Беспроигрышная ситуация

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЛЕОРА

Я лгунья.

Я отвратительная лгунья, которая сказала своему «мужу», что иду на работу, а на самом деле собиралась на встречу с тем, с кем не должна была встречаться.

Я приехала в кафе, о котором мы договорились, примерно на час раньше, чем планировалось, чтобы немного успокоиться.

Эта встреча не займет много времени.

Я скажу все, что нужно, а потом вернусь домой к Лукасу и буду готовиться к вечеру.

Он удивил меня, спросив, не хочу ли я пойти с ним. В последние несколько дней я была нерешительна рядом с ним, особенно после моей ужасной попытки соблазнения.

Но мне кажется, что он пытается сделать это менее неловко.

Я все еще невероятно смущена, и каждый раз, когда я рядом с ним, я слышу его слова: Я не хочу делать ничего такого, о чем ты будешь жалеть утром. Ты сама сказала, что мы друзья.

Не знаю, как мне удалось понять, что все было не так, как на самом деле. Но он был добр ко мне.

Проходит время, и я обнаруживаю, что меняю капучино на эспрессо-мартини — или два.

Часть меня нервничает, а другая часть злится, потому что он опаздывает, как и ожидалось.

Я достаю телефон, чтобы еще раз перепроверить сообщения.

Возможно, я неправильно их прочитала и просто пришла слишком рано.

Неизвестный номер:

Перестань блокировать мои номера, пожалуйста.

Нам нужно поговорить, Леора.

Я совершил ошибку.

Ты игнорировала меня, поэтому я сделал то, что должен был сделать.

Я в Ницце. Нам нужно поговорить.

Встретимся в кафе «Paulette» в семь вечера.

Я была с Лукасом, когда прочитала первое сообщение, и изо всех сил старалась скрыть шок на лице. Если бы он знал, где я нахожусь, он бы не обрадовался.

Несмотря на то, что он, похоже, не хочет меня так, как я хочу его, в нем есть собственничество, которое позволяет мне верить, что он не отнесется легкомысленно к тому, что я пойду пить кофе с другим мужчиной, да еще и на людях.

Пока я ношу его кольцо, между нами существует негласное понимание того, что мы связаны клятвами и обещаниями.

После ухода Лукаса я взглянула на свой телефон, чтобы прочитать сообщения, и чуть не получила сердечный приступ на месте.

Джон здесь, в Ницце.

Это уже четвертый номер, с которого он мне пишет, и я блокировала все сообщения, но с меня хватит. Я должна услышать, какую патетическую речь он подготовил. Мой бывший парень-изменник здесь, чтобы умолять, и я только за.

Проходит еще полчаса, прежде чем я получаю сообщение от Лукаса, на этот раз с вопросом, где я. Я не отвечаю. Затем приходит еще одно сообщение, а потом звонок.

Черт. Стоит ли мне отвечать? Он может волноваться. Я думаю об этом секунду и решаю не отвечать. Я даю ему позвонить, потому что не могу вынести лжи в эту секунду.

— Леора?

Голос, который я слишком хорошо знаю, выводит меня из задумчивости, и я поворачиваюсь к нему лицом.

Его волосы длиннее, и у него теперь есть борода. Синяя футболка, в которую он одет, слишком велика для него, из-за чего он выглядит слегка растрепанным. Его вид навевает воспоминания о том, как он выглядел раньше. Раньше он так заботился о своей внешности, но теперь он точно не похож на того Джона, которого я оставила.

— Могу я присесть?

Скажи «нет».

— Конечно.

Дура.

— Я столько раз пытался до тебя дозвониться.

Он садится, не сводя с меня умоляющего голубого взгляда.

— Джон. — Говорю я, мой голос слегка напряжен. — Почему ты здесь?

Его присутствие будоражит смесь эмоций, которые, как мне казалось, я похоронила.

