Беспроигрышная ситуация

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ЛЕОРА

Я выхожу замуж сегодня.

Я до сих пор не могу поверить, что согласилась на это.

Реальность ситуации накатывает на меня волнами, каждая из которых нервирует сильнее предыдущей, и я не уверена, стоит ли мне пытаться убежать от волн или позволить им поглотить меня.

Глубоко вздохнув, я заставляю себя подняться и направляюсь в ванную, чтобы начать подготовку.

К моему удивлению, Софи и Аделина стоят там, одна держит сумку с косметикой, а другая — щипцы для завивки волос.

Я останавливаюсь.

— Что вы делаете? Я думала, вы собираетесь.

— Думаешь, мы бы пропустили, как наша лучшая подруга готовится к своему знаменательному дню?

Софи кладет щипцы для завивки волос на пол в ванной, а затем подходит и обнимает меня.

— Это не мой важный день.

— Ты выходишь замуж, настоящая она или ненастоящая. Это важный день. — Говорит Аделин.

На глаза наворачиваются слезы, и все мое тело, которое еще несколько секунд назад было напряженным, расслабляется при виде моих лучших подруг.

— Сейчас, сейчас, Habibti, не плачь. Прыгай в душ, а потом мы поможем тебе подготовиться.

Аделин вытирает слезинку, выскочившую из уголка моего глаза.

— Хорошо.

Мой голос срывается на шепот, но я делаю то, что она говорит.

Я шагаю в душ, позволяя теплой воде смыть все следы опасений и сомнений.

Я принимаю один из тех душей, в которых моют, скрабируют и бреют все подряд.

Почему я делаю это всё?

Не знаю. Это, честно говоря, комично, учитывая, что у меня не обычная брачная ночь.

Никто не будет сегодня заниматься любовью — особенно я.

Пока Софи сушит мои волосы, я вспоминаю вчерашний день — удивительный и приятный.

Ужин с Антуаном был восхитительным.

Он, несомненно, самый милый мужчина из всех, кого я когда-либо встречала, от него исходит чувство знакомства.

В его глазах есть мягкость, которая заставляет меня чувствовать себя уверенно, как будто он видит во мне что-то стоящее.

Поездка домой с Лукасом тоже не была совсем уж неприятной; более того, она оказалась довольно хорошей.

Хотя все началось с некоторой неловкости и молчания, в конце концов он завязал разговор, пытаясь узнать меня получше.

Во время нашего разговора он проявил миловидность, которая меня удивила.

Он даже улыбнулся, и, о боже, его улыбка.

Ее можно описать только одним способом: прекрасная.

Неудивительно, что он держит ее под замком.

С такой улыбкой он мог бы захватить весь мир, но, если честно, так даже лучше.

Перед ворчливым Лукасом легче устоять: его хмурый вид действует как буфер.

Но улыбающийся Лукас…это совсем другая история.

Улыбающийся Лукас заставляет меня желать чего-то.

То, чего я не должна хотеть от мужчины, который, по сути, является незнакомцем.

Так что, возможно, будет лучше, если он останется грубым и отстраненным.

Это защитный механизм. Я понимаю.

В глубине души я хочу узнать его историю, но не могу.

Неизвестность служит защитой, не позволяя мне принимать глупые и опрометчивые решения, например, начать получать удовольствие от общения с мужем.

Я изучаю свое отражение в зеркале, находясь под впечатлением от работы девушек.

Аделин, гуру макияжа, умело добилась мягкого, сияющего, бронзового образа, а Софи, мой парикмахер на этот день, мастерски создала вьющуюся прическу, наполовину поднятую, наполовину опущенную.

И наконец, я надела безупречное белое платье, купленное всего два дня назад.

Длина миди изящно драпируется по фигуре, а облегающий крой подчеркивает изгибы, делая мою фигуру более совершенной.

Обнаженные плечи придают элегантный вид, и я думаю, увидит ли Лукас меня сегодня такой же красивой или, по крайней мере, сочтет ли он всю эту затею более терпимой.

— Вау. — Говорит Софи, прикрывая рот рукой, глаза блестят, когда она подходит ближе. — Ты выглядишь так прекрасно.

— Думаешь, он так подумает?

Я кривлюсь от отчаяния в своем голосе.

Я ловлю взгляд Аделин в зеркале, когда она слегка нахмуривает брови.

— Тебе не нужно его одобрение. Ты просто великолепна. — Она улыбается. — Однако я знаю, что он тоже так считает.

Я осторожно беру ее руки в свои и слегка сжимаю — молчаливая благодарность за поддержку.

