Беспроигрышная ситуация

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

ЛЕОРА

Я проснулась, чувствуя себя измученной.

Слова Лукаса и моя ложь преследовали меня во сне.

Я должна сказать ему правду, но его слова все еще причиняют боль.

Поэтому, вместо того чтобы начать разговор, который нам необходимо провести, я решаю спуститься в кафе рядом с нашей квартирой, чтобы выпить кофе и что-нибудь сладкое, чтобы успокоить нервы перед тем, как снова начать разговор.

Когда я выхожу из своей комнаты, меня встречает Лукас, сидящий за кухонным островком и склонивший голову к потолку.

Он поворачивает ко мне лицо, и не похоже, что он много спал.

На его лице написано изнеможение и нотки раскаяния.

Наши глаза встречаются, и в воздухе повисает тяжелая тишина.

Его губы слегка приоткрыты, намекая на слова, которые он хочет сказать, но напряжение между нами заставляет его молчать.

Он знает, что я солгала; он сказал мне, что звонил Камилле, и она сказала ему, что меня с ней нет.

Я не права, что солгала, но его слова глубоко ранили меня, и мне нужно немного времени, чтобы начать разговор.

Но даже несмотря на это, видеть его таким — почти сломленным больно.

Это моя вина, что он не выспался.

Я виновата в том, что он расстроен, и чувство вины гложет меня.

— Я иду к Жан-Полю. Тебе что-нибудь нужно? — Спрашиваю я, протягивая руку.

Он обожает их pain au chocolat, и я ни за что на свете не смогу пойти туда, не купив ему один.

Он замирает, его спина становится твердой, а разбитый взгляд полностью исчезает.

— Что за Жан-Поль?

Ярость и намёк на что-то ещё, возможно, на властность, мерцают в его чёрных глазах.

— Прости? — Спрашиваю я, стараясь сохранить спокойный голос.

Ему требуется всего две секунды, чтобы подняться со стула и сократить расстояние между нами.

— Кто. Блядь. Такой. Жан. Поль?

Я невольно рассмеялась, не в силах сдержать себя.

Глаза Лукаса еще больше расширились, на его лице отразилось замешательство.

— Жан-Поль, — я делаю ударение на «а»— это название кафетерия на соседней улице.

Он ничуть не успокаивается.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он догоняет меня и разворачивает к себе, его рука нежно обхватывает мой бицепс.

Его глаза все еще горят от гнева, а грудь вздымается с каждым вздохом.

— Я не верю тебе, Леора. — Рычит он, его голос мрачен.

Я не думала, что это возможно, но сегодня он еще более разъярен.

— Где ты была вчера?

Его смена темы застала меня врасплох.

— Я же сказала, что работала и потеряла счет времени.

— Давай попробуем еще раз. — Бросает он вызов. — Где ты была вчера, Леора?

Мое имя на его языке звучит как угроза, как обещание чего-то восхитительно опасного.

— На этот раз правду. — Настаивает он, голос низкий и угрожающий, делая несколько шагов ко мне, заставляя меня отступать назад, пока моя спина не сталкивается с чем-то твердым.

Его руки прижимают меня к стене.

Его тело прижимается ближе, вровень с моим, не давая сосредоточиться ни на чем, кроме него.

Или на его запахе.

Почему он так чертовски хорошо пахнет?

Я не могу ясно мыслить, когда он так близко, его запах окружает меня и поглощает.

Он пахнет как мужчина, принявший свою мужественность, манящая смесь земли и нетронутой природы.

— Кто поставил тебе этот синяк?

Его взгляд опускается к моему запястью, палец следует за его пальцами. Он нежно поглаживает след, отчего по коже бегут мурашки.

— Я… я ударилась о стол. Ничего страшного. — Говорю я, чувствуя, как пылают мои щеки.

Я вижу разочарование в его глазах, и это заставляет меня чувствовать себя невероятно виноватой.