Я стараюсь сохранять спокойствие, но внутри у меня все кровоточит.

Все раны, которые, как мне казалось, начали затягиваться, теперь снова открыты.

Воспоминания о наших прошлых отношениях всплывают на поверхность, напоминая мне об ошибках и душевных терзаниях, которые я пережила.

— После того как я увидел ту фотографию, которую ты опубликовала, я понял, что мне нужно увидеть тебя, Леора. — Говорит он, его голос дрожит от искренности. — Ты не отвечала ни на мои звонки, ни на сообщения, ни на электронные письма. Это было единственное, что я мог сделать, чтобы связаться с тобой. Я скучаю по тебе.

Он, блядь, скучает по мне.

— Ты скучаешь по мне?

Мой голос резкий, почти сардонический.

— Да, больше, чем ты думаешь.

— Похоже, ты не скучал по мне, когда засовывал свой язык в эту рыжую.

Слова вылетают у меня изо рта прежде, чем я успеваю осознать, что говорю. Горечь и гнев, которые кипели во мне, наконец-то нашли выход, когда я смотрю на Джона, его рот слегка опускается от моих грубых слов.

Образ его с кем-то еще все еще преследует меня, постоянно напоминая о нашем разрушенном доверии.

Я больше не грущу. Я просто злюсь.

Он открывает рот, но слова не выходят. На его лице мелькает чувство вины и сожаления, и я вижу, как тяжесть его поступка наконец-то доходит до сознания. Правда моих слов повисает в воздухе между нами.

— Прости меня, Леора. — Наконец произносит он, его голос тяжелеет от раскаяния. — Я все испортил. Я совершил ужасную ошибку и жалею об этом каждый день.

Я качаю головой, во мне бурлят разочарование и неверие.

— Сожаление не избавляет от боли, Джон. Оно не отменяет того факта, что ты предал мое доверие, что ты разрушил наши отношения.

Он протягивает руку, как бы предлагая утешение, но я быстро отдергиваю ее, создавая пространство между нами.

Я не могу позволить снова втянуть себя в его паутину манипуляций и невыполненных обещаний.

Мой телефон снова пикает двумя новыми сообщениями от Лукаса. Он волнуется, и я чувствую себя хреново, но, прежде чем я успеваю ответить, мой телефон разряжается. Просто чертовски повезло. Почему это происходит?

— Мне жаль, что я так поступил с тобой. — Говорит Джон, в его голосе звучит отчаяние. — Но я все еще люблю тебя, Леора. Я никогда не переставал любить тебя.

При этих словах мой взгляд снова переходит на него. Искренность в его голосе на мгновение застает меня врасплох, но я быстро напоминаю себе о бесчисленных ночах, проведенных в слезах, и бессонных ночах, проведенных в размышлениях о том, почему меня недостаточно для него. Любовь не должна быть ценой моего собственного счастья и благополучия. Она не должна превращать меня в миниатюрную версию, которая делает все, чтобы соответствовать его образцу.

— Я изменился, обещаю. Я знаю, как сильно я тебя обидел, и я был неправ. Я не знаю, почему я вообще это сделал. — Умоляет Джон, его голос полон раскаяния.

Я на мгновение замираю, обдумывая его слова. Часть меня хочет верить, что люди могут меняться, что он искренен в своем раскаянии и что у него есть будущее. Но в глубине души я знаю, что проблемы в наших отношениях лежат глубже, чем просто акт измены.

— Ты считаешь, что единственной твоей ошибкой была измена? — Спрашиваю я.

Он кивает, нахмурив брови.

— Я был потерян. Мы были не в самом лучшем положении, и я искал то, что, как мне казалось, не мог найти с тобой. Но я был трусом. Я не искал достаточно усердно.

Я горько усмехнулась, покачав головой в недоумении.

