Бесконечная любовь

29

ШАРЛОТТА

Когда я просыпаюсь на следующее утро, несмотря на то, что опасность все еще нависла над нами, я чувствую себя так, будто впервые за несколько недель по-настоящему выспалась.

Иван настоял на том, чтобы спать на диване в другой комнате, поэтому двуспальная кровать была в моем полном распоряжении. После того, как мы заказали еду в номер — бургеры с грибами и трюфелями и самую хрустящую картошку фри, которую я когда-либо ела, я не могла больше бодрствовать. Я отключилась посреди кровати, а когда проснулась, почувствовала запах вафель.

Рядом с кроватью стоит поднос с завтраком, ждущий меня. Когда я сажусь, сонно моргая и откидывая волосы с лица, я вижу Ивана в гостиной с тарелкой на коленях, когда он ест свой завтрак. Я откидываюсь назад на мгновение, роскошно потягиваясь, наслаждаясь чувством пробуждения на мягких простынях и плюшевом матрасе. На одну короткую секунду я позволяю себе притвориться, что я действительно в отпуске, а не в странном замешательстве между жизнями, размышляя, появятся ли в любую минуту те, кто хочет моей смерти.

Иван поднимает глаза, услышав, как я шевелюсь, и я вижу легкую улыбку в уголках его губ.

— Хорошо спала? — Спрашивает он с другого конца комнаты, и я киваю.

— А ты?

Он пожимает плечами.

— Лучше, чем где-либо, где я спал в последнее время. Этот диван удобнее моей кровати дома, я думаю. — Он говорит это небрежно, но я замечаю легкое подергивание его челюсти, когда он говорит «дом». Он хорошо это скрывает, вероятно, потому, что не хочет, чтобы я это осознавала, но ему тоже было больно покидать свой дом. Этот дом много для него значил, я знаю это после того, что он сказал мне в ту ночь, когда мы ночевали под открытым небом.

Какое имеет значение, это сейчас? Это все его вина… Я отгоняю эту мысль. После всего, что он сделал, чтобы уберечь меня, это кажется неоправданно подлым и жестоким. Но в то же время, разве это не правда?

Я на мгновение зажмуриваюсь, прежде чем снова открыть глаза и потянуться за подносом с едой. Я слишком ошеломлена, чтобы разбираться в этом прямо сейчас. И я также умираю от голода, вдыхая запах еды.

Завтрак, который заказал Иван, состоит из яиц-пашот с голландским соусом, вафлей, которые идеально мягкие и хрустящие во всех нужных местах, хрустящего бекона и стакана того, что определенно является свежевыжатым апельсиновым соком. Я тихонько вздыхаю, делая глоток, позволяя вкусу еды немного снять мое напряжение. Это были долгие несколько дней, и даже если я не могу расслабиться полностью, я заслуживаю немного.

— Я думаю, мы могли бы спуститься к бассейну сегодня днем, — небрежно говорит Иван. — Есть один на открытом воздухе, но также и один внутри, который абсолютно великолепен. Открытый бассейн ничем не отличается от тех, что ты, вероятно, видела раньше, просто больше, но крытый — это что-то особенное.

Я тут же начинаю спорить о целесообразности того, чтобы позволить ему увидеть меня в купленном мной бикини. Не знаю, разумно ли мне видеть его в одних плавках. Сексуальное напряжение между нами кипело с той ночи в палатке, и Иван — тот, кто остановил нас в прошлый раз. Остановит ли он меня снова, если дело зайдет так далеко? И должен ли? Но если я скажу ему «нет», он точно поймет, почему. И мои щеки горят только от мысли, что Иван знает, что я так боюсь напряжения между нами, что даже не могу надеть купальник.

— Конечно, — смело говорю я. — Думаю, я приму еще один душ после завтрака. А потом переоденусь, и мы сможем спуститься.

Иван усмехается.

— На самом деле, сейчас бранч. Посмотри на время.

Взглянув на часы, я понимаю, что проспала до после полудня. Я знала, что устала, но не осознавала, насколько.

Я доедаю остатки еды, прежде чем выскользнуть из кровати и пойти к комоду за одеждой. Вчера я купила длинную свободную рубашку, чтобы спать, и краем глаза вижу, как Иван замер с вилкой на полпути ко рту, его взгляд метнулся к моим голым ногам.

Если он так отвлекается на мои ноги, надо пересмотреть целесообразность ношения купальника. Но я все равно хватаю его, быстро отступая в ванную.

