Беспощадные клятвы

10

ФИНН

Я положил трубку, сунул ее обратно в карман и долго стоял у задней стенки бара, куда я зашел выпить.

Я не ожидал, что она так быстро примет решение. Я также не ожидал, что она скажет да.

Тебе придется действовать осторожно, сказал я себе, стряхивая пепел с сигареты на тротуар. Она попросила меня вести себя по-деловому, чего, честно говоря, ей не стоило говорить. Я флиртовал с ней с того самого момента, как взял трубку, и я знаю, что не должен был. Это не "Пепельная роза", и Аша не будет работать на меня в качестве эскорта, по крайней мере не так, где мне позволено прикасаться. С этой частью наших отношений покончено, и для меня это было лишь средством заставить ее согласиться.

Мне придется смириться с тем, что это означает, что я больше не смогу к ней прикоснуться.

Выбрось это из головы, предупреждаю я себя, выдыхая в темноту дым изо рта. В Чикаго полно женщин, красивых, хороших в постели, которые не завяжут меня в узлы, в прямом и переносном смысле. Аша, это средство достижения цели, часть работы, которую мне нужно выполнить. Я назначил себя ответственным за ее безопасность, потому что не доверяю это никому другому, а не потому, что именно я оказался в этой ситуации, но для этого мне нельзя отвлекаться.

Особенно на нее.

Я делаю последнюю затяжку и бросаю сигарету на тротуар, разминая ее под каблуком, прежде чем вернуться в дом. Это даст нам то, что нам нужно, напоминаю я себе, садясь обратно за барную стойку и предлагая Чарли, стоящему за ней, налить мне пива. У меня нет причин так переживать из-за этого, нет причин сомневаться, стоило ли мне вообще просить ее об этом. Нет причин, чтобы мысль о том, что она с другим мужчиной — особенно с Матвеем, заставляла меня чувствовать тугой узел злобной ревности глубоко внутри моего нутра, заставляла меня сжимать челюсти, желая ударить этого человека, вместо того чтобы отдать ее ему.

Нам это нужно. Несколько ночей, когда она будет лежать в его постели и делать то, что ему нравится, и мы, скорее всего, получим больше информации о том, кто он такой и что планирует, чем если бы мы послали нескольких наших людей внедриться в его организацию, причем с меньшим кровопролитием. Подобная работа под прикрытием — опасная работа, которая стоит жизни, и такие люди, как Матвей, знают, что нужно быть начеку. Он не ожидает, что мы пошлем к нему женщину, чтобы попытаться выяснить, что он замышляет.

И вообще, напоминаю я себе, потянувшись за пивом, это неважно. Как бы меня ни тянуло к Аше, как бы ни тянуло ее ко мне, как бы она ни старалась это скрыть, мы не подходим друг другу. Это мне ясно дали понять в клубе сегодня вечером. Мне не нравится, когда надо мной доминируют, а ей не нравится подчиняться. Мы только и делаем, что сталкиваемся, говорю я себе. Она сведет меня с ума в мгновение ока.

Я вытесняю из головы мысли о первой ночи, когда я пришел туда, о странном возбуждении, которое я испытывал, несмотря на то что чувствовал себя неловко и не в своей тарелке, и вместо этого сосредотачиваюсь на сегодняшнем дне. Я показал ей, чего хочу, дал ей попробовать то, что я представлял, как буду делать с ней, а она оттолкнула меня. Если это не явный признак того, что мы несовместимы, то что же тогда?

Как по команде, я чувствую, как воздух рядом со мной сдвигается, и кто-то садится на барный стул справа от меня.

— Полагаю, это место не занято, — произносит мягкий голос, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть женщину в юбке-карандаше и красной рубашке без рукавов на пуговицах, сидящую рядом со мной. Мой взгляд скользит по ней достаточно быстро, чтобы увидеть туфли на высоких каблуках, которые на ней надеты, зацепившись за нижнюю часть табурета, словно ей надоело на них стоять, и я уже представляю, к чему это может привести.

Чертовски хороший способ выкинуть Ашу из головы.

— Нет, — говорю я ей с улыбкой. — Ты выглядишь так, будто слишком долго стояла на ногах.

— Да. — Она убирает с лица темную прядь волос и устало улыбается. — Весь день в суде, а потом еще и показания. Не могу дождаться того дня, когда у меня появится собственный помощник юриста.