— Джон, винить в проблемах наших отношений только меня — это просто отговорка. Да, у нас были трудности, но вместо того, чтобы общаться и работать над ними вместе, ты предпочел искать удовлетворения в другом месте. Это было твое решение, а не мое.

Я делаю глубокий вдох, мой голос ровный, но наполненный решимостью.

— Я отказываюсь нести ответственность за твой выбор и поступки. Я отказываюсь принимать на себя вину за отсутствие у тебя обязательств и верности. Дело было не только в измене, но и в том, как ты заставлял меня чувствовать себя, а также в отсутствии уважения и внимания в наших отношениях. Дело было в эмоциональном пренебрежении и постоянном ощущении, что ты на втором месте. — Я прямо смотрю на него, в моих глазах отражается смесь разочарования и, как я надеюсь, силы. — Отношения требуют усилий, честности и доверия с обеих сторон, а ты не выполнил свою часть сделки.

— Я никогда не пренебрегал тобой и не пренебрегаю тобой.

Он защищается, но в его глазах я вижу крошечный намек на понимание.

И отчаяние.

Я сохраняю самообладание, решив высказать свою правду.

— Джон, может быть, ты не понимал этого в то время, но то, как ты ставил другие аспекты своей жизни на первое место, а не наши отношения, заставляло меня чувствовать себя обделенной вниманием. Постоянное ощущение, что я нахожусь на втором плане, очень сильно сказывалось на моих эмоциях.

Он откинулся в кресле, выражение его лица — смесь созерцания и отрицания.

— Мне жаль, что ты так считаешь, Леора. У меня была своя борьба и свои амбиции, и я думал, что смогу все это уравновесить.

— Сожаление о том, что я чувствовал себя определенным образом, не является извинением, Джон. Возьми на себя ответственность.

Я делаю паузу, давая своим словам впитаться и надеясь, что он действительно осознает всю серьезность моего заявления.

На мгновение я чувствую проблеск понимания.

Но так же быстро, как оно появилось, оно исчезает, превращаясь в оборону.

— Я сделал все, что мог, Леора. Я никогда не хотел причинить тебе боль.

Я качаю головой, не в силах больше принимать его оправдания.

— Твоих усилий оказалось недостаточно, Джон. Пришло время признать это и двигаться дальше.

Его плечи опускаются с покорностью.

— Думаю, я не могу изменить прошлое.

— Нет, не можешь. — Твердо отвечаю я. — Я заслуживаю того, кто ценит меня настолько, чтобы быть верным, и кто готов приложить усилия, чтобы наши отношения работали. Я заслуживаю большего, чем пустые извинения и обещания. И я не собираюсь соглашаться на меньшее.

— Ты имеешь в виду своего нового «мужа».

Он подчеркивает «мужа» пальцами.

Я немного напрягаюсь от его слов, мысленно обращаясь к Лукасу.

— Да, моего мужа. Я переехала.

— Я тебе не верю.

Я встречаю его скептический взгляд с непоколебимой решимостью.

— Верь во что хочешь, Джон. Но правда в том, что я обрела счастье с Лукасом.

На его лице мелькает сомнение, как будто он пытается понять, что я действительно переехала.

— Мы ничего не добьемся с этим, Джон, а мне нужно успеть на ужин.

Я пытаюсь подняться, но, прежде чем я успеваю встать, его рука вылетает и крепко хватает меня за запястье.

Я пытаюсь вырвать свою руку из его хватки, но он держит меня слишком крепко, и от того, как наша кожа трется друг о друга, становится больно.

— Джон, отпусти меня. — Шиплю я сквозь стиснутые зубы.

Чувствуя, как он крепче сжимает мое запястье, я испытываю страх и разочарование.

Я изо всех сил пытаюсь освободиться от его хватки, и с каждым мгновением боль становится все сильнее.

— Я извинился, Леора. Я совершил ошибку. Что еще ты хочешь от меня?

— Отпусти меня, Джон. — Прохрипела я.

