ГЛАВА СОРОКОВАЯ

ЛЕОРА

Мы справились… нет, мы справились отлично.

Как только я выхожу на террасу на крыше, у меня сносит голову.

Все именно так, как мы и планировали.

Сверху изящно свисают гирлянды, отбрасывая мягкое теплое сияние, которое танцует на вечернем бризе.

Столы украшены живыми цветами и мерцающими свечами, предлагая уютные уголки для беседы.

Мягкие сиденья с подушками приглашают гостей задержаться и насладиться моментом.

Открытое небо над головой и городской пейзаж внизу создают захватывающий вид, а звездное небо очаровывает нас.

Но больше всего меня радует большая стена, которая встречает гостей, когда они входят в зал.

Она заполнена коллажем из фотографий Антуана в рамке — богатым гобеленом воспоминаний, начиная с того, как он вырос в Ливане, и заканчивая тем, как он стоит у входа в свой первый отель во Франции.

У фотографий уже собралась публика, и все они улыбаются, глядя на них.

Я не могу дождаться, когда он увидит это.

Все заинтересованные лица, похоже, тоже здесь, но Антуана я пока не заметила.

Несколько минут назад я мельком увидела Милену и Мишеля, и, судя по их взглядам, оба, похоже, по-прежнему презирают меня.

Впрочем, это неважно; единственное, о чем я сейчас молюсь, — чтобы все заинтересованные стороны увидели, как прекрасен этот новый отель, и поняли, сколько труда вложил в него Лукас.

Все, что он делает, он делает со страстью.

Он любит эти отели, и у него столько потрясающих планов.

Надеюсь, я не испортила ему все.

Они должны позволить ему и его дяде остаться.

Лукас должен был приехать раньше меня, и я его пока не заметила.

На мне платье, которое он мне подарил, и оно сидит на мне как перчатка.

Это самое красивое платье, которое я когда-либо носила, и когда я надела ожерелье, все, что я могла представить, — это шепот обещаний Лукаса и любопытство, что он со мной сделает.

Моя рука инстинктивно тянется к ожерелью, и я улыбаюсь про себя.

— Вот ты где. — Шепчет мне на ухо мягкий голос, от которого по всему телу пробегают мурашки. Я быстро оборачиваюсь и вижу перед собой самого великолепного мужчину. — Ты прекрасно выглядишь, Леора.

Трудно описать, как он смотрит на меня, словно хочет лелеять меня и в то же время сорвать с меня платье и поглотить целиком.

И я хочу и того, и другого — больше всего на свете.

На нем черный смокинг с галстуком-бабочкой под цвет моего платья, и когда он улыбается мне, уверенность в его взгляде и тонкий изгиб губ излучают пленительную смесь силы и мужского обаяния.

У меня чуть рот не открылся, и я думаю, что у меня потекли слюнки.

— Ты и сам выглядишь не так уж плохо. Если бы вокруг не было так много людей, я бы, пожалуй, согласилась на одну из твоих фантазий. — Пробормотала я, закидывая руки ему на шею.

— Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить, Ya Amar. — Он нежно целует меня. — Потому что я приму твое предложение. — Затем он снова целует меня, на этот раз не так нежно, и когда мы отрываемся друг от друга, он смотрит в сторону бара, и на его губах появляется намек на улыбку. — Пойдем, я хочу познакомить тебя кое с кем.

Он берет меня за руку и ведет к женщине, одетой в черное платье до колен.

Кто это? Лучше бы я этого никогда не узнала, потому что, когда она поворачивается, у меня сводит живот.

— Агнес, что ты здесь делаешь?

Ее глаза расширяются от удивления.

— Ты забыла о приглашении, которое прислала мне? Ты сказала мне, что это твой способ извиниться за то, как ты вела себя, когда работала в Momentum Marketing. Я не могла отказаться ни от этого, ни от поездки во Францию, оплаченной на все случаи жизни. — Говорит Агнес с развратной улыбкой на губах.

Я поворачиваюсь и вижу, что Лукас смотрит на меня со своей собственной улыбкой.

При виде ее у меня в животе завязывается узел.

Я не понимаю, почему она здесь?

Почему она говорит, что я послала ей приглашение с просьбой извиниться?

Потому что я этого не делала и не собираюсь.

Я до сих пор не могу осознать всю эту ситуацию. Я не помню.