— Ты адвокат? — Я приподнял бровь. — Думаю, ты должна пить где-нибудь в более приятном месте, чем это. Возможно, несколькими улицами выше.

Она рассмеялась.

— Я целыми днями работаю с этими засранцами. Думаешь, я хочу с ними еще и пить? — Она улыбается Чарли, который быстро подходит к ней.

— Что ты хочешь выпить, милая? — Он подмигивает ей, и она закатывает глаза.

— Джин с тоником. Если есть, добавь "Сен-Жермен". И два ломтика лайма.

Чарли присвистнул.

— Похоже, тебе действительно нужно пойти в тот модный бар несколькими улицами выше. У меня есть джин с тоником, но это не "Бомбей". И ничего из того, что там еще есть.

Женщина снова смеется. Звук красивый, музыкальный, но я думаю о смехе Аши, о том, как ухмылка кривит ее красные губы. Губы, которые я хочу видеть на своих, и на всех остальных частях своего тела.

Странно думать, что эти губы были на моем члене, но я никогда не целовал ее.

— Все, что у тебя есть, подойдет, — говорит женщина, прерывая ход моих мыслей. — И его следующее пиво. — Она снова улыбается мне. — Я Клэр.

— Финн. — Я поднимаю бровь. — Тебе не нужно было покупать мне выпивку.

— Я знаю. — В ее улыбке появился намек на флирт. — Но я подумала, что ты угостишь меня, и хотела опередить тебя.

— С этим не поспоришь. — Я делаю еще один глоток пива, которое у меня уже есть. — Так ты часто сюда приходишь? — Ухмыляюсь я, давая ей понять, что знаю, насколько нелепа эта фраза, и она снова смеется.

— Достаточно часто. Это по дороге, и, как я уже говорила, я не люблю пить с коллегами, да и вообще с другими юристами. Но я никогда не видела тебя здесь раньше. А я бы запомнила, — добавляет она, и в ее тоне снова появляется неприкрытый флирт.

— Меня не было в городе некоторое время. Уезжал на некоторое время.

— О? Куда? — Она берет джин с тоником, который протягивает ей Чарли, в котором печально плавает тонкая долька лайма. — Из города? Или просто за город.

— Провел некоторое время в Дублине по работе.

— Чем ты занимаешься? — Клэр скрывает, что поморщилась, делая глоток джина. — Должно быть, чем-то интересным.

— Иногда. — Я расслабляюсь на табурете, вытесняя из головы мысли об Аше. По какой-то причине сидеть здесь и флиртовать с этой женщиной мне кажется неправильным, и, как и моя ревность, это абсолютно нелепо. Аша не моя, а я не ее. У нас нет отношений, мы, в лучшем случае, переспали бы, и я, блядь, платил за это. Я не целовал ее и не трахал, теперь она работает на меня.

Ничто в мире не мешает мне забрать домой эту прекрасную юристку, уложить ее в свою постель и ублажать до тех пор, пока она не забудет о своем долгом дне в зале суда.

Но ничего не шевелится, кроме того факта, что каждый раз, когда я смотрю на нее, пытаясь представить, как убираю ее темные волосы в свободный пучок и провожу по ним пальцами, каждый раз, когда эти темные глаза смотрят на меня, каждый раз, когда ее румяные губы обхватывают край бокала, я продолжаю, черт возьми, видеть Ашу прижатой к той стене сегодня вечером, смотрящей на меня с желанием, которое она не могла скрыть, как бы сильно ни старалась.

— Я работаю в охране, — говорю я ей, допивая свое пиво и протягивая бокал, который она мне купила. Это моя обычная фраза, легкий способ объяснить свою работу. — Частная охрана, — добавляю я, чтобы никто не задавал слишком много вопросов и не начинал подозревать, когда я не могу ответить на многие из тех, что они задают. — А ты? Что за юриспруденция?

— Бизнес-право, — язвительно говорит она. — Не так захватывающе. Хотя… — она допивает джин и отодвигает стакан на край барной стойки, не заказывая еще один. — Я могу показать место, которое гораздо интереснее, чем любая из наших работ… или этот бар.