Но он не ослабляет своей хватки. Его лицо искажается от отчаяния, когда он говорит.

— Мы еще не закончили разговор, Леора. Ты не можешь вот так просто уйти от меня.

Я снова пытаюсь вырваться от него, но от этого становится только хуже. Ощущение, близкое к тысяче иголок, распространяется по моему запястью, и я очень надеюсь, что оно не оставит следа.

— Джон, отпусти меня, сейчас же. Ты делаешь мне больно.

На краткий миг его хватка ослабевает, и я пользуюсь возможностью отдернуть руку. Я отхожу, сердце колотится в груди. Посетители кафе с любопытством смотрят на нас, чувствуя витающее в воздухе напряжение.

— Что с тобой?

Мой голос становится громче.

— Прости, я не хотел.

Нет, я не позволю ему жалеть себя или свои поступки.

Я делаю шаг к нему, указывая на него.

— Никогда больше не прикасайся ко мне.

— Леора.

— Пошел ты, Джон. За все. — Твердо заявляю я, мой голос непоколебим. — Этот разговор окончен. Обратись за помощью, поработай над собой и найди более здоровый способ справляться со своими эмоциями.

Он отводит взгляд, в его выражении смешались покорность и горечь.

— Похоже, я действительно потерял тебя, да?

Я киваю, мой голос наполнен окончательностью.

— Да, потерял давным-давно.

Не дожидаясь его ответа, я поворачиваюсь и ухожу, оставляя позади главу своей жизни, которая теперь была омрачена болью и разочарованием.

Я не помню дорогу домой.

Лукас обычно подвозит нас, а мой телефон разрядился, а значит, вызвать Uber — не вариант.

Я осматриваю окрестности в поисках хоть какого-нибудь транспорта, но, к сожалению, ни одного свободного такси в поле зрения не наблюдается.

Во мне поднимается разочарование, но я отгоняю его в сторону, сосредоточившись на единственной важной вещи — как можно быстрее вернуться к Лукасу.

Я просто надену платье, и мы отправимся на благотворительный ужин.

Я продолжаю идти, полагаясь на свою память. Время от времени я останавливаюсь, чтобы спросить дорогу у прохожих.

Наконец, после того как мне показалось, что прошла целая вечность, я узнаю знакомый ориентир.

Я измучена, мое тело кричит об отдыхе, но это не имеет значения. Облегчение нахлынуло на меня, вытесняя усталость, когда я увидела здание.

Дом. Я ускоряю шаг и даже решаю воспользоваться лифтом. Это быстрее, чем по лестнице.

Лукас молча поддерживает мой страх перед лифтами, хотя открыто он его не признает. Всякий раз, когда мы оказываемся в лифте, он отвлекает меня легкой беседой, переключая мое внимание с моего страха.

Это одна из многих его приятных сторон.

Я не отвлекаюсь на него, пока лифт поднимается. Я не совсем бесстрашна: сердцебиение все еще учащается, меня подкатывает тошнота, но я все равно делаю это. Если бы это случилось месяц назад, я бы ни за что не ступила на порог в одиночку.

Лифт звякает, сигнализируя о моем прибытии в нужный пентхаус.

Глубоко вздохнув, я выхожу и иду к нашей квартире, с нетерпением ожидая встречи с Лукасом.

Когда я приближаюсь, в коридоре раздается его голос.

Я чувствую срочность в его тоне, когда он с кем-то разговаривает, но как только он замечает меня, выражение его лица меняется с беспокойства на облегчение.

О разговоре можно забыть, когда он бросается ко мне и заключает в крепкие объятия.

— Ты вернулась. — Говорит он, в его голосе слышится и беспокойство, и облегчение. Он держит меня крепко, как будто боится, что я могу исчезнуть. — Ты в порядке?

Я ошеломлена его реакцией, не понимая, что произошло за время моего отсутствия.

Мне нужно время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем ответить.

