Бесы

стрела, и не вводить их в великий и смертный грех, но до того безобразно, говорю, мы сами себя в свете устроили, что поступить так было почти и невозможно, ибо только после того, как я выдержал их выстрел в двенадцати шагах, слова мои могут что-нибудь теперь для них значить, а если бы до выстрела, как прибыли сюда, то сказали бы просто: трус, пистолета ис­пугался...» (Т. 14. С. 271-272).

[477] Детали этого поединка позаимствованы Достоевским из «Отповеди» П. Н. Свисту- нова, описавшего дуэль декабриста М. С. Лунина с А. Ф. Орловым (будущим шефом жандар­мов и начальником III Отделения, затем председателем Госсовета и Кабинета министров); ср.: «Много шума наделал в свое время странный поединок его с Алексеем Федоровичем Орло­вым. <.> Кто-то из молодежи заметил шуткой Михаилу Сергеевичу, что А. Ф. Орлов ни с кем еще не дрался на дуэли. Лунин тотчас же предложил Орлову доставить ему случай испытать но­вое для него ощущение. <.> .от вызова, хоть и шутливой формою прикрытого, нельзя было отказаться. Орлов досадовал. Лунин сохранял свою беспечную веселость и, как испытанный в поединках, наставлял своего противника и проповедовал ему хладнокровие. А. Ф. Орлов дал промах. М. С. выстрелил на воздух, предлагая А. Ф. попытаться еще раз, поощряя и обнаде­живая его, указывая притом прицеливаться то выше, то ниже. Вторая пуля прострелила М. С. шляпу; он опять выстрелил на воздух, продолжая шутить и ручаясь за полный успех при тре­тьем выстреле. Тут Михаил Федорович, секундант своего брата, уговорил его прекратить не­равный бой с человеком безоружным, чтобы не запятнать совести убийством» (Свистунов. С. 291). «Полное спокойствие, демонстративная стрельба в воздух, пробитая шляпа Лунина и Ставрогина, чрезмерная горячность и случайные промахи их противников, да и самый благо­получный исход их поединков — всё это с полной несомненностью говорит о художественном оформлении писателем сырого материала заметки Свистунова» (ГофманЛ. Г. Достоевский и декабристы. С. 198). Высказывалось также мнение, что, в отличие от внешнего рисунка эпизо­да, в изображении глубинных психологических мотивировок поведения Ставрогина и Гагано­ва Достоевский, создавая эту сцену, ориентировался на обстоятельства поединка Лермонтова и Мартынова (см.: Герштейн Э. Судьба Лермонтова. М., 1986. С. 313-321).

[478] В журнальной редакции о том, что Ставрогин «фокусничает» и «ищет бремени и неу- добоносимых трудов» (Т. 12. С. 141), говорил герою также бес, являвшийся ему в галлюцина­ции (см. примеч. на с. 300). В этом варианте еще более очевидно, что слова о «бременах» имеют евангельское происхождение; ср.: «Связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плеча людям, а сами не хотят и перстом двинуть их» (Мф. 23: 4; ср.: Лк. 11: 46). Вместе с тем необходимо указать, что новозаветная образность наполняется во многом противоположным смыслом. Стоит отметить, что в разговоре с архиереем Тихоном (в отличие от ответа Кирилло­ву) Ставрогин подтверждает, что действительно «ищет страдания безмерного» (Т. 11. С. 27).

[479] Карлсбад — историческое название одного из наиболее знаменитых целебных мест в Ев­ропе (в 1860-х гг. Богемия; в настоящее время город Карлови-Вари в Чехии).

[480] По судебной реформе 1864 г. старый сословный суд был заменен на новый, общий для всех сословий. Начиная с осени 1865 г. судопроизводство совершалось при открытых две­рях, с участием адвокатов и присяжных, стенографические отчеты процессов печатались в газетах. Достоевский, по-видимому, откликается на конкретное уголовное «Дело о купце Глебове и жене его, обвиняемых в убийстве Настасьи Глебовой, матери Глебова», стеногра­фические отчеты судебного процесса по которому осенью 1870 г. печатались в столичных га­зетах. Предварительным следствием было установлено, что супруги Глебовы совершили это убийство «в ночь с 31-го июля на 1-е августа 1869 г. по взаимному между собою согласию <.> т. е. совершили преступление, предусмотренное в I, 449-й, I, 454-й статьях улож<ения> о нак<азаниях>» (Голос. 1870. 13 окт. № 283). Прокурором виновность обоих Глебовых была признана доказанной, и он просил присяжных вынести обвинительный приговор. Защита подсудимых, в свою очередь, просила присяжных оправдать подсудимых. И в конечном сче­те Глебова была оправдана (см.: Там же. 15 окт. № 285). По поводу подобных оправдательных приговоров Достоевский позднее писал: «И хотя бы все эти случаи оправдывались сострада­нием, жалостью: то-то и есть, что не понимал я причин оправдания, путался. Впечатление вы­носилось смутное и — почти оскорбительное. В эти злые минуты мне представлялась иногда Россия какой-то трясиной, болотом, на котором кто-то затеял строить дворец» (Т. 21. С. 19).

[481] Фразеологический оборот, употребляемый, когда по недоразумению сторонника прини­мают за противника. По происхождению представляет собою видоизмененный текст Еванге­лия от Иоанна; ср.: «В мире бе <.> и мир Его не позна. Во своя прииде, и свои Его не прия- ша» (Ин. 1: 10-11, церк.-слав.).

[482] По-видимому, здесь имеется в виду обучение в зарубежных академиях. В начале 1860- х гг. некоторое время занятия в петербургской Медико-Хирургической академии начали по­сещать женщины-вольнослушательницы, однако после волны студенческих волнений прави­тельство в 1863 г. отказало женщинам в этом праве. Тогда некоторые из них поехали за грани­цу и учились в Цюрихе, Париже, Берлине и других европейских городах. Впрочем, в качестве редкого исключения можно указать на В. А. Рудневу-Кашеварову, добившуюся в 1863 г. раз­решения военного министра о зачислении ее в Медико-хирургическую академию, которую она окончила в 1868 г. с дипломом «лекаря с отличием» и золотой медалью.

[483] Прощание с публикой, акцентированное в зачине и финале «Merci», пародирует обра­щение Тургенева к читателям в статье «По поводу „Отцов и детей"» (1869); ср.: «Мне хочет­ся только, перед прощанием, сказать несколько слов моим молодым современникам — моим собратьям, вступающим на скользкое поприще литературы. Я уже объявил однажды и готов повторить, что не ослепляюсь насчет моего положения. Мое двадцатипятилетнее „служение музам" окончилось среди постепенного охлаждения публики — и я не предвижу причины, почему бы она снова согрелась. Наступили новые времена, нужны новые люди; литературные ветераны подобны военным — почти всегда инвалиды — и благо тем, которые вовремя умеют сами подать в отставку! Не наставническим тоном, на который я, впрочем, не имею никакого права, — намерен я произнести мои прощальные слова, а тоном старого друга, которого вы­слушивают с полуснисходительным, полунетерпеливым вниманием, если только он не вдается в излишнее разглагольствование» (Тургенев. Соч. Т. 11. С. 94). Ср. также иронический отзыв Д. Д. Минаева о прозаической элегии Тургенева «Довольно»: «.г. Тургенев еще при жизни закутывается в саван и прощается с публикой» (Будильник. 1865. 18 мая. № 36. С. 142). Об иных пародийных мотивах в «Merci» см. примеч. на с. 554.

[484] Опубликованный в № 3-5 журнала «Современник» за 1863 г. роман Н. Г. Чернышев­ского «Что делать?» не выходил в России отдельным изданием до 1905 г. Таким образом, на столе у Степана Трофимовича, скорее всего, могло лежать зарубежное издание, вышедшее в Швейцарии в серии «Современная библиотека»: Сочинения Н. Чернышевского. Первое полное издание. Что делать? Роман. Издание М. Элпидина и К°. Vevey: B. Benda, Libraire-Ed- iteur, 1867. Однако нельзя исключать, что это мог быть и экземпляр, сброшюрованный из ли­стов, вырезанных из журнала «Современник». Мемуаристка свидетельствует, что в Петер­бурге подобные переплеты продавались по баснословной цене 25 руб. (см.: Водовозова Е. Н. На заре жизни: Мемуарные очерки и портреты: В 2 т. М., 1987. Т. 2. С. 178).

[485] Катехизис (лат. catechesis от др.-греч. кат^с^о? — поучение, наставление) — здесь, согласно словарю В. И. Даля: «начальное и основное ученье какой-либо науки» (Даль. Сло­варь. Т. 2. С. 98). Однако основное значение слова «катехизис» — «начальное, основное ученье о христианской вере», а также «книжка, содержащая это ученье» (Там же). В данном случае многозначность слова «катехизис» оказывается содержательной, поскольку и в автор­ской установке, и в восприятии читателями молодого поколения идеи, воплощенные в рома­не «Что делать?», поставлялись на место христианского учения, а сам роман рассматривался как «новое Евангелие».

[485] Отклик на полемику о «ручной милостыне», вспыхнувшую в русской прессе после пу­бликации в «Московских ведомостях» статьи А. Квашнина «Еще о промысле арестантов на Рогожском этапе», где содержались «жестокие осуждения народному московскому обычаю подавать обильную милостыню арестантам» (1862. 14 июля. № 154. С. 1228). В этой поле­мике участвовали редактор газеты «День» И. С. Аксаков, сотрудник «Искры» Г. З. Елисе­ев, на страницах журнала братьев Достоевских высказался Н. Н. Страхов и др. (подробнее см.: Тихомиров. 2016. С. 76-79). Осуждение «ручной милостыни» содержалось также в кни­ге И. Г. Прыжова «Нищие на святой Руси: Материалы для истории общественного и народ­ного быта в России» (М., 1862), автор которой утверждал, что «миллионы, раздаваемые на милостыню, только и делают, что плодят нищих», что «копеечная милостыня гибельна как для нищих, так и для тех, кто ее подает», что «редко человеческое достоинство унижается до такой степени, чтоб хладнокровно протягивалась рука за милостынею, чтоб, выпрашивая подаяние, человек не чувствовал мучительной боли унижения». «В то же самое время, — за­ключал автор, — милостыня не меньше унижает и самого подающего ее; она <.> есть меч обоюдоострый» (Прыжов. С. 311, 313). В «Преступлении и наказании» подобная позиция спародирована в словах Лебезятникова: «...я не могу сочувствовать, по принципу, частной благотворительности, потому что она не только не искореняет зла радикально, но даже пита­ет его еще более...» (Т. 6. С. 288-289).

[485] Если хроникер имеет в виду универсальное справочное издание: «Адрес-календарь. Об­щая роспись начальствующих и прочих должностных лиц по всем управлениям в Россий­ской империи», — то его утверждение выглядит серьезной гиперболой. Например, на 1870 г. в этом справочнике было зарегистрировано по всей России менее 50 тысяч служащих в гра­жданской и военной службе, и выделить среди них процент «немецкого элемента» не пред­ставляется возможным. По-видимому, здесь имеется в виду общее количество немцев в Рос­сийской империи, которых в эти годы было чуть более 1% от всего населения России.

[486] По наблюдению Т. Н. Никитина, речь идет о Царскосельском (с 1843 г. Александров­ском) лицее в Петербурге, и эта деталь оказывается общей у фон Лембке с М. Е. Салтыковым- Щедриным (в 1860-1862 гг. тверским вице-губернатором), многие биографические черты которого Достоевский использовал при создании образа губернатора в «Бесах» (см.: Ники­тин Т. Н. К вопросу о возможном прототипе губернатора фон Лембке в «Бесах» // Досто­евский и мировая культура. СПб., 2009. № 26. С. 187).

[487] Дортуар (фр. dortoir, от dormir — спать) — общая спальня воспитанников в учебных заведениях.

[488] «Фра-Дьяволо, или Гостиница в Террачине» (1830) — комическая опера Д. Обера, ли­бретто Э. Скриба. Заглавный герой оперы Фра-Дьяволо (что означает «брат дьявола») — атаман разбойников, меняющий имена и обличья, голова которого оценена в десять тысяч пи­астров. Под видом маркиза Сан-Марко он поселяется в гостинице итальянского города Тер- рачина, намереваясь ограбить путешествующего богатого английского лорда Колкера и его супругу, но его план раскрыт, и Фра-Дьяволо попадается в собственную ловушку. Увертюра к опере начинается барабанной дробью, за ней следует длинный марш, в котором чередуются тихие и громкие тона.

[489] Если принять точку зрения Т. Н. Никитина, утверждающего, что в образе фон Лембке отразились многие черты М. Е. Салтыкова-Щедрина, начиная с учебы в Александровском лицее (см. примеч. на с. 383), то в таком случае в товарище — однокашнике фон Лембке по «заведению» можно видеть намек на Владимира Ахшарумова (1824-1911), поэта и сына генерал-майора Д. И. Ахшарумова, который в лицее сидел с М. Е. Салтыковым на одной скамье.

[490] Протеже, то есть опекаемого, покровительствуемого (фр.).

[491] Зельтерская вода — изначально минеральная вода из источника Нидерзельтерс (Niederselters) в Германии. В России XIX в. «зельтерской» называли всякую столовую ми­неральную или просто газированную воду, поэтому упоминание о ней вовсе не означает, что речь идет о воде из Германии.

[492] Основным показателем состоятельности помещиков при крепостном праве было ду- шевладение. К мельчайшим относились владельцы до 20 душ; мелкопоместными считались владельцы до 100 душ; средними — до 500; крупными — до 1000; крупнейшими — имевшие более 1000 душ крепостных. С отменой крепостного права основным показателем благосо­стояния помещиков стала их земельная собственность (измерявшаяся в десятинах), но в оби­ходе долгое время сохранялся привычный по дореформенному времени пересчет на количе­ство душ. В романе также говорится, что имение Степана Трофимовича было «душ пятьдесят по старинному счету» (с. 148), а Липутин утверждает, что Ставрогин продал капитану Ле- бядкину «всё свое поместье, бывшие свои двести душ» (с. 191).

[493] Абрютировать (от фр. abrutir — отуплять) — приводить в скотское состояние.

[494] Дреколье — «колья, палочье, дубье для побоища, драки» (Даль. Словарь. Т. 1. С. 491). В «Истории государства Россиийского» Н. М. Карамзина «дреколье» неоднократно упоми­нается в описании народных мятежей; ср.: «Еще смятение продолжалось несколько времени; еще из слобод городских и ближних деревень стремилось множество людей с дрекольем в Мо­скву на звук колоколов.» (Карамзин. История. Кн. 3, т. 11. Стб. 172).

[495] Пикированнный (от фр. se piquer — говорить друг другу колкости) — задетый за жи­вое, уязвленный.

[496] Виги и тори — две основные политические партии в Англии в XVII-XIX вв. В середине XIX в. на их основе сложились Либеральная и Консервативная партии, но традиционные на­именования еще сохранялись некоторое время в речевом обиходе.

[497] Бешеную активность (фр.).