Я уже знаю ответ на вопрос до того, как спрашиваю, что она имеет в виду, но это не мешает мне согласиться, когда она предлагает выпить еще в ее квартире. Это приличное расстояние, но сейчас относительно теплая весенняя ночь, и я еще не выпил столько, чтобы не сесть на мотоцикл.

— Встретимся там, — говорю я ей. — Если только ты не хочешь попробовать прокатиться на заднем сиденье моего мотоцикла, но предупреждаю, эти каблуки не подходят.

— Я бы попробовала. — Она одаривает меня еще одной кокетливой улыбкой, и образ ее на заднем сиденье моего мотоцикла, в юбке-карандаше, задравшейся вокруг бедер, заставляет мой член подрагивать от нетерпения. Сегодня вечером в клубе я был так чертовски напряжен, что одного присутствия в комнате с Ашей было достаточно, чтобы свести меня с ума от желания, и в итоге я ушел. Еще один шанс лечь с кем-то в постель звучит сейчас как рай, и я достаю ключи и киваю на дверь.

— Тогда пойдем.

Клэр хорошо относится к этому, хотя мой мотоцикл не самый удобный для двоих, и он определенно не предназначен для езды в юбке и на каблуках. Она обнимает меня, как только я устраиваюсь напротив нее, ее подбородок прижимается к моему плечу, когда она смотрит вперед и я стараюсь не думать о том, что бы я отдал за то, чтобы Аша была рядом, ее пальцы впивались в кожу моей куртки, а ее теплое дыхание касалось моей шеи.

Я никогда раньше не оказывался в подобной ситуации. Я никогда не встречал женщину, которая настолько заполняла бы мои мысли, и что я думал о ней даже, когда был с кем-то другим. Это несправедливо по отношению к этой женщине, и если я не смогу выкинуть Ашу из головы, то эта ночь пройдет не так, как мы все надеемся.

Квартира Клэр именно такая, какой я ее себе и представлял, — аккуратная, маленькая, с одной спальней, ухоженными растениями и книжными полками, такая квартира, которая остается чистой не только потому, что живущий в ней человек аккуратен по своей природе, но и потому, что он не проводит там столько времени, сколько ему, возможно, хотелось бы. Она закрывает за нами дверь, выскользнув из пиджака, который надела на время поездки сюда, и улыбается мне.

— У меня только вино. Это нормально?

— Это твой дом. С удовольствием выпью то, что ты предлагаешь. — Я немного нервно переминаюсь с ноги на ногу, чувствуя себя не в своей тарелке. Не помогает и то, что первой моей мыслью, когда я вошел в дом, было поинтересоваться, как выглядит квартира Аши, как будто у меня когда-нибудь будет повод ее увидеть.

Она заходит на кухню, пальцами распуская завязки, и все эти блестящие темные волосы выбиваются из пучка и рассыпаются по плечам. Мне хочется провести по ним руками, и я это делаю, но я все еще думаю об Аше.

Я иду за Клэр на кухню, и пока она роется в ящике в поисках открывалки, я осторожно кладу руки ей на бедра и наклоняюсь, чтобы провести губами по ее шее. Мой член подергивается, тело болит от неудовлетворенного желания. Но на самом деле я хочу не ее, и я знаю это, даже когда поднимаюсь и откидываю ее волосы в сторону, продолжая медленно целовать изгиб ее шеи, когда она вдыхает воздух и поворачивается ко мне лицом.

Если бы я был мужчиной другого типа, я бы остался здесь. Я бы потерялся в сладком аромате ванили на ее коже и теплом вкусе ее губ, наконец-то облегчил бы боль в яйцах и получил бы удовольствие от погружения в ее тепло то, чего я не получал последние несколько дней, несмотря на насыщенность сексом.

Но я не из тех, кто использует кого-то для своего удовольствия. Возможно, Клэр не хочет большего, чем просто перепихнуться, мы не зашли так далеко, но я знаю, что это нечестно по отношению к ней, я не могу трахать ее, пока у меня на уме другая женщина. Поэтому, с некоторой неохотой, я отпускаю ее и отступаю назад.

Она хмурится.

— Что-то не так? Нам не обязательно пить, если ты хочешь…

— Прости. — Я знаю, что не должен был заходить так далеко, и чувствую себя виноватым за то, что хоть немного завел ее. — Мне не следовало приезжать сюда… но…

— Но что? — Клэр хмурится еще сильнее. — О, черт, ты ведь не женат?

