Беглецы

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Чин закашлялся и вгляделся в серовато-белесую дымку, висевшую над городом Тунхуа. Смог был стойкий и всепроникающий. Он заполнил легкие выхлопами мопедов, наводнивших улицы, черной гарью, изрыгаемой автобусами с дизельными двигателями, дымом угольных электростанций и мелкими частицами, которые ветер разносил из хвостохранилищ. Небо было затянуто дымкой от самого рассвета до середины дня, и к половине пятого, когда солнце начало клониться к горизонту, Чин понял, что она не рассеется. Опустилась ночь, и вокруг неоновых вывесок возникли облачные ореолы. Суджа как-то рассказывала, что в Китае великолепный свет — мечта фотографа. Но это был не свет, а сплошной смог.

Сколько всего в этой стране смогла бы сфотографировать Суджа! Сколько всего Чин видел ее глазами! Он представлял, как она поднимает свой фотоаппарат, вспоминал легкое прикосновение ее пальцев к его руке и ее взгляд, направленный на него. Как же ему хотелось увидеть любимую! Каждый день Чин представлял, как воссоединится с ней. Но сначала он должен был устроиться здесь или найти безопасный способ перебраться в другую страну. Для всего этого нужны были деньги, а сейчас он был повязан с Бию и Локом. Чин покачал головой при мысли о том, как оказался втянут в историю с Мичон, которая все-таки решилась на аборт, и теперь Бию требовала оплатить услуги врача.

— Но я ведь ее даже не знаю! — протестовал он. — И что будет с ней дальше?

— Ее сведут с хорошей семьей и обо всем позаботятся, — ответила Бию.

— Я могу поговорить с ней?

— Она уже уехала.

— Уже уехала? — удивился Чин. — Но она собиралась мне позвонить, когда примет решение.

— Ты ее даже не знаешь, но ждал, что она тебе позвонит? — лукаво спросила женщина. — Все произошло очень быстро. Ее кому-то предложили, этот человек приехал за ней, и девушка согласилась отправиться с ним.

— Ну а как процедура? С Мичон все в порядке?

— Ну конечно. Ею занимался врач из клиники, и все прошло гладко. А тебе остается только уладить вопрос с долгом.

— Послушайте, у меня нет денег.

— Я нашла тебе работу. У знакомого парня, который ведет бизнес тут неподалеку, и я уже с ним переговорила. Прямо сейчас ему требуется помощь. Его называют Сержантом, и он может с тобой встретиться завтра в Тунхуа. Сказал, что будет возле рынка в «Лаки 88». В два часа. Отдай ему тот телефон, которым я тебя снабдила, а он даст тебе другой.

— А что у него за работа для меня?

— Не знаю. Просто встреться с ним.

Чин поколебался, а потом спросил:

— Чего же вы не познакомили меня с ним раньше?

— Чего же ты раньше не приводил к нам девушек?! — огрызнулась Бию. — Поговори с Сержантом. Он ведет с нами дела, так что все устроит, а я с тобой свяжусь.

«Лаки 88» оказался круглосуточным барбекю-рестораном, располагавшимся в здании с большими красными лакированными столбами и красной крышей с загнутыми вверх углами, покрытой искусственной черепицей. Он находился на той же улице, что и самый большой в Тунхуа мясной рынок. В помещении ресторана, похоже, установилась другая климатическая зона: воздух там был не просто влажный — он казался густым от пропитавшего его запаха пищи. Чин шел мимо уставленных блюдами столов, за которыми люди набивали животы и с лоснящимися лицами втягивали в себя лапшу из окутанных паром чаш. Чин отыскал глазами человека, который сидел один в дальнем углу зала. Перед ним стояла тарелка с мясом и рисом. Он что-то печатал в телефоне двумя большими пальцами. Чин подошел ближе и заметил, что на столе лежат еще два мобильника.

— Господин Сержант? — спросил он.