[498] 27 января 1870 г. А. В. Никитенко записал в своем дневнике: «Сильные толки и всеоб­щее неудовольствие по поводу проекта об усилении власти губернаторов. <.> Сущность это­го проекта заставляет опасаться, что в силу его вся Россия отдается под полицейский надзор. Виновники этого замечательного памятника административной мудрости не иные кто, как граф Шувалов и *** <Тимашев>. Ничего чудовищнее, кажется, не было придумано в это бес­толковое время, где самые пошлые личные интересы самолюбия, честолюбия и трусости уже даже перестали с некоторых пор прикрываться личиною забот о народных интересах. Раз­ве не открыто подкапываются под суды, стремятся опрокинуть земские учреждения, пора­зить гласность — и всё это благодаря неспособности двух-трех лиц, захвативших власть в свои руки...» (Никитенко. Т. 3. С. 167).

[499] Благодетельного грубияна (фр.).

„Розенталь" — долина роз. Обмолвка Верховенского вполне естественна: она по ассоциации: „цветы" — „розы", — пишет М. С. Альтман. — Но эта обмолвка одновременно сигнализиру­ет и о прототипе Блюма <.>: Левенталь (фамилия прототипа) — Розенталь (обмолвка Вер­ховенского) — Блюм (литературный персонаж)» (Альтман. С. 79-80).

[501] Город Глупов — вымышленный топоним, известный по книге М. Е. Салтыкова-Щедри­на «История одного города» (1869-1870). В сатирической хронике города Глупова, насы­щенной множественными аллюзиями на события как российской истории, так и современ­ности, Щедрин воплотил универсальный символический образ национальной жизни в наи­более устойчивых и исторически повторяющихся негативных ее проявлениях. В творчестве сатирика название города Глупова впервые встречается в очерке «Литераторы-обыватели» (Современник. 1861. № 2), а в подробностях этот город описан уже в очерке «Наши глупов- ские дела» (Там же. 1861. № 11), который вошел в сборник «Сатиры в прозе» (1863). В этот ранний период в изображении города Глупова у Щедрина узнаются реалии Твери, где он в это время служил вице-губернатором. Не однажды, вслед за Щедриным, Глуповом именовалась Тверь и в сатирических публикациях журнала «Искра» (см.: Искра. 1863. № 9. С. 131; 1864. № 44. С. 574; 1871. № 1. С. 15-21) (подробнее об этом см.: Альтман. С. 76-77).

[502] Ералаш — «картежная игра, близкая к висту и преферансу» (Даль. Словарь. Т. 1. С. 520).

[503] 2 мая 1869 г. указом правительства было официально учреждено «Общество для рас­пространения Священного Писания в России», деятельность которого по частной иници­ативе ряда лиц началась еще в 1863 г., вскоре после выхода в свет нового (так называемого «синодального») перевода Нового Завета на русский язык. Общество занималось пропаган­дой, прежде всего в народной среде, русского перевода Евангелия, фактически запрещенно­го в России в 1830-1850-х гг., после закрытия в 1826 г. Российского Библейского общества. Издания Нового Завета продавались сотрудниками Общества по самым доступным ценам, а в беднейших слоях населения раздавались бесплатно. Достоевский, видимо, имеет в виду об­ширную статью, посвященную деятельности «Общества для распространения Священного Писания.», которая была напечатана в газете «Голос», где, в частности, упоминалось об од­ной 35-летней «книгоноше», натуре «искренней и горячей», которую «в одном трактире оскорбили до слез». Публикация заканчивалась словами: «.мы не можем не повторить еще раз, что такие безвестные подвиги, каковы подвиги „книгонош" общества, заслуживают пол­нейшего сочувствия и самой широкой гласности» (Голос. 1870. 7 мая. № 125. С. 125).

контрибуции и проч. Пруссия же в результате победы во Франко-прусской войне сумела пре­образовать Северогерманский союз в единую Германскую империю.

[505] Пусть нечистая кровь напоит наши нивы! (фр.). О «Марсельезе» см. примеч. на с. 104. В тексте «Бесов» процитированы две последние строки припева; ср.:

Aux armes, citoyens, Formez vos bataillons, Marchons, marchons! Qu'un sang impur Abreuve nos sillons!

[506] «Моего милого Августина» (нем).

[507] Ни одной пяди нашей земли, ни одного камня наших крепостей! (фр.)

[508] «Ах, мой милый Августин.» («Ach, mein lieber Augustin.») — популярная австрий­ская народная шуточная песенка, известная с конца XVII в. Упоминается Достоевским в ро­мане «Униженные и оскорбленные» (см.: Т. 3. С. 172, 436). В сказке Х. Андерсена «Свино­пас» (1841) «старая песенка» «Ах, мой милый Августин.», которую наигрывает волшеб­ный горшочек принца-свинопаса, наряду с трещоткой, которая сыплет «звуками всех вальсов и полек, какие только есть на белом свете», выступает символом пошлых, низменных инте­ресов бесчувственной принцессы (Андерсен Х. К. Сказки, рассказанные детям. Новые сказ­ки. М., 1983. С. 127. Сер. «Литературные памятники»). У Достоевского «Мейн либер Ав­густин.» выступает как символ торжествующего немецкого бюргерства, сентиментального и воинствующего.

[509] Жюль Фавр (Favre, 1809-1880) — французский политический деятель, министр ино­странных дел в правительстве национальной обороны генерала Трошю, образованном 4 сен­тября 1870 г. после низложения императора Наполеона III; был сторонником войны до по­следней крайности. В циркуляре дипломатическим представителям Франции за границей от 6 сентября 1870 г. он изрек фразу, ставшую крылатой: «Nous ne cederons ni un pouce de notre ter- ritoire, ni une pierre de nos forteresses ». 20 сентября Ж. Фавр имел свидание с Бисмарком в его ставке в Ферьере, которое не привело ни к каким результатам. Фавр здесь вновь «заявил, что Франция не уступит ни одной пяди своей земли и ни одного камня своих крепостей; на это Бисмарк ответил, что Германия требует Страсбург, ключ своего дома, и условиями перемирия поставил сдачу Бича, Туля и Страсбурга, продолжение войны вокруг Меца и оккупацию нем­цами форта Мон-Валерьен. Однако правительство национальной обороны отказалось сло­жить оружие» (История XIX века / Под ред. профессоров Лависса и Рамбо. М., 1938. Т. 6. С. 362). «Можем ли мы предать с таким позором войско, которое столько времени защища­ется отчаянно? — отвечал (Бисмарку. — Б. Т.) Фавр. Несчастного прошибли слезы, он отвер­нулся, чтоб не увидал их Бисмарк, и уехал, с чем приехал» (Погодин М. П. Размышления и за­мечания по поводу войны Пруссии и Франции // Погодин М. П. Вечное начало. Русский дух. М., 2011. С. 166).

использовавшая их для достижения комического эффекта в намеренно неподходящих ситуа­циях» (Там же. С. 139). Однако, делая общий вывод, А. А. Гозенпуд подчеркивает, что все ука­зываемые прецеденты обозначают лишь существование определенной традиции музыкаль­ных пародий, но фантазия героя «Бесов» оригинальна, так как напрямую связана с самой злободневной политической действительностью и в придачу не просто комически изобра­жает, «но и объясняет причины поражения Франции». Комментируя далее замечания хро­никера о «слухе, что Лямшин украл эту пиеску у одного талантливого и скромного молодого человека», исследователь справедливо пишет: «.эта злая шутка существенно отличается от реальных пародий. Лямшин, как можно думать, не является сочинителем фортепианной пье­сы, он, вероятно, украл ее у другого автора. <.> .очевидно, Достоевский почувствовал, что содержание пьесы выходит за пределы возможностей наглого шута» (Там же. С. 137, 140).

¹ Еще одно косвенное указание на Тверь, основанную в 1135 г. и с 1247 г. являвшуюся цен­тром Тверского княжества.

[511] В «Дневнике писателя» 1876 г. Достоевский упоминает «пожертвование одного рус­ского статского советника, вписанное в книгу в Пятигорске, на памятник Лермонтову: он по­жертвовал одну копейку серебр<ом> и подписал свое имя». Он имел, «очевидно, в виду вы­казать свою умственную силу, взгляд, направление, он протестовал против искусства, против ничтожности поэзии в наш век „реализма", пароходов и железных дорог, то есть против всего того, на что восстает обыкновенно и всякая либеральная (а верней — с чужого голоса либе- ральствующая) обшмыга третьего разряда» (Т. 23. С. 73). Любопытно, что это событие прои­зошло спустя несколько лет после публикации романа «Бесы» (см.: Современные известия. 1875. 17 июня. № 164). Не исключено, что названный «статский советник» сознательно по­вторил демонстративный жест персонажа Достоевского.

[512] Цитата из новозаветного Соборного послания св. апостола Иакова: «Всякое даяние благо.» (Иак. 2: 17, церк.-слав.).

Корейша в литературном процессе: формирование дискурсов о юродстве» из докторской диссертации И. В. Мотеюнайте «Восприятие юродства русской литературой XIX-XX вв.» (Новгородский гос. ун-т. Великий Новгород, 2007).

[513] Стуколка — «азартная картежная игра» (Даль. Словарь. Т. 4. С. 348). Название свое стуколка получила, по-видимому, от того, что каждый участник объявляет о своем желании играть в данную раздачу не какой-либо условной фразой, а легким стуком руки о стол.

[514] Ср. с рассказом в книге И. Г. Прыжова «Двадцать шесть московских лжепророков, лже­юродивых, дур и дураков», изданной анонимно в 1864 г., о том, как тяжело больная княги­ня В-ая «велела везти себя к Ивану Яковлевичу; вошла к нему, поддерживаемая двумя лаке­ями, и спрашивает о своем здоровье. В это время у Ивана Яковлевича были в руках два боль­ших яблока. Ничего не говоря, он ударил княгиню этими яблоками по животу, с ней сделалось дурно и она упала; еле-еле довезли ее домой, и — чудо! — на другой день она была здорова» (Прыжов. С. 325).

[515] Среди набросков к «Дневнику писателя» 1873 г., планируя статью о современных само­убийцах, Достоевский делает записи: «Шато-д'икем (от пустяков, борьбы никакой). Мисти­ческого ужаса нет. От образования? Вряд ли. Какое он имел образование? Тайны. Всё тайна»; «Тип чистого нигилиста (nihil, Чернышевский), вот мой сад, иди. Возьмет топор и изрубит. Без угрызения совести. Потом застрелится. Шато-д'икем, виноград. <.> Холодность застре- ливания»; «Ну что уж за веселье, или шато-д'икем (о нескучной смерти)» (Т. 21. С. 295­296). Комментаторы ПСС полагают, что «Достоевский имеет здесь в виду случай самоубий­ства, рассказанный в „Бесах"» (Там же. С. 390). Однако нельзя исключать, что у эпизода в «Бесах» и у замысла статьи о современных самоубийцах для «Дневника писателя» может быть один общий, еще не установленный источник в газетных публикациях.

[516] Ср. в главе «У Тихона»: «И прибавьте замечание мыслителя, что в чужой беде всегда есть нечто нам приятное» (Т. 11. С. 26). По замечанию В. Н. Алекина, это суждение хронике­ра, по-видимому, представляет собою парафраз высказывания Ларошфуко: «В невзгодах на­ших лучших друзей мы всегда находим нечто даже приятное для себя» (Ларошфуко Ф. де. Ме­муары. Максимы. Л., 1971. С. 199. Сер. «Литературные памятники»). Достоевский не од­нажды в своем творчестве обращался к этому наблюдению; ср. в повести «Дядюшкин сон»: «...распространился один странный и почти невероятный слух, встреченный всеми с самою злобною и ожесточенною радостью, — как и обыкновенно встречаем мы все всякий необык­новенный скандал, случившийся с кем-нибудь из наших ближних» (Т. 2. С. 389); в романе «Преступление и наказание»: «.жильцы, один за другим, протеснились обратно к двери с тем странным внутренним ощущением довольства, которое всегда замечается, даже в самых близких людях, при внезапном несчастии с их ближним, и от которого не избавлен ни один человек, без исключения, несмотря даже на самое искреннее чувство сожаления и участия» (Т. 6. С. 140-141).

[516] Деталь из книги И. Г. Прыжова; ср.: «.за восемь дней до смерти он приказал купить восемь окуней и сварить ушку. Покушав немного рыбки, он дальнейшее истребление ухи от­ложил до утра» (Прыжов. С. 332).

[517] Причетник — «клирик, церковнослужитель, дьячок либо пономарь, звонарь» (от при­чт — «клир, священно- и церковнослужители одного прихода») (Даль. Словарь. Т. 3. С. 460).

[518] В этой детали нашло отражение описание посещения в 1842 г. «раба Божия Иоанна Яковлевича» (И. Я. Корейши) иноком Парфением; ср.: «Потом принесли чай; он же распо­рядился по-своему: иным дал внакладку, другим вприкуску, а другим пустой, а иным и вовсе не дал. <.> И приказал подать мне чаю, и сказал, что „тебе болезни миновать невозможно, а сия чаша будет тебе в исцеление"» (Парфений. Т. 1. С. 227-228).

[519] В окружной — здесь: в Окружной суд. Правительствующий сенат — высший государст­венный орган Российской империи, подчиненный непосредственно императору. Осуществ­лял надзорные функции за деятельностью государственных учреждений; с 1864 г. — высшая кассационная инстанция.

[520] Речевая формула из старинных толкователей снов — «сонников» и «оракулов». Обыч­но их толкования начинались риторическим вопросом: «Что сей сон значит?» — и далее сле­довало объяснение.

[521] Златница — золотая монета вообще. Полуимпериал — золотая монета, которую с пере­рывами чеканили в России с 1755 по 1899 г.; содержал 5,85 г чистого золота, с конца 1830-х гг. официально ценился в 5 руб. 15 коп. кредитными билетами.

ков сказал: „Отче святый, на полу лежит златница". Он сказал: „Подайте ее мне". Они подали. Старец сказал: „Это господин нарочно выпустил из рук, и добре сотворил: ибо пригодится афонскому отцу на дорогу". И отдал мне полуимпериал» (Парфений. Т. 1. С. 222-223). Из по­следовавшей далее беседы Парфения с о. Леонидом следует, что «страстью», которую не мог побороть посетитель кельи старца, была привычка к табаку. О характере переработки Досто­евским эпизода из «Сказания.» инока Парфения см.: Каширина В. В. Эпизод о златнице в Житии преподобного Льва Оптинского и в романе Ф. М. Достоевского «Бесы» // Духовная традиция в русской литературе: Сб. науч. статей. Ижевск, 2009. С. 128-137.

[523] Драпри (фр. draperie) — занавески со складками, обычно из тяжелой ткани.

[524] Оставим это (фр.).

[525] Продать, уступить что-либо важное, значительное за чечевичное варево или за чечевич­ную похлебку — то есть за мелкий соблазн, ценою ничтожной выгоды. Выражение восходит к ветхозаветному рассказу о сыновьях-близнецах патриарха Исаака — Исаве и Иакове, стар­ший из которых, бывший любимцем отца и являвшийся первенцем, будучи голодным, продал младшему Иакову право своего первородства за варево из чечевицы (Быт. 25: 24-34).

