Беспощадные клятвы

4

ФИНН

По правде говоря, я не ожидал от этого вечера ничего особенного. Я думал, что мы пойдем, выпьем пару бесплатных напитков, может быть, купим еще пару, а потом уйдем, когда Флинн закончит глазеть на девушек и поймет, что этот вечер не будет чем-то большим, чем просто покупка удовольствий, которые никто из нас никогда не сможет себе позволить.

И тут Флинн бросает взгляд на девушек, расхаживающих по комнате, и покупает единственное место, оставшееся в этой чертовой игре.

— Что, черт возьми, ты себе позволяешь? — Я смотрю на него с удивлением. По правде говоря, я знаю, что он делает — думает, что получает шанс на что-то, что в обычной ситуации было бы ему недоступно. Но если бы я мог поспорить на что-нибудь, то только на то, что даже бай-ин на игру отнимет у него все лишние пенни.

— Это пустая трата денег, — говорю я ему, когда он протягивает свою карту. — Когда ты в последний раз играл в покер?

— Примерно полгода назад. — Флинн ухмыляется. — Все будет в порядке.

— Это было с друзьями. — Я качаю головой. — Ты просто потеряешь все свои деньги.

— А что, если нет? — Ухмылка все еще на лице Флинна, и я пожимаю плечами.

— Только не приходи ко мне потом плакаться. — Я киваю в сторону бара. — Удачи, брат. Я пойду выпью.

Я уже наполовину готов просто уйти. Я ожидал провести ночь, поболтав с другом, а не сидеть одному в баре, пока он играет в покер. Если он хочет, чтобы вечер прошел именно так, то я не нужен ему в качестве зрителя.

Два напитка, говорю я себе, подхожу к бару и заказываю виски с имбирем у мужчины, стоящего там и протирающего стакан. Полагаю, что после этого я смогу уйти, как только наслажусь бесплатными напитками, любезно предоставленными Николаем. Я вижу его в стороне, разговаривающего с женщиной, которая стоит ко мне спиной, и думаю, узнает ли он меня. Мы не так часто общались, последний раз я видел его, когда мы вызволяли его сестру из подвала, в котором ее приковал похититель.

Мы оба не очень-то друг другу понравились. Но если я буду управлять делами Тео, то, скорее всего, мне придется чаще иметь дело с Николаем.

Женщина отходит от Николая и поворачивается к ступенькам сцены, когда игроки начинают рассаживаться за столом. На мгновение я вижу только вид сзади — прекрасный вид. У нее идеальная попка в форме сердечка, обрамленная серебристыми кружевными трусиками, которые изгибаются именно в том месте, за которое так хочется ухватиться мужским рукам, ее волосы густыми черными волнами ниспадают по спине. Я чувствую искру любопытства, ожидая, когда она обернется, чтобы подняться на сцену, и сразу после этого — укол глупости. Я уже говорил Флинну, что он идиот, раз интересуется всеми этими недоступными девушками.

Мне вообще не очень нравится идея покупать женщину. Они все здесь по своей воле, я знаю, что Николай ведет приличный бизнес, или настолько приличный, насколько это возможно в подобных заведениях, но все равно это кажется… безвкусным. Табу в том смысле, которое, наверное, может возбудить кого-то, но мне от этого немного не по себе.

Я допиваю виски и прошу вторую порцию. Только одну, а потом я уйду, думаю я про себя, а потом оглядываюсь на сцену, и она оборачивается.

Господи, она чертовски красива. На мгновение я могу только смотреть на нее. Она совершенна во всех отношениях, которые я только могу себе представить: великолепное бледное лицо, обрамленное густыми черными волосами, темные глаза, окаймленные длинными ресницами, полные губы в красном цвете, за которые любой мужчина умер бы, лишь бы они обхватили его член. Корсет, который она носит, придает ей еще более изящную фигуру, чем я себе представляю, — узкая талия, увенчанная грудью, которая переполнила бы мои ладони, и пышные бедра, которые я практически чувствую, как прижимаются к моим бедрам. Мой член подергивается, слегка набухая на ноге, когда я смотрю на нее, и я вдыхаю воздух от внезапного, неожиданного возбуждения.

Давненько меня так не привлекала женщина, чтобы я возбуждался на публике. Парням время от времени удавалось затащить меня в обычные стриптиз-клубы, и каждый раз женщины казались мне достаточно привлекательными, но не настолько, чтобы я сидел там со стояком. Даже те несколько раз, когда меня убеждали купить танец, не вызывали у меня особого возбуждения. Это кажется искусственным, настолько неискренним, что это скорее отталкивает, чем что-либо еще.

Но эта женщина…

Все в ней кричит о сексе, и в ее глазах появляется загадочный, соблазнительный блеск, когда она растягивается на установленном на сцене шезлонге, выгибаясь и извиваясь на его поверхности, когда она начинает устраивать шоу, о котором говорил Флинн. Я не могу сказать, относится ли она к тому типу девушек, которые опускаются на колени и умоляют доставить удовольствие мужчине, или к тому типу, которые дразнят и мучают, но в любом случае я могу представить, что это будет незабываемо.