— Леора тебя не приглашала. Пригласил я. Не для того, чтобы Леора извинилась, а для того, чтобы ты извинилась перед ней.

Я поворачиваюсь к Лукасу, и его лицо становится каменно-холодным, а в глазах закипает гнев.

— С чего бы мне это делать? — Отвечает Агнес.

— Я рад, что ты спросила. — Он достает из кармана телефон и сует его ей в лицо. — Если ты посмотришь на это видео, то увидишь, что бумаги, которые Леора потеряла, находятся в руках твоего клиента.

Почему он показывает ей это? Однажды я уже испытала подобную неловкость, не нужно делать это снова.

— Но знаешь, что мне показалось странным? Если мы немного перемотаем видео назад, то увидим, что бумаги потеряла не Леора. — Он делает паузу. — Это была ты.

Все мое тело покрывается льдом.

Это была она?

Я завороженно смотрю, как Агнес, спотыкаясь, идет к столу, держа в руках папку. На заднем плане люди аплодируют, и на короткую секунду я вижу, как мы с Майком проходим мимо. Мы машем ей рукой, но она отмахивается от нас.

Проходит несколько ударов сердца, и она уходит, оставив папку на столе.

Папку, которую я якобы оставила.

Я не знаю, что сказать или подумать. Все это время я думала, что совершила ошибку.

Все это время я думала, что меня уволили по моей вине, хотя могла бы поклясться, что это была не я.

Теперь понятно, почему я этого не помнила.

Как бы я могла это сделать, если бы этого никогда не было?

Если это была вина Агнес, почему она уволила меня и заставила поверить, что я была не права?

— Я… я не знаю. — Заикается она.

— Ты же не думала, что тебя поймают, правда? Теперь слушай внимательно. Если ты не хочешь, чтобы весь твой мир разрушился, ты лично обратишься к каждому человеку, которому ты когда-либо говорил хоть слово о Леоре. Скажи им, что все это было колоссальным недоразумением и что ты по ошибке уволила лучшего работника, который у тебя когда-либо был. — Его глаза сужаются, а на губах играет угрожающая улыбка, когда он наклоняется к Агнес. — Пойми это: Я не позволю никому запятнать имя моей жены. Ты понимаешь? Потому что если ты этого не сделаешь, это видео попадет в каждый уголок моей сети, и ты окажешься в черном списке в маркетинговой индустрии, да и в любой другой, не связанной с поеданием гамбургеров.

Ее лицо, когда-то самодовольное и живое, теперь белое, как у призрака, когда она истерически кивает.

Она начинает поворачиваться, чтобы уйти от нас, но Лукас останавливает ее и говорит.

— Агнес, ты забыла самое главное, — он кивает головой в мою сторону, — вымолить прощения у Леоры.

Она поворачивается ко мне и говорит так тихо, что я почти не слышу ее.

— Прости меня, Леора.

— Нет, Агнес, я сказал — умоляй. На колени. — Приказывает Лукас.

На трясущихся ногах она наклоняется, ее колени ударяются о мраморный пол.

— Лукас, в этом нет необходимости…

— Теперь вымаливай прощения, Агнес. — Требует Лукас.

Я смотрю на него, и то, что я вижу перед собой, меня шокирует.

Его глаза яростны и тверды; они заставили бы даже самого сильного покориться его воле.

Его спина абсолютно прямая, требующая уважения, и он его получит.

Это тот могущественный человек, которого я видел мельком, — человек, которому суждено управлять империей.

— Мне очень жаль, Леора. То, что я сделала, было неправильно.

— Почему ты это сделала? — Шепчу я в ответ на унизительную сцену.

— Я запаниковала, когда обнаружила, что перепутала бумаги, а когда на совете директоров стало известно, что бумаги нашел клиент, я поняла, что они уволят меня на месте, если узнают, поэтому я выбрала кого-то другого.

— Почему я? — Шепчу я.

— Я работала в два раза усерднее тебя, но никто никогда не хвалил меня так, как хвалили тебя. Я никому не нравилась так, как нравишься ты. Я никогда не думала, что совет директоров действительно уволит тебя. Я думала, что они немного приструнят тебя и, возможно, передадут мне часть твоих счетов, но они хотели, чтобы ты ушла. Но, по крайней мере, это была не я, потому что я знала, что ты найдешь другую работу. Посмотри на себя сейчас.

Это разжигает в нем огонь.