[526] Жан-Батист Капфиг (Capefigue, 1802-1872) — французский писатель-монархист, ав­тор ряда исторических сочинений, малоавторитетных в научном отношении. Упоминание его имени в «Бесах», вероятно, связано с тем, что первая историческая работа Т. Н. Грановского «Судьбы еврейского народа: От падения Маккавеев по нынешнее время», опубликованная в журнале О. Сенковского «Библиотека для чтения» (1835. Ноябрь, № 23. Отд. III. Науки и художества. С. 57-92), в значительной части явилась откликом на работу Капфига «Histoire philosophique des Juifs: depuis la decadence des Machabees jusqu^ nos jours» (1833). Стоит от­метить, что в 1834-1836 гг., в детские годы писателя, «Библиотека для чтения» выписыва­лась в семье Достоевских. «Эти книги были уже исключительно достоянием братьев (Михаи­ла и Федора. — Б. Т.), — вспоминал младший брат писателя. — Родители их не читали» (До­стоевский А. М. Воспоминания. С. 71).

[527] По-видимому, характеристика Сикстинской Мадонны как «царицы цариц» построе­на по аналогии с характеристикой новозаветного Агнца Христа как «Царя царей»; ср.: «На одежде и на бедре Его написано имя: Царь царей и Господь господствующих» (Отк. 19: 16; ср.: Отк. 17: 14).

[528] Человек старой соли — то есть один из лучших представителей старого времени, про­шедшей эпохи (где слово «соль» употреблено в евангельском значении; ср. обращение Хри­ста к апостолам: «Вы — соль земли. <.> Вы свет мира» — Мф. 5: 13-14).

[529] Ср. в прозаической элегии И. С. Тургенева «Довольно» (1865): «.разве не та же сти­хийная сила <.> сказалась в палице варвара, бессмысленно дробившего лучезарное чело Аполлона, в звериных воплях, с которыми он бросал в огонь картину Апеллеса? Где нам, бед­ным людям, бедным художникам, сладить с этой глухонемой, слепорожденной силой.» (Тур­генев. Соч. Т. 7. С. 229). Эта перекличка Степана Трофимовича Верховенского с Тургеневым (также см. примеч. на с. 563) тем более выразительна, что в главе «Праздник. Отдел первый» именно тургеневская элегия «Довольно» явится главным объектом пародии при передаче хроникером содержания «поэмки» Кармазинова «Merci».

[530] Непосредственно предваряя латинское крылатое выражение «Alea jacta est!», это ла­коничное высказывание Степана Трофимовича воспринимается как обратный перевод ла­тинской ораторской формулы: «Dixi!» — «Я сказал всё необходимое, больше говорить не о чем» (см.: Бабкин, Шендецов. Т. 1. С. 357-358).

[531] Жребий брошен! (лат.). Это крылатое выражение приписывается Юлию Цезарю, в 49 г. до н. э. принявшему смелое решение открыто выступить против римского сената (см.: Све- тоний, Гай Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М., 1993. С. 16. «Божественный Юлий», 32). Употребляется при принятии важного и / или смелого решения.

дящая в художественное задание автора «Бесов» параллель исповедующего культ Сикстин­ской Мадонны Степана Трофимовича и пушкинского «рыцаря бедного», подчинившего всё свое существование служению Богородице, Пречистой Марии-Деве, оказывается более выра­женной при учете именно пространной редакции стихотворения.

[533] Закавыченные слова — почти точная цитата из стихотворения А. С. Пушкина «Герой» (1830); ср.:

Да, слава в прихотях вольна. Как огненный язык, она По избранным главам летает, С одной сегодня исчезает И на другой уже видна. <.>

Но нам уж то чело священно, Над коим вспыхнул сей язык.

(Пушкин. Т. 2. С. 249). В то же время значимо, что пушкинский образ содержит прозрачную аллюзию на новозаветный рассказ о сошествии Святого Духа на апостолов: «При наступле­нии дня Пятидесятницы <.> внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились; И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого.» (Деян. 2: 1-3). Эта библейская аллюзия актуализирована в тексте Достоевского словами о том, что Юлия Михайловна сочла себя «призванною, чуть ли не помазанною». Помазанием елеем в библейские времена сопровождалось у израильтян посвящение царей, священников, иногда пророков, так как считалось, что через этот акт на них ниспосылается Божия милость. Отсю­да название «помазанник Господа» как титул каждого законного царя. Греческое почетное прозвание «христос» означает именно «помазанник», что точно соответствует еврейскому слову «мессия». Завершение всего пассажа замечанием о том, что «сей язык» все-таки ведь «не шиньон, который может накрыть каждую женскую голову», окончательно переводит ха­рактеристику губернаторши в едко-саркастический план.

[534] Карл Фохт (Vogt, 1817-1895), Якоб Молешотт (Moleschott, 1822-1893), Людвиг Бюхнер (Buchner, 1824-1899) — крайне популярные в России в 1860-х гг. европейские естествоиспы­татели, пропагандисты механического, «вульгарного» материализма (их философская плат­форма может быть представлена широко известным афоризмом Молешотта:«Человек есть то, что он ест»). Труд Бюхнера «Сила и материя» («Kraft und Stoff», 1855) в романе И. С. Турге­нева «Отцы и дети» пропагандирует Базаров. Налой — то же, что аналой, высокая подставка с покатым верхом, на которую в церкви кладутся богослужебные книги или иконы.

[535] Здесь имеется в виду эпизод, рассказанный А. И. Герценом в главе «Молодая эмигра­ция» (впервые опубликованной в «Сборнике посмертных статей Александра Ивановича Герцена». Женева, 1870), которая вошла в седьмую часть «Былого и дум». Летом 1857 г. (в «Былом и думах» ошибочно 1858 г.) в Лондоне Герцена посетил некто Б. (саратовский по­мещик П. А. Бахметев, «молодой человек с видом кадета») и сообщил ему, что отправляется на «Маркизовы острова» с целью там «завести колонию на совершенно социальных осно­ваниях». «Оставляя Россию навсегда», молодой человек пожелал передать Герцену крупную сумму денег (20 тысяч франков), вырученных от продажи деревни, прося потратить ее «для русской пропаганды» (см.: Герцен. Т. 11. 345-346). Отдельные черты П. А. Бахметева нашли отражение в образе Рахметова из романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?». Маркизские острова — архипелаг в Полинезии в центральной части Тихого океана. Бахметев, по словам близко знавшего его Д. Л. Мордовцева, собирался уехать не на Маркизские острова, а в Но­вую Зеландию (см.: Мордовцев Д. Л. О Рахметове // Северный курьер. 1900. 18 апр. С. 164). Эту историю Достоевский вспоминает также в «Дневнике писателя» 1873 г. (глава «Одна из современных фальшей»): «Помните рассказ самого Герцена о том кадете, который отпра­вился, кажется, на Филиппинские острова заводить коммуну и оставил ему 20 000 франков на будущих эмигрантов?» (ПСС. Т. 21. С. 135).

[535] По указанию М. С. Альтмана, «местонахождению фабрики Шпигулина соответствует тверская окраина с текстильной фабрикой Каулина, основанной в 1854 году». «Возможно, что и фамилия владельца фабрики в Твери — Каулин и фабрики в „Бесах" — Шпигулин не случайно созвучны» (Альтман. С. 75, 256). В то же время изображение в романе волнения фабричных рабочих имеет иной источник. Как установил Ф. И. Евнин (см.: Творчество Ф. М. Достоевского: . М., 1959. С. 242), в «Бесах» нашла отражение первая в России массовая за­бастовка рабочих Невской бумагопрядильной мануфактуры в Петербурге, прошедшая в мае- июне 1870 г. В ней приняли участие восемьсот человек. «Рабочие стачки — явление еще но­вое в России, — писал газетный обозреватель, — и в таких размерах, как стачка невских ра­бочих, можно сказать, небывалое» (Русские ведомости. 1870. 31 мая. № 115). Этой стачкой «принято датировать начало нового этапа в рабочем движении» России (Рабочее движение в России в XIX веке. М., 1950. Т. 2, ч. 1. С. 46).

[536] Бесцеремонности (фр.).

[537] Не подавая вида! (фр.)

[538] Согласно документам следствия, при обыске в квартире П. Г. Успенского, назначенного Нечаевым руководителем «центральной пятерки», была найдена спрятанная в диване «тет­радь синей почтовой бумаги в восьмую долю листа, на каждом листе оттиснуто в виде печа­ти: „Комитет Народной расправы 19-го февраля 1870 года", а в середине этих слов изобра­жен топор »; в другом месте также нашли «на почтовой синей бумаге с такими же печатями, как выше сказано, рукописи: в 12 пунктах, в двух экземплярах озаглавленная „Изложение об­щих правил сети для Отделений", другая рукопись в 10 пунктах, в трех экземплярах, озаглав­ленная — „Общие Правила Организации", внизу подпись: „Великорусский Отдел Москвы"» (цит. по: Лурье. С. 181). По этой печати, которой организация «Народная расправа» отме­чала все свои документы, в исторической литературе ее иногда даже именуют «Обществом топора» (см.: КозьминБ. П. Ткачев и революционное движение 1860-х гг. М., 1922. С. 381).

[539] Кат — палач, заплечных дел мастер. «Каторга от кат, а это, кажется, от катать, бить» (Даль. Словарь. Т. 2. С. 98).

[540] Мотив, отсутствующий в стихотворении «Студент», но заимствованный Достоевским из прокламации «Мужичкам и всем простым людям работникам», авторство которой так­же приписывается Н. П. Огареву; ср.: «Надо нам их всех вконец истребить, чтоб и духу их не осталось, чтоб и завестись они не могли опять никак. А для того надо нам, братцы, будет города их жечь. Да выжигать дотла. Да места выжженные вспахивать.» (Революционные про­кламации. С. 136).

ный поэт, но стихи эти до такой степени слабы и плохи, что трудно предполагать, чтобы даже и на старости лет они вышли из-под пера Огарева <...> скорее суздальское изделие, отпеча­танное подпольно ручным станком в Москве, С.-Петербурге или за границей, где, по словам Нечаева, готовились кой-какие оттиски» (Спасович. Т. 5. С. 144-145). По мнению коммента­торов академического ПСС, «возможно, Достоевский был склонен разделять мнение Спасо- вича» (ПСС. Т. 12. С. 203, примеч.).

Вот текст стихотворения Огарева, которое пародировал Достоевский:

СТУДЕНТ

Он родился в бедной доле, Он учился в бедной школе, Но в живом труде науки, Юных лет он вынес муки. В жизни стала год от году Крепче преданность народу, Жарче жажда общей воли, Жажда общей, лучшей доли.

И гонимый местью царской И боязнию боярской, Он пустился на скитанье, На народное воззванье, Кликнуть клич по всем крестьянам — От Востока до Заката: «Собирайтесь дружным станом. Станьте смело брат за брата — Отстоять всему народу Свою землю и свободу».

Жизнь он кончил в этом мире — В снежных каторгах Сибири. Но весь век нелицемерен — Он борьбе остался верен. До последнего дыханья Говорил среди изгнанья: «Отстоять всему народу Свою землю и свободу».

(Огарев Н. П. Избр. произведения: В 2 т. М., 1956. Т. 1. С. 398).

Любопытно, что текст «Светлой личности», наряду со «Студентом», получил распро­странение в революционной среде, о чем министр внутренних дел А. Е. Тимашев писал на­чальнику III Отделения А. Л. Потапову, отмечая, что «на означенное стихотворение не было обращено цензурой особого внимания <.> потому что оно было напечатано в „Русском вест­нике" не отдельно, в каковом виде оно действительно не могло быть терпимо в русской пе­чати, а помещено в романе „Бесы" как документ, характеризующий образ мыслей и приемы зловредных пропагандистов» (цит. по: ОксманЮ. Г. Судьба одной пародии Достоевского // Красный архив. 1923. Т. 3. С. 301-303).

[542] Мизер (фр. misere — бедность, нужда) — здесь: ничтожество, мелюзга.

[543] То есть в сумасшедший дом (ср.: «...поместить пациента в больницу душевных больных „на седьмую версту" <...> в больницу „Всех скорбящих"» — Лесков Н. С. Собр. соч.: В 11 т. М., 1958. Т. 8. С. 282-283). Любопытно, что, описывая ряд фразеологических выражений с общим значением «больница для умалишенных», М. И. Михельсон говорит о «тринадца­той версте». Объяснив происхождение фразеологизма «желтый дом» — от желтой окраски Обуховской больницы в Петербурге, имевшей отделение для душевнобольных, он далее ука­зывает: «...потом „отправить в желтый дом" заменилось словами: „отправить на тринадцатую версту" (по Петергофской дороге), куда был переведен дом для сумасшедших» (Михельсон. Т. 1. С. 292). Замечательно, однако, что реальная Больница всех скорбящих на Петергофском шоссе, куда в 1832 г. было переведено отделение для душевнобольных из Обуховской больни­цы, располагалось не на «седьмой» и не на «тринадцатой», а «на одиннадцатой версте от Петербурга по Петергофской дороге» (Червяков. С. 146). По-видимому, реальное, но «неу­добное» расстояние в 11 верст, войдя в состав фразеологического оборота, «округляется» до сакральных чисел 7 или 13. Распространению варианта «на седьмую версту» также мог­ло способствовать существование в языке других фразеологических оборотов с тем же соче­танием; ср., например: «За семь верст киселя хлебать»; «На семи верстах один с денежкой Аким» и др. (Даль. Словарь. Т. 1. С. 181).

[544] Ср. в письмах Достоевского 1867 г. о конгрессе Лиги мира и свободы в Женеве: «Писал ли я Вам о здешнем „Мирном конгрессе". Я в жизнь мою не только не видывал и не слыхивал подобной бестолковщины, но и не предполагал, чтоб люди были способны на такие глупости. Всё было глупо: и то как собрались, и то как дело повели и как разрешили»; «конгресс этот ясно показал, чего стоят все эти престарелые изгнанники и социалисты, и особенно хорошо дал почувствовать, какими силами они располагают и что никто за ними не пойдет, кроме та­ких же безумцев» (Т. 28, кн. 2. С. 217, 354).

[545] Подводя итоги судебному процессу над нечаевцами, адвокат К. К. Арсеньев, выступав­ший на нем в качестве защитника 43-летнего И. Г. Прыжова, отмечал, что из трех десятков подсудимых лишь двое «достигли зрелого возраста. <.> Средний возраст остальных двад­цати девяти — 23 и У года; несовершеннолетних между ними только три, но очень много мо­лодых людей двадцати одного года и двадцати двух лет» (Арсеньев К. К. Политический про- цес. 1869-1871 гг. // Вестник Европы. 1871. № 11. С. 308).

[546] Ср. у Даля: «Соловья баснями не кормят» (Даль. Словарь. Т. 4. С. 266). Поговорка, ис­пользуемая для противопоставления пустых разговоров и конкретных дел.