— Стол, да? Я не знаю, за кого ты меня принимаешь, Леора, но, если я хочу что-то выяснить, я это сделаю.

Кровь отливает от моего лица, пока я пытаюсь найти нужные слова. Но, прежде чем я успеваю попытаться объясниться, он продолжает говорить.

— Я знаю, где ты была вчера. Ты ходила к своему бывшему.

Мои глаза расширяются, когда я слышу обвинение в его голосе. Как он мог узнать? Я была осторожна, но, похоже, Лукас был на шаг впереди меня. Я открываю рот, чтобы заговорить, но слова не выходят. Оказавшись в тишине, я пытаюсь найти объяснение, которое могло бы исправить уже нанесенный ущерб.

— Не пытайся лгать мне, Леора. — Прорычал он, устремив на меня суровый взгляд. — У меня везде есть глаза и уши.

Я пытаюсь придумать объяснение, но понимаю, что это бесполезно.

Я вижу гнев и боль, скрытые за его словами, и я ломаюсь.

Я делаю то, что должна была сделать вчера, — признаюсь.

— Я встретила его только потому, что он появился здесь, ни с того ни с сего. Я должна была сказать ему, чтобы он оставил меня в покое и жил дальше.

— Ты солгала мне.

Тело Лукаса все еще прижато к моему, и я чувствую каждый твердый выступ его торса на своем.

— Мне жаль. — Бормочу я.

Его взгляд возвращается к синяку на моей руке.

— Я в порядке, Лукас. Это просто синяк.

— Нет, он причинил тебе боль, и, если бы этот трус не уехал вчера из страны, я бы тоже причинил ему боль.

Его руки сжимаются в кулаки на стене, а в глазах чувствуется гнев.

Я не могу поверить своим ушам: зачем он это сделал? Зачем ему преследовать Джона?

Честно говоря, я рада, что Джон уехал из Франции. Несмотря на то, что он причинил мне много боли, не думаю, что моя совесть выдержит, если Лукас причинит ему боль.

Я тяжело сглатываю, воздух между нами становится тяжелым от напряжения.

— Ты ходил к Джону? — Осторожно спрашиваю я, мой голос едва превышает шепот.

— Я должен был убедиться, что он понимает последствия. Никто не может причинить тебе боль и остаться безнаказанным. Но я опоздал.

— Я ценю, что ты хочешь защитить меня, Лукас, — говорю я, встречая его взгляд, — но я не просила тебя преследовать Джона. Я могу с ним справиться.

Его брови нахмурились, в выражении лица появилось разочарование.

— Я не хочу, чтобы ты снова с ним встречалась, Леора.

Я понимаю, к чему он клонит, но не ему решать, с кем мне пить кофе.

Не то чтобы я планировала встретиться с Джоном в будущем, я вообще не хочу его больше видеть.

Но собственническое эго Лукаса начинает меня раздражать, и как бы я ни хотела принадлежать ему, я не принадлежу.

Он в этом убедился.

— Не тебе это решать. — Отвечаю я, вызывающе подняв подбородок.

Он издал глубокий смешок.

— Да, я решаю. — Он тянет мою руку вверх, и мы оба смотрим на кольцо на моем пальце. — Пока это жалкое подобие кольца на твоем пальце, я решаю. — Утверждает он, его тон наполнен собственничеством.

Дерзость его заявления разжигает огонь внутри меня.

Кем он себя возомнил? Что, черт возьми, с ним не так?

Мы всего лишь друзья, Леора.

Тебе идет красное, Леора.

Ты смешная, Леора.

Ты не можешь с ним встречаться, Леора.

Что ему от меня нужно?

— Нет, Лукас. — Отвечаю я, мой голос полон непокорности. — Кольцо не дает тебе права распоряжаться мной и тем, с кем я могу встречаться. Мы просто друзья, помнишь?

Его лицо искажается от разочарования, на лбу проступают глубокие морщины.

— Друзья? — Насмехается он, в его голосе звучит недоверие.