Может быть, не тот опыт, который стоит пяти тысяч, но…

Вся цель ее шоу, конечно же, заключается в том, чтобы отвлечь игроков за столом. Забавно наблюдать, как быстро Флинн поддается на нее: его глаза постоянно мелькают туда-сюда между его картами и ею, когда она встает и отходит к краю сцены. Надеюсь, у него хорошая рука, потому что в противном случае я не знаю, как он вообще пройдет первый раунд.

Она знает, как устроить шоу, это точно. Меня это не удивляет, я полагал, что, поднявшись на сцену, она исполнит обычный для подобных мест стриптиз, что сделает игру немного сложнее. Наблюдать за ней несложно, это точно, она, возможно, самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, и когда она дразняще поворачивается, расстегивая лифчик сзади, у меня пересыхает во рту при мысли о том, что я увижу ее великолепную грудь обнаженной.

Когда она поворачивается, они оказываются настолько прекрасными, насколько я мог себе представить. Она поднимает руки над головой, дразняще покачиваясь в такт музыке, и я бездумно провожу ладонью по бедру, представляя, как ее мягкая плоть будет ощущаться под моими пальцами. Ее груди полные и круглые, подтянутые корсетом, сумрачно-розовые соски мягко выделяются на фоне кремовой плоти. Интересно, какова она на вкус?

Мысль мелькает в голове, прежде чем я успеваю ее остановить: как ее нежная кожа будет ощущаться на моем языке, будет ли она пахнуть мылом и духами, и я представляю, как ее сосок напрягается в моем рту, какой стон она издаст…

Мой член снова дергается, неловко набухает, и я понимаю, что уже на пути к полному стояку, сидя здесь, в баре. Этому не способствует то, как она снова идет к лаунжу, ее полные груди колышутся при каждом движении. Когда она снова откидывается на спинку кресла, ее тело извивается на бархате, слишком напоминая то, как она могла бы двигаться подо мной, если бы я был там с ней, она вдруг поворачивает голову в сторону бара… могу поклясться, что она смотрит прямо на меня.

Черт.

Вожделение пульсирует во мне, кровь бурлит в моем члене, и я ошеломленно смотрю, как она скользит рукой по корсету, вниз по животу, к вершине бедер.

Она не…

Это слишком много, даже для такого места, как это. Я думал, это будет стриптиз, не более того. Но я наблюдаю за тем, как она медленно раздвигает ноги, упираясь серебряным каблуком в сцену, и понимаю, что серебристо-серые трусики имеют разрез как раз там, где…

О боже.

Даже ее киска идеальна. Мягкая, розовая и сверкающая в свете со сцены, ее пальцы охватывают клитор, проникая между внешними складками, пока она медленно гладит себя. Я смотрю на нее, ошеломленный масштабами шоу, которое она устраивает. Ее спина выгибается, взгляд по-прежнему прикован ко мне, а пальцы на мгновение замирают…

А затем она раздвигает себя пальцами, демонстрируя всю эту влажную, интимную плоть зрителям внизу сцены, включая меня.

Я чувствую внезапное, пульсирующее возбуждение, которое пронзает меня, и мой член становится полным, почти болезненной твердости, когда я смотрю на великолепную женщину, извивающуюся на лаунже, ее пальцы снова теребят ее клитор, когда она обнажает свою киску перед морем глаз, наблюдающих за ней, и я вижу, что она действительно мокрая.

И она все еще смотрит прямо на меня.

Не могу вспомнить, когда в последний раз я был так напряжен. Странное, почти ревнивое чувство охватывает меня. Мне хочется встать, подойти к сцене, схватить ее и стащить с нее так, чтобы никто не видел, затолкать в темный угол и упасть перед ней на колени, чтобы ощутить на языке вкус этой сладкой, влажной киски. И в то же время я хочу подойти к ней, раздвинуть ее ноги пошире, засунуть в нее свой пульсирующий член и трахать ее, пока все мужчины в комнате смотрят, пока…

Ткань на моем члене прохладно влажная, с кончика капает сперма, пульсация усиливается, когда моя рука сжимает бокал. Я никогда в жизни не видел ничего такого чертовски горячего, никогда не испытывал ничего подобного. Все мысли о том, чтобы уйти, вылетели у меня из головы, пока я смотрел, как она извивается и пыхтит на бархате под собой, как пальцы быстрее трутся о ее клитор, и с тусклым удивлением понимал, что она сейчас кончит.

Она не может… это не может быть реальностью, не так ли?

Это должно быть представление. Я говорю себе это, наблюдая за тем, как она напрягается, как ее тело выгибается дугой, что говорит мне о том, что она близка к кульминации, настоящей или притворной. И то, как она двигается, как открывается ее рот, чистое удовольствие на ее лице, когда ее ноги раздвигаются шире и она вздрагивает, стонет достаточно громко, чтобы это было слышно за музыкой…

Это не выглядит фальшиво.