[547] Фуга (лат., ит. fuga — бег, бегство, быстрое течение) — полифоническая музыкальная форма. В переносном смысле, применительно к характеру человека, может означать некото­рую суматошность, разбросанность. Но, возможно, «фуга» здесь употребляется в устарев­шем значении: в XVII-XVIII вв. это название музыкально-риторической фигуры, обозначаю­щей бег. В таком случае применительно к Юлии Михайловне «фуга» означает порывистость, горячность. Необходимо также учесть значение слова «фуга», зарегистрированное в словаре Даля, с пометой «млрс.» — малороссийское: «вьюга, метель» (Даль. Словарь. Т. 4. С. 539).

[548] К сведению читателя (фр.). Здесь в смысле: вы предупреждены.

[549] Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии — орган по­литического надзора и сыска в России в 1826-1880 гг., созданный по инициативе графа А. X. Бенкендорфа после разгрома движения декабристов. Исполнительным органом был Отдель­ный корпус жандармов, шеф которого возглавлял Третье отделение (в 1861-1873 гг. — граф П. А. Шувалов). После упразднения Третьего отделения его функции были переданы Депар­таменту государственной полиции Министерства внутренних дел.

[550] Очевидно, имеются в виду издания, выпущенные в Европе: Думы. К. Рылеева. Berlin: F. Schneider, 1859; Думы. Стихотворения К. Рылеева. С предисловием Н. Огарева. (Изд. Ис­кандера). London: Trubner & C°, 1860.

[551] Манкировать (от фр. manquer — букв. не хватать) — небрежно относиться к чему-, ко­му-либо; здесь — испортим, погубим всё дело.

[552] Принято считать (см.: Т. 12. С. 303, примеч.), что эти слова являются иронической аллю­зией на одно из мест в «Былом и думах», где А. И. Герцен, вопреки тому, что 1839 г. Т. Н. Гра­новский сразу был принят в Московский университет на должность профессора, именует его доцентом; ср.: «И где вся эта плеяда молодых доцентов, начиная с лучшего из них, с Гранов­ского?» (Герцен. Т. 9. С. 132).

[553] Ср. в письме Достоевского А. Н. Майкову от 16/28 августа 1867 г.: «Не люблю тоже его аристократически-фарсерское объятие, с которым он лезет целоваться, но подставляет Вам свою щеку» (Т. 28, кн. 2. С. 210).

[553] Скорее всего, имеются в виду названия романов П. Д. Боборыкина «В путь-дорогу!» (1862-1864) и В. Г. Авсеенко «На распутьи» (1870)

(Отк. 14: 8; ср.: Отк. 18: 2, 21) — и Евангелия от Матфея: «А всякий, кто слушает сии сло­ва Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке; пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое » (Мф. 7: 26-27).

[555] Ср. следующее место из письма Достоевского А. Н. Майкову от 16/28 августа 1867 г. с рассказом о встрече с Тургеневым в Баден-Бадене: «Он сам говорил мне, что главная мысль, основная точка его книги (романа „Дым". — Б. Т.) состоит в фразе: „Если б провалилась Рос­сия, то не было бы никакого ни убытка, ни волнения в человечестве". Он объявил мне, что это его основное убеждение о России. <.> Между прочим, Тургенев говорил, что мы должны ползать перед немцами, что есть одна общая всем дорога и неминуемая — это цивилизация и что все попытки русизма и самостоятельности — свинство и глупость. <.> Знайте, — гово­рил Тургенев, — что я здесь (в Баден-Бадене. — Б. Т.) поселился окончательно, что я сам счи­таю себя за немца, а не за русского, и горжусь этим!» (Т. 28, кн. 2. С. 211).

[556] Ср. в романе «Подросток» (1875): «И далеко не единичный случай, что самые отцы и родоначальники бывших культурных семейств смеются уже над тем, во что, может быть, еще хотели бы верить их дети. Мало того, с увлечением не скрывают от детей своих свою алчную радость о внезапном праве на бесчестье, которое они вдруг из чего-то вывели целою мас­сой. Не про истинных прогрессистов я говорю <.> а про тот лишь сброд, оказавшийся бес­численным, про который сказано: „Grattez le russe et vous verrez le tartare" . И поверьте, что истинных либералов, истинных и великодушных друзей человечества у нас вовсе не так мно­го, как это нам вдруг показалось» (Т. 13. С. 454). В «Дневнике писателя» 1876 г. Достоев­ский раскрывает свое понимание «права на бесчестье», «при котором человек бросает всё и всех в минуту опасности и бежит прятаться: „пропадай, дескать, всё на свете, был бы я и жи­воты мои целы"» (Т. 23. С. 154).

[557] В «Программе революционных действий», разработанной С. Г. Нечаевым (предполо­жительно совместно с П. Н. Ткачевым), назначалась точная дата революции в России. Счи­тая, вслед за Бакуниным, что русское крестьянство инстинктивно готово к бунту, Нечаев был убежден, что к 19 февраля 1870 г. вспыхнут крестьянские выступления, которые, при усло­вии создания революционной организации, способной объединить и возглавить их, перера­стут в общероссийское восстание. «Весна 1870 года предлагалась Нечаевым не случайно. По положению об освобождении крестьян 19 февраля 1861 года, правительство установило девятилетний срок, в течение которого бывших крепостных обязывали обрабатывать закре­пленную за ними „мирскую землю" и за это выплачивать в пользу помещика „установленные повинности". 19 февраля 1870 года крестьяне имели право отказаться от этой земли, возвра­тить ее помещику или сохранить за собой землю и продолжать нести „установленные повин­ности". Нечаев надеялся, что в этот день крестьянам захочется предпринять против помещи­ков столь враждебные выступления, что затем они перерастут во всенародный бунт» (Лурье. С. 56). К Покрову — то есть к празднику Покрова Пресвятой Богородицы, который отмеча- етс. 1 октября по юлианскому календарю.

[558] В этой реплике, по-видимому, отразилось впечатление Достоевского от газетной замет­ки в № 300 газеты «Голос» от 30 октября 1867 г., сообщавшей об убийстве мещанина Сусло­ва крестьянином Балабановым, который, чтобы заполучить серебряные часы Суслова, заре­зал его со словами: «Благослови, Господи, прости Христа ради» (см.: Т. 9. С. 392, примеч.). В романе «Идиот» об этом происшествии (как и о ряде других, касающихся особенностей ре­лигиозного чувства) рассказывает князь Мышкин, а Парфен Рогожин в ответ со смехом заме­чает: «Нет, вот это лучше всего! <.> Один совсем в Бога не верует, а другой уж до того веру­ет, что и людей режет по молитве.» (Т. 8. С. 183).

[559] Такая мизансцена была использована Достоевским еще в повести «Дядюшкин сон»; ср.: «Зина <.> молча продолжала свою дорогу. Так как на высоком деревянном тротуаре было тесно двум рядом, а Зина не сторонилась, то Павел Александрович соскочил с троту­ара и бежал подле нее внизу, беспрерывно заглядывая ей в лицо» (Т. 2. С. 394). В «Бесах» эта мизансцена использована дважды, второй раз — в эпизоде Петра Верховенского и Ли- путина (см. с. 627). Поскольку «Дядюшкин сон», где впервые появляется эта мизансцена, был опубликован в 1859 г., утрачивает значение наблюдение Р. Г. Назирова, обнаружившего схожую «яркую деталь» в романе «Отцы и дети» (1862) и посчитавшего, что Достоевский перенес ее в «Бесы» непосредственно из произведения И. С. Тургенева (см.: Назиров Р. Г. Русская классическая литература: сравнительно-исторический подход: Исследования разных лет. Уфа, 2005. С. 80). Впрочем, это наблюдение ученого может быть истолковано и в обрат­ном смысле — как заимствование Тургенева у Достоевского.

[560] Ср. в «Дневнике писателя» 1873 г. заключение Достоевского по поводу обвинений, предъявляемых ему радикалами в том, что его повесть «„Крокодил" — аллегория, исто­рия ссылки Чернышевского» и что в ней он хотел «выставить и осмеять Чернышевского»: «Просто тут была тупость, угрюмая, мнительная тупость, засевшая в какую-нибудь голову „с направлением"» (Т. 21. С. 28). Также см. в записной тетради 1875-1876 гг.: «„Угрюмые ту­пицы" либерализма» (Т. 24. С. 257).

[561] Заколодить — «задержаться, остановиться (при возникновении помехи, препятствия и т. д.)» (Словарь говоров. 1974. Вып. 10. С. 144).

делать? С. 173, 183). Несколько раз у Чернышевского, как и здесь, в «Бесах», слово «ми­ленький» заключено в кавычки: «„Миленький" уходит на уроки или на занятие: он служит в конторе одного фабриканта»; «То, что „миленький" все-таки едет, это, конечно, не возбужда­ет вопроса.» (Там же. С. 140, 191).

Т. 11. С. 146). «Имя Стеньки Разина — один из главных символов в программе Петра Вер­ховенского.» — замечает современный исследователь (Бочаров С. Г. Сюжеты русской лите­ратуры. М., 1999. С. 160), а другой добавляет: «.мотивы разинского фольклора укрупняют узловые события сюжета и предрекают трагический исход основных его участников» (Мих- нюкевич В. А. Русский фольклор в художественной системе Ф. М. Достоевского. Челябинск, 1994. С. 150). Немаловажно также учесть, что «Стенька Разин», в том числе грядущий, «ко­торый станет во главе народных масс во время столь очевидно близкого разрушения русской империи», многократно упоминался в воззваниях и прокламациях Михаила Бакунина (Ба­кунин М. А. К офицерам Русской армии // Бакунин. С. 252; ср.: С. 234). Также см. примеч. на с. 601.

[564] Начало итальянской поговорки, встречающейся в литературных источниках (в том числе в трактате Дж. Бруно «Героический дух») с XVI в.: «Se non e vero, e ben trovato» — «Если это и не правда, то хорошо придумано» (см.: Бабкин, Шендецов. Т. 2. С. 385-386). В та­кой же усеченной форме это выражение использовано в романе «Идиот» (см.: Т. 8. С. 89, 90).

[565] Если и не правда. (ит.)

[566] Подозрения о том, что Нечаев — провокатор и, возможно, является агентом тайной по­лиции, возникали у многих участников революционного движения. Так, например, на про­цессе по делу нечаевцев были зачитаны показания одного из лидеров петербургского студен­чества Г. П. Енишерлова, который, по словам адвоката В. Д. Спасовича, «дошел до того, что подозревал, не был ли Нечаев сыщиком». «Я далек от этой мысли, — продолжал Спасо- вич, — но должен сказать, что если бы сыщик с известною целью задался планом как можно больше изловить людей, готовых к революции, то он действительно не мог искуснее взяться за дело, нежели Нечаев» (Спасович. Т. 5. С. 144; цит. по:Лурье. С. 194).

[567] Каша — званый вечер после крестин (Словарь говоров. 1977. Вып. 13. С. 148). Положить «на кашу» — дать денег повивальной бабке на крестинах (Там же. 1995. Вып. 29. С. 100­101).

[568] Достоевский использует прием, подобный тому, который применен им в первой части романа, где Т. Н. Грановский упоминается как реальная историческая личность и одновре­менно используется в качестве прототипа Степана Трофимовича Верховенского. Точно так же и здесь содержится аллюзия на реальную «пятерку» членов подпольной организации «Народная расправа», созданной С. Г. Нечаевым в Москве из слушателей Петровской зем­ледельческой академии, черты некоторых из участников которой использованы Достоевским при обрисовке персонажей «Бесов», составивших «пятерку», «слепленную» Петром Вер- ховенским (см., например, след. примеч.).

ве» С. Г. Нечаева Прыжов занимался «пропагандой в „низших слоях" (дворники, извозчики, булочники, почтальоны, жулики, проститутки, воры)». Он «составил подробнейший список посещаемых им кабаков и притонов Первопрестольной и ее окрестностей, в которых соби­рались беглые попы, семинаристы, карманники, цыгане и прочее „жилье"». Нечаев пропове­довал, что «именно там надлежит искать рекрутов для пополнения рядов революционеров» (Лурье. С. 152-153). Арестованный 3 декабря 1869 г. как участник убийства Иванова, Пры­жов 15 июля 1871 г. был приговорен к двенадцати годам каторги и затем на поселение в Си­бири навсегда. Подробнее о нем см.: АльтманМ. С. Иван Гаврилович Прыжов: . М., 1932.

[570] Прыжов «часто оставался без работы, а в конце 1867 года поступил в частную железно­дорожную контору, а в середине 1868 года „нанимается смотрителем по железным дорогам между Орлом, Киевом, Харьковом и Витебском"» (Альтман. С. 97).

[571] «Колокол» — первая русская революционная газета, издававшаяся А. И. Герценом и Н. П. Огаревым в эмиграции; печаталась в Вольной русской типографии в 1857-1867 гг. (до весны 1865 г. в Лондоне, затем в Женеве). Первоначально издавалась как приложение («Прибавочные листы») к альманаху «Полярная звезда» (до 1861). Название газеты по­яснял ее девиз: «Vivos voco!» — первые слова эпиграфа Ф. Шиллера к «Песне о колоколе» (1799): «Vivos voco. Mortuos plango. Fulgura frango ». Доставлялась в Россию и распростра­нялась на ее территории нелегально.

вал на сборищах разных кружков и всё записывал, не понимая сам, с какою целью он это де­лает. <.> Сам Нечаев притворялся, будто он подчиняется его контролю» (Заря. 1871. № 6. С. 52, 2-я паг.).

[573] См. примеч. на с. 474.

[574] Разлетайка — верхняя женская одежда (плащ, накидка) с расходящимися, разлетающи­мися полами, краями; «род женской епанечки» (Даль. Словарь. Т. 4. С. 32). Здесь (метони­мически) — о женщинах вообще.

[575] Эти слова перекликаются с утверждением Закладчика, героя рассказа «Кроткая» (1876): «В женщинах нет оригинальности, это — это аксиома.» «.И тут сам Милль ничего не поде­лает!» — добавляет он далее (ПСС. Т. 24. С. 15). Последнее замечание позволяет заключить, что высказанное суждение восходит к книге английского философа-позитивиста и социолога Дж. С. Милля «Подчиненность женщины» («The Subjection of women», 1861, опубл. 1869), которая двумя изданиями выходила в России в 1869 и 1870 гг. (первое изд.: Подчиненность женщины. Соч. Джона Стюарта Милля. Перевод с английского. С предисловием Ник. Ми­хайловского и приложением писем О. Конта к Миллю по женскому вопросу. СПб.: Изд. кни­гопродавца С. В. Звонарева, 1869). В ней Милль, в частности, замечает: «Если мы рассмотрим произведения женщин в новейшие времена и сравним их с произведениями мужчин по лите­ратурной или художественной части — окажется, что недостаток, в котором можно укорить их, весь сводится почти исключительно на одно — впрочем, надо сознаться, что это одно чуть ли не самое главное: на недостаток оригинальности.» (Там же. С. 173). Однако к Миллю может быть отнесено и раздражение героя «Бесов» против мужчин, которые «сдуру» выду­мали «женский вопрос», ибо, усматривая в женщинах дефицит самобытности, Милль объ­ясняет это социально-историческими обстоятельствами, в силу которых женщины слишком поздно были допущены в сферу общественной деятельности. Резко осуждая исторически сло­жившееся положение вещей, он писал: «.принцип, которым управляются общественные от­ношения между обоими полами, то есть легальная подчиненность одного пола другому, по самой сущности своей, ложен и составляет одно из главных препятствий к прогрессу человечества, и <.> его следует заменить принципом полного равенства, не допускающим власти, ни преиму­щества с одной стороны, ни воспрещений для другой» (Там же. С. 1-2).