— Нет. Ничего такого. Просто моя жизнь сейчас немного сложная. — Я выдохнул, проведя рукой по волосам. — Мне жаль. Правда, мне очень жаль. Мне нужно идти.

Клэр опускается обратно на стойку и смотрит на меня долгим, разочарованным взглядом.

— Да. Наверное.

Я хочу сказать что-то еще, что-то, что заставит ее почувствовать себя лучше, но не могу придумать, что сказать, чтобы не сделать еще хуже. Я должен был уйти, как только она села рядом со мной в баре, зная, к чему приведет эта ночь, если я этого не сделаю.

Чувство вины гложет меня всю дорогу до обочины, где припаркован мой мотоцикл, и я ощущаю его тяжесть, смешанную со всеми остальными сложными чувствами, с которыми я борюсь с тех пор, как увидел Ашу на сцене. Никто и никогда не заставлял меня чувствовать себя так, и, если быть до конца честным, я не знаю, как с этим справиться.

Моя жизнь была далеко не легкой, но я старался компенсировать это тем, что не допускал в нее самых сложных эмоций. Не всегда мне это удавалось, но Аша уже на пути к тому, чтобы я снова потерпел неудачу.

Просто переживи это, пока мы не разберемся с Матвеем, говорю я себе, пока еду обратно в свою квартиру. Ты сможешь справиться с отсутствием секса в течение такого долгого времени, ты уже делал это раньше. Когда все закончится, говорю я себе, Аша заберет свою зарплату и уедет, а я смогу забыть ее. Она сделает все, что запланировала, что заставило ее передумать, когда я сказал ей, сколько я готов заплатить за эту работу. Если ее не будет рядом, я со временем смогу выбросить ее из головы.

А пока…

Как только я вхожу в свою квартиру, сбрасываю куртку и направляюсь в душ, я понимаю, что попытка провести ночь с любой другой женщиной будет бесполезной, пока не закончится эта. Я едва успеваю раздеться и опуститься под горячую воду, как моя рука обхватывает член, а другой я упираюсь в кафель, представляя себе Ашу, склонившуюся передо мной. Все, что я могу представить, это ее темные волосы, мокрые на фоне кожи, красные губы, растянутые в кокетливой, предвкушающей улыбке, когда я ввожу в нее свой ноющий член и стону от сладкого, воображаемого ощущения ее влажного тепла, наконец-то окутавшего меня.

Мне не нужно все это дерьмо. Все, что мне нужно, это она, обнаженная и мягкая под моими руками, звук ее голоса, выдыхающего мое имя, когда я заставляю ее кончить. Все, что она делает в клубе, мне не нужно, чтобы хотеть ее. Я не представляю себе ничего из этого, когда мои бедра надвигаются на кулак, моя сперма бьет по кафелю, когда я выкрикиваю ее имя, представляю, как она откидывается на спину и стонет.

Все, что я вижу…это она. И впервые за долгое время в моей голове нет ничего другого.

Я в "Малиновом листе" ровно в одиннадцать, ищу Ашу, когда вхожу в теплый, пахнущий чаем и кофе воздух маленького магазина. Теперь я понимаю, почему она сказала, что ей здесь нравится, это уютное место, с темными кожаными креслами и деревянной мебелью, а также витриной с домашней выпечкой и сэндвичами к напиткам.

Как только я вхожу, я вижу Ашу, и мое сердце замирает в груди так, как я и не думал.

Я никогда раньше не видел ее в уличной одежде, только в тяжелом шелковом халате, который она носит в клубе, и в нижнем белье под ним. Аллан и Флинн посмеялись бы надо мной, если бы услышали, как я говорю вслух, что, по-моему, в тот момент, когда я впервые вижу ее в таком виде, одетую как обычная женщина, она выглядит красивее, чем в том наборе кожаных ремней, который был на ней в ту первую ночь в клубе.

На ней светлые джинсы и белая футболка, блестящие черные волосы собраны в высокий хвост, и, похоже, нет никакого макияжа, кроме тонкой темной линии вокруг глаз и туши для ресниц. Ее губы нежно-розового оттенка без помады, которой она пользуется в клубе, и мне вдруг до боли захотелось прижаться к ним. Я никогда не видел, чтобы рот женщины выглядел таким мягким и манящим.

