Беспроигрышная ситуация

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ЛЕОРА

Сегодня я заставила его посмотреть оба фильма Mamma Mia, один за другим, а теперь мы смотрим третий фильм, который, к моему удивлению, он никогда не видел.

Это позор, но я делаю все возможное, чтобы исправить недоразумение.

— То есть ты хочешь сказать, что он умирает, потому что ей лень двигаться? — Спрашивает он, полностью увлеченный фильмом, его глаза прикованы к экрану.

Я киваю, не в силах говорить, так как по моим щекам текут слезы.

Фильм Titanic всегда вызывает у меня эмоции, а конец заставляет меня плакать каждый раз.

— Это полная чушь. Они оба могут поместиться на этой двери. Она не может оставить его замерзать до смерти! — Восклицает он, качая головой в недоумении.

То есть он прав: если бы Роза чуть-чуть подвинулась, Джек смог бы забраться наверх и никогда бы не умер — и да, именно на этом холме я умру.

Я вытираю слезы и смотрю на него со смесью веселья и согласия. Его брови нахмурены, а рука указывает на телевизор, словно он пытается сказать Роуз, чтобы она отползла в сторону.

Я немного смеюсь над ним.

— Ты прав, они бы могли. Я бы хотела, чтобы так и было, эти двое были родственными душами. Но это извечный вопрос, который заставляет всех возвращаться к этому кино.

Лукас хихикает, качая головой. Ямочка, которую я люблю больше всего на свете, снова на виду.

— Родственные души не позволили бы друг другу умереть, не попытавшись спастись. — Его рука ложится мне на спину и делает успокаивающее движение, прежде чем он прошепчет, почти как бы про себя: — Я бы освободил место для тебя.

Должно быть, он чувствует, как начинает колотиться мое сердце.

Оно словно пытается вырваться из моей груди, пытаясь дотянуться до его.

Я бы тоже освободила для него место.

Когда идут титры, на меня наваливается усталость, и я широко зеваю.

Лукас смотрит на меня, в его глазах искрится веселье.

— Так, пора спать. — Заявляет он.

Я киваю в знак согласия.

— Действительно пора. Это был долгий день, особенно после визита Мишеля.

Но я не двигаюсь с места; я прижимаюсь к нему еще теснее, и руки Лукаса обхватывают меня, а моя голова упирается в его грудь.

Его сердцебиение успокаивающе бьется о мое ухо.

Наклонившись, наши губы встречаются в сладком поцелуе.

Мы отстраняемся друг от друга, ощущая вкус чего-то родного.

Я снова зеваю, и он шепчет:

— Ладно, Спящая красавица, пойдем.

Лукас разжимает руки, и мы оба встаем, я иду в сторону своей комнаты, а он — за мной.

— Как ты думаешь, куда ты идешь? — С любопытством спрашивает он.

— Спать. — Отвечаю я, на моем лице отражается замешательство.

— Да? Ну, ты же там не спишь.

Замешательство переходит в удивление, пока я пытаюсь осмыслить его слова.

— Что ты имеешь в виду?

В нем просыпается решимость, и он быстро сокращает расстояние между нами, обхватывая руками мои колени и без труда поднимая меня на ноги.

— С этого момента ты будешь спать в нашей комнате. Ни за что на свете я не позволю тебе снова спать вдали от меня.

Улыбка медленно расплывается по моему лицу, когда я обхватываю его шею руками, и мое волнение отражает его волнение.

— Мне бы это понравилось. — Говорю я, мой голос наполнен радостью.

Я просыпаюсь от того, что его руки крепко обхватывают меня; как будто он боится, что я убегу.

Я бы никогда этого не сделала, потому что, находясь здесь, в плену его сущности, чувствую себя как дома.

Это правильное чувство, и оно пугает меня.

Потому что в последний раз, когда я чувствовала себя счастливой, все изменилось, и я получила удар в спину. Однако в этот раз все по-другому; как будто все мое тело знает об этом.

С Лукасом все по-другому.

И все же я не могу не беспокоиться о том, что мы подписали бумаги о том, что все это закончится.

У этих чувств есть срок — срок, который, я надеюсь, мы продлим.

— Я слышу, как там роятся твои мысли.

Если раньше его темный голос казался мне сексуальным, то сейчас он не сравнится с тем, что шепчет мне на ухо его хриплый утренний голос.

Он отпускает свою крепкую хватку, и на секунду мне не хватает тепла, но оно быстро возвращается, когда он поворачивает меня к себе лицом.

— Доброе утро, красавица.

Лукас прижимает меня ближе к своей груди, запечатлевая момент сладким поцелуем в макушку, вызывая довольный вздох из глубины моей души.

— Доброе утро.

Моего ответа достаточно, чтобы он откинулся назад и взял меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Что случилось? — Спросил Лукас с беспокойством в голосе.

— Ничего не случилось.

— Леора?

От того, что он произносит мое имя таким заботливым голосом, у меня на глаза наворачиваются слезы.

Что со мной не так?

Его глаза ищут мои, и на секунду он выглядит растерянным. Но затем его взгляд превращается в страх, после чего обе его руки прикладываются к моим щекам, а большой палец вытирает одну слезинку, которая вырвалась наружу.

— Скажи мне, чтобы я мог все исправить.

Его слова звучат тихо.

В них столько эмоций, и от этого еще больше слез.

— Мне жаль. — Шепчу я в ответ, но он воспринимает извинения неправильно.

Его глаза бешено перемещаются по моему лицу, а сам он слегка отстраняется, чтобы посмотреть на меня.

— Я что-то сделал? — Спрашивает он, его голос немного дрожит.

— Нет, это не ты…

В своем напряженном состоянии он прерывает меня:

— Что я сделал, Леора? Я не хочу причинять тебе боль, поэтому, пожалуйста, скажи мне, что я сделал, потому что это я должен сожалеть о твоих слезах.

На этот раз я хватаю его за лицо, прижимая к себе.

— Ты не сделал ничего плохого. Наоборот. Ты все сделал правильно, и это меня пугает.

— Что ты имеешь в виду?

— Я счастлива. С тобой все кажется правильным, и это меня так пугает, потому что в последний раз, когда я была счастлива, все изменилось, и это разбило меня на части. Кусочки, которые я медленно собираю воедино, находясь рядом с тобой.

— Чего ты боишься?

— Я боюсь, что снова сломаюсь, и на этот раз у меня не хватит сил собрать себя обратно.

Я смотрю ему прямо в глаза, и его неистовый взгляд смягчается.

Он поворачивает голову и целует обе мои ладони.

— Я не сломаю тебя, Леора. Если я когда-нибудь причиню тебе боль, надеюсь, земля разверзнется и поглотит меня целиком — Лукас откидывает рукой волосы, упавшие мне на лицо. — Я тоже счастлив.

Его признание задевает за живое. Это те слова, которые я давно хотела услышать.

— Правда?

Он наклоняется и целует меня в нос.

— Да, ты делаешь меня очень счастливым, Леора Аюб.

Не Леора Дэвис. Леора Аюб.

Он впервые назвал меня так.

Он дал мне свою фамилию.