[576] Десять заповедей, согласно свидетельству Священного Писания, были даны самим Го­сподом Моисею, в присутствии сынов Израиля, на горе Синай на пятидесятый день после Ис­хода из Египта (см.: Исх. 19: 10-25). Изложены в Ветхом Завете в двух текстуально близких вариантах. Заповедь, обсуждаемая героями «Бесов», читается так: «Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь, Бог твой, чтобы продлились дни твои и чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Втор. 5: 15; ср.: Исх. 20: 12). В словах студентки прослушивается также текст апостола Павла, варьирующего эту заповедь: «„Почитай отца твоего и мать", это — первая заповедь с обетованием: „Да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле"» (Еф. 6: 2-3).

[577] Как указала Е. Н. Коншина (см.: Записные тетради Ф. М. Достоевского. М.; Л., 1935. С. 23), прототипом приехавшей из Петербурга девицы Виргинской, по-видимому, явилась де­вятнадцатилетняя Александра Дементьева, участница студенческих волнений в Петербурге в 1868-1869 гг. Приобретя на свое имя типографию С. Серебренникова, она отпечатала в ней прокламацию «К обществу», составленную публицистом П. Н. Ткачевым от имени петер­бургского студенчества, в которой содержались такие требования и призывы: «Мы, студенты Медицинской Академии, Университета, Технологического института, Земледельческой Ака­демии, желаем: 1. Чтобы нам предоставлено было право иметь кассу, т. е. помогать нашим бед­ным товарищам. 2. Чтобы нам предоставлено было право совещаться об наших общих делах в зданиях наших учебных заведений. 3. Чтобы с нас снята была унизительная полицейская опе­ка, которая с ученической скамьи налагает постыдное клеймо рабства. Начальство на наши требования отвечает закрытием учебных заведений, противозаконными арестами и высылка­ми. Мы апеллируем к обществу. <.> Относясь равнодушно к нашему протесту, оно кует цепи рабства на собственную шею. Протест наш тверд и единодушен, и мы скорее готовы задохнуть­ся в ссылках и казематах, нежели задыхаться и нравственно уродовать себя в наших Академиях и Университетах» (цит. по:Лурье. С. 119). Упомянув выше «несколько сот экземпляров лито­графированного воззвания», привезенных для распространения девицей Виргинской, Досто­евский, по-видимому, и подразумевает эти прокламации Дементьевой — Ткачева.

[578] Возможно, в утрированной и окарикатуренной форме в этой реплике гимназиста отра­зились рассуждения В. Г. Белинского, противопоставлявшего сыновнюю любовь по долгу люб­ви непосредственной, которая рождается как ответное чувство ребенка на бескорыстную лю­бовь родителей. Критик писал, что «сердце человеческое действует по своим собственным законам и никаких других признавать не хочет и не может, что любовь по долгу и по обязан­ности есть чувство, противное человеческой природе, сверхъестественное, фантастиче­ское, невозможное и небывалое, что любовь дается только любви, что любви нельзя требо­вать как чего-то следующего нам по праву, но всякую любовь надо приобрести, заслужить, от кого бы то ни было, всё равно — от высшего или от низшего нас, сыну ли от отца, или отцу от сына» (БелинскийВ. Г. Взгляд на русскую литературу 1847 года // Белинский. Т. 10. С. 324).

[579] Вотировать (от фр. voter) — подавать голос, решать по большинству голосов.

[580] Читатели начали знакомиться с событиями, происходящими в романе «Бесы», в январе 1871 г. (№ 1 журнала «Русский вестник» с главами I-II части первой вышел в свет 23 янва­ря). Согласно внутреннему календарю произведения, события главы «У наших» происходят в самых последних числах сентября. Таким образом, в словах Шигалева может содержаться указание лишь на 1870 г. Это, однако, противоречит ряду других хронологических примет в тексте романа (см. примеч. на с. 227), однозначно указывающих на 1869 г. (осенью 1869 г. про­изошло и реальное событие — убийство террористической группой С. Г. Нечаева студента Ив. Иванова, положенное Достоевским в основу сюжета «Бесов»). Появление в тексте главы «У наших», напечатанной в ноябрьской книжке «Русского вестника» за 1871 г., указания на «187. год», очевидно, вызвано стремлением Достоевского максимально приблизить роман­ное время к реальному времени читателей-современников.

новиках и Нечаев (Верховенский), который «не читал романа» «Что делать?», вторит Ши- галеву: «Мы оставляем об алюминии мечтать Западу, но мы, русские, с более высшею целью» (Т. 11. С. 270, 272).

[582] «Диалектика» Шигалева близка в своей внутренней логике мысли Платона в диалоге «Государство»: «Ну, так давай рассмотрим, милый друг, каким образом возникает тирания. Что она получается из демократии, это-то, пожалуй, ясно. <.> Ведь чрезмерная свобода, по- видимому, и для отдельного человека, и для государства оборачивается не чем иным, как чрез­вычайным рабством. <.> Так вот, тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабст­во» (Платон. Собр. соч.: В 4 т. М., 1994. Т. 3. С. 350, 352).

[583] Сам Достоевский не однажды, касаясь идеи социального неравенства, также называет соотношение У1о к 91о. См., например, в «Дневнике писателя» 1876 г.: «Я никогда не мог по­нять мысли, что лишь одна десятая доля людей должна получать высшее развитие, а осталь­ные девять десятых должны лишь послужить к тому материалом и средством, а сами оста­ваться во мраке» (Т. 22. С. 31). Вероятно, это соотношение позаимствовано им у Ш. Фурье, который в трактате «Новый хозяйственный и социетарный мир» (1829), характеризуя су­ществующий социальный порядок как «мир навыворот», писал: «.девять десятых инди­видуумов, лишенные плодов развития социальной жизни, приведены к участи Тантала, му­чимые видом благ, нужду в которых они испытывают.» (Фурье Ш. Избр. соч.: В 4 т. М.; Л., 1954. Т. 4. С. 325).

[584] О Ш. Фурье см. примеч. на с. 69, 127, 483. Этьен Кабе (Cabet, 1788-1856) — француз­ский публицист, адвокат, философ, глава «коммунистической школы». Автор социальной утопии «Путешествие в Икарию» (1840). В 1847 г. с целью практического осуществления своих идей Кабе купил землю в Техасе и организовал переселение туда нескольких сот фран­цузских рабочих. Самовластность его в роли правителя и разные неудачи привели к разрыву между ним и его последователями: Кабе изгнали из колонии, и он умер в Сент-Луисе (штат Миссури), осужденный своими учениками. Пьер Жозеф Прудон (Proudhon, 1809-1865) — французский политик, социолог, публицист, экономист, философ — теоретик анархизма. Прудон доказывал, что «собственность есть кража», потому что она противоречит справед­ливости, так как нельзя найти никакого принципа, которым бы можно было ее обосновать. «.Если вы хотите пользоваться политическим равенством, то уничтожьте собственность, в противном случае вы не вправе жаловаться», — учил Прудон (ПрудонП. Ж. Что такое собст­венность? или Исследование о принципе права и власти... М., 1998. С. 32). Возможно, Досто­евский в этой реплике хромого учителя откликается на критическое замечание М. Бакунина в его речи на конгрессе Лиги мира и свободы: «Вообще регламентация была общей страстью всех социалистов до 1848 года, за исключением одного. Кабе, Луи Блан, фурьеристы, сен-си- монисты — все были одержимы страстью выдумывать и устраивать будущее, все были более или менее государственники» (БакунинМ. А. Избр. соч.: В 5 т. М.; Пг., 1920. Т. 3. С. 138). Ба­кунин, однако, делает здесь исключение для Прудона. Герой Достоевского идет еще дальше, приобщая к этому перечню и французского анархиста.

[585] Характеристика незрелых утопических учений. В частности, для философской мысли Ш. Фурье характерна скрупулезная регламентация мельчайших деталей в отношении как вну­тренних, социальных отношений между членами фаланги, так и внешних форм организации их жизни. «После смерти мыслителя осталось несколько тетрадей с подробным описанием фаланстера. <.> Он советует устроителям, как и где разместить жилые помещения, залы для отдыха и развлечений. Фурье предусмотрительно рассчитывает (вплоть до ступенек!) распо­ложение и размеры мастерских, амбаров, церкви и кладовых. Есть тут и подробные советы по характеристике строительных материалов. Главная часть фаланстера должна иметь в длину 500 футов и 250 в ширину и состоять из двух параллельных зданий, соединенных галереями, чтобы внутри были образованы просторные внутренние дворы для прогулок стариков и де­тей. <.> Залы для собраний и библиотек, столовую и базар необходимо расположить в цен­тральной части здания, чтобы проводимые в этих помещениях занятия не создавали шума. Нужно точно рассчитать, какие должны быть колоннады и портики, а где дворы для зимних прогулок <.>. По лестнице главного входа можно будет попасть в огромный зал с колонна­дой, а оттуда по галереям и лестницам в любую часть фаланстера. <.> Этажи здания должны быть строго распределены: в подвале кухни и бани, нижний займут старики <.>. Антресоли выделить для детей. Каждое крыло фаланстера должно быть предназначено для определен­ных занятий гармонийцев» и т. д. (Василькова Ю. Фурье. М., 1978. С. 130-132).

[586] «Перескочить через канавку» — травестийная перелицовка крылатого выражения «перейти Рубикон» (река в Северной Италии, перейдя которую со своим войском 10 янва­ря 49 г. до н. э. проконсул Юлий Цезарь начал гражданскую войну и после победы в ней сде­лался полновластным диктатором). Выражение «перейти Рубикон» означает «точку невоз­врата», совершенное действие, после которого уже невозможно отказаться от замысла и вер­нуться назад.

[587] Index — перст (лат.); здесь: указательный палец (см. примеч. на с. 635: перст Божий).

[588] По наблюдению комментаторов ПСС, здесь, несомненно, «содержится намек на угрозу „лишения языка" литераторов-доносчиков, содержащуюся в статье „Взгляд" („Народная рас­права", 1869, № 1)» (Т. 12. С. 209). «Надо избавиться от лжеучителей, доносчиков, предате­лей, грязнящих знамя истины», — писал Нечаев, перечисляя далее имена лиц, подпадающих под эту категорию, где рядом с Д. Толстым, Мезенцевым, Треповым, Катковым названы лите­раторы А. А. Краевский, М. П. Погодин, А. Д. Градовский и др.

[589] По-видимому, намек на «Маркизские острова», куда отправился П. А. Бахметев (см. примеч. на с. 423).

[590] Табатерка (фр. tabatiere) — то же, что табакерка (см.: Объяснение 25 000 иностранных слов, вошедших в употребление в русском языке / Сост Михельсон. М., 1865. С. 602). Воз­можно, образцом для придуманного Достоевским выражения, ставшего крылатым примени­тельно к Дрездену, послужило название рассказа В. Ф. Одоевского «Городок в табакерке» (1834), вошедшего в цикл «Сказок дедушки Иринея».

[591] Аффилиация (от фр. affiliation) — принятие в члены какой-либо организации. Ср. в «Записке о деле петрашевцев», составленной Ф. Н. Львовым и отредактированной М. В. Бу- ташевичем-Петрашевским: «Момбелли и Львов остались верными своей программе; Львов только прибавил, что членов мало для того, чтобы совещаться об организации общества и о том, как устроить его аффилиации» (Первые русские социалисты: Воспоминания участников кружков петрашевцев в Петербурге. Л., 1984. С. 47). См. также неоднократное употребление слова «афильяция» в проекте подписки вступающих в «Русское тайное общество», состав­ленном петрашевцем Н. А. Спешневым (Философские и общественно-политические произ­ведения петрашевцев. С. 503-504). Стоит в этой связи отметить, что ряд исследователей об­наруживают близость черт Николая Спешнева и Николая Ставрогина, рассматривая перво­го как одного из возможных прототипов второго (см.: Гроссман Л. П. Спешнев и Ставрогин // Гроссман. С. 272-281; СараскинаЛ. И. Николай Спешнев: Несбывшаяся судьба. М., 2000).

В черновиках «Бесов» Шатов бросает Степану Трофимовичу упрек: «Вы сами сочли по­стыдным доносничеством, когда вам задали категорический вопрос: донесли бы вы за У часа на Ка<рако>зова» (Т. 11. С. 108). Судя по этой записи, можно предположить, что вопрос, за­данный Достоевским Суворину, мучил его в течение пятнадцати лет.

[593] Один из участников убийства Иванова, слушатель Петровской земледельческой акаде­мии А. К. Кузнецов, писал в своей «Автобиографии» (1927): «Лишь на суде я понял, что управление обществом создано было Нечаевым на лжи. Идя в партии в Сибирь на каторгу с Прыжовым, Николаевым, я из интимных разговоров о Нечаеве пришел к твердому убежде­нию, что для совершения террористического акта над Ивановым не было никаких серьезных оснований, что этот акт нужен был Нечаеву для того, чтоб крепче спаять нас кровью» (Кузне­цов А. К. Автобиография // Деятели СССР и революционного движения России: Энцикло­педический словарь Гранат. М., 1989. С. 129, стб. 230).

[594] В программной статье «Главные основы будущего общественного строя» С. Г. Неча­ев писал: «В течение известного числа дней, назначенных для переворота <.> каждый ин­дивидуум должен примкнуть к той или иной рабочей артели по собственному выбору, руко­водствуясь соображением со своими силами и способностями. Все оставшиеся отдельно и не примкнувшие к рабочим группам без уважительных причин не имеют права доступа ни в об­щественные столовые, ни в общественные спальни, ни в какие-либо другие здания, предна­значенные для удовлетворения разных потребностей работников-братьев или заключающие в себе продукты и материалы, запасы и орудия, предназначенные для всех членов установив­шегося рабочего общества; одним словом, не примкнувшая без уважительных причин в ар­тели личность остается без средств к существованию. Для нее закрыты будут все дороги, все средства сообщения, останется только один выход, или к труду, или к смерти» (Народная расправа. 1870. № 2. С. 12; цит. по:Лурье. С. 221).