— Я здесь, Лукас. Со мной все в порядке. — Заверяю я его, чувствуя себя комфортно в его объятиях.

Он слегка разжимает объятия, его руки перебираются на мои плечи, и он осматривает мое лицо и тело, ища любые признаки вреда или беды. Его беспокойство ощутимо, и я благодарна ему за заботу.

— Ты уверенна? Почему ты не взяла машину, которую я прислал? Где ты была? Что случилось?

Он смотрит на меня с такой заботой и беспокойством на лице, его глаза ищут в моих ответы.

Он срочно задает мне вопросы.

Я беру паузу, чтобы собраться с мыслями, разрываясь между тем, чтобы сказать ему правду, и тем, чтобы не расстроить его встречей с Джоном.

Я колеблюсь, в моей голове бушуют противоречивые эмоции.

Я боюсь, что недавняя встреча с Джоном еще больше оттолкнет его от меня, и я не думаю, что смогу смириться с тем, что потеряю его как друга. Я решаю оградить его от правды, по крайней мере пока.

— Мне очень жаль, Лукас. — Говорю я, и в моем голосе звучит раскаяние. — Мой телефон разрядился, и я работала с Камиллой. Это заняло больше времени, чем ожидалось, и я не смогла до тебя дозвониться. Я не хотела тебя беспокоить.

Выражение лица Лукаса меняется с озадаченного на растерянное. Он скептически нахмурил брови, пытаясь понять смысл моих объяснений. Он делает шаг ближе, в его голосе звучит скепсис.

— С Камиллой? До такого позднего вечера? — Спрашивает он.

Я чувствую, как на меня давит груз его сомнений, и мой мозг мечется, пытаясь придумать убедительный ответ. Внутри меня поднимается паника, но я подавляю ее, решив сохранить шараду.

— Да, с Камиллой. — Отвечаю я, мой голос ровный, но в словах проскальзывает нотка оборонительности. — У нас был проект, который в последнюю минуту потребовал, чтобы мы работали допоздна.

Взгляд Лукаса усиливается, и я вижу, как в его глазах мелькает подозрение. Он скрещивает руки.

— Сейчас девять тридцать вечера, Леора.

Когда стало так поздно и как долго я шла?

— Ты хочешь сказать, что так много работала, что пропустила ужин, на который так хотела попасть?

Я делаю глубокий вдох, понимая, что моя ложь рушится под вопросами Лукаса.

Я чувствую разочарование в его голосе, когда его слова пробиваются сквозь мою защиту.

— Нет, все не так. — Заикаюсь я, мой голос полон разочарования. — Проект… просто он стал очень напряженным, и я потеряла счет времени. Я не хотела пропустить ужин, обещаю.

Выражение лица Лукаса ничуть не смягчается, и его скептицизм сохраняется.

Он разжимает руки и подходит ближе, в его глазах читается беспокойство.

— Почему ты не позвонила мне? Мы могли бы что-нибудь придумать. Я мог бы помочь тебе.

— Я же сказала, что у меня сел телефон.

— У Камиллы тоже разрядился телефон? Или она заряжала его дома?

Он знает, что меня с ней не было. Мои мысли бегут, ладони потеют. Я уже вырыла себе яму, достаточно глубокую для нас обоих, и я должна придерживаться своей лжи. По крайней мере, пока он не успокоится. Тогда я смогу рассказать ему, почему мне пришлось встретиться с Джоном в одиночестве и почему я не сказала ему об этом. А пока я запуталась в паутине, которую сама же и создала.

— Мне пора возвращаться домой. Вы, ребята, все обсудите. — Говорит другой голос, и мы с Лукасом поворачиваемся к нему — к Лиаму.

— Нет, останься. — Почти умоляю я.

— Спасибо, брат. — Говорит Лукас.

— Рад, что ты в безопасности, Леора. — Говорит Лиам, прежде чем уйти, игнорируя мою просьбу остаться.

