Беспощадные клятвы

22

ФИНН

Когда я просыпаюсь ранним утром, я не совсем понимаю, что было сном, а что реальностью. Поначалу все казалось кошмаром, ужасающий момент, когда я услышал взрыв и понял, что происходит, горячая боль от огня, охватившего одну сторону моего тела, удар о бетон, осознание того, что я ничего не слышу вокруг. Я смутно помню Тео, склонившегося надо мной, руки, поднимающие меня, момент, когда они внесли меня в комнату. Помню, как Аша-Фелисити то появлялась, то исчезала, склонялась надо мной, нежно прикасалась, ухаживала за мной, и я решил, что все это сон. Как она могла остаться, если последние слова между нами были такими резкими?

Она снилась мне много раз, пока я был без сознания, сны были эротичными и нежными, сны о том, как она обнаженная и бездыханная лежит подо мной, как она стонет мое имя, как я держу ее в своих объятиях и просыпаюсь от того, что она рядом со мной. Когда я проснулся и обнаружил, что она сидит напротив меня, я подумал, что, должно быть, мне все еще снится. И все, что случилось потом…

Я просыпаюсь от того, что мне снова снится она, ее мягкая кожа под моими руками, ее дыхание у моего уха, звук моего имени на ее губах. Я просыпаюсь от того, что мне тяжело и больно по ней, и когда я просыпаюсь, чтобы обнаружить, что она свернулась калачиком рядом со мной, мягко прижавшись к полумесяцу, который образуют наши тела, трудно поверить, что я действительно проснулся.

Что она действительно здесь, со мной, вот так.

Я стараюсь не поддаваться желанию прикоснуться к ней. Даже если мне не приснилось то, что произошло прошлой ночью, даже если все это было на самом деле, я должен дать ей поспать. Она прошла через такой же ад, как и я, и я не должен… Но, Господи, это невозможно. Она рядом со мной, мягкая, теплая и такая же совершенная, какой я ее помнил во всех этих неспокойных снах, обнаженная в моих объятиях, и я больше не могу думать о том, что это был сон, только не сейчас, когда она вот так рядом со мной.

Я наклоняюсь, проводя губами по ее горлу, и слышу ее тихий стон во сне. Мой член подергивается, пульсируя в животе, но, когда я прижимаюсь к ней, а моя рука скользит вниз, чтобы сжать ее грудь, я понимаю, как мало сил у меня осталось. Я все еще восстанавливаюсь, и если прошлой ночью мне это удалось, то сейчас мое тело кричит мне, что во мне осталось совсем немного.

— Черт, — бормочу я себе под нос, чувствуя волну разочарования, когда Фелисити двигается мне навстречу, ее полная, мягкая попка толкается о мой член так, что мне хочется ворваться в нее сильно и глубоко и оставаться там, пока мы оба не кончим.

От этой мысли я одновременно возбуждаюсь сильнее, чем когда-либо в своей жизни, и изнемогаю сильнее, чем когда-либо за долгие годы. Я издаю низкий стон, каждая частичка моего тела болит не на шутку, и переворачиваюсь на спину, глядя на свой член, из которого сочится сперма на мой пресс, а вена настойчиво пульсирует.

Кажется несправедливым, что Фелисити наконец-то в моей постели, а я не могу ничего с этим поделать, не будучи уверенным, что потеряю сознание прямо на ней.

Она двигается рядом со мной, поворачиваясь ко мне, когда солнечный свет, проникающий через окно, отражается от ее блестящих темных волос, рассыпаясь по моей руке, когда она прижимается ближе. Ее рука, все еще полусонная, лениво гладит меня по животу и натыкается на мой напряженный, капающий член.

Глаза Фелисити распахиваются, а ее рот кривится в улыбке, когда она смотрит на меня сверху вниз. Ее пальцы испачканы моей спермой в том месте, где она подтолкнула кончик, и с лукавым блеском в глазах она медленно подносит их к своим губам.

— Мм… Мне нравится твой вкус, — шепчет она, задыхаясь, и проводит языком по кончикам пальцев, слизывая их. Я громко стону, мой член становится еще тверже, пока я наблюдаю за ней.

— Ты будешь моей смертью. — Моя голова падает обратно в подушки. — Господи, я хочу трахнуть тебя больше, чем дышать… Думаю, я могу умереть, если сделаю это. Я еще не пришел в себя.