[595] Ср. в «Дневнике писателя» 1877 г. о возможной перспективе соединения «папской идеи всемирного владычества» и социализма: «.социализм есть сила грядущая для всей за­падной Европы, и если папство когда-нибудь будет покинуто и отброшено правительствами мира сего, то весьма и весьма может случиться, что оно бросится в объятия социализма и со­единится с ним воедино. Папа выйдет ко всем нищим пеш и бос и скажет, что всё, чему они учат и чего хотят, давно уже есть в Евангелии, что до сих пор лишь время не наступало им про это узнать, а теперь наступило, и что он, папа, отдает им Христа и верит в муравейник. Римскому католичеству (слишком уж ясно это) нужен не Христос, а всемирное владычество: „Вам-де надо единение против врага — соединитесь под моею властью, ибо я один всемирен из всех властей и властителей мира, и пойдем вместе"» (Т. 25. С. 160).

[596] Злоба дня — фразеологизм библейского происхождения; ср.: «Итак, не заботьтесь о за­втрашнем дне. Ибо завтрашний сам будет заботиться о своем. Довольно для каждого дня сво­ей заботы » (Мф. 6: 34). Употребляется в значении: интерес данного дня и вообще данного времени, волнующий общество.

[597] По наблюдению С. С. Борщевского (см.: Борщевский. С. 232), буквально этими же сло­вами в «Былом и думах» А. И. Герцен охарактеризовал М. Бакунина: «О Бакунине я гово­рил и придется еще много говорить. <.> Колумб без Америки и корабля, он, послужив про­тив воли года два в артиллерии да года два в московском гегелизме, торопился оставить край, в котором мысль преследовалась, как дурное намерение, и независимое слово — как оскорб­ление общественной нравственности.» (Герцен. Т. 10. С. 316). Глава «Русские тени», в ко­торой приведена эта характеристика, впервые была напечатана в изд.: Былое и думы Исканде­ра: В 4 т. Женева, 1867. Т. 4.

[598] Имеется в виду временный судебный следователь Дураков, выступавший в качестве за­щитника на процессе восемнадцатилетнего гимназиста Витольда Горского, убившего в Там­бове 1 марта 1868 г. шесть человек из семейства купца Жемарина. Речь Дуракова была опуб­ликована в газете «Голос»: «Мы видим, — начал защитник, — молодого 18-летнего челове­ка, полного сил, желающего приносить пользу обществу, но для этого нужна подготовка, а для подготовки нужны материальные средства, которых преступник не имеет. <.> Очень есте­ственно, у него родился план каким бы то ни было образом достать что-нибудь, чтобы только принести пользу семейству и себе; у него нашелся один исход — совершить преступление; я не думаю, чтоб много было таких молодых людей, которым бы не приходило на ум воспользо­ваться каким бы то ни было средством для достижения своей цели, хотя бы даже совершить преступление. <.> Находясь под гнетом мысли о бедности, у Горского естественно являет­ся зависть к благосостоянию Жемарина. <.> Наконец он решился, а мы знаем, что для Гор­ского важно только решиться, исполнение же решения для него ничего не значит. Горский много передумал, прежде чем решился на кровавую развязку, — но избежать ее он не мог» (Голос. 1868. 14 мая. № 133). Достоевский упоминает процесс Горского в романе «Идиот» (1868): «Это напоминает, — засмеялся Евгений Павлович <.>, — недавнюю знаменитую за­щиту адвоката, который, выставляя как извинение бедность своего клиента, убившего разом шесть человек, чтоб ограбить их, вдруг закончил в этом роде: „Естественно, говорит, что мо­ему клиенту по бедности пришло в голову совершить это убийство шести человек, да и кому же на его месте не пришло бы это в голову?"» В ответ на это генеральша Епанчина восклица­ет: «.нет, коли <.> даже сам защитник на суде объявлял, что ничего нет естественнее, как по бедности шесть человек укокошить, так уж и впрямь последние времена пришли. Этого я еще и не слыхивала» (Т. 8. С. 236-237). «По моему личному мнению, — замечает Евгений Павлович позднее, — защитник, заявляя такую странную мысль, был в полнейшем убежде­нии, что он говорит самую либеральную, самую гуманную и прогрессивную вещь, какую толь­ко можно сказать в наше время» (Там же. С. 279).

[599] Имеются в виду два пятнадцатилетних подростка — ученик Московского лицея дво­рянин Николай Полозов и харьковский гимназист потомственный почетный гражданин Иван Эдельберг, убившие в 1871 г. с целью ограбления молодого извозчика П. Мерзликина и оправданные судом присяжных в мае 1872 г. На суде Н. Полозов показал, что «убийство из­возчика совершено было им между прочим для того, чтобы испытать себя, свои силы, т. е. на­сколько он годится для того дела, на которое он хотел себя посвятить, причем он, Полозов, считает себя вправе убить человека, если это может принести ему пользу» (С.-Петербургские ведомости. 1872. 29 мая. № 146). Несмотря на то что состав преступления был полностью до­казан, присяжные заседатели признали подростков невиновными; для этого им пришлось от-

[600] Эмиль Литтре (Littre, 1801-1881) — французский ученый-энциклопедист и философ- позитивист, ученик Огюста Конта. Судя по контексту высказывания Верховенского, «сви­репствовал» указанный тезис именно в России. В русской публицистике 1860-х гг. подоб­ные идеи развивал, например, Варфоломей Зайцев, пропагандируя, однако, «тезис Кетле», а не Литтре (возможно, Верховенский спутал два этих имени по созвучию). Адольф Кетле (Quetelet, 1796-1874) — бельгийский математик и социолог, основатель современной ста­тистики. Популяризируя его идеи, В. Зайцев писал: «.ни один естествоиспытатель не мо­жет добросовестно указать границы, где кончается здоровье и начинается сумасшествие, не может сказать, что этот человек — сумасшедший, а этот другой — преступник. А между тем призываемые в эксперты жрецы эскулапа с важностью и наглостью невежества не задумыва­ются никогда в определении этих границ: их не смущает, что от их шарлатанского показания зависит быть или не быть подсудимого. И, к стыду медицины и естествознания, не из среды этих наглых невежд выступили хорошие люди, впервые заявившие мысль, что преступление и умопомешательство — тождественны. <.> Умопомешательство является обыкновенно в хронической форме; напротив того, преступление — в острой <.>. .всякое преступление, при каких бы обстоятельствах ни было совершено, есть внешнее выражение физиологических или патологических явлений нашего организма и, следовательно, может так же мало влечь за собой ответственность, как какое-нибудь наружное уродство, например, горб или кривиз­на шеи» (Зайцев В. А. Естествознание и юстиция // Русское слово. 1863. № 7. Отд. I. С. 116, 119).

[601] Ср. слова Разумихина в «Преступлении и наказании»: «Началось с воззрения социа­листов. Известное воззрение: преступление есть протест против ненормальности социально­го устройства, — и только, и ничего больше, и никаких причин больше не допускается, — и ничего!..» (Т. 6. С. 196). Подобные идеи буквально витали в воздухе. Даже в журнале брать­ев Достоевских «Время» В. П. Попов (литератор, близкий к Д. И. Писареву) писал в обзоре «Преступления и наказания: (Эскизы из истории уголовного права)»: «Всякое преступле­ние есть протест против ненормального состояния общества.» (Время. 1863. № 4. Отд. Сов­ременное обозрение. С. 144). О времени торжества подобных идей в романе «Братья Кара­мазовы» (в поэме Ивана Карамазова) будет пророчествовать Великий инквизитор: «Знаешь ли ты, — обращается он к своему Пленнику, — что пройдут века, и человечество провозгла­сит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха, а есть лишь только голодные. „Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели!" — вот что напи­шут на знамени, которое воздвигнут против Тебя и которым разрушится храм Твой» (Т. 14. С. 230).

[602] Эту реплику хорошо поясняет письмо товарища (заместителя) Государственного контр­олера М. Н. Островского (брата драматурга) П. В. Анненкову от 26 июня 1872 г. «Только в деревне ближе узнаешь наш народ и его обстановку, т. е. те именно стороны нашей жизни, от которых главнейшим образом зависит та или другая будущность нашего отечества, — пишет автор письма и, коснувшись отрицательных проявлений в деятельности земских учреждений, продолжает: — <.> Прибавьте к этому еще наш волостной суд, который — верх безобра­зия. Я знаю такие возмутительные случаи, что вспомнить только о них — жутко станет: за ведро вина откупаются от рекрутства, за ведро вина хватают парня одиночку, вышедшего из лет <.>. А взыскание недоимок! Секут и секут.» ( Островский: Новые материалы. Письма. Труды и дни. Статьи. Л., 1924. С. 263-264).

[603] Возможно, отклик на известные слова из «Манифеста коммунистической партии» (1848) К. Маркса и Ф. Энгельса: «Оружие, которым буржуазия ниспровергла феодализм, на­правляется теперь против самой буржуазии. Но буржуазия не только выковала оружие, несу­щее ей смерть; она породила и людей, которые направят против нее это оружие, — современ­ных рабочих, пролетариев» (МарксК., Энгельс Ф. Манифест Коммунистической партии. М., 1982. С. 56).

[604] Аллюзия на библейский рассказ о том, как Бог обрек евреев, возвращавшихся из Египта в землю обетованную, сорок лет скитаться в пустыне, чтобы за это время умерли все, кто был рабами в Египте, включая Моисея (см.: Чис. 14: 30-34).

[605] Парафраз известных слов величайшего математика и механика Древней Греции, кото­рый, установив и сформулировав законы рычага, воскликнул: «Дайте мне точку опоры, и я сдвину землю» (см.: Ашукины. С. 30).

[606] Судя по всему, предназначая Ставрогину роль в своих замыслах, Верховенский ориен­тируется на евангельское пророчество о явлении антихриста; ср.: «Тогда, если кто скажет вам: „вот здесь Христос", или „там", — не верьте; Ибо восстанут лжехристы и лжепророки <.>. Итак, если скажут вам: „вот, Он в пустыне", — не выходите; „вот, Он в потаенных ком­натах", — не верьте» (Мф. 24: 23-24, 26). Комментируя это место, св. Феофилакт Болгарский

[607] Верховенский имеет в виду не Ивана, а Данилу Филипповича (XVII в.) — религиозного фанатика, основателя секты хлыстов, воспринимавшегося своими последователями как зем­ное воплощение Бога Саваофа. Данила Филиппович был крестьянин, уроженец Владимир­ской губернии. Согласно хлыстовскому преданию, на горе Городине в него воплотился Гос­подь Саваоф. На это предание, неточно его передавая, видимо, и ссылается Верховенский; ср.: «В Стародубской волости, в приходе Егорьевском, говорят хлысты, на гору Городину, среди ангелов и архангелов, херувимов и серафимов, в огненных облаках, на огненной колес­нице, сошел с небес, во всей славе своей сам „господь Саваоф". Силы небесные вознеслись на­зад в небо, а „Саваоф" остался на земле, в образе человеческом, воплотясь в Даниле Филиппо­виче. С того времени Данила Филиппович перестал быть человеком, а сделался „живым бо­гом"» (Мельников-Печерский. Т. 6. С. 262). По предположению комментаторов ПСС (Т. 12. С. 307), упоминая Ивана Филипповича, Верховенский контаминирует два имени — Данилы Филипповича и его помощника Ивана Тимофеевича Суслова (? — ок. 1716), еще одного осно­вателя секты хлыстов, почитавшегося своими последователями за Христа. В возрасте трид­цати трех лет его призвал к себе «Господь Саваоф» Данила Филиппович, который «„дал ему божество", сделал Суслова „живым богом". Для того он три дня сряду, при свидетелях, возно­сил Ивана Тимофеевича с собой на небеса. После того, по велению отца своего, превышнего бога Данилы Филипповича, сын божий Христос Иван Тимофеевич возвратился в свои места на берега Оки» (Мельников-Печерский. Т. 6. С. 264).

[608] Ср.: «Соломонов суд — мудрое, справедливое решение какого-л. спора, дела»; «Со­ломоново решение — решение, дающее выход из трудного, казалось бы безвыходного поло­жения» (Мокиенко В. М., Лилич Г. А., Трофимкина О. И. Толковый словарь библейских выра­жений и слов. М., 2010. С. 404, 459). Выражение связано с библейским рассказом о мудром разрешении израильским царем Соломоном спора из-за ребенка двух женщин, каждая из ко­торых утверждала, что является его матерью (см.: 3 Цар. 3: 25-27).

[609] Наконец-то друг! (фр.)

[610] Вы понимаете? (фр.)

[611] Виноват, я забыл его имя. Он нездешний (фр.).

[612] В выражении лица что-то тупое и немецкое. Его зовут Розенталь (фр.).

[613] Вы его знаете? Что-то тупое и очень самодовольное во внешности, в то же время очень суровый, неприступный и важный (фр.).

[614] Я в этом кое-что смыслю (фр.).

[615] Да, я вспоминаю, он употребил это слово (фр.).

[616] Он держался на расстоянии (фр.).

[617] Короче, он как будто думал, что я немедленно брошусь на него и начну его нещадно бить. Все эти люди низшего состояния таковы (фр.).

[618] Вот уже двадцать лет, как я приготовляю себя к этому (фр.).

[619] Я держал себя спокойно и с достоинством (фр.).

[620] Согласно описанию библиотеки Достоевского, у самого писателя имелись следующие издания: С того берега. Искандера. Лондон: Вольная русская книгопечатня, 1855 (или: 2-е изд. London: Trubner & C°, 1858); — Тюрьма и ссылка: Из записок Искандера. Лондон; Па­риж: Вольная русская книгопечатня в Лондоне, 1854; — Полярная звезда на 1855. Третное обозрение освобождающейся Руси, издаваемое Искандером. Кн. первая. Лондон: Вольная русская книгопечатня, 1855 (или: 2-изд., пересмотренное издателем. London: Trubner & C°, 1858); — Полярная звезда на 1859, издаваемая Искандером и Н. Огаревым. Кн. пятая. Лон­дон: Вольная русская книгопечатня, 1859; — Полярная звезда на 1861, издаваемая Исканде­ром и Н. Огаревым. Кн. шестая. London: Trubner & C°, 1861; — Былое и думы Искандера: В 4 т. Лондон; Женева, 1861-1867; — Колокол. (La Cloche). Vivos voco! Листы 241-245. 15 мая 1867 - 1 июля 1867 (см.: Библиотека Достоевского. С. 34-35, 205, 258, 263-264, 270).

[621] И, словом, всё это (фр.).

[622] И кое-какие из моих исторических, критических и политических набросков (фр.).

[623] Да, именно так (фр.).

[624] Он был один, совсем один (фр.).

[625] В передней, да, я вспоминаю, и потом... (фр.).

[626] Я был, видите ли, слишком возбужден. Он говорил, говорил... кучу вещей (фр.).

[627] Я был слишком возбужден, но, уверяю вас, держался с достоинством (фр.).

[628] Знаете, он упомянул имя Телятникова (фр.).

[629] Который мне, между прочим, еще должен пятнадцать рублей в ералаш. Словом, я не со­всем понял (фр.).

[630] Как вы полагаете? Наконец он согласился (фр.).

[631] И ничего больше (фр.).

[632] По-дружески, я совершенно доволен (фр.).

[633] На дружеских началах. (фр.)