— Я бы хотела, чтобы все это было по-настоящему. — Добавляет Софи с ноткой тоски в голосе.

Я тоже.

— Не волнуйся. Это всего лишь на год, а потом я вернусь к своей жизни и, надеюсь, найду хорошего парня, за которого выйду замуж по-настоящему. Тогда вы двое станете подружками невесты, как и полагается.

Я ободряюще улыбаюсь им, и они отвечают мне взаимностью.

— Итак, какие планы на сегодня? — Спрашивает Софи.

— Я не совсем уверена. Он сказал, что заберет меня, а потом мы отправимся в ратушу, чтобы покончить с этим. После этого, я думаю, мы вернемся сюда. — Объясняю я.

— Хорошо, значит, увидимся после?

О, я думала, они скоро уедут в аэропорт.

Я нахмурила брови и спросила:

— Разве у вас нет рейса?

Улыбка на лице Аделин расширяется.

— Нам удалось пересесть на вечерний рейс.

Я выдыхаю, и на губах играет благодарная улыбка.

— Не могу поверить, что вы сделали это для меня.

— Не будь смешной. — Она смеется. — Мы пытались продлить его еще, но завтра нет рейсов, и наши рабочие отклонили наши просьбы о продлении отпуска. — Проговорила Аделин.

— Это неважно. То, что ты будешь со мной еще несколько часов, значит для меня все.

Как бы я ни была счастлива в этот момент, осознание этого просачивается внутрь.

После этого вечера я останусь совершенно одна.

Пока я жду прихода Лукаса, я пытаюсь отвлечься, рассматривая окружающую обстановку.

В холле отеля кипит жизнь: гости заселяются и выселяются из отеля.

Наблюдая за ними, я пытаюсь представить себе их истории — усталую семью с детьми на руках, пару, которая выглядит так, будто празднует что-то особенное, бизнесмена, который звонит по телефону так, будто от этого зависит весь мир.

Но мои мысли постоянно возвращаются к Лукасу.

Время от времени мой взгляд устремляется к входу.

Это похоже на рефлекс.

Я говорю себе, что это потому что мне не терпится поскорее покончить с этим, но в глубине души меня охватывает нервная дрожь, которую я не могу игнорировать.

Будет ли он вести себя так же, как вчера?

Улыбнется ли он еще раз?

Может, я просто пошучу, чтобы проверить, способен ли он на это?

Наконец я замечаю знакомую фигуру, направляющуюся ко мне.

Это он, выглядящий так же элегантно, как я и ожидала. От него исходит властный дух.

Он одет в строгий черный костюм и белую рубашку, а завершает образ стильный черный галстук-бабочка.

Он выглядит так привлекательно.

По мере того как он приближается, я напоминаю себе, что это всего лишь деловая сделка.

Но как бы я ни старалась, мое сердце, кажется, пропускает пару ударов.

Это из-за ситуации, в которой мы оказались — повторяю я себе снова и снова.

Его лицо лишено выражения — на нем нет ни эмоций, ни тепла.

Говорят, «не суди о книге по обложке», но он похож на книгу без чертовых страниц: невыразительный и нечитаемый.

Я втайне надеялась на улыбку, на маленький знак одобрения, но, похоже, я слишком многого прошу.

Однако он доказывает, что я ошибаюсь, когда доходит до меня.

Он приветствует меня небольшой, но мягкой улыбкой.

— Ты прекрасно выглядишь.

На этот раз его комплимент звучит искренне.

— Спасибо. — Я улыбаюсь ему. — Ты и сам выглядишь очень красивым.

— Ты готова? — Спрашивает он.

Я быстро киваю, и мы вместе идем к его машине.

Мы добираемся до ратуши, и тишина в машине становится почти удушающей.

Я пытаюсь прервать ее светской беседой, но это все равно что пытаться опустошить океан чайной ложкой.

Лукас, кажется, погрузился в свои мысли.

Его челюсть сжата так сильно, что я наполовину ожидаю услышать звук скрежета зубов.

Я смотрю на него, обеспокоенная и неуверенная во всем.

Наконец, спустя, кажется, целую вечность, он глубоко вздыхает и говорит:

— Никогда не думал, что дойдет до этого.

Напряжение в его голосе очевидно.

Я была настолько погружена в свои собственные переживания, что забыла о нем.

Должно быть, его тоже захлестывает вихрь эмоций.

— Я тоже.

Он кивает, но напряжение сохраняется, и молчание продолжается.

Я краем глаза изучаю его, замечая черты беспокойства на его лице и то, как его руки сжимают руль в белой хватке.