— Да, Лукас. — Отвечаю я, мой голос ровный, несмотря на всплеск эмоций, бушующих во мне. — Это то, что ты сказал, помнишь? Во время моего трюка в Париже.

Его глаза ищут мои, его потрясение отражает мое собственное, и притяжение между нами становится все сильнее.

Он полностью игнорирует мои слова.

— Я не потерплю, чтобы ты встречалась с кем-то за моей спиной, и уж точно не потерплю, чтобы кто-то прикасался к тебе — оставлял на тебе следы.

— Правда? И что ты собираешься с этим делать, а? — Бросаю я вызов.

Его губы кривит злая улыбка, а глаза сверкают нотками опасности. Его рука оказывается на моей спине и притягивает меня к своей груди.

— Ты даже не представляешь, на что я способен, дорогая. Но я обещаю тебе, что если ты и дальше будешь испытывать мое терпение, то я выполню свое обещание и возьму тебя на колени.

Его голос опускается до низкого, хриплого шепота, наполненного пьянящей смесью власти и желания.

Магнетизм между нами почти невыносим. Но я отказываюсь отступать.

— Я принадлежу себе, Лукас. Я никому не принадлежу. Ни тебе, ни кому-либо еще.

Воздух гудит от напряжения, наши тела остаются запертыми в близости, невидимая граница между нами стирается с каждым мгновением.

Забудьте об этом. Нет никаких границ.

Он прижимается ко мне бедрами, и я чувствую…

О, черт.

Это его заводит.

Мои бедра сами собой подаются вперед, и я проклинаю себя, когда Лукас возвращает мне движение с улыбкой, потому что теперь он знает, что я тоже возбуждена.

Его рука поднимается вверх и обхватывает мою шею, его пальцы впиваются в кожу.

— Неужели?

Я чувствую, как его губы прижимаются к моему уху, и понимаю, что должна оттолкнуть его, но не могу.

Мое тело реагирует на него, и как бы я ни старалась, я не могу противиться этому.

— Да. — Шепчу я в ответ.

Просто друзья.

Просто друзья.

Просто. Друзья.

Его рука продолжает движение от моей шеи к волосам, запутывая пальцы в прядях и оттягивая мою голову назад, заставляя меня поднять на него глаза.

— Ты принадлежишь мне, Леора. Это записано в нашем договоре. — Заявляет он с неистовым желанием.

Его глаза темнеют, открывая ту его сторону, которую я никогда раньше не видела в полной мере, но как же я мечтала об этом.

Мое дыхание перехватывает в горле, предвкушение и страх наполняют воздух.

Интенсивность его прикосновений и властный голос посылают прилив тепла по моим венам.

Я вся горю.

Как бы я ни хотела отрицать это, какая-то часть меня жаждет его господства и жаждет отдаться его власти.

Я знала это уже давно, знала еще в Париже, и я бросилась к нему, желая такого ответа, но он не хотел меня.

— Ты сказал мне, что мы только друзья. Ты отверг меня. Ты не можешь претендовать на меня или контролировать меня. — Утверждаю я.

— Я не это имел в виду.

Из моего горла вырывается веселый смех.

— Что ж, Лукас, похоже, тебе нужно многое наверстать, если ты думаешь, что можешь вот так просто переключиться. — Отвечаю я, приподнимая бровь.

Его глаза мелькают между моими, и он делает глубокий вдох, прежде чем снова заговорить.

— Я никогда не щелкал выключателем, он всегда был включен для тебя.

— Ты несешь чушь.

Он вжимается в меня еще сильнее, подтверждая свою точку зрения.

— Я имею в виду, я… хочу. Тебя.

Я чувствую, как он хочет меня, и хочу поверить ему, правда, но что, если это проверка?

— И ты тоже хочешь меня. — Продолжает он, его голос хриплый и наполненный сырой честностью.