Это ее работа, идиот, думаю я, наблюдая за ней, но не могу оторвать взгляд. Я никогда не видел ничего столь прекрасного, как ее лицо во время оргазма, как двигается ее идеальное тело в форме песочных часов, и все, о чем я могу думать, это как она будет ощущаться подо мной, как эти ноги будут обхватывать мои бедра, и ее влажная, горячая киска будет сжиматься вокруг моего члена, когда она кончит для меня…

Ее взгляд все еще держит мой. Он был моим все время, вплоть до того момента, когда она кончила и ее глаза закрылись, и мне кажется, что она кончила для меня, что все это было для меня…

Мой член опасно пульсирует, и я с ужасом понимаю, что очень близок к тому, чтобы потерять контроль над собой. Мой член путается в трусах-боксерах, ткань прилипает к нему, и я резко и немного болезненно отпиваю остатки виски, отталкивая стакан через бар к блондину, стоящему за ним.

Я знаю, что я не единственный мужчина в комнате со стояком, и от этого становится еще хуже. Я снова чувствую жжение ревности, горячее, злобное чувство по отношению к каждому мужчине, который сейчас хочет ее, и это не имеет ни малейшего смысла.

Я знаю, что это бессмысленно. Еще меньше смысла в том, что я чувствую злость, когда вижу, как победитель встает из-за покерного стола, с самодовольным выражением лица смотрит на сцену на свой приз, и я представляю ее с ним.

И еще больше, когда я понимаю, кто это или, по крайней мере, улавливаю суть, даже если не могу вспомнить имя этого человека. Трудно вообще о чем-либо думать, когда мой член пульсирует, вытесняя из головы все остальные мысли, кроме того, как отчаянно я хочу кончить, пока я смотрю, как мужчина идет к Николаю. Женщина сидит, ее ноги уже сомкнуты, и все, о чем я могу думать, это о том, что она, вероятно, все еще трепещет внутри, ее клитор пульсирует, а ее жар все еще сжимается вокруг моей ноющей длины…

Господи, я должен кончить. Я протискиваюсь сквозь толпу, не обращая внимания на Флинна, пока иду к указателю на мужской туалет, стараясь не думать о том, что лидер новой организации Братвы в городе тот, кто будет трахать ее сегодня вечером. Мы с Тео говорили о нем на прошлой неделе, о том, какие трудности он может вызвать… Но все эти мысли вылетают из моей головы лишь наполовину, когда я быстро прохожу через дверь в ближайшую кабинку, и моя рука тянется к молнии еще до того, как я полностью закрываю дверь.

Я издаю шипение, когда моя рука обхватывает мой твердый член, а другой рукой я упираюсь в стену, наклоняясь вперед и поглаживая его быстро и сильно, пока я представляю себе женщину на сцене. В моей голове мы оба на сцене, я сижу на ней, прижавшись головкой члена к красным губам, помада размазывается по кончику, а ее язык…

— О боже. Блядь… — Я впиваюсь в руку, сперма размазывается по пальцам, когда я прижимаю их к кончику члена и трусь, представляя, как она сосет меня, как ее темные глаза расширяются, когда она смотрит на меня и стонет вокруг моего ствола. Я позволил бы ей сосать меня почти до самого конца, почувствовал бы, как пульсируют мои яйца, когда я проникаю между этими идеальными губами… Я представляю, как ее рука снова проникает между бедер, перекатывается по клитору, доставляя себе удовольствие, пока она не вберет мой член глубже в горло, пока я не окажусь так близко, что не смогу больше терпеть, и я вырвусь.

Я сжимаю свой член, задыхаясь, когда моя рука замирает над его пульсирующей длиной, представляя, как я широко раздвигаю ее ноги, раздвигаю их, развожу ее колени в стороны, когда я вхожу в нее, и все глаза в клубе наблюдают, как я беру ее, трахаю ее, делаю ее своей, пока она не застонет и не кончит на мой член, кончая для меня, и тогда…

— Блядь, блядь… — шиплю я сквозь зубы, когда мой член жарко пульсирует в моей руке, сперма выплескивается внезапным горячим потоком из кончика, а мои бедра дергаются вперед, трахая мою руку так, как я представляю, что трахаю ее, оргазм словно поднимается от самых пальцев ног, застигая меня врасплох своей силой. Я уже давно не кончал так сильно от дрочки, и, сжимая рукой ствол, я низко и глубоко стону, а последняя сперма вытекает наружу, когда я содрогаюсь.

Мир вокруг меня снова обретает четкость, и я испытываю слабое чувство стыда, осознавая, что я только что сделал — дрочил в ванной, думая о женщине, которая даже не знает, кто я такой. Но даже когда я думаю об этом, я вспоминаю ее взгляд на меня, то, как она наблюдала за мной, пока трогала себя, то, как это выглядело так явно, будто она кончила для меня, и только для меня.

Это было не по-настоящему, говорю я себе. Она артистка. Эскорт. Ничто из того, что она делает, не является настоящим.

Я должен быть более уверен в этом, чем уверен сейчас. И пока я убираю свой член со слабым ожогом смущения на щеках и застегиваю молнию, я совершенно не должен думать о том, как бы снова увидеть ее.

Это нелепая идея. И, уходя на поиски Флинна, я не могу полностью избавиться от нее.