— Но ты продолжала говорить обо мне плохо всем, кто слушал, и… — Я прервала себя, мой голос повысился от гнева. — Ты саботировала мою карьеру. Ты позволила мне поверить, что я совершила ужасную ошибку, а потом продолжила уничтожать мою репутацию. И все потому, что ты ревновала? Потому что думала, что я получаю похвалу, которую заслужила ты? Ты решила разрушить мою жизнь!

Я делаю глубокий вдох, изо всех сил пытаясь сдержать нарастающую во мне ярость.

— И ты думаешь, что это нормально? Что я должна благодарить тебя? Нет, Агнес. Я не должна тебя благодарить. Я тяжело трудилась ради всего, что у меня есть, а ты пыталась отнять это у меня.

— Я знаю, что поступила неправильно, Леора. Я все испортила, и я сожалею об этом. Но ты должна понять, под каким давлением я находилась.

— Это не имеет значения, это не оправдывает твои действия. Но если уж на то пошло, теперь я знаю, чего заслуживаю.

Я хватаю Лукаса за руку, и он кладет свою ладонь поверх моей.

— Это все, Агнес. Ты свободна. — Говорит он и, схватив меня за талию, без труда поворачивает меня к себе и фиксирует свой напряженный взгляд на моем.

Он наклоняется и целует меня прямо здесь, на глазах у Агнес, которая осталась стоять на коленях, и наших собравшихся гостей.

Он целует меня с такой страстью и гордостью, что я едва не теряю равновесие, но не теряю, потому что он прижимает меня к себе так же крепко, как прилив, затягивая в свои объятия с непреодолимой силой.

Когда мы отрываемся друг от друга, его глаза смотрят на меня с животной потребностью, и я уверена, что мои отражают его.

— Ты все еще хочешь воссоздать одну из моих фантазий, Леора? — Шепчет он, и я киваю, потому что хочу.

Я хочу воссоздать каждую из них.

— Тогда пойдем.

Без лишних слов он переплетает свои пальцы с моими, и внезапно мы движемся, оставляя Агнес и прошлое позади.

Он целеустремленно шагает, и я едва поспеваю за ним, мой смех вырывается наружу, как восторг школьницы.

Мы торопливо спускаемся по двум лестничным пролетам, и, когда мы достигаем дна, он быстро вводит код, чтобы отпереть дверь.

Она распахивается, открывая небольшое офисное помещение.

Он ведет меня в комнату и осторожно заталкивает внутрь, после чего закрывает за нами дверь.

Я окидываю взглядом открывшееся передо мной пространство.

Внушительный письменный стол, перед которым стоит элегантное кресло.

За столом — стеклянная стена от пола до потолка, из которой открывается завораживающий вид.

— От тебя просто дух захватывает. — Пробормотал он, обводя меня взглядом, словно волк, преследующий свою добычу.

Он присаживается на стол и смотрит на меня, в его взгляде чувствуется голод, сравнимый с моим собственным.

— Мне нравится это платье на тебе.

— Спасибо. — Отвечаю я, чувствуя, как щеки заливает тепло.

— Снимай его.

Его голос понижается до хриплого шепота, и по моему телу тут же пробегает дрожь предвкушения.

Я вижу желание в его глазах, чувствую его в том, как он наблюдает за мной.

Я тоже хочу его, но не могу устоять перед желанием быть немного смелой и попробовать что-то новое.

Я делаю шаг ближе, жар между нами почти невыносим. Мои пальцы двигаются к молнии моего платья, медленно спуская ее вниз, пока я поддерживаю с ним зрительный контакт.

Предвкушение растет с каждым сантиметром обнаженной кожи, и я вижу, как его сдержанность ускользает.

Но я делаю паузу, и платье сползает с моих плеч, обнажая все больше моего тела, но все еще оставляя много места для воображения. Его челюсть сжимается, и я вижу, что он с трудом сдерживает себя.

— В чем дело, Лукас? — Поддразниваю я, в моем голосе звучит то, что я надеюсь, является соблазнительным. — Разве ты не говорил, что хочешь сорвать это платье с моего тела?

Его взгляд горят, пока он наблюдает за мной, дыхание участилось. Я наслаждаюсь тем, как контролирую его в этот момент, — это пьянящее ощущение, от которого по позвоночнику бегут мурашки.

Я позволяю платью соскользнуть с моего тела, чтобы оно опустилось на ноги, и предстаю перед ним в нежном нижнем белье, которое соответствует пылающей страсти в его взгляде.