Когда мы подъезжаем к зданию, я понимаю всю серьезность ситуации.

Это тот самый момент, когда все меняется, неважно, напоказ или нет.

Мы сидим какое-то время, глядя на внушительное здание, и как раз в тот момент, когда я собираюсь открыть дверь, Лукас останавливает меня, мягко касаясь моей руки.

— Подожди. — Он лезет в карман своего костюма и достает коробочку. — Я попросил Камиллу вернуться в ювелирный магазин и найти для тебя более подходящее кольцо.

Ах, да, ворчун вернулся.

Но если серьезно, почему он сам не сходил за кольцом?

Прежде чем я успеваю спросить его, он отвлекает меня, открывая коробочку.

Я удивленно моргаю при виде лежащего внутри кольца с солитером, того самого, которое привлекло мое внимание в магазине.

Как, черт возьми, она узнала?

Я качаю головой, беря себя в руки.

— Оно красивое, но мне нравится то, которое я ношу.

Кажется, он не удовлетворен моим ответом.

Его губы сжимаются, а брови изгибаются в морщину, когда он хватает меня за руку и требует внимания.

— Леора, будь серьезна. Ты не можешь искренне предпочесть то маленькое этому.

Я сжимаю челюсти, чтобы не проболтаться о том, о чем могу пожалеть.

Мысль о том, что он предполагает, что я предпочту большее, более дорогое, действует мне на нервы — даже несмотря на то, что я обожаю кольцо, которое он держит в руках.

Я отдергиваю руку от его руки, раздражение делает мой голос резким.

— Мне нравится мое.

— Леора.

Он скрипит зубами от досады.

— Лукас. — Отвечаю я, встречаясь с ним взглядом.

Это похоже на битву воль, и сейчас я стою на своем.

И в конце концов я побеждаю.

— Как хочешь. — Ворчит он, выходя из машины и обходя меня, чтобы открыть дверь.

Этот жест стал довольно милым, но в данный момент мое раздражение преобладает над любыми обморочными чувствами.

Я намеренно игнорирую его протянутую руку и выхожу из машины.

Мне не нужна его помощь, большое спасибо.

Мы входим в большие двойные двери ратуши, и на этот раз я позволяю ему взять себя за руку.

Это почти комично, как будто мы пытаемся убедить мир, что голубки здесь, хотя это совсем не так.

Коридор, который встречает нас, прекрасен, с высокими потолками и деревянными полами, которые отражают наши шаги. Лукас остается рядом со мной и ведет меня к дверям, за которыми скрывается тускло освещенная комната. В передней части комнаты сидит мужчина, вероятно, мэр, и его присутствие выглядит властно. Рядом с ним стоит пожилая женщина, которая, как объясняет мэр, будет нашим свидетелем, поскольку мы не взяли с собой своих. Если бы я заранее знала, что девочки останутся, то, возможно, настояла бы на том, чтобы привести их. Но, с другой стороны, я немного рада, что их здесь нет. Это не настоящее. В будущем они станут свидетелями настоящего дела, а не какой-то искаженной свадебной церемонии во имя бизнеса.

Лукас обнимает меня и с усмешкой признается, что мы так хотели пожениться, что забыли про «свидетелей».

Женщина смотрит на нас с любопытством и, возможно, с оттенком восхищения, как будто она в восторге от нашей любви.

Как будто эта милая, невинная пара перед ней так влюблена, что между ними ничего не может быть.

О, если бы она только знала.

Когда наконец наступает время церемонии, мы стоим перед мэром, лицом друг к другу. Лукас берет мои руки в свои, и я встречаю его взгляд. Странно, что сейчас его глаза кажутся более мягкими, хотя всего несколько минут назад они могли бы просверлить во мне дырки.

Мэр прочищает горло.

— Nous sommes réunis ici aujourd'hu…

— En anglais, s'il vous plaît. — Перебивает Лукас, жестом указывая на меня, что именно я нуждаюсь в переводе.

— Bien sûr, je suis désolé. — Он кивает, прежде чем продолжить на английском. — Мы собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать союз двух людей, которые решили соединить свои жизни в браке. Это радостное событие, наполненное счастьем и надеждой на будущее. — Начинает мэр, словно декламируя строчки из хорошо заученного сценария.

— Сегодняшний день знаменует начало нового путешествия — путешествия, которое будет наполнено любовью, преданностью и дружбой. Став свидетелями союза Лукаса Аюба и Леоры Дэвис, мы вспоминаем о красоте любви и ее силе. Пусть они найдут радость, удовлетворение и силу в обществе друг друга, и пусть их любовь продолжает расти и процветать долгие годы.