Перед ней на столе лежит книга, и я пользуюсь моментом, чтобы насладиться ее видом, зная, что как только она увидит меня, я должен быть профессионалом, которого она ждет, а не мужчиной, стоящим здесь и страстно желающим женщину, к которой он не должен прикасаться, и никогда не сможет.

Заманчиво просто стоять и смотреть на нее, но я не могу делать это вечно. Я иду к ее столику, прочищаю горло, когда приближаюсь, и Аша поднимает глаза. На одну короткую секунду, пока она осознает, что это я, я вижу, как расширяются ее темные глаза, как мерцает желание, которое совпадает с моим взглядом, когда она окидывает меня взглядом, темные джинсы и черная футболка, мотоциклетные ботинки и кожаная куртка, моя самая удобная одежда.

А потом ее лицо разглаживается, и она дарит мне приятную улыбку, которая ничуть не выдает того, о чем она могла подумать при первом взгляде.

— Финн. — Она закрывает книгу и убирает ее в сумочку, прежде чем я успеваю увидеть, что именно она читала. — Как раз вовремя. Какой хороший мальчик.

В ее голосе звучат дразнящие нотки, и я чувствую, как мое лицо мгновенно нагревается, это раздражает меня, потому что я знаю, что именно такого подъема она надеялась добиться от меня. Это еще больше усугубляет ситуацию, потому что жар на моих щеках, не единственное, что поднимается при звуках ее хриплого голоса, произносящего эти нелепые слова в мой адрес. Последнее, что мне нужно, это эрекция посреди этой кофейни.

— Я вижу, ты уже выпила. — Я указываю на ее чашку с кофе, когда сажусь, на стоящую кружку, из которой она сделала всего несколько глотков, а пенка все еще плавала на ней. — Что-нибудь порекомендуешь?

— Зависит от того, что тебе нравится. — Она тянется к кружке, и от вида ее губ, прижатых к краю, у меня начинает кружиться голова. Она точно знает, что делает, судя по тому, как ее темные глаза встречаются с моими.

Ты сказала, что мы должны быть профессионалами в этом деле. Я хочу сорваться на нее, прорычать эти слова, но это означало бы признать, что она меня достала, а я уверен, что именно этого она и хочет.

Она станет моей смертью, я в этом уверен. И я начинаю сомневаться, что это был правильный путь.

— Я люблю кофе. — От нее пахнет пралине и ванилью, и все, о чем я могу думать, это о том, что почувствовал бы их на ее языке, если бы поцеловал ее прямо сейчас.

— Дай угадаю, — говорит она, слегка закатывая глаза, когда ставит чашку. — Черный, как твоя душа.

— Я не собирался этого говорить. — Я сужаю глаза. — Вообще-то мне нравится думать, что я приличный человек.

— Ты работаешь на ирландских королей. — Она коротко смеется. — Тот, кто работает на подобные организации, не может быть порядочным человеком. Да и не может. Ты можешь попытаться, но они всегда будут выжимать из тебя все, что можно.

На это я поднимаю бровь.

— Это то, что ты думаешь о Николае? — Спрашиваю я с любопытством. — Он не порядочный человек?

Она поджимает губы, и я вижу, как напряглись ее плечи, вызвав во мне еще одну из этих идиотских вспышек ревности. Что бы ни произошло между ними, она еще не совсем смирилась с этим, и мне интересно, думает ли она о нем так, как я думал о ней вчера вечером, когда пытался отправится за Клэр… Если он в ее голове всякий раз, когда она пытается насладиться другим мужчиной.

— Я не знаю, стоит ли нам об этом говорить. — Губы Аши сжимаются сильнее, белея на фоне ее бледной кожи. — Ты предложил мне работу, Финн. Мы здесь, чтобы поговорить об этом.

— Он твой босс. Ты работаешь на человека, которого не считаешь достойным?

— Я здесь для того, чтобы работать на твоих королей, не так ли? — Она вздернула подбородок. — Все потому, что ты предложил мне деньги, от которых я не смогла отказаться. Так скажи мне, Финн, как они будут выплачиваться? Понемногу за раз или ты заставишь меня работать в надежде на единовременную выплату?

— Конечно, нет. Я надеялся, что ты думаешь обо мне лучше.