[634] Мои враги... и затем к чему этот прокурор, эта свинья прокурор наш, который два раза был со мной невежлив и которого в прошлом году с удовольствием поколотили у этой очарователь­ной и прекрасной Натальи Павловны, когда он спрятался в ее будуаре. И затем, мой друг (фр.).

[635] Когда у тебя в комнате такие вещи и тебя приходят арестовывать (фр.).

[636] Удалите ее (фр.).

[637] И потом это мне докучает (фр.).

[638] Нужно, видите ли, быть готовым (фр.).

[639] Каждую минуту. (фр.)

[640] Видите ли, мой милый (фр.).

[641] Это началось в Петербурге (фр.).

[642] Вы меня ставите на одну доску с этими людьми! (фр.)

[643] С этими вольнодумцами от подлости (фр.).

[644] Знаете ли (фр.).

[645] Что я произведу там какой-нибудь скандал (фр.).

[646] Мой жизненный путь сегодня закончен, я это чувствую (фр.).

[647] Я вам клянусь (фр.).

[648] Что вы об этом знаете (фр.).

[649] О бытовании в XIX в. подобного рода легенд о тайной порке в III Отделении свидетель­ствует эпизод в «Посмертных записках» Н. И. Пирогова, который воспроизводит историю, рассказанную в дружеском кругу Н. И. Крыловым, профессором римского права Московского университета: «Крылов был цензором, и пришлось им в этот год цензировать какой-то роман, наделавший много шума. Роман был запрещен главным управлением цензуры, а Крылов вызван к петербургскому шефу жандармов, Орлову. <...> Крылов приезжает в Петербург, разумеется, в самом мрачном настроении духа и является прежде всего к Дубельту, а затем, вместе с Дубель­том, отправляются к Орлову. <...> „Извините, г. Крылов, говорит шеф жандармов, что мы вас побеспокоили почти понапрасну. Садитесь, сделайте одолжение, поговорим". — А я, — пове­ствовал нам Крылов, — стою ни жив, ни мертв, и думаю себе: что тут делать: не сесть — нельзя, коли приглашает, а сядь у шефа жандармов, так, пожалуй, еще и высечен будешь. Наконец, де­лать нечего, Орлов снова приглашает и указывает на стоящее возле него кресло. — „Вот я, рас­сказывал Крылов, потихоньку и осторожно сажусь на самый краюшек кресла. Вся душа ушла в пятки. Вот, вот, так и жду, что у меня под сиденьем подушка опустится и — известно что. И Орлов верно заметил, слегка улыбается и уверяет, что я могу быть совершенно спокоен, что в цензурном промахе виноват не я. Что уж он мне там говорил, я от страха и трепета забыл. Слава Богу, однако же, дело тем и кончилось.» (Русская старина. 1885. № 5. С. 260-261).

[650] Мой жизненный путь закончен (фр.).

[651] Что скажет она (фр.).

[652] Она будет меня подозревать всю свою жизнь. (фр.)

[653] Это неправдоподобно... И затем женщины. (фр.)

[654] Человек и гражданин» - общеупотребительная в XIX в. формула со значением «чело­век общественный», генетически восходящая к официозной риторике еще екатерининских времен, когда на протяжении многих лет в учебных заведениях «для воспитания юношест­ва» использовалось переводное пособие И. Фельбигера «О должностях человека и гражда­нина, книга, к чтению определенная в народных училищах Российской империи, изданная по высочайшему повелению» (1-е изд.: СПб., 1783; последнее, 11-е изд.: СПб., 1817). После принятия в 1789 г. Учредительным собранием революционной Франции «Декларации прав человека и гражданина» традиционная формула обогащается новыми смыслами, становит­ся в отечественной культуре более многозначной. В текстах Достоевского, различным обра­зом акцентированная, встречается многократно (в «Преступлении и наказании», «Игро­ке», «Братьях Карамазовых», «Дневнике писателя», переписке).

[655] С Лембке нужно держать себя достойно и спокойно (фр.).

[656] О, поверьте мне, я буду спокоен! (фр.)

[657] На высоте всего, что только есть самого святого (фр.).

[658] Идемте! (фр.)

[659] То есть ошибся в своих предположениях, ожиданиях. Происхождение этого выражения связывают с немецким фразеологизмом: Die Rechnung ohne den Wirth machen — букв.: «де­лать расчет без хозяина» — «ошибиться в расчетах» (см.: Михельсон. Т. 2. С. 173).

[660] Древний русский обычай подавать челобитную высшей власти; ср. у Н. М. Карамзина в «Истории государства Российского»: «Многие люди бежали за Царем, держа на голове бу­магу: у них взяли сии челобитные и вложили в красный ящик, чтобы представить Государю» (Карамзин. История. Кн. 3, т. 11. Стб. 31).

[661] Не совсем точная цитата из рассказа И. С. Тургенева «Мой сосед Радилов» (1847), во­шедшего в «Записки охотника»; ср.: «Меня поражало уже то, что я не мог в нем открыть страсти ни к еде, ни к вину, ни к охоте, ни к курским соловьям <.> ни к чаю, ни к доведен­ным до разврата пристяжным.» (Тургенев. Соч. Т. 3. С. 54).

[662] По указанию М. С. Альтмана (Альтман. С. 194), толчком к созданию этого эпизода, по- видимому, послужили публикации столичных газет и журналов, описывавших так называе­мое «Харьковское побоище» (название заметки в № 16 «Искры» за 1872 г.). В дневнике А. В. Никитенко под датой 23 апреля 1872 г. сделана запись (со ссылкой на № 110 «С.-Петер­бургских ведомостей»): «Печальное происшествие в Харькове <.> бунт против полиции народа, который излил на нее страшную злобу. Поводом была глупейшая выходка частного пристава, который вздумал столпившуюся на праздничном увеселении толпу разгонять во­дою из пожарных труб, причем трубы эти раздавили несколько человек. Народная ярость раз­разилась ураганом, против которого оказалась бессильною администрация, вместе с губерна­тором во главе ее. Это было настоящее восстание народа против полицейских порядков. <.> Причин этого грустного факта, впрочем, не следует искать в частной или минутной ошибке какого-нибудь полицейского агента; вероятно, в нем выразилось то, что накипело в народе в продолжение долгого времени против административного произвола и беззаконий» (Ники­тенко. Т. 3. С. 237). См. об этом событии также в № 111 «С.-Петербургских ведомостей» и в № 99 «Московских ведомостей». На фоне реальных харьковских событий оговорка хрони­кера в «Бесах» о том, что сообщение о «пожарных бочках с водой» — это «вздор», по недо­разумению перешедший «в корреспонденции столичных газет», воспринимается как впол­не прозрачная ирония.

[663] Выражение «потрясение основ» восходит к выступлениям редактора газеты «Москов­ские ведомости» М. Н. Каткова в связи с Польским восстанием 1863 г. и покушением Д. В. Каракозова на императора Александра II 4 апреля 1866 г. Ср., например: Герцен «способст­вовал <.> к подрыву в русском обществе тех основ, на которых держится и развивается ци­вилизация» (Московские ведомости. 1864. 5 сент. № 195). Сходные выражения употребля­лись Катковым и в связи с нечаевским делом; ср.: «Вожди этой великой революционной пар­тии, осетившей всю Россию, имеют притон свой в Швейцарии. <.> Отсюда раздаются те мощные голоса, которые потрясают в основаниях величайшую империю в мире, всегда ка-

[664] То есть в психиатрическую лечебницу. Возможно, имеется в виду знаменитая, сущест­вующая и по сей день психиатрическая клиника «Кильхберг», расположенная в предместье Цюриха, в ста метрах над Цюрихским озером. Она была основана в 1867 г., именно тогда, когда Достоевский жил в Швейцарии и мог читать или слышать об этой клинике.

чен в Алексеевском равелине (в камере № 9) в течение восьми месяцев, с 24 апреля по 24 де­кабря 1849 г.

[666] Александровский парк — один из первых публичных парков Петербурга. Разбит в сере­дине 1840-х гг. неподалеку от Петропавловской крепости, назван в честь императора Алек­сандра I. Первые народные гулянья в Александровском парке прошли в Александров день 30 августа 1845 г.

[667] См. примечание А. Г. Достоевской: «Привычка Феодора Михайловича. Но он читал только в важных случаях своей жизни и для этого открывал Еванг<ел>ие, всегда бывшее у него на столе. Просил меня открыть и прочесть и в день его кончины» (Примечания До­стоевской. С. 104). Однако, судя по воспоминаниям жены писателя, Достоевский, гадая по Священному Писанию, «открывал наудачу <.> Евангелие и прочитывал то, что стояло на первой странице (левой от читавшего)» (Достоевская. Воспоминания. С. 427). Об этом же свидетельствует и памятная карандашная запись жены писателя на 6-й (левой) странице так называемого «каторжного» Евангелия писателя: «Открыты мною (строки из главы III еван­гелиста Матфея. — Б. Т.) и прочтены по просьбе Федора Михайловича в день его смерти, в 3 часа» (Евангелие Достоевского. С. 26, факсимильное воспроизведение).

[668] Это изречение заимствовано из философского романа Вольтера «Кандид, или Опти­мизм» («Candide, ou l'Optimisme», 1759), в котором, однако, оно не присутствует как цель­ное высказывание. В 1-й главе доктор Панглос, преподаватель метафизико-теолого-космоло- гонигологии, утверждает, что все целесообразно «в лучшем из возможных миров» («dans le meilleur des mondes possibles») и что те, кто утверждает, что всё хорошо, говорят глупость, — нужно говорить, что «всё к лучшему» («tout est au mieux»). В дальнейшем повествовании эти формулировки варьируются неоднократно. В «Кандиде» Вольтер осмеивает теорию не­мецкого философа Г. В. Лейбница о «предустановленной гармонии»; приведенные высказы­вания доктора Панглоса пародируют утверждение Лейбница, высказанное им в «Теодицее» (1710): «Бог не создал бы мира, если бы он не был лучшим из всех возможных». Судя по оформлению записи, прочитанной Лембке, можно заключить, что он читал не оригинальный текст «Кандида», а сборник афоризмов, в котором текст Вольтера был напечатан в трансфор­мированном виде.

[669] «Всё к лучшему в этом лучшем из возможных миров». Вольтер, «Кандид» (фр.).

[670] Иронический парафраз известной женской народной песни «Ах, кабы на цветы не мо­розы.»; ср.:

Ах, кабы на цветы не морозы, И зимой бы цветы расцветали; Ох, кабы на меня не кручина, Ни о чем-то бы я не тужила, Не сидела бы я подпершися, Не глядела бы я в чисто поле. (Весельчак на досуге, или Собрание новейших песен, как то: нежных, простонародных, свя­точных, свадебных. / Сост. И. Ф. Л<ьвов>: В 2 ч. М., 1797. Ч. 1. С. 197).

[671] Флибустьеры (фр. flibustier) — морские разбойники, пираты. Первоначально флибусть­ерами называли морских контрабандистов, боровшихся с испанским господством в Вест-Ин­дии. По наблюдению М. С. Альтмана, «в 60-70-х годах XIX века это прозвище стали прила­гать к моряку и сыну моряка, борцу за независимость Италии, Гарибальди» (Альтман. С. 83). В результате у слова «флибустьер» развилось новое значение — бунтарь, революционер. В та­ком значении его употреблял и Достоевский, когда в фельетоне «Петербургские сновидения в стихах и прозе» (1861) писал о сошедшем с ума чиновнике, в мозгу которого «образовалась мало-помалу неотразимая уверенность, что он-то и есть Гарибальди, флибустьер и нарушитель естественного порядка вещей» (Т. 19. С. 72). «Пункт безумия губернатора Лембке тот же, что и у запуганного чиновника, — продолжает Альтман, — но маленький чиновник вообразил лишь себя флибустьером, крупный же бюрократ Лембке в соответствии со своим администра­тивным постом подозревает флибустьеров во всех окружающих» (Альтман. С. 83).

[672] Мой час пробил (фр.).

[673] Вы делаете одни только глупости (фр.).

[674] Добрейший друг (фр.).

[675] Комментаторы ПСС (см.: Т. 12. С. 309) указывают на обед, данный в честь Грановско­го, о котором упоминает в биографии историка А. Станкевич (см.: Станкевич. С. 141). Этот обед, состоявшийся в доме С. Т. Аксакова и приуроченный к «заключению публичного курса Грановского» в Московском университете, имел место 22 апреля 1844 г. Однако точное ука­зание Кармазинова на то, что они встречались с Верховенским «на обеде в честь Грановско­го» двадцать четыре года назад, заставляет предположить, что, скорее, имеется в виду бан­кет, состоявшийс. 22 февраля 1845 г., на следующий день после защиты магистерской диссер­тации Грановского (см.: Герцен. Т. 2. С. 406). И. С. Тургенев, по-видимому, присутствовал на защите диссертации и в таком случае, скорее всего, был также и участником торжественного обеда на следующий день (см.: Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева: (1818-1858) / Сост. Н. С. Никитина. СПб., 1995. С. 102, 447). В 1844 г. около 20 апреля Тургенев уехал из Москвы (Там же. С. 80).

[676] Дражайший (фр.).

[677] Виц (нем. Witz) — шутка, острота.

[678] Дорогой господин Кармазинов (фр.).

[679] И так как монахов везде встречаешь чаще, чем здравый смысл (фр.).

[680] Это прелестно, о монахах (фр.).

[681] В мае 1863 г. вслед за семейством Виардо И. С. Тургенев на семь лет переехал на житель­ство в немецкий город Баден-Баден, расположенный приблизительно в 30 км по железной до­роге от города Карлсруэ (Karlsruhe). В рабочей тетради 1875-1876 гг., явно метя в Тургенева, Достоевский записал: «Человек, который рад проползти из Бадена в Карльсруе на карачках

[682] Вероятно, Достоевский пародирует следующее место из статьи И. С. Тургенева «По по­воду „Отцов и детей"» (1869), где он признавался: «Я — коренной, неисправимый западник, и нисколько этого не скрывал и не скрываю; однако я, несмотря на это, с особенным удоволь­ствием вывел в лице Паншина (в „Дворянском гнезде") все комические и пошлые стороны за­падничества; я заставил славянофила Лаврецкого „разбить его на всех пунктах". Почему я это сделал — я, считавший славянофильское учение ложным и бесплодным? Потому, что в данном случае — таким именно образом, по моим понятиям, сложилась жизнь, а я прежде всего хотел быть искренним и правдивым» (Тургенев. Соч. Т. 11. С. 88-90). Статья эта впервые была напе­чатана в 1-м томе «Сочинений» Тургенева, вышедшем в свет в конце ноября 1869 г.