Я хихикаю, прежде чем успеваю остановить смех, и тут же ловлю кинжалы, которые Лукас бросает в мою сторону, заставляя меня прикусить нижнюю губу, подавляя смех. Когда я снова поднимаю взгляд, его темные глаза остаются непреклонными, но что-то в них изменилось. Между нами появилось странное напряжение. Дрожь предвкушения пробегает по мне от интенсивности его взгляда, заставляя мое сердце биться от страха и странного желания бросить ему вызов. Я никогда раньше не чувствовала подобной дерзости, и, в каком-то смысле, мне нравится то, что он делает со мной.

— Лукас, берешь ли ты Леору в законные жены? — Спрашивает мэр, глядя на него поверх очков.

— Беру. — Отвечает Лукас, его тон лишен каких-либо романтических чувств.

— Леора, берешь ли ты Лукаса в законные мужья?

Теперь моя очередь. Я делаю глубокий вдох, сосредоточившись на общей картине. Это касается моего будущего.

— Беру.

— Объявляю вас мужем и женой. — Я вздыхаю с облегчением. Наконец-то все закончилось. — Вы можете поцеловать невесту.

Поцеловать? Это слово отдается в моей голове, как страшный напев. О нет, поцелуй. Как я забыла эту часть? Мы должны были прикоснуться… губами!

Я украдкой бросаю взгляд на Лукаса, и его неуверенность отражает мою. Он выглядит еще менее заинтересованным в том, чтобы поцеловать меня, чем я его. Я не думала, что такое возможно.

Как мы вообще собираемся это сделать? За последние пять лет я целовала только губы Джона. Что, если это единственные губы, которые я умею целовать? Что, если я ужасно целуюсь? Я не могу допустить, чтобы он потом обвинил меня в этом.

Мой взгляд задерживается на его губах. Они полные и идеальные, почти слишком идеальные, с бантиком купидона, которому я завидую. Я не могу не задаться вопросом, как они будут ощущаться на фоне моих, как он будет целовать меня.

Будет ли он контролируемым, как он? Властным и напористым?

Он подходит ближе, его грудь прижимается к моей. В местах соприкосновения наших тел расцветает тепло, и его рука касается моей щеки. Я склоняюсь к его прикосновению, мое тело жаждет любого контакта, что резко контрастирует с моими противоречивыми мыслями. Кажется, что время замедляется, когда он наклоняется, и его губы касаются моих в быстром, целомудренном поцелуе. Затем, так же внезапно, он отстраняется, избегая моего взгляда.

Ну, это было… не очень приятно.

На какое-то мимолетное мгновение мне захотелось, чтобы это прикосновение, эта связь продлились хоть немного дольше.

— Мы закончили? — Голос Лукаса прорезает воздух, резкий и нетерпеливый. Его взгляд мерцает, как будто он оступился, обнаружив уязвимость под фасадом, который он поддерживал. Пытаясь вернуть контроль над собой, он натянуто улыбается: — Я обещал, что мы встретимся с моим дядей.

Когда мы возвращаемся в отель, группа из четырех человек с камерами устремляется к нам.

Моя первая реакция — закрыть лицо, застигнутая врасплох этим натиском.

Несмотря на хаос, Лукас стоит на ногах, его рука крепче сжимает мою, давая опору.

— Как они узнали? — Пробормотал Лукас, скорее для себя, чем для меня, и его брови сошлись в неподдельном замешательстве.

Я предполагала, что он и его дядя хорошо известны, но не до такой степени. Это из-за их богатства? Их бизнес? Или просто потому, что Лукас — один из самых востребованных холостяков?

Поправка: был. Он был холостяком до меня.

Папарацци шумят, их голоса сливаются в непонятную какофонию.

Я не уверена, что именно — язык или ситуация не позволяет мне полностью осознать происходящее.

— Месье Аюб.

— Regarde ici!

— Souriez pour la caméra.

Мольбы папарацци почти заглушаются хаотичным шумом затворов и криками, они подходят еще ближе, тесня нас к машине.

Все мое тело замирает. Я не чувствую себя в безопасности.

Я инстинктивно прижимаюсь к Лукасу, ища убежища в его защитном присутствии.

К моему удивлению, руки Лукаса обхватывают меня, направляя к нему, чтобы я встала позади него.

Этот жест застает меня врасплох.

Его большое присутствие ограждает меня от них.

— Простите. — Один из папарацци подталкивает остальных сделать несколько шагов назад. — Одно фото, если вам так хочется.