Мужчина не поднял на него глаз, а просто указал на место напротив и продолжил набирать текст. У этого человека были расплющенный бойцовский нос и худощавое лицо с большими миндалевидными глазами. Тусклые желтоватые белки его глаз были воспалены. Сержант в блестящих спортивных брюках и ярко-голубых кроссовках «Найк Эйр» походил на профессионального футболиста. Чин заметил выглядывавшую из-за ворота спортивной кофты зеленоватую татуировку: часть морды рычащего дракона, темно-зеленый мускулистый хвост которого высовывался из-под подвернутых рукавов кофты и обвивал нижнюю часть бицепса.

Мужчина наконец положил телефон к двум другим, взял палочки и потыкал ими в рис на тарелке. Зацепив большую порцию, он отправил ее себе в рот. Чин осторожно покосился на лежавшие на столе мобильники. Можно ли доверять человеку с тремя телефонами?

— Значит, Бию говорит, ты парень смекалистый, — произнес Сержант, выдыхая сквозь зубы и перекатывая во рту горячий комок риса.

— Всегда был сообразительным, — ответил Чин.

— Ну достаточно сообразительным, раз уж оказался здесь. — Взгляд Сержанта перескочил с тарелки на Чина. — Значит, ты задолжал кое-что Бию и теперь собираешься на меня поработать?

— Что у вас за работа? — настороженно спросил Чин.

Сержант покачал зажатый между палочками блестящий кусок жестковатой говядины и, резко дернув головой, впился в него зубами, как пес. Чин, будто завороженный, с отвращением смотрел, как он заглатывает мясо.

— Что ты умеешь делать? — наконец поинтересовался Сержант.

— Все.

— Ха! — Сержант широко распахнул рот и засмеялся, выставив напоказ полупережеванное мясо вместе с рисом.

— Вы не знаете, что мне приходилось делать, — сказал Чин. — Я получал стипендию в Пхеньяне, сбежал из тюрьмы и могу разделывать свиней. Справлюсь с чем угодно.

Сержант приподнял бровь.

— Ты сбежал из тюрьмы, научился резать свиней и теперь думаешь, что можешь все? — усмехнулся он.

— Я буду делать все, что нужно. Это я знаю точно.

Сержант отправил в рот еще порцию риса, и в этот момент засветился экран одного из его мобильных. Он взял его, просмотрел сообщение, а потом положил телефон на стол экраном вниз. Несколько минут прошло в полном молчании. Наконец Сержант подвинул свою тарелку к Чину и сказал:

— Ладно, господин Чин. Может быть, для вас и найдется что-нибудь. — Он махнул девушке за стойкой: — Принеси нам палочки. — Затем снова повернулся к Чину: — Где ты остановился?

Чин пожал плечами:

— Нигде.

Услышав это, Сержант наморщил лоб. Официантка принесла вторую пару палочек, и он указал на свою тарелку:

— Ешь.

Чин посмотрел на недоеденную тарелку риса с говядиной и почувствовал омерзение. Ему хотелось есть, но у него все-таки было достоинство.

— Я не голоден, — отказался он.

— Идиот. Просто поешь и пойдем отсюда.

Чин встал из-за стола:

— Хорошо, идем.

Сержант посмотрел на парня, и его глаза засветились, а уголок рта приподнялся в усмешке. Он озорно протянул руку к тарелке, подцепил большой кусок говядины и опустил себе в рот. Спокойно прожевав, Сержант с ухмылкой встал из-за стола:

— Ладно, приятель, пошли.

Сержант отвез Чина к высотному жилому комплексу и повел мимо камер наблюдения на парковке внутрь первого здания. Чин с удивлением наблюдал, как новый знакомый нырнул в автоматические вращающиеся двери, подмигивавшие голубыми светодиодами. Чин нерешительно последовал за ним, шагнув в прозрачный водоворот, и быстро вышел, пока его не засосало обратно. Обернувшись, Чин увидел, что дверь замедлила движение и остановилась, голубые огоньки погасли, и вся эта система застыла.