— А теперь, Леора, скажи мне, где ты была. — Требует Лукас, его глаза ищут в моих правду.

Правды, которой я не готова делиться, пока он расстроен.

— Я уже сказала тебе. Я работала с Камиллой, и мой телефон разрядился. Больше ничего. Может, оставим это?

— Леора, я знаю, что ты мне врешь, но я не понимаю, почему.

— Я не вру!

Я повышаю голос, мое разочарование закипает. Я ненавижу вкус лжи на своем языке.

— Я знаю тебя, Леора. — Твердо говорит он. — Я знаю, когда тебя что-то беспокоит, а сейчас это написано у тебя на лице. Кроме того, я уже звонил Камилле, и когда она ответила, оказалось, что она дома. Так что давай попробуем еще раз. Где ты была?

Выражение лица Лукаса становится жестким, а глаза сужаются.

Выражение его лица — как удар ножом в сердце. В животе еще больше поселилось чувство вины.

— Я работала с Камиллой, потом она ушла, а я осталась.

Его глаза становятся еще жестче, когда он делает еще один шаг ко мне, его близость усиливает напряжение в воздухе.

Я чувствую, что он дошел до предела, его терпение истощилось.

— Леора. — Говорит он, стискивая челюсти с такой силой, что они едва не ломаются. — Ты хочешь сказать, что решила остаться в офисе до сих пор, в офисе с множеством часов и способов отсчета времени? Это значит, что ты специально пропустила ужин — ужин, который, как ты знала, был очень важен.

— Я не знала…

Он поднимает руку в останавливающем жесте.

— Я не закончил! Ты не прислала мне сообщение и не позвонила, чтобы сказать, что не сможешь прийти. Ты оставила меня волноваться дома, сходить с ума, думать, что с тобой что-то случилось. Ты могла бы сказать мне, что не хочешь проводить со мной вечер. Я мог бы быть на благотворительном ужине без тебя.

Слова Лукаса ранят, и я чувствую глубокое сожаление о сделанном выборе.

— Я очень волновался, ожидая тебя, ты понимаешь это? Я позвонил в чертову полицию, Леора. Вот как я волновался. Я думал, что ты ранена.

Голос Лукаса дрожит, когда он выплескивает свое разочарование. Его брови нахмурены, а губы сжаты в тонкую линию, выдавая эмоциональную нагрузку, которую на него произвела ситуация. Его волосы взъерошены, он, наверное, сто раз провел по ним руками за этот вечер из-за меня.

От его тела исходит напряжение, мышцы заметно напрягаются, когда он делает шаг ближе, сокращая расстояние между нами. От интенсивности его присутствия меня пронзает дрожь.

Каждое его слово — это болезненное напоминание о том, как мои действия повлияли на него. Тяжесть моего выбора обрушивается на меня со всей силой. Я ищу слова, отчаянно пытаясь что-то сказать.

— Я. Мне очень жаль. — Удается сказать мне, мой голос едва превышает шепот.

Слезы наворачиваются на глаза из-за моего собственного обидного выбора.

Я отворачиваюсь от него, не желая, чтобы он видел мои слезы, и провожу рукой по волосам.

Его рука хватает меня за руку.

— Леора, это синяк?

Я хмуро смотрю на него, но взгляд Лукаса прикован к моему запястью, на котором остался слабый след от хватки Джона.

Застигнутая врасплох, я быстро пытаюсь отдернуть руку, но Лукас крепко сжимает ее. Его прикосновение становится непреклонным, когда он с силой стягивает с меня пиджак, открывая полный синяк на запястье. Его глаза расширяются от шока, превращаясь в бурю ярости, а брови нахмурены с интенсивностью, которая, кажется, излучает ощутимый гнев, бурю, зарождающуюся под поверхностью.

В его голосе слышны нотки срочности, когда он отпускает мою руку.