— А что, если ты просто будешь лежать здесь? — Она улыбается мне, эта злая ухмылка расползается по ее губам и прежде, чем я успеваю сказать хоть слово, она перекладывает свои ноги мне на ноги, ее руки скользят вниз, чтобы погладить мои бедра, когда она наклоняется над моим членом. — А что, если…

Ее язык высунулся и провел горячую, влажную линию по всей длине моего члена, щелкая по напряженной плоти, пока она слизывала сперму на кончике. Я издаю звук, наполовину состоящий из удовольствия, наполовину из боли, когда ее губы касаются набухшей головки.

— Я думаю, я могу справиться с этим… — шепчу я, мой голос задыхается от потребности, когда она проводит еще одну линию вверх, ее язык следует за узором пульсирующих вен, а пальцы обхватывают основание. — Боже, ты собираешься и дальше так меня дразнить?

— Конечно. — Ее губы подрагивают, и она прижимается к ним чуть ниже головки моего члена в крепком, влажном поцелуе. — Ты же знаешь, мне это нравится. Не может же все быть сладко-сладко, как прошлой ночью, правда?

— Может, и нет. Черт, Фелисити… — задыхаюсь я, когда она на мгновение обхватывает головку губами, посасывая ее так, что по позвоночнику словно пробегает электрический ток, а затем проводит по ней языком, прижимаясь к нижней части, и снова начинает дразнить, облизывая меня, словно сейчас лето и я — ее любимое мороженое.

Это изысканно и мучительно одновременно, ощущения посылают колючие мурашки по каждому сантиметру моей кожи, повышая мое возбуждение, этого недостаточно, чтобы даже начать приближаться ко мне. Она тоже знает об этом, проводя пальцами по моим бедрам, облизывая их, царапая кончиками ногтей мои яйца, дразня и наращивая удовольствие по крупицам, пока мои бедра не задрожат.

— Ты планируешь убить меня тем или иным способом, не так ли? — Спрашиваю я, выгибая бедра, когда она снова присасывается к головке моего члена на мгновение, прежде чем отпустить меня. — Так вот какой теперь будет жизнь?

Глаза Фелисити поднимаются и встречаются с моими, широкими и испуганными, и я понимаю, что только что сказал. Я не знаю, как прояснить ситуацию, не испортив момент, если она перестанет трогать мой член, я уверен, что умру, и в то же время я не уверен, что есть что прояснять.

Я не хочу снова разлучаться с ней. Я не хочу, чтобы между нами снова что-то встало. Мне нужна она и только она, и я до глубины души знаю, что это не изменится. Я хочу узнать, что такое жизнь с ней.

И сейчас я также очень сильно хочу кончить.

Она наконец-то сжалилась надо мной, совсем чуть-чуть, скользнула ртом по кончику и слизнула еще больше моей спермы, а затем взяла меня дюйм за дюймом между своими губами, пока я не застонал от горячей, влажной, сосущей тесноты ее рта, пальцы схватили одеяло подо мной, когда она хмыкнула и взяла меня в свое горло. Она никогда так не сосала мой член, и у меня почти кружится голова от удовольствия, потребность кончить почти нестерпима.

— Блядь! — Я вскрикиваю, когда она берет меня до самого основания, ее нос касается моей кожи, когда я проскальзываю в ее горло, ее губы растягиваются вокруг меня, ее глаза блестят от усилий. Мне никогда в жизни так никто не сосал, и в этот момент я понимаю, что потерян навсегда. Я никогда не смогу позволить другой женщине взять меня в рот, не думая об этом, и я не хочу этого.

Все, чего я хочу, это Фелисити, навсегда.

Ее руки прижимаются к моим бедрам, а она проводит по ним языком и скользит губами, подталкивая меня все ближе и ближе к краю пропасти, пока я беспомощно лежу под ней, а мои яйца сжимаются от приближающегося оргазма.

— Я сейчас кончу, — простонал я, задыхаясь от удовольствия. — О, блядь, Фелисити, я собираюсь кончить тебе в рот, пожалуйста, позволь мне кончить тебе в рот, бля…

Я чувствую, как она улыбается вокруг моего члена, когда слышит мою мольбу, и это все, что ей нужно, чтобы снова ввести меня в горло, ее мышцы напрягаются вокруг меня, когда она сильно сосет, и я разрываюсь по швам.

Я чувствую, как пульсирую на ее языке, выплескивая горячую сперму в ее горло, заполняя ее рот. Это первобытное удовольствие, которое заставляет меня чувствовать, будто я каким-то образом отметил ее как свою собственность, даже больше, чем когда я кончил на ее кожу. Я чувствую, как ее рот сжимается и всасывается, когда она глотает струю за струей спермы, ее руки упираются в мои бедра, когда она принимает все это. Все, что я мог ей дать, она проглатывает. Когда, наконец, мне больше нечего выливать ей в рот, она проводит по мне языком, пока я не задыхаюсь, и медленно отрывает рот от моего члена, улыбаясь мне, когда она откидывается на спинку кресла.