Переодевшись, я смотрю на себя в зеркало, закусывая губу. Прошло много времени с тех пор, как у меня была причина надеть купальник. Я похудела с последнего раза, и не совсем в хорошем смысле, но моя грудь и бедра все еще имеют изгиб. Королевское синее бикини, которое я выбрала, с легким бирюзовым блеском на ткани, все еще облегает меня более соблазнительно, чем, вероятно, разумно.

Я хватаю бирюзовое покрытие, которое идет в комплекте, накидываю его и обматываю талию парео. По крайней мере, будет лучше, если Иван не увидит этого, пока мы не выйдем на публику.

Я чувствую нервозность, когда мы направляемся в казино. Даже в этот ранний полуденный час в казино все еще есть люди, которые играют в игровые автоматы, бросают кости и карты. Нью-Йорк называют городом, который никогда не спит, но из того, что я видела, я думаю, что это можно применить и к Вегасу. Я следую за Иваном вниз по лестнице в другую часть отеля, запах хлорки бьет мне в нос, прежде чем я вижу зону бассейна. И когда я это делаю, я на мгновение останавливаюсь, глядя на него.

Это невероятно. Огромный, мерцающий круглый бассейн, наполненный темно-синей водой, является центральным элементом комнаты, с беседкой, увенчанной ракушкой, на одном конце, большими золотыми светильниками, свисающими с потолка, и золотыми бархатными занавесками, отодвинутыми по обе стороны в центре. Плитка под моими ногами гладкая темно-синяя, а вокруг бассейна стоят золотые и темно-синие бархатные диваны. В одном конце есть бар, и все это представляет собой картину такой экзотической роскоши, что все, что я могу сделать, это смотреть на него мгновение.

— Разве он не великолепен? — Спрашивает Иван, и я киваю, все еще впитывая все это.

Особенно после времени, проведенного нами в дороге, это кажется самым роскошным, что я делала за долгое время. Иван заказывает нам два фруктовых напитка из бара, и я опускаю ноги в прохладную воду, прежде чем развязать свое парео и снять его.

В тот момент, когда я это делаю, я ловлю взгляд Ивана. Его рот открывается на короткую секунду, прежде чем он снова его закрывает, опускаясь, чтобы сесть на один из диванов у края бассейна. Он кажется на мгновение безмолвным, и я скольжу в воду, позволяя воде покрыть меня до середины груди, пытаясь отогнать любую неловкость.

Но это не неловко. На самом деле нет. Это не то чувство, которое потрескивает в воздухе между нами, когда Иван отворачивается, по-видимому, пытаясь вернуть себе самообладание.

Я отплываю от края бассейна, позволяя прохладной воде омывать меня, пытаясь замедлить свое бешено колотящееся сердце. Напряжение между Иваном и мной ощутимо, и я чувствую его взгляд на себе, даже когда не смотрю на него. Я делаю глубокий вдох, вдыхая запах хлорки и тропических цветов из близлежащих горшечных растений.

— Вода отличная, — кричу я ему с того места, где стою, теперь на более комфортном расстоянии между нами. — Ты собираешься войти?

Иван колеблется мгновение, затем, кажется, понимает, что именно для этого мы и здесь.

— Полагаю, мне следует это сделать. — Говорит он, и в его голосе слышится хрипотца, когда он встает и тянется к краю рубашки. Я инстинктивно отвожу взгляд, но не могу вечно оторвать от него глаз, и мельком вижу его мускулистую грудь и пресс, черные чернила, кружащиеся по его коже, когда он скользит в воду. Синяки на его торсе начали немного бледнеть, желтовато-зеленые в золотистом свете люстр.

— Не покажется ли кому-нибудь странным, если они увидят синяки? — Спрашиваю я, оглядываясь, чтобы увидеть, смотрит ли кто-нибудь на нас. В зону бассейна начинают просачиваться другие гости, и я чувствую вспышку напряжения. Мы так долго пытались оставаться вне поля зрения, что кажется странным, что это ограничение теперь ослабили. Но я не вижу никого, кто бы выглядел подозрительно, или кого-то из мужчин, которых мы пытаемся активно избегать.

— Нет. — Иван откидывается на край бассейна, и мне снова приходится попытаться оторвать взгляд от его груди. — Они просто подумают, что я боец ММА или что-то в этом роде. Здесь проводится много боев.

— О. Это имеет смысл. — Я провожу пальцами по воде, задерживаясь на мгновение, прежде чем вытащить себя из бассейна, стараясь не думать о том, как отчетливо я чувствую на себе взгляд Ивана, когда иду туда, где ждут наши напитки.