— Я тебя не знаю. — Голос Аши ровный. — Иди возьми себе кофе, Финн, и дай мне подумать минутку.

Я не знаю, что чувствовать, пока иду к стойке и заказываю что-то из меню, настолько погруженный в размышления, что едва понимаю, что выбираю. Часть меня знает, что будет лучше, если она просто откажется. Работать с ней будет достаточно сложно, даже без дополнительного сексуального напряжения, а это только усложняет ситуацию, в прямом смысле слова. Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, стоя у прилавка и размышляя, как это она может превратить меня обратно в подростка, неспособного контролировать собственное возбуждение, одним лишь взглядом и шевелением этих мягких полных губ в мою сторону.

Но я не хочу, чтобы она отказывалась. Я хочу провести следующие дни и недели — да что там, месяцы, если это займет столько времени, наблюдая за ней, слушая ее умные речи и возмутительные заигрывания и видя, как эти жидкие темные глаза хоть на секунду загораются желанием, которое она все время пытается скрыть. Может, я все-таки мазохист, мрачно думаю я, беря чашку с кофе и возвращаясь к столу. Время, проведенное с Ашей, самая сладкая пытка, и я подозреваю, что она наслаждается каждым мгновением. Какая-то часть меня думает, что ей, возможно, нравится мучить меня больше, чем быть со мной, и эта часть хочет перекинуть ее через плечо и оттащить прямо в мою постель, только чтобы я мог показать ей, как хорошо может быть, если она поддастся.

Но я лучше, чем она думает, лучше, чем она, и не тот, кто когда-либо будет действовать в соответствии с подобными желаниями.

— Расскажи мне, как происходит оплата, — говорит Аша, когда я сажусь обратно. — Я хочу, чтобы все было четко, на столе, чтобы я знала, во что ввязываюсь и чего ожидать.

Ее голос ровный, деловой, выражение лица холодное, когда она смотрит на меня. Я делаю глоток своего кофе и пытаюсь сдержать гримасу, на вкус он ягодный и шоколадный, слишком сладкий для моего вкуса. Не могу представить, почему именно это я выбрал из меню для себя. Должно быть, я действительно не в себе.

Но, похоже, Аша так на меня влияет.

— Каждый раз, когда ты будешь встречаться с Матвеем, мы будем платить тебе по обычной ставке плюс двадцать процентов, — говорю я ей. — В конце, когда работа будет выполнена, мы отдадим тебе разницу между этой суммой и той, что я назвал тебе в клубе, часть единовременно. А если ты соберешь достаточно информации, кто знает? Может быть, ты получишь премию. — Я произношу последнюю фразу почти в шутку, но Аша поднимает бровь.

— А как ты представляешь себе бонус, Финн? — В ее голосе звучит что-то знойное, и я понимаю, что она снова издевается надо мной.

— Это зависит от моего босса. — Боже, как трудно не флиртовать с ней в ответ. Но я уже видел, как быстро она может загнать меня в угол, как в прямом, так и в переносном смысле, и я почти задаюсь вопросом, не проверяет ли она меня, проверяя, смогу ли я вести себя профессионально рядом с ней. Я твердо намерен доказать ей, что смогу.

— Что ж, тогда я с нетерпением жду возможности обсудить это с ним. — Она откидывается на спинку кресла, подтягивая к себе чашку с кофе. — Как мы будем действовать?

— Ты сама свяжешься с Матвеем. Ты можешь придумать любую причину, по которой захочешь увидеть его снова, но после разговора сообщишь мне, когда и где вы с ним встретитесь. Я могу встретиться с тобой в твоей квартире, чтобы отправиться туда…

— Не там. — Она резко прерывает меня, в ее голосе звучит что-то твердое и резкое. — Мы можем встретиться в другом месте. Где угодно — только не у меня.

Это немного выбивает меня из колеи. У нее явно есть причина, по которой она не хочет, чтобы я знал, где она живет, и это заставляет меня задуматься, что она скрывает. Но с другой стороны, возможно, она вообще ничего не скрывает. Для женщины, работающей в эскорте, не было бы странным не хотеть, чтобы мужчины знали ее домашний адрес.