[683] Предположительно, в этих словах отразилось следующее место из заметки М. Е. Салтыко­ва-Щедрина «Литературная подпись. Соч. А. Скавронского», опубликованной в 1863 г. в жур­нале «Современник» (№ 1/2): «.в последнее время самохвальство сделалось какою-то эпи­демическою болезнию между русскими литераторами. Поверит ли, например, кто-нибудь, что один литератор вдруг ни с того ни с сего объявил недавно в „Северной пчеле", что он так велик, что его даже во сне видит другой литератор? Что должна думать и чувствовать публика, которую потчуют подобными заявлениями?» (Салтыков-Щедрин. Т. 5. С. 336). Однако в указанной пу­бликации «Северной пчелы», где было напечатано «Письмо к издателю.» И. С. Тургенева, слов, приписанных Щедриным автору, естественно, не было. Тургенев здесь, подчеркивая, как прежде ценила его редакция «Современника» и как теперь драматически переживает их раз­рыв, лишь сообщал: «.г. Некрасов писал мне в Париж письмо, в котором, с чувством жалу­ясь на мое охлаждение, возобновлял свои лестные предложения и, между прочим, доводил до моего сведения, что видит меня почти каждую ночь во сне» (1862. 10 дек. № 334). Слова из за­метки Щедрина: «.что я так велик» — это не более чем полемическая фигура, гиперболизиру­ющая интонацию, скрыто присутствующую в приведенном Тургеневым свидетельстве.

[684] И на этом кончим, мой милый (фр.).

[685] По-видимому, этот пассаж представляет собою полемический отклик на следующее ме­сто из «Былого и дум» А. И. Герцена: «В смутные времена общественных пересозданий, бурь, в которые государства надолго выходят из обыкновенных пазов своих, нарождается но­вое поколение людей, которых можно назвать хористами революции; выращенное на под­вижной и вулканической почве, воспитанное в тревоге и перерыве всяких дел, оно с ранних лет вживается в среду политического раздражения, любит драматическую сторону его, его торжественную и яркую постановку. <.> Сверх людей наивных, революционных доктрине­ров, в эту среду естественно втекают непризнанные артисты, несчастные литераторы, студен-

[686] Интернационалка — принятый в России тех лет вариант наименования Интернацио­нала (см. примеч. на с. 298), обусловленный тем, что во французском языке слово Internatio­nale — женского рода. Ср. у Салтыкова-Щедрина в «Помпадурах и помпадуршах» (1873): «Затем наступили известные события в Западной Европе: интернационалка, франко-прус­ская война, Парижская коммуна и т. д.» (Салтыков-Щедрин. Т. 10. С. 172).

[687] Помещик Андрей Иванович Тентетников, либерал и вольнодумец, — персонаж второго тома «Мертвых душ» Н. В. Гоголя, «не то доброе, не то дурное существо, а просто коптитель неба» (Гоголь. Т. 5. С. 231). Сохранившиеся главы второго тома «Мертвых душ» впервые были опубликованы в изд.: Сочинения Николая Васильевича Гоголя, найденные после его смерти: Похождения Чичикова, или Мертвые души: поэма Н. В. Гоголя. Том второй (5 глав). М., 1855.

[688] Об А. Н. Радищеве см. примеч. на с. 85. В черновом автографе это место неоднократно подвергалось правке и первоначально читалось иначе: «.слезливые и сопливые сколки Ра­дищевых», «доморощенные Радищевы, сопливые и слезливые» (Т. 11. С. 319, 326). Возмож­но, окончательный вариант является следствием неверно понятой правки в наборной руко­писи или корректуре.

[689] Минерва — римская богиня, наряду с Юпитером и Юноной входившая в так называе­мую «капитолийскую триаду», которой воздавались почести в храме на Капитолии как бо­гине мудрости и разума, покровительнице наук. Здесь — мудрые женщины из городской эли­ты (ирон.).

[690] Орден Св. Станислава, являвшийся с 1765 г. орденом Царства Польского, был причи­слен к числу российских императорских орденов в 1831 г. (жаловался преимущественно поль­ским уроженцам). В общем порядке старшинства орден Св. Станислава следовал за орденом Св. Анны. Знаками ордена были золотой крест под красной эмалью и звезда. На шее носил­ся крес. 2-й степени. Орден св. Станислава жаловался за благотворительную деятельность, за неоспоримые полезные открытия в земледелии и проч. (см.: Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена в Российской империи. Л., 1991. С. 200-201).

[691] Вальтасаровский (валтасаровский, валтасаров) пир — библейский фразеологизм, восхо­дящий к Книге пророка Даниила, содержащей рассказ о «большом пиршестве для тысячи вельмож», устроенном последним халдейским царем Валтасаром, в разгар которого таинст­венная рука начертала «на извести стены чертога царского» зловещие слова: «Мене, мене, те- кел, упарсин», предрекавшие гибель царя и раздел его царства. В ту же ночь Валтасар был убит, а царством его овладел Дарий Мидянин (см.: Дан. 5: 1-31). Нередко употребляется просто в качестве гиперболы пышного, многолюдного, изобильного застолья (см. например, в повес­ти Достоевского «Двойник» торжественный обед в доме Берендеевых в честь дня рождения Клары Олсуфьевны — Т. 1. С. 128), однако в данном случае контекст романа «Бесы» актуа­лизирует в этом выражении именно ветхозаветную семантику беззаботной разгульной жизни перед лицом подступившего бедствия, грядущей катастрофы. Немаловажно также учесть, что в Библии пир Валтасара сопровождается осквернением халдейским царем и его вельможами святынь, забвением Бога и идолопоклонством, за что, собственно, они и были наказаны.

[692] Жорж-зандка — последовательница идей французской писательницы Авроры Дюпен (в замужестве баронессы Дюдеван, 1804-1876), публиковавшейся под псевдонимом Жорж Занд (Жорж Санд). Ее романы и сам образ жизни писательницы воспринимались в XIX в. как проповедь принципов женской эмансипации (см. примеч. на с. 111).

Прелестна сколь твоя, девица, красота, Толйка у тебя должна быть чистота: И ежели меня желаешь ты любить, Сие приданое одно должна хранить (Еженедельник, или Собрание разных философических, исторических физических и нраво­учительных рассуждений, переведенных с разных языков, также загадок, элегий, эпиграмм и других разных в стихах и прозе российских мелких сочинений. 1792. № 1. С. 96). Более близ­кий по времени к эпохе создания «Бесов» источник, содержащий эту эпиграмму, пока не обнаружен, но нельзя исключать, что она также могла быть известна современникам Досто­евского. С учетом этого контекста, где «приданое» (без которого не возьмет и пономарь) осмысливается как девственность («чистота»), приобретают свое подлинное значение фи­нальные строки: «Но теперь, когда пируя, / Мы собрали капитал / <.> Ты с приданым, гу­вернантка, / Плюй на всё и торжествуй!» В результате возникающей игры значениями слова «приданое» (девственность / капитал) стихотворение приобретает значение пропаганды в крайней форме принципов женской эмансипации, и становится понятным возмущение хро­никера: «Признаюсь, я не верил своим ушам! Тут была такая явная наглость, что возможно­сти не было извинить Липутина (чтеца. — Б. Т.) даже глупостью» (с. 549).

ного пророка Даниила, именуемого «главою тайновидцев» (Дан. 5: 11), который и раскры­вает царю Валтасару роковую неизбежность его гибели.

[695] Осенью 1861 г. в знак протеста против полицейских репрессий при подавлении студен­ческих волнений ряд популярных среди студентов профессоров Петербургского университе­та (В. Д. Спасович, К. Д. Кавелин, А. Н. Пыпин, Б. И. Утин и некоторые другие) отказались от чтения лекций и подали в отставку. П. В. Павлова (см. примеч. на с. 567) среди них не было.

[696] Ср. в воспоминаниях А. Ф. Кони о Тургеневе: «Как сейчас вижу крупную фигуру писа­теля <...> слышу его мягкий „бабий" голос, тоже мало соответствовавший его большому ро­сту и крупному сложению» (КониА. Ф. Воспоминания о писателях. М., 1989. С. 77). Также и в воспоминаниях А. Я. Панаевой: «.у него тоненький голос, что очень поражает в первую минуту, при таком большом росте и плотном телосложении» (Панаева. С. 94).

[697] Вновь аллюзия на упомянутую в «Завещании» Н. В. Гоголя «Прощальную повесть», которая «выпелась сама собою из души» его (см. примеч. на с. 339). Сугубая ирония Досто­евского состоит здесь в том, что ранее этими же гоголевскими словами капитан Лебядкин ха­рактеризовал свое стихотворение «Краса красот сломала член.».

[698] О прозаической элегии «Довольно» — основном объекте пародии в «Merci» (см. при­меч. на с. 554) — Тургенев писал 8/20 мая 1878 г. М. М. Стасюлевичу, что он раскаивается «в том, что напечатал этот отрывок <...> потому что в нем выражены такие личные воспомина­ния и впечатления, делиться которыми с публикой не было никакой нужды» (Тургенев. Пись­ма. Т. 16, кн. 1. С. 111).

[699] Также далее: «.я ведь это только так говорю, что кладу перо...» (с. 557). Ср. в статье И. С. Тургенева «По поводу „Отцов и детей"»: «Кладу перо.» (Тургенев. Соч. Т. 11. С. 94).

[700] В изложении хроникером содержания «Merci» пародируются композиционные осо­бенности и повышенная лирическая тональность прозаической элегии И. С. Тургенева «До­вольно» (1865); кроме того, в «Merci» получили пародийное преломление некоторые моти­вы повести «Призраки» и статьи «По поводу „Отцов и детей"» (см. примеч. на с. 377). Ср. с впечатлением от «Довольно» современника Достоевского историка литературы С. А. Вен- герова: «Это какой-то беспорядочный сумбур, набор слов, ничем между собою не связанных, скорее похожих на бред, нежели на литературное произведение» (Венгеров С. А. Русская ли­тература в ее современных представителях: И. С. Тургенев. СПб., 1875. Ч. 2. С. 148-149).

[701] Достоевский абсолютно точно определяет содержание прозаической элегии И. С. Тур­генева «Довольно», о которой сам автор позднее писал как о «личных воспоминаниях и впе­чатлениях» (см. цитату из письма Тургенева к М. М. Стасюлевичу в примеч. на с. 552).

[702] Намек на повесть И. С. Тургенева «Первая любовь» (1860), написанную на автобио­графическом материале.

[703] По-видимому, имеется в виду сражение при Фарсале (9 августа 48 г. до н. э.) — решаю­щая битва гражданской войны между войсками Гнея Помпея и Гая Юлия Цезаря, боровших­ся за единоличную власть над Римом. Гней Помпей Магн (Gnaeus Pompeius Magnus, 106-48 до н. э.) — древнеримский государственный деятель и полководец, консул Римской респу­блики, командующий лояльными сенату войсками. В сражении при Фарсале Помпей потер-

[704] Полностью (фр.).

[705] Ср. в «Довольно»: «Мне пришлось переезжать одну из главных рек России. Лед еще не тронулся на ней, но как будто вспух и потемнел; четвертый день стояла оттепель. Снег таял кругом — дружно, но тихо; везде сочилась вода; в рыхлом воздухе бродил беззвучный ветер. Один и тот же, ровный молочный цвет обливал землю и небо; тумана не было — но не было и света; ни один предмет не выделялся на общей белизне; всё казалось и близким, и неясным. Оставив свою кибитку далеко назади, я быстро шел по льду речному — и, кроме глухого сту­ка собственных шагов, не слышал ничего; я шел, со всех сторон охваченный первым млени­ем и веянием ранней весны...» (Тургенев. Соч. Т. 7. С. 222). По замечанию Б. Сарнова, суть этого пародийного пассажа (как и ряда других деталей в кармазиновском «Merci») в «нега­тивном отношении Достоевского к тургеневской наблюдательности, к наиболее характерным особенностям ненавистного Достоевскому тургеневского зрения. Как раз то, чем Тургенев необыкновенно гордился, что считал едва ли не самой сильной стороной своего дарования, своего художественного метода, рассматривается Достоевским как нечто предельно комич­ное, претенциозное, нелепое и уродливое» (Сарнов Б. М. Величие и падение «мовизма» // Сарнов Б. М. Если бы Пушкин жил в наше время. М., 1998. С. 131-132).

[706] Ср. в элегии И. С. Тургенева «Довольно»: «Шекспир опять заставил бы Лира повто­рить свое жестокое: „нет виноватых" — что другими словами значит: „нет и правых".» (Тур­генев. Соч. Т. 7. С. 228).

[707] Ср. у Тургенева в «Довольно»: «Помнится, однажды поздней ночью, в Москве, я подо­шел к решетчатому окну старенькой церкви и прислонился к неровному стеклу. Было темно

[708] Эрнст Теодор Амадей Гофман (Hoffmann, 1776-1822) — крупнейший немецкий писа­тель-романтик, композитор, художник. Ср. у Тургенева в «Довольно»: «.не страшна гоф- манщина, под каким бы видом она ни являлась.» (Там же. С. 227).

[709] По заключению А. А. Гозенпуда, указанные мотивы в «Merci», возможно, являются «намеком на тургеневскую „музу" — Полину Виардо. Среди ее романсов есть и „Русалки": один написан на текст Пушкина, другой — на слова Мерике „Тростниковая русалка" („Nixe Binsefuss"). П. Виардо сделала аранжировку для голоса нескольких мазурок Шопена — отсю­да упоминание в пародии польского композитора. Глюк также назван не случайно: выступле­ние великой артистки в партии Орфея (она исполнила ее около 150 раз) в свое время явилось выдающимся событием в музыкальной жизни Европы» (Гозенпуд. С. 138-140).

[710] Анк Марций (Ancus Marcius) — по преданию, четвертый царь Древнего Рима, правив­ший в 640-616 гг. до н. э. Имя Анка Марция означает «служитель Марса». О нем в своем трактате «История основания города» сообщает античный историк Тит Ливий. Ср. в пове­сти Тургенева «Призраки» (1863): «Рим, Рим близок. — шептала Эллис. — Гляди, гляди вперед. <.> „Caesar, Caesar venit! ", — зашумели голоса <.>. Прокатился глухой удар — и голова бледная, строгая, в лавровом венке, с опущенными веками, голова императора стала медленно выдвигаться из-за развалины.» (Там же. С. 202-203).

[711] Использованы евангельские слова Христа; ср.: «Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас.» (Мф. 11: 28).

[712] Ср. в черновой редакции «Преступления и наказания» характеристику «прогресси­ста», который «сатирические стишки тоже пишет, общественные пороки преследует, пред­рассудки искореняет, от трех рыб, на которых свет стоит, в благородное негодование при­ходит» (Т. 7. С. 52). Поэтическое представление о «трехрыбном основании мира» (Т. 6. С. 161) восходит к древним космогоническим сказаниям. В средневековой литературе («Бе­седа трех святителей», «Иерусалимская беседа») на вопрос: «На чем земля стоит?» — да­ется ответ: «Земля стоит на осьмидесяти китах-рыбах меньших да на трех рыбах больших» (Ашукины. С. 606). Эти книжные представления проникли в народные верования, согласно которым «земля стоит на двух крест-накрест лежащих рыбах или на трех китах. Она была основана на четырех китах, но один из них уже умер, отчего произошел всемирный потоп, а со смертью остальных китов произойдет светопреставление» (Славянскаямифология. С. 341).