— Это было хорошо? — Мурлычет она, и я смотрю на нее, широко раскрыв глаза и с трудом переводя дыхание.

— Это был лучший минет за всю мою чертову жизнь, — честно говорю я ей, и она разражается хохотом, падая на кровать рядом со мной, бесстыдно раздвигая ноги и просовывая между ними руку.

— Эй, сейчас. — Я протягиваю руку, отталкивая ее в сторону. — Я не настолько слаб, чтобы не позаботиться о тебе вот так.

— О? — Фелисити поворачивает голову, ее глаза широкие, темные и полные возбуждения. — Ты собираешься снять с меня напряжение, Финн?

— О, можешь быть уверена в этом, девочка. — Я переворачиваюсь на бок, просовываю пальцы между ее складочек и обнаруживаю, что она вся в воде. — Тебя возбудило сосание моего члена?

— Глотание твоей спермы — да. — Она произносит эти слова низким и хриплым дыханием, и я чувствую, как дергается мой член, когда я просовываю в нее свои пальцы, а подушечка большого пальца прижимается к ее клитору. — Мне нравится твой вкус. Мне нравится чувствовать, как ты заполняешь мой рот, горячий и густой… — Фелисити издала стон, ее бедра выгнулись дугой, когда я загибал пальцы в ее руке. — Я думала о том, чтобы заставить себя кончить, пока я делаю это, но я хотела, чтобы ты видел, как я кончаю. Я собиралась сделать это сама, но…

Она вздрагивает, когда я ввожу в нее третий палец и провожу большим пальцем по ее клитору, нащупывая ритм, который, как я знаю, ей нравится.

— Мне больше нравится, когда ты меня трогаешь, — шепчет она, откидывая голову на подушку. Я чувствую, как она обхватывает мои пальцы, как нарастает ее оргазм, когда я прижимаю к ней руку так, как хотел бы, чтобы она наполнилась моим членом прямо сейчас.

— Я никогда не хочу прекращать заставлять тебя кончать, — бормочу я ей на ухо, моя вторая рука скользит вверх, чтобы подразнить и побаловать один из ее сосков, пока она извивается подо мной, учащенно дыша.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался, — стонет она. — Пожалуйста, не останавливайся…

— Не остановлюсь. В следующий раз мой язык заставит тебя кончить вот так. — Я впиваюсь зубами в мочку ее уха, засасывая ее между губами. — Тебе бы это понравилось, Фелисити? Я буду сосать твой клитор, пока буду трахать тебя пальцами… как… вот так…

При каждом последнем слове я сильно напрягаюсь, мой большой палец быстро и сильно перекатывается по ее клитору. Я чувствую, как она отталкивается от моей руки, ее рот открывается в крике удовольствия, когда ее возбуждение выплескивается на мои пальцы, ее киска сжимается вокруг меня, когда она кончает на мою руку с долгим, бездыханным стоном, который оставляет ее дрожащей, когда она выгибается и извивается от моих прикосновений.

— Я начинаю бояться, что мне придется покинуть это место, — пробормотал я, слегка целуя ее шею, когда освободил свои пальцы от ее пальцев. Она прижимается ко мне, ее рот находит мой, ее рука прижимается к моей груди, и она целует меня сладко и медленно.

— Мы пробудем здесь какое-то время, я думаю, — тихо говорит она. — В последний раз, когда я разговаривала с Николаем и Тео, они все еще ждали подходящего момента, чтобы сделать шаг. Думаю, у нас есть время.

Время для чего? Хочу спросить я, но не спрашиваю, поскольку снова целую ее. Ответ может быть любым — время насладиться друг другом, прежде чем нам придется разойтись, время насытиться друг другом, время вспомнить причины, по которым мы не должны были делать этого с самого начала… Я не хочу ничего из этого. Чего я хочу, так это больше времени с ней, времени даже после того, как мы уедем отсюда, времени, чтобы мы жили вместе, узнавали друг друга и выясняли, как сделать так, чтобы это работало так, чтобы мы оба были счастливы. Я боюсь, что она не чувствует того же самого… Я не хочу этого знать. Не сейчас.

Не сейчас, когда она в моих объятиях, ее рука скользит вниз, чтобы снова обхватить меня, ее тело прижато к моему. Не сейчас, когда впереди столько удовольствия, столько близости, все то, чего я так долго жаждал с ней и наконец получил.

Это не должно закончиться. И все, что я могу сделать, пока она целует меня, а я таю в ней, это надеяться, что есть хоть малейшая возможность, что это не должно закончиться вообще.