мы снова вместе. Вопреки всему мы нашли друг друга в стране с населением больше миллиарда… Это ведь что-то да значит?

Суджа устало улыбнулась. Она любила его всем сердцем и всей душой. Но сейчас чувствовала себя безумно уставшей и измотанной.

Чин наклонился вперед и взял ее за обе руки.

— Мы можем начать где-нибудь новую жизнь. Можем попробовать уехать отсюда. Возможно, в Америку. — Говоря про переезд, Чин понимал, что это будет зависеть от Риу — человека, заявившего свои права на Суджу и ее судьбу.

— В самом деле? — спросила она. — Думаешь, мы сможем добраться до Америки?

— Я не уверен, — пошел на попятную Чин. — Но я собираюсь обдумать такую возможность, после того как поговорю с Сержантом. Сначала нам необходимо все уладить с Жонгом.

Как только Суджа услышала упоминание Сержанта, взгляд ее сделался жестким, губы сжались. И она произнесла решительным тоном:

— Я тоже хочу с ним поговорить.