— Хорошо. Я придумаю что-нибудь другое. Короче, я тебя встречу, и мы вместе пойдем к Матвею. Он со мной никогда не встречался, поэтому не знает, что я работаю на королей. Я буду твоим телохранителем. Кто-то, кого ты возьмешь с собой, чтобы следить за тем, чтобы все было в порядке на выезде.

Аша сморщила нос.

— Не называй это так.

— Что?

— Выезд. — Она машет рукой. — Я не такой эскорт. Больше нет. Это будет первый раз, когда я делаю выход к клиенту с тех пор, как…

Она внезапно прерывается, ее зубы впиваются в нижнюю губу, как будто она поняла, что сказала больше, чем хотела.

— В общем. Итак, я встречусь с тобой, и ты будешь моей охраной. Только ты?

Я киваю.

— Только я.

— А если он начнет грубить? Если я использую свое стоп-слово, а он не послушается?

— Вот. — Я лезу в карман, достаю плоскую коробку, и бровь Аши взлетает вверх.

— О, Финн, ты не должен был этого делать, — говорит она, ее голос фальшиво-саркастичен и высокочастотен, и я не знаю, смеяться мне или нет, учитывая причину, по которой я принес это для нее.

— Я бы хотел, чтобы это был просто подарок. — Я протягиваю ей коробку и наблюдаю, как она открывает ее и обнаруживает плоский, широкий золотой браслет. — В браслете есть датчик. Будь осторожна, как сильно ты прижимаешь запястье к чему-то, если он сработает, то пошлет сигнал на мой телефон, и я буду знать, что мне нужно зайти и забрать тебя в случае, если ты не сможешь…

Я даже не могу закончить это гребаное предложение. Я должен быть более отстраненным в этом вопросе, лучше рассуждать о возможностях того, что может произойти, но одна мысль о том, что она окажется в ловушке, с кляпом во рту, связанная, не сможет позвать меня на помощь или сбежать, заставляет меня кипеть от гнева, который трудно сдержать.

— Если я не смогу позвать тебя или ты окажешься вне зоны слышимости. — Аша кивает, глядя на браслет. Она говорит это почти непринужденно, как будто то, что я говорю ей об этом, так же нормально, как обсуждение заказа кофе, и это заставляет меня вздрогнуть. Однако в ее лице есть что-то такое, слабый, затянутый взгляд, который говорит мне, что что-то в этом беспокоит ее больше, чем она говорит.

— Мы и раньше вставляли подобные вещи в украшения. Мужчина легко может надеть перстень-печатку или даже фальшивое обручальное кольцо с чем-то подобным, прежде чем отправиться в опасную ситуацию. У Николая есть нечто подобное в украшении для Лилианы на случай, если с ней что-то случится. Это было просто, чтобы установить его для тебя.

Аша слабо улыбается.

— Спасибо. Это очень продуманно, вот так охватить все мои интересы.

Мне хочется протянуть руку и взять ее за руку, сказать, что нет ничего, на что бы я не пошел, чтобы обеспечить ее безопасность. Я знаю, какой мягкой будет ее кожа под моими пальцами, но я хочу знать, каково это, когда она обхватывает мои пальцы, когда я позволяю ей быть для нее чем-то большим, чем просто работой. Я хочу…

Я не могу даже начать описывать все то, чего я хочу от нее.

— Мы придумаем мне имя, — продолжаю я, — чтобы он не услышал Финн и не сложил два и два. Черт, я не знаю. Чарли. — Я смеюсь, но потом понимаю, что она не знает, что я украл имя бармена в моем любимом заведении.

Мне хочется, чтобы она знала. Хотелось бы, чтобы у нас с ней были такие внутренние шутки, чтобы это было свидание за чашкой кофе, а не нейтральное место для разговора о работе. Хотелось бы, чтобы она рассказала мне больше о том, почему, по ее словам, раньше она была эскортом другого типа, а не отмалчивалась, как раньше.

Прошло много времени с тех пор, как я хотел узнать больше о женщине, подобной этой. Мне хотелось чего-то большего, чем просто отвлечься на несколько ночей, а потом двигаться дальше. По правде говоря, я никогда не думал, что снова буду испытывать подобные чувства.

И, конечно же, к той, к кому я не должен испытывать ничего даже близко похожего.