Неужели это так очевидно? Я чувствую, как жар поднимается по моему телу, особенно между ног, и, вероятно, я капаю на каждое слово, которое слетает с его языка.

Он снова наклоняется ко мне и смотрит на меня, так близко, что наши губы почти соприкасаются.

Я качаю головой и говорю:

— Я была пьяна.

Он усмехается.

— Больше никакой лжи.

Он крепче сжимает мои волосы, и в его глазах мелькает искра одновременно вызова и тоски.

Заряженная энергия между нами становится почти осязаемой.

Его глаза блуждают по всему моему лицу и останавливаются на моих губах.

Его грудь вздымается, а взгляд заставляет любую женщину упасть на колени.

Но, прежде чем я успеваю что-то сказать, он выдыхает, пробормотав: — К черту! — а затем его губы налетают на мои.

Его поцелуй грубый и требовательный — почти карающий. На мгновение я оказываюсь застигнутой врасплох, но потом сдаюсь.

Я обхватываю его за шею и притягиваю ближе, пока наш поцелуй углубляется.

Он замедляет поцелуй, дразня мои губы, и проводит языком по моему рту в танце, а я следую за каждым его шагом.

Мои бедра бьются о его бедра — я ничего не могу с этим поделать, — и я издаю стон, который посылает через меня всплеск удовольствия.

— Ты моя жена. — Его губы переходят на мою шею, и он нащупывает ту самую точку, которая заставляет меня громко застонать. — Никто не прикасается к моей жене.

Не знаю, может, я снова сплю, но между нами все так, как надо. Это идеально.

— Ты моя. — Рычит он мне в шею, и его рука в моих волосах сжимается. — Скажи это.

И я поддаюсь почти сразу.

— Я твоя.

Невозможно отрицать это — я его, а он мой.

— Верно. — Бормочет он, пока его руки скользят под мою задницу, и он поднимает меня, прижимая к стене.

Его губы снова находят мои в поцелуе, и я обхватываю его ногами за талию, еще глубже вжимаясь в него бедрами. Еще один горловой стон вырывается из его губ, когда я прижимаюсь к нему, чувствуя, как сильно я его напрягаю. Это заставляет меня улыбаться ему в губы.

Это похоже на награду — ведь это я заставляю его чувствовать себя так.

Мы продолжаем целоваться, и я не замечаю, что мы двигаемся, пока моя спина не ударяется о что-то мягкое — кровать.

Он разрывает поцелуй, его губы прочерчивают дорожку из огненных поцелуев вдоль моей челюсти.

Его голос — соблазнительный шепот на моей коже, наполненный голодом, который совпадает с моим собственным.

— Ты даже не представляешь, как давно я этого хотел.

Его руки медленно, дразняще бродят по моему телу, разжигая шлейф электризующих ощущений везде, где они касаются.

Кончики его пальцев скользят по моему платью, и тепло его прикосновений к обнаженной коже моей шеи кажется невероятным.

Я выгибаю спину в поисках новых прикосновений, а мои пальцы хватаются за ткань его хорошо сидящей рубашки.

Когда наши тела переплетаются, я остро чувствую все тончайшие детали — игру ткани, контуры мышц и непреодолимую силу, притягивающую нас друг к другу.

Мои руки тянутся к нему, и я снова прижимаюсь губами к его губам.

На этот раз все в моих руках, и я хочу большего.

Мой язык проникает в его рот, и он встречает меня своим.

Я обхватываю его руками, притягивая ближе, желая ощутить каждый сантиметр его тела на себе.

Наши тела движутся вместе в ритме, который одновременно знаком и пьянит, как будто мы всегда должны были найти друг друга в этот момент.

Но это ощущение быстро пропадает, когда он отстраняется, разрывая нашу связь.

— Нет! — Вздохнула я, потеряв его губы.

— Мне нужно, чтобы ты сказала мне, что я могу прикасаться к тебе наедине.

С моих губ срывается хихиканье.

— Разве ты не прикасался ко мне?