— Леора, кто это с тобой сделал?

В его глазах горит огонь — свирепость, которой я никогда раньше не видела. Очевидно, что он не оставит это без внимания, что он готов бороться за меня и противостоять источнику моей боли.

— Ничего страшного. — Бормочу я, но он не отступает.

— Кто это сделал?

— Никто. Пожалуйста, просто оставь это.

Я не ожидала, что он увидит синяк, и теперь никак не могу сказать ему правду.

Судя по всему, он погубит Джона, если когда-нибудь узнает.

Его голос, хотя и напряженный, остается твердым, когда он отвечает:

— Леора, я не могу просто так оставить это. Скажи мне!

— Перестань притворяться, будто тебе не все равно.

— Ты серьезно? Конечно, мне не все равно! Я не могу смириться с мыслью, что кто-то причинит тебе боль. Ты мне небезразлична.

Его голос хриплый, с нотками отчаяния, как будто он умоляет меня понять его точку зрения.

Я испытываю смесь противоречивых эмоций — страх, стыд и растерянность.

Почему он давит на меня, почему его это так волнует?

Потому что мы друзья.

Да, друзья. Только друзья, и так будет до тех пор, пока мы не разведемся и я не вернусь домой.

Одна.

— Я ударилась рукой, ладно. Я была неуклюжа.

— Нет, не ударилась.

— Да, ударилась.

— Леора, я знаю, что ты врешь. Я отчетливо вижу следы пальцев, так что перестань врать и скажи мне правду, чтобы я мог найти того, кто это с тобой сделал.

Голос Лукаса повышается, подкрепляя силу нашего спора.

Я молчу, не давая ему ответа.

Его челюсть сжимается, а в голосе звучит гнев.

— Ты думаешь, что если я закроюсь от тебя и оттолкну, то станет лучше? Как ты делала последние несколько дней.

— Я не отталкиваю тебя.

— Нет, отталкиваешь. Ты делаешь это с того самого трюка в Париже.

Он почти выплевывает слова.

Тот трюк в Париже.

Это то, что он думает об этом? Это то, что он думает обо мне, когда я становлюсь уязвимой и выставляю себя на всеобщее обозрение? О том, что я хочу его? Что это все был трюк?

Я и так была унижена, а теперь он снова бросается на меня.

Обида и разочарование накаляют меня, подталкивая к ответным действиям.

— Пошел ты, Лукас.

— Насколько я помню, именно об этом ты меня и умоляла. — Говорит он сквозь стиснутые зубы, и его слова звучат как пощечина.

Горячий обмен мнениями повисает в воздухе, наполняя его напряжением и сырыми эмоциями.

На его лице промелькнуло сожаление, словно проходящая грозовая туча на мгновение набросила тень на его черты.

Его брови слегка нахмурены, а в глазах мелькает грусть, как будто он только что осознал всю глубину своих обидных слов.

Это мимолетное мгновение, которое не затягивает открытую рану, оставленную им.

Его губы раздвигаются, словно он хочет заговорить, чтобы отплатить за причиненную боль.

Но он колеблется, и я наблюдаю, как его челюсть то напрягается, то расслабляется, на его лице отражается явная борьба.

Его плечи слегка опускаются, как будто груз сожаления физически давит на него.

Скажи что-нибудь.

Возьми свои слова обратно.

Скажи, что ты этого не хотел.

Пожалуйста.

Как только сожаление появляется, он скрывает его за стоическим фасадом.

Его черты ожесточаются, и сожаление уходит, оставляя лишь след тоски в его глазах.

Я думаю, не слишком ли поздно исправлять ущерб, нанесенный этой дракой, но с его губ не слетает ни слова.

Слезы грозят хлынуть из моих глаз, но я сдерживаю их, не позволяя ему увидеть, как глубоко он меня ранил.

Я протискиваюсь мимо него и иду в свою комнату.

На этот раз он не останавливает меня.