— Только ты. — Аша снова зажимает нижнюю губу между зубами, и мне остается только не смотреть прямо на ее рот. — Если он выйдет из-под контроля, ты сам справишься с Матвеем? Не хочу принизить твои способности как охранника или что-то в этом роде, но… — Она выглядит более чем сомнительно. — У него наверняка есть своя охрана.

— Я справлюсь, — заверяю я ее. — Ты права, у него почти наверняка есть своя, но ты не можешь появиться с целой командой. Это вызовет у него тревогу. Со мной ты будешь в безопасности, Аша. Я позабочусь об этом.

Она медленно выдыхает.

— Ты не можешь говорить мне, что в этом нет никакой опасности.

— Нет, не могу, — соглашаюсь я. — На самом деле я не буду этого делать, потому что ты поймешь, что я несу чушь, и уйдешь, и будешь права. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была в безопасности, Аша, и не стану подвергать тебя опасности, с которой, как мне кажется, ни ты, ни я не способны справиться.

Она смотрит на меня долгую минуту, эти глубокие карие глаза притягивают мои.

— Почему? — Спрашивает она наконец. — Почему ты так беспокоишься о моей безопасности? Почему бы просто не бросить меня Матвею и не посмотреть, что ты узнаешь потом? Пусть делает, что хочет? — Она пожимает плечами, как будто это не имеет значения, но я вижу на ее лице острое любопытство. — Возможно, он будет более откровенен, если его не будут сдерживать ограничения. Без угрозы, что кто-то попытается его остановить.

От одной мысли об этом я краснею. Плохо, что я буду стоять в стороне, пока этот придурок будет находиться рядом с ней, видеть ее идеальное тело, ее губы и руки. Плохо, что я пойду домой, думая об этом, в то время как я отчаянно хочу видеть ее в своей постели. Мысль о том, что он может причинить ей боль, просто непростительна.

— При нас никто не обижает женщин, — говорю я ей ровно, потому что не могу сказать ей всего этого. — Никто из Королей не согласится причинить тебе вред за информацию, по крайней мере, из тех, кого я знаю, и можешь не сомневаться, мне будет что сказать, если я узнаю о ком-то, кто это сделает. Эта информация стоит многого, но она не стоит твоей безопасности, Аша. Или любой другой женщины, — добавляю я.

— Приятно слышать, — говорит она, но в ее словах чувствуется слабая дрожь, которую я не упускаю. — Значит, это все? Я сообщаю тебе, когда поговорю с Матвеем, а потом мы планируем встретиться?

— Это должно быть скоро, — предупреждаю я ее. — Он делает шаги, и нам нужно знать все, что он может разболтать о том, что это за шаги. Если нужно, сыграй на его самолюбии, узнай, что заставит его говорить, и заставь его довериться тебе, если сможешь. Но это не может долго ждать, Аша.

— Я собираюсь работать в свои выходные, ты же знаешь. — Она приподняла бровь. — Но, по крайней мере, ты собираешься сделать так, чтобы это стоило моего времени.

Я бы сделал гораздо больше, если бы ты мне позволила. Я держу эти слова под замком, но это самое трудное в мире — смотреть на нее и не позволять ни единому намеку на флирт. Если бы она была любой другой женщиной, я бы уже был на полпути к тому, чтобы затащить ее в свою постель.

Но если бы она была любой другой женщиной, не думаю, что я хотел бы ее так же сильно.

— Ты будешь хорошо вознаграждена, — твердо говорю я ей. — И если в какой-то момент это станет слишком опасным, Аша, ты скажешь мне. Ты не должна чувствовать себя обязанной…

— Не волнуйтесь, не буду. — Она допивает кофе и достает сумочку. — Я позвоню тебе, Финн. Как только поговорю с Матвеем.

В ее словах явственно слышится намек на то, что она позвонит мне, а не наоборот, что она не ожидает услышать меня по какой-либо другой причине. И это прекрасно, говорю я себе, когда она встает и одаривает меня быстрой, натянутой улыбкой, прежде чем уйти, направиться к двери кофейни, а я сижу и смотрю ей вслед.

Это бизнес. Просто бизнес, и ничего больше. То, что произошло в "Пепельной розе", останется там, как и любой другой клиент, с которым она встречалась.

Но я уже могу сказать, что держать себя в руках, пока мы выполняем эту работу, будет гораздо сложнее, чем я думал.