Я приподнимаюсь, опираясь на руки. Хихиканье исчезает, когда я вижу его серьезное лицо.

— Нет, я хочу по-настоящему прикоснуться к тебе. Я хочу, чтобы ты чувствовала меня повсюду в течение многих дней.

— Да, пожалуйста. Пожалуйста, прикоснись ко мне.

Это, кажется, удовлетворяет его, потому что он кивает и снимает рубашку, и я снова ошеломлена. Несмотря на то, что я видела его без рубашки несколько раз, в этот раз все по-другому. Его татуировки ощущаются как вновь открытая тайна, хотя я видела их много раз. Они плавно переходят с рукава на грудь, создавая замысловатый гобелен из арабских каракулей и символов. Каждый знак, кажется, хранит в себе уникальную историю, и меня охватывает непреодолимое любопытство, чтобы расшифровать каждое слово.

Прослеживая линии глазами, я не могу устоять перед желанием протянуть руку. От моего прикосновения все его тело вздрагивает, и я поднимаю взгляд, чтобы увидеть, что он пристально смотрит на мой палец, а его глаза горят желанием. Я провожу пальцем по его животу, следуя за слабой линией волос, которая спускается по его невероятно мускулистому животу и исчезает за его поясом. Пояс, который я хочу спустить прямо сейчас.

Он чертовски совершенен.

— Спасибо. — Он смеется, наклоняясь и нависая над моими губами. — Ты и сама совершенна.

Я сказала это вслух? Я даже не знаю, как существовать нормально, а он заставляет меня сбиваться.

Его руки находят подол моего платья, и он задерживает дыхание, когда медленно скользит по материалу вверх по моим бедрам и животу, пока моя грудь не оказывается полностью выставленной на его обозрение.

Его губы тут же опускаются к ним, и он посасывает один из моих сосков, одновременно массируя другой — переключаясь с одного на другой.

Это так приятно, но мне нужно больше.

Гораздо больше.

С моих губ срывается несколько хрипов, и, прежде чем я успеваю опомниться, его рука проходит по моему животу, оставляя мурашки на коже.

Предвкушение нарастает с каждой лаской, а его рука опускается все ниже, приближаясь к тому месту, которое больше всего жаждет его прикосновений.

Мое дыхание сбивается в горле, а по венам течет волна нетерпения.

— Ты уже намокла для меня, Леора?

Он ухмыляется, потому что знает ответ. Он знает, что найдет меня полностью и без остатка промокшей для него.

— Тебе придется узнать это самому. — Шепотом произношу я слова, наполненные именно той потребностью, о которой он спрашивает.

Он так близко, и все, что я хочу сделать, — это закричать, чтобы он прикоснулся ко мне.

Я на грани, и, если он не утолит мою жажду его прикосновений в ближайшее время, мне, возможно, придется самой прижать его руки к себе, направляя его.

Но в этом нет необходимости.

Его пальцы скользят по моему красному нижнему белью, и когда он наконец ощущает скопившуюся там влагу, то ругается под нос.

— Черт, это все для меня?

Его пальцы ласкают меня через намокшее белье, заставляя мою голову откинуться назад. Последние недели были прелюдией — споры, нажимание на кнопки друг друга, флирт, все. Что-то витало в воздухе с того самого дня, когда я впервые увидела его в холле, и, хотя мне это не нравилось, я хотела его с тех пор.

Его ласки прекращаются, и мои глаза встречаются с его глазами, умоляя продолжить.

Что он делает?

— Ответь мне. Это все для меня, Леора?

Этот мужчина станет моей смертью. Ухмылка на его лице одновременно соблазнительна и яростна — опасная комбинация, от которой у меня почти перехватывает дыхание.

— Да, для кого же еще?

Я огрызаюсь, и в ответ он лишь дьявольски улыбается, прежде чем его ласковые пальцы возвращаются. На этот раз для того, чтобы сдвинуть в сторону мое нижнее белье и наконец-то, наконец-то коснуться меня.