Комната, кажется, трещит от электричества, когда я делаю медленные, обдуманные шаги к нему.

Его руки тянутся, чтобы коснуться меня, но я танцую вне его досягаемости, наслаждаясь игрой, в которую мы играем. Я хочу насладиться этим моментом, чтобы он еще больше страдал по мне.

— Иди сюда. — Рычит он, сдерживая желание.

Он хватает меня за талию и притягивает к себе, прижимаясь губами к моим в обжигающем поцелуе.

Голод и нетерпение между нами разгораются в пылающий огонь.

Наши руки и губы повсюду, они исследуют, разжигают и раздувают пламя нашего желания.

Вкус его губ, ощущение его рук на моей коже — это все, чего я когда-либо жаждала.

Он разворачивает нас и усаживает меня на стол — предмет мебели, предназначенный для работы, теперь превратился в алтарь страсти.

Я выгибаю спину, приглашая его ближе, и он следует за мной.

Мои пальцы тянутся к ремню, и я быстро расстегиваю его, предвкушая удовольствие с каждой секундой.

Когда я медленно расстегиваю молнию на его брюках, дыхание сбивается, и он смотрит на меня темными, голодными глазами.

С нарочитой медлительностью я спускаю его брюки, обнажая его желание, напряженное против ткани боксеров.

Я не тороплюсь, смакуя момент, и когда я наконец освобождаю его, он издает слабый стон удовольствия, как будто до этого ему было больно.

Я хватаю его и медленно провожу рукой вверх-вниз, большой палец нежно проводит по чувствительному кончику, вызывая у него еще один глубокий стон.

Он полностью в моей власти, и это сводит его с ума. Я продолжаю свои исследования, мои прикосновения становятся все смелее и требовательнее. Каждый штрих и ласка — это симфония удовольствия, которую мы создаем вместе.

Он выгибает спину, его руки хватаются за край стола, когда он прислоняется ко мне, костяшки пальцев побелели. Я хочу, чтобы он знал, как сильно я его жажду.

— Я хочу попробовать тебя на вкус. — Шепчу я.

Его глаза удивленно расширяются.

Дыхание Лукаса сбивается от моих слов, похоть пылает в его глазах еще жарче, но он не отстраняется, чтобы я могла слезть.

— Пожалуйста. — Отвечаю я, мой голос наполнен потребностью.

Он двигается, поворачиваясь так, чтобы прислониться к столу, и я улыбаюсь, в моих глазах появляется лукавый блеск, а мои губы прочерчивают огненную дорожку вдоль его живота, пока я спускаюсь на пол.

Его нетерпение ощутимо, ведь он следит за каждым моим движением.

С дразнящей медлительностью я добираюсь до его пульсирующего члена и даю ему то, чего он жаждет. Мои губы, мягкие и теплые, встречаются с его разгоряченной кожей, и я беру его в рот, наслаждаясь его вкусом и тем, как он трепещет под моими прикосновениями. Я стону, посасывая и слизывая капли вытекающей из него спермы.

Его пальцы перебирают мои волосы, молчаливо поддерживая меня, пока я продолжаю доставлять ему удовольствие. Комната наполняется пьянящими звуками его стонов, подстегивающих меня.

Звуки, когда мужчине достаточно комфортно, чтобы стонать, могут быть самыми сексуальными на свете, и я чувствую, как от этого я становлюсь еще более влажной, портя дорогое белье, которое на мне надето.

— Если ты не остановишься, я кончу.

Эти слова заставляют меня еще больше активизировать свои действия, но его рука в моих волосах оттаскивает меня от него.

Я почти протестую, когда он притягивает меня к себе так, что я стою, прислонившись к нему.

— Единственное место, куда я кончу, — это внутрь тебя.

Внезапно я перегибаюсь через стол, а он оказывается позади меня, и мои волосы наматываются на его кулак. Искусными пальцами он дразнит меня, заставляя мое дыхание сбиваться, а сердце учащенно биться.

Каждое прикосновение, каждая ласка посылают электрические токи удовольствия по моему телу, и я не могу удержаться, чтобы не прижаться к нему в безмолвной мольбе.

Я хочу его, нуждаюсь в нем так, что словами не передать.

Он целует меня в ухо:

— Я хочу быть в тебе, но…

— Но ничего. Ты нужен мне сейчас.