К черту все, думаю я, делая большой глоток фруктового коктейля с водкой. Если мы собираемся остаться здесь на несколько дней, я хочу насладиться этим, если смогу. И я не могу делать это постоянно, беспокоясь, не разжигаю ли я угли влечения, которое мы с Иваном испытываем друг к другу.

Я делаю еще один глоток напитка и растягиваюсь на бархатном диване. Ткань приятно трётся о мои ноги, и я закрываю глаза, выдыхая долгий, медленный вздох. Я чувствую, как часть напряжения уходит из моих плеч, и я думаю, что могу задремать, потому что следующее, что я помню, я чувствую влажную ладонь на своём плече.

Я возвращаюсь в сознание, на грани того, чтобы отползти назад, когда открываю глаза, и вижу, что Иван сидит на краю дивана рядом со мной. Мне требуется мгновение, чтобы увидеть беспокойство в его глазах, и я замираю, настороженно наблюдая за ним.

— Что происходит?

— Кто-то следит за тем местом где ты сидишь, он даже порывался приблизится. — Голос Ивана тихий, едва слышный. — Я наблюдал за ним. Мне нужно, чтобы ты встала, и мы вместе поднимемся в номер отеля. Медленно, как будто ничего не случилось. — Его голос становится напряженным, и я вижу, как он смотрит в сторону, предположительно туда, где находится мужчина, который пытался приблизиться.

Медленно звучит как невозможное в этой ситуации. Но в последнее время я научилась делать много вещей, которые казались невозможными.

Я стараюсь выглядеть нормально, когда сажусь. Мое сердце колотится, но я заставляю себя двигаться небрежно, все время задаваясь вопросом, не делает ли это каким-то образом еще более очевидным, что я пытаюсь заставить себя вести себя естественно. Я надеваю обратно свое парео дрожащими руками, встаю, когда Иван стоит рядом со мной.

Мы начинаем идти к выходу, и я чувствую тепло руки Ивана на своей спине, его пальцы напрягаются на моем позвоночнике. Я сопротивляюсь желанию обернуться, чтобы посмотреть, не следует ли кто-то за нами.

Когда мы доходим до коридора к лестнице, я слышу шаги позади нас, теперь более быстрые. Рука Ивана плотно прижимается к моей спине, как будто подталкивая меня вперед, и мы оба идем быстрее. Лифты справа от нас, и я слышу приближающиеся шаги.

— Лифты, — резко говорит Иван. — Бежим!

Мы бежим к лифтам. Иван достает свою ключ-карту и показывает ее машине, двери милостиво открываются немедленно. Когда я вбегаю внутрь, я вижу мужчину позади нас, отражающегося в зеркале — крупного, мускулистого мужчину с черными волосами и крепко сжатыми губами. Он не выглядит злым или мстительным, просто — сосредоточенным. Как будто его наняли для этого.

Иван уже разговаривает по своему одноразовому телефону.

— Да, — говорит он, когда машина взлетает, его голос напряженный и резкий. — Один человек. Понятия не имею. Хорошо. Так и сделаем. Время встречи то же. Да. Больше денег, я понимаю. Это не проблема.

Он засовывает телефон обратно в карман, и я смущенно смотрю на него.

— Больше денег?

Иван пожимает плечами, как будто это наименьшая из его забот. Может, так и есть.

— Если на нас активно направлено тепло, это представляет большую опасность для моего контакта. Поэтому цена растет.

— И тебя это просто… устраивает?

Иван снова пожимает плечами.

— Так устроен этот мир. По крайней мере, мой. Я об этом не беспокоюсь. — Лифт доезжает до нашего этажа, и он выходит первым, держа в одной руке ключ-карту, а другую кладя около кармана плавок, где, я уверена, лежит нож. Наверное, тот самый складной нож, который он мне дал, когда я пошла в продуктовый магазин одна. — Пошли.

Мы спешим по коридору в нашу комнату. Как только мы оказываемся внутри, Иван идет прямо к комоду и вытаскивает одежду, бросая ее на кровать.

— Что ты делаешь? — Я хмурюсь, сбитая с толку, и он оглядывается на меня.

— Нам нужно идти. Я получил инструкции от своего связного о том, что нам следует делать. Переоденься во что-нибудь и собери остальные вещи. Пять минут, Шарлотта. Нам нужно выбираться отсюда.