Кожа к коже.

Он собирает пальцем мою влагу и размазывает ее по всему телу, дразня меня и сводя с ума.

— Лукас, пожалуйста. — Умоляю я.

Он изучает мое лицо, в его глазах появляется игривый блеск.

— Терпение, Ya Amar.

Его палец перемещается к моему входу, и он медленно вводит его внутрь, с его губ срывается глубокий стон.

Моя спина выгибается еще больше, а его глаза переходят на мои, изучая меня. Он останавливает свое движение, выглядя совершенно потрясенным.

— Еще. — Вздыхаю я, и он вознаграждает меня, просовывая внутрь второй палец и медленно вводя и выводя их.

Его губы возвращаются к моим, где им самое место. Кажется, будто все мое тело горит, охваченное пылающим инферно, которое поглощает каждый дюйм моего существа, и только он один может погасить пламя.

Его прикосновения ускоряются, и я так близко. Так близко.

Еще один стон срывается с моих губ, когда его большой палец рисует круги на моем клиторе.

— Мне нужно, чтобы ты кончила на меня — на мою руку, на мой язык и на мой член.

Я на мгновение шокирована его словами, но они еще больше разжигают меня. Он загибает пальцы, попадая в нужную точку, и сильнее надавливает на мой клитор. Каждое прикосновение, каждый поцелуй вызывает во мне волны желания, разжигая голод, который может удовлетворить только он. Интенсивность нашей связи толкает меня к краю пропасти, в которую я отчаянно хочу погрузиться.

Я кончаю с глубоким стоном, чувствуя, как пульсирую на его пальцах, а он продолжает вливаться в меня, пока его губы посасывают мою шею. Все мое тело дрожит, и когда я спускаюсь с высоты, то открываю глаза и вижу, что он сидит, опираясь на колени, и его пресс напрягается, пока он с благоговением наблюдает за мной.

— Хорошая девочка. — Он медленно облизывает губы. — Это раз.

Хорошая девочка.

Я не понимаю, как он только что трахал меня своими пальцами, но его слова «хорошая девочка» заставляют меня краснеть.

Вместо того, чтобы ждать, пока он подойдет ко мне, я приподнимаюсь и пытаюсь ухватиться за него, нуждаясь в его весе, но он не позволяет мне этого сделать.

С его губ срывается еще один смешок.

— Сейчас, сейчас, жена… терпение. У меня сначала другие планы.

Он поднимается с кровати и встает на край рамы.

Я хмурюсь от его слов. Чего он не понимает? Я хочу его сейчас, но, конечно, у него есть какие-то «другие планы», потому что ему нравится меня раздражать.

— Что за пла…

Его рука сжимает мои лодыжки, и он тащит меня вниз по кровати, заставляя мои ноги болтаться на краю.

— Что ты делаешь? — Говорю я со смехом.

— Я же сказал, сегодня ты кончишь на каждую мою часть. — Властно говорит он, опускаясь на пол и опускаясь на колени между моих ног. — Я хочу попробовать тебя на вкус.

Его губы приближаются к моей сердцевине, его дыхание достигает нужных мест, но он пока не прикасается ко мне.

— Я ни перед кем не стою на коленях, Леора. — Он поворачивает голову вправо и влево, целуя внутреннюю поверхность моих бедер. — Но для тебя. — Поцелуй. — Я бы стоял на коленях каждую секунду дня. Если бы это означало, что ты будешь вот так раскинута. — Поцелуй.

Я чувствую, как его зубы прикусывают мою внутреннюю часть бедра, оставляя след так близко к моей сердцевине, и стону от намека на боль.

— Такова твоя власть надо мной.

О Боже.

Его вид у меня между ног просто нереален, а когда он наклоняется, чтобы впервые попробовать на вкус, мы оба стонем одновременно.

Затем мой мир крутится вокруг своей оси, когда он начинает пожирать меня.