На лифте они поднялись на третий этаж и подошли к двери в конце коридора. Сержант постучал, потом прислонил голову к двери и произнес:

— Это я.

Послышался металлический лязг, и дверь открылась. Чин вошел вслед за Сержантом в скромную квартиру с зашторенными окнами, скудную обстановку которой составляли диван и стол. Самым заметным предметом был телевизор. Двое парней, сидевших на полу у дивана, таращились в его мерцающий экран.

— Чон, Сандо, это Чин. Он будет на подхвате.

— Аннён, — сказал Чин и кивнул ровно настолько, чтобы обозначить приветствие, не более, поскольку они были равного с ним положения.

Парень помоложе, по имени Чон, тоже кивнул, не отрывая глаз от телевизора, в то время как Сандо смерил Чина внимательным взглядом.

Чин, сунув руки в карманы, мялся у двери, не зная, что делать дальше.

— Подвиньтесь, ребята. Дайте ему посмотреть, — велел Сержант.

Сандо сдвинулся к середине дивана, ближе к Чону, и, вытащив пачку сигарет, предложил их Чину.

С того дня Чин ночевал в этой квартире вместе с Чоном и Сандо, а иногда с одним или двумя другими парнями, в основном северокорейцами, которые, так или иначе, оказались в Китае и работали подпольно. Они были предателями — беглецами, скрывавшимися теперь в этой стране. Что касается Сержанта, то он оказался одним из наиболее деятельных контрабандистов по эту сторону китайско-северокорейской границы, прославившимся тем, что брался за все: от перебежчиков до CD-дисков и сотовых телефонов.

Он представлялся как Ли Чондо, но иногда это звучало как Ким Чондо, хотя почти все звали его Сержантом. Эта кличка приклеилась к нему из-за того, что когда-то он служил сержантом в элитных войсках северокорейской армии. Возможно, это была очередная непроверенная история, но, независимо от того, соответствовала она действительности или нет, дисциплина в делах Сержанта царила армейская. У него было два паспорта на разные имена и разные сим-карты, которые он вытаскивал из многочисленных мобильников. В общении по телефону Сержант пользовался особым кодом: никогда не произносил слова «перебежчики», а говорил «друзья» и никогда не употреблял фразы «получение товара» — вместо этого говорил, что они «вступают в партию». Если речь шла об ищущей работу женщине, называл ее своей «сестренкой». Словом, все, чем бы ни занимался Сержант, делалось с помощью всевозможных уловок.

Чину претило то, что его втягивали в мир контрабандистов. Такая жизнь была полной противоположностью всему, за что он ратовал дома. Но Чин был должен Бию и понимал, что ему надо дождаться, когда долг будет оплачен, — тогда можно будет найти новую работу. А пока он узнавал много нового о ведении дел в китайском подполье.

Он ездил с Чоном для подстраховки, и вместе они по ночам забирали и доставляли товары, шныряли по улицам в фургоне, сотрясавшемся от гремевших в стереодинамиках песен группы «Инь Цан». Чин никогда не знал, что именно они забирают. Ему просто требовалось помогать Чону: забирать ящики с деревянных палет, относить в фургон, аккуратно ставить друг на друга и отвозить к пункту разгрузки. Иногда за один вечер случалось по две доставки.

Несколько раз Чон подъезжал к холмам возле северокорейской границы и забирал скрывавшихся в сельских домах перебежчиков. Таких они обычно привозили к себе в квартиру, и Чин расспрашивал их о том, что творится в Пхеньяне и Янгдоке. И всякий раз молился, чтобы с его семьей было все в порядке. Он засыпал их вопросами о том, как им удалось перебраться через реку, и по крупицам собирал последнюю информацию о делах на границе. Ему хотелось понять, насколько рискованно было бы для Суджи переправиться в Китай.

Большинство беглецов, что попадались Чину, путешествовали транзитом и полагались на Сержанта в том, что он организует для них водителей и безопасное жилье на территории Китая, чтобы отсюда попасть в другие страны, где они надеялись найти приют. У Сержанта имелась разветвленная сеть людей, помогавших организовывать транспортировку.