Его голос приобрел тон, который я слышу, когда он сосредоточен. Он начинает снимать с себя одежду, не говоря больше ни слова, и на этот раз в этот момент нет никакого напряжения. Просто абсолютная необходимость убраться отсюда, двигаясь с такой скоростью, что я понимаю, что он не думает ни о чем другом. Я надеваю джинсы и футболку, паника быстро поднимается к горлу.

Неужели так будет вечно? Дни и дни бега, пребывания в безопасности всего несколько коротких часов, а затем снова паники, все усугубляются до такой степени, что я не уверена, как долго я смогу это выдержать. Все это должно закончиться, когда у меня появится новая личность, но с каждым близким случаем мне все труднее и труднее верить, что этот день настанет.

Иван хватает рюкзак, который он, должно быть, купил, когда получил первый комплект одежды, и запихивает в него то, что лежит на кровати.

— Пойдем, — говорит он, сочувственно глядя на меня. — Я поймаю такси.

Ну, по крайней мере, нам не придется угонять еще одну машину. Странно цепляться за это, но это все, что у меня есть, когда Иван хватает рюкзак и ведет меня к двери, выглядывая в коридор, прежде чем выйти.

— Следуй за мной. — Говорит он кратко. — Не сбавляй скорость, не оглядывайся. Мы идем прямо через вход. Если сможешь, держись в толпе, ему будет сложнее тебя схватить.

Мое сердце колотится в горле, когда мы направляемся к лестнице. Когда мы выходим на этаж казино, двигаясь быстрым шагом, мне кажется, я вижу мельком черноволосого мужчину. Но это может быть кто угодно. Я не уверена, что это он.

Я следую за Иваном, мое сердце колотится в ушах, когда мы быстро спускаемся по лестнице в мраморный вестибюль, яркость деревьев над аркой кружится перед моими глазами, пока я пытаюсь сохранять спокойствие. Я чувствую, как мое дыхание сбивается в груди, и я прижимаю к ней одну руку, заставляя себя сохранять спокойствие. Чтобы не паниковать.

Тепло дня снаружи, резко контрастирующее с холодом в помещении, немного рассеивает туман в моей голове. Иван берет меня за руку, таща вперед к одному из такси, ожидающих у обочины, и рывком открывает дверь, подталкивая меня внутрь, в то время как он передает водителю деньги, называя ему название места, которое мне не знакомо.

Я не спрашиваю Ивана, куда мы едем. Я узнаю достаточно скоро, и я не доверяю себе говорить прямо сейчас. Мне кажется, что если я открою рот, то могу закричать.

Такси отъезжает от обочины, и я снова опускаюсь на сиденье, мое сердце все еще колотится, горло сжимает тошнота. Рука Ивана находит мою, и он нежно сжимает ее, жест, который должен был утешить, но я отдергиваю руку, моя паника внезапно превращается в гнев. Я бы позволила себе перестать думать о его роли во всем этом, но теперь это снова становится очевидным, и я крепко сжимаю губы. Я смотрю на него, вижу напряжение в его челюсти, то, как его глаза все время бросаются в зеркало заднего вида.

— За нами следят? — Я прослеживаю его взгляд, хотя и не уверена, что именно я ищу.

Иван качает головой.

— Я так не думаю. Но это не значит, что они все еще не работают над тем, чтобы выследить нас.

— Кто?

— Брэдли. Лев. Лев мог нанять других, чтобы помочь ему. Нет способа узнать наверняка.

Город проносится мимо, огромные знаки и возвышающиеся казино каким-то образом померкли. Вчера он выглядел захватывающе. Сегодня он кажется нависающим, как будто город смыкается вокруг меня. Я пытаюсь сосредоточиться на дыхании, медленно вдыхая и выдыхая, пока такси выезжает на автостраду. Паника немного отступает, но я слишком хорошо помню аварию, и каждый раз, когда машина, кажется, подъезжает слишком близко к нам, я снова вздрагиваю.

— Куда мы едем? — Наконец спрашиваю я устало, откидываясь на спинку сиденья.

— Еще в один отель. — Иван смотрит в окно. — В город поменьше, за пределами Вегаса. Место, где можно спрятаться на пару дней. У моего связного там есть несколько ребят, они помогут присматривать за нами.

— Больше денег?

Иван усмехается.

— Да. Но для меня это неважно. — Он оглядывается, на мгновение его челюсть сжимается, как будто он раздумывает, стоит ли говорить то, что у него на уме. — Я бы заплатил любую сумму, чтобы убедиться, что ты в безопасности, Шарлотта, — наконец говорит он.

А затем он снова переводит взгляд на окно рядом с собой, снова замолкая.