Лукас немного напрягается. Он тоже это ненавидит.

Он поворачивается ко мне лицом.

— Ты в порядке?

Когда я смотрю в его темные глаза, я чувствую себя в безопасности, поэтому киваю.

Его руки обхватывают меня за спиной, притягивая к себе.

Он улыбается, но в его глазах читается намек на дискомфорт.

— Одна фотография, а потом нам с моей женой нужно будет побыть наедине.

Услышав в его устах словосочетание «моей женой», я испытываю определенные чувства и немедленно подчиняюсь, пытаясь изобразить улыбку для камеры среди ослепительных вспышек.

Он прижимает меня к себе, моя рука лежит у него на груди.

Мы сохраняем связь, глядя друг другу в глаза. Интенсивность вспышек ненадолго затуманивает мое зрение, но я сосредотачиваюсь на нем, и так же быстро, как все началось, все заканчивается.

Лукас благодарит их, его тон вежлив, но с нотками сдержанности, и мы начинаем идти к входу, его хватка на моей руке остается надежной.

— Что это было? — Пробормотала я, все еще потрясенная всей этой сценой.

— Такое случается нечасто, должно быть, кто-то их предупредил. — Загадочно отвечает Лукас, оставляя у меня больше вопросов, чем ответов.

Кто мог их предупредить?

За кого, черт возьми, я вышла замуж? задаюсь я вопросом, пока мы идем в отель.

Я чья-то жена. Как, черт возьми, это произошло? Как я прошла путь от обманутой до стоящей здесь чьей-то жены?

Мы здесь, женаты и погружены во взаимный дискомфорт.

Как будто нам обоим вручили сценарий ромкома, но мы не можем решить, кто мы — главные герои или комики.

По крайней мере, Антуан на моей стороне. Он мне нравится. Думаю, он поможет нам сориентироваться и поможет нам прожить этот год вместе.

Мы попадаем в холл отеля, и Антуан приветствует нас своим заразительным весельем. Он заводит песню, которая кажется мне смутно знакомой, но я не могу ее определить. Он широко распахнул руки, и я не могу не улыбнуться его искреннему волнению.

— Mabrouk Mabrouk ya hayat albi Mabrouk. — Поет он, и я улавливаю обрывки слов, понимая, что по-арабски они означают поздравление.

Его руки заключают меня в теплые, отцовские объятия.

Это объятие кажется чужим, но в то же время успокаивающим, и я позволяю себе насладиться его ощущением.

— Наконец-то у меня появилась невестка. — Говорит он, отстраняясь.

Я быстро моргаю, выпрямляя осанку и сглатывая неожиданный всплеск эмоций.

Я не могу позволить себе разразиться эмоциями сейчас.

Если я это сделаю, то не знаю, смогу ли остановиться.

— Спасибо, Антуан. — Удается сказать мне, мой голос слегка охрип.

Он тоже обнимает Лукаса, а затем поворачивается к нам обоим, в его глазах сверкает озорство.

— Я кое-что сделал.

Я практически вижу, как терпение Лукаса иссякает, и это меня смущает. Как можно расстраиваться из-за этого человека?

— Что ты сделал? — Его тон настороженный, как будто он напрягается.

— Возможно, я пригласил некоторых людей, — признается он с овечьим видом, продолжая, — заинтересованных лиц, инвесторов и друзей на неожиданный свадебный обед.

Когда он делится новостями, в его глазах мелькает смесь волнения и нерешительности.

— Ammo. — Предупреждает Лукас, его голос понижается на октаву.

Антуан бесстрастно пожимает плечами.

— Ну, я подумал, что было бы неплохо отпраздновать твою свадьбу. К тому же это полезно для бизнеса, не так ли?

Лукас массирует виски и делает глубокий вдох, словно пытаясь сдержать свое разочарование.

Я могу сказать, что он не рад такому сюрпризу, но он также не хочет устраивать сцену посреди холла отеля.

— Хорошо, но я надеюсь, что ты не будешь слишком шуметь. Нам не нужна большая шумиха.

Лукас наконец уступает.

Антуан торжествующе улыбается.

— Конечно, mon fils. Тебе понравится, вот увидишь.

Он разворачивается и уходит, ожидая, что мы последуем за ним.

— Сомневаюсь. — Бормочет Лукас под нос, кладя свою теплую руку мне на поясницу, побуждая двигаться вперед.

Это прикосновение вызывает у меня вихрь противоречивых эмоций.

Смятение смешивается с интригой, и я на мгновение оказываюсь застигнутой врасплох, прежде чем продолжить идти.