Среди китайских «друзей» Сержанта был Жонг — член отделения «Снейкхэд», которое входило в состав китайской группировки, имевшей влияние в Лаосе, Камбодже и даже на севере, в России. Жонг и его парни стояли особняком, поскольку занимались всем: от подделки денег и спиртного до азартных игр, рэкета, продажи и перевозки северокорейских женщин. Они ошивались в караоке-баре под названием «Ночное солнце», расположенном возле рынка Тунхуа.

Сержант подошел к залу караоке номер восемь, постучал в дверь и, чуть выждав, вошел. Комнатка была настолько тесной, что в ней помешались лишь секционный диван с кофейным столиком да висевший над головой дискошар, который отбрасывал на стены световые пятна. Жонг с двумя закадычными друзьями устроил здесь свое логово. Сейчас он сидел между ними на диване, широко расставив ноги и держа мясистыми пальцами запотевший бокал.

— Привет, Жонг, — поздоровался Сержант и метнул на кофейный столик конверт.

— Здорово. Садись, — проговорил Жонг с сильным акцентом, присущим жителям города Чэнду.

Это был человек-броненосец с жесткими колючими волосами, крупными руками и еще более массивным торсом. Двигался он с тяжеловесной прямотой дровосека или мясника и из троих выглядел наиболее устрашающе, хотя ростом был ниже друзей. Жонг зашелся вырвавшимся откуда-то из глубины его бочкоподобной груди влажным кашлем, и все его тело содрогнулось, как автомобиль, который никак не может завестись. Он ударил себя в грудь, сверкнув при этом золотым кольцом на пальце.

Сержант с Чином уселись с одного края углового дивана, обитого коричневым флисом.

— Так значит, ты хотел обсудить бизинес? — спросил Жонг, ввернув английское слово и изобразив при этом корейский акцент.

Сержант откинулся на диване, залез в карман и достал пачку сигарет.

— А ты, мне кажется, заинтересовался. Он зажал сигарету губами, а потом через стол протянул пачку мужчинам, сидевшим рядом с Жонгом.

Но они не прореагировали.

— Как я уже сказал по телефону, — начал Сержант с незажженной сигаретой во рту, — тебе надо взять безбилетных пассажиров на рейсы в Канаду и Америку. Северокорейские перебежчики будут рады оплатить местечко на корабле. Не понимаю, почему ты сразу не ухватился за эту возможность. Что тут может не нравиться? Арифметика простая: чем больше груза, тем больше денег. Особенно такого груза.

— Вы, уроды, думаете, что так вот легко забросить в мой груз «северян»? — проговорил Жонг на ломаном корейском, то и дело вставляя китайские слова.

Чин уже начал понимать мандаринский и узнавал кодовое слово с уничижительным оттенком, обозначавшее граждан Северной Кореи, — «северяне», будто северокорейцы были каким-то особым видом животных.

— Сэки, а чего такого в этом сложного? — спросил Сержант, потушив сигарету о влажный квадратик бумажного платочка «Клинекс», лежавший в стеклянной пепельнице. — Я не говорю тебе делать это или не делать. В данном случае это деловое предложение, понимаешь? Бизинес. — Сержант откинулся на диване и задвигал челюстью.

На лице Жонга играли разноцветные световые точки. Шум из соседнего зала караоке заглушил их разговор. Какой-то мужчина завывал, исполняя старую песню о любви, и его голос терзал слух окружающих, накладываясь на дребезжащий звук музыкального трека. Чин предположил, что именно поэтому Жонг и зависал в этом караоке-баре — никто ничего не подслушает и не запишет. Он наклонился вперед, чтобы лучше слышать разговор.

— «Северянам» позарез нужно уехать. Ради того, чтобы выбраться, они заплатят, — объяснял Сержант.

— Разумеется, заплатят. Все платят. Но что они будут там делать? Они не умеют работать ни на заводах, ни в ресторанах.