— У меня нет презерватива.

Черт, у нас еще не было этого разговора, но мне все равно, используем мы презерватив или нет.

— Я чистая и пью таблетки. — Отвечаю я, мой голос требует ответа.

— Я тоже чист.

Я приподнимаю свою задницу чуть выше.

— Тогда нам не нужен презерватив.

Его хватка на моих волосах усиливается, и я чувствую его дыхание на своей коже, от которого по позвоночнику пробегают мурашки.

Его пальцы, все еще скользкие от моего желания, попадают к нему в рот, и он облизывает их, а я задыхаюсь от этой вульгарной сцены.

— Ты идеальна. — Пробормотал он, его голос хриплый от потребности. — Всегда так готова для меня и так чертовски мила.

Его слова омывают меня, как ласка, прежде чем его пальцы сдвигают мое нижнее белье в сторону, и я чувствую его прикосновение к своему ядру.

Низкий, гортанный стон вырывается из моих губ, когда его член входит в меня дюйм за дюймом.

Ощущения потрясающие, словно в ночном небе одновременно загорается тысяча звезд.

Он двигается с первобытной интенсивностью, каждый толчок поднимает нас все выше и выше, вдавливая меня в стол.

Я чувствую, как внутри меня накапливается напряжение, готовое вот-вот взорваться.

Я теряю себя в его ощущениях, в том, как он двигается, в восхитительном трении наших тел, встречающихся снова и снова.

Комната наполняется звуками нашего неровного дыхания и шлепками кожи о кожу.

Его руки перемещаются на мои бедра, а толчки становятся все более яростными.

— Ты моя. — Говорит он так, словно предъявляет свои права, его голос низкий и собственнический.

Как будто он еще не знает, что погубил меня для всех остальных мужчин.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, и встречаю его темные глаза, буравящие меня.

Это заявление о праве собственности, но не в том смысле, что оно принижает меня.

Напротив, это обещание, заверение в том, что в его объятиях я всегда буду под надежной защитой.

— И ты мой. — Отвечаю я, мой голос наполнен той же убежденностью.

Он с рычанием выходит из меня, а затем разворачивает, чтобы поднять, снова входя в меня.

Лукас наклоняется и захватывает мои губы, продолжая входить в меня.

Он усаживает меня на стол, чтобы его руки не касались моей задницы, а затем опускается между нами. Его два пальца находят мой клитор, и мне не нужно многого: я так близка к тому, чтобы кончить.

— Леора. — Дышит он мне в губы, и я понимаю, что он тоже близок.

В момент чистого экстаза мы разбиваемся вдребезги, наши тела бьются в конвульсиях наслаждения.

Когда мы спускаемся с высот страсти, он прижимает меня к себе, его сильные руки обхватывают меня, создавая кокон тепла и дома.

Моя голова прижимается к его груди, и я слышу ровный ритм его сердца.

И тут он нарушает тишину словами, от которых меня бросает в дрожь, и я впадаю в панику.

— Я хочу, чтобы мы расторгли соглашение.

Я пытаюсь отстраниться, чтобы создать дистанцию, но Лукас не отпускает меня.

Его хватка крепнет, и он крепко прижимает меня к себе, словно боясь, что я могу ускользнуть.

Затем он говорит, его голос мягкий и в то же время решительный:

— Я не хочу, чтобы у нас с тобой было соглашение.

Я замираю, сердце колотится в груди.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, мои глаза ищут любой признак того, что он может шутить или играть с моими эмоциями.

Но все, что я нахожу в его взгляде, — это искренность и уязвимость.

— Почему?

Мне удается прошептать, мой голос дрожит.

Он улыбается мягкой, нежной улыбкой, от которой мое сердце замирает в тоске.

— Потому что ты заставляешь меня чувствовать себя живым, Леора. — Говорит он, его голос наполнен эмоциями. — Ты делаешь меня счастливее, чем я когда-либо был. Ты словно привнесла краски в мою серую жизнь.

Его слова омывают меня, как теплые объятия, и я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.

В этот момент я по-настоящему верю, что то, что у нас есть, — это правда.

Он не просто проходная глава в моей жизни, он стал частью моей истории.

— Я думаю, что влюбляюсь в тебя. — Произношу я слова, которые преследуют меня уже долгое время, не ожидая ответа.

— Я тоже влюбляюсь в тебя.

Загрузка...