— Они работают усерднее, чем кто-либо другой.

— Да-а… — Жонг оттопырил нижнюю губу. — Все мои люди в Америке — китайцы. Им там нужны рабочие из Китая, а не из Северной Кореи, понимаешь? «Северяне» ничего не умеют из того, что мне надо. — Жонг сделал большой глоток из бокала и поставил его на кофейный столик.

Чин понимал, что разговор идет о перевозке северокорейцев в Америку. И сама идея приводила его в шок — неужели они смогут уехать так далеко? Смогут ли они начать новую жизнь там? Он сразу подумал о Судже и о том, удастся ли ему взять ее с собой в Америку.

— Хорошо, хорошо. А что, если я заплачу тебе? — Сержант положил руку себе на грудь. — Я гарантирую их плату и позабочусь о том, чтобы потом ее собрать.

Жонг сузил глаза.

— У тебя не будет вообще никаких проблем, — добавил Сержант.

Жонг поерзал на диване, засаленная от долгого использования обивка которого блестела, а подушки провисли и сильно помялись.

— Ты собираешься организовать встречу на другой стороне? — Жонг продолжал погружаться в мягкий флис, наклоняясь то так, то эдак и стараясь устроиться поудобнее.

Сержант уставился на напарника из-под прикрытых век.

— То есть ты хочешь сказать, что, даже если я заплачу тебе, я же еще и встречу организовывать должен? — Он выпустил дым. — Ах, шельмец, ты меня просто убиваешь!

— Это бизнес.

Сержант зажег другую сигарету и смотрел, как дымок от нее вьется в свете двигающихся лучей.

— Сколько ж накладных расходов в этом чертовом бизнесе!

— Это нелегко. Трудная работа.

— Меня достали мои «северяне» в Южной Корее, — сказал Сержант. — Смываются не заплатив!

— Дырявая лодка. — Жонг откинулся назад, совсем утонув в диване, и отвернулся к экрану.

— Ну всего пара человек, — продолжал настаивать Сержант.

— Все равно дырявая, — ответил Жонг.

— Они не хотят оставаться в Южной Корее. Слишком большая дискриминация. Вот я о чем, — пояснил Сержант и с сосредоточенным видом наклонился вперед. — И я говорю, почему бы не отвезти их в Америку, Канаду, Финляндию или куда-нибудь еще.

Сержант взял бутылку и стал наполнять стакан Жонгу. Виски быстро и аккуратно забулькал. Затем Сержант налил и себе. Чин опустил взгляд на свой напиток. Его стакан был еще полон. Прозрачный тающий лед плавал на поверхности, а янтарный виски оставался в нижней части емкости. Чин пригубил напиток. До него начала доходить истинная цель этой встречи: Сержант искал новые маршруты, по которым предатели могли бы бежать за границу.

Жонг взял стакан и чокнулся с Сержантом.

— На морских судах очень рискованно. Всякие проверки. Если «северянин» двинет кони в грузовом отделении, это может повлечь отзыв лицензии у судна. А простой судна — это десятки миллионов юаней убытка.

— Ай, да у тебя постоянно катаются безбилетные пассажиры, ты же сам знаешь, — усмехнулся Сержант. — Перебежчики заплатят больше, чем твои китайские безбилетники. Говорю же тебе: это новая возможность для бизнеса!

Жонг сделал большой глоток и, поставив стакан на стол, посмотрел Сержанту прямо в глаза:

— Ладно, мы это обсудим.

— Что ты имеешь в виду? Мы уже это обсуждаем. — Сержант недовольно скривил рот.

— Я переговорю со своими ребятами и сообщу тебе.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Сержант.

Чин наблюдал, как обменивались репликами эти двое мужчин, со странным блеском в глазах. Начав лелеять надежды на то, что Сержант поможет им с Суджей устроить жизнь здесь, в Китае, он даже не подозревал о том, что можно так же убежать еще дальше — в Америку.