Безмолвная

Глава четырнадцатая

Джейн стояла в спальне Ирис Фэнг, разглядывая фотографию, которая была прорезана мясницким ножом. Это был снимок молодой Ирис, ее лицо сияло в улыбке, а на руках она держала ребенка.

— Она сказала, что нож взяли на ее кухне, — сообщил Фрост. — А ребенок — это ее дочь Лора. Фото стояло в рамке на книжном шкафу в гостиной. Тот, кто порвал его, сознательно вынул снимок из рамки и принес наверх, где она точно смогла бы его увидеть.

— Или это послание. Воткнуть нож в подушку все равно что пожелать сладких снов наоборот. Что все это значит?

— Она не знает. — Он понизил голос, чтобы его не могла услышать Ирис, находящаяся внизу. — По крайней мере, она так утверждает.

— Думаешь, она с нами не совсем откровенна?

— Не знаю. Дело в том…

— В чем?

Его голос упал еще ниже.

— Она не хотела, чтобы я звонил тебе. По правде сказать, она попросила меня обо всем забыть. Я не вижу в этом никакого смысла.

Я тоже, подумала Джейн, нахмуренно рассматривая нож, который был погружен в подушку по самую рукоять, прибив снимок к наволочке. Это был акт чистой ярости, предназначенный для устрашения.

— Необходимо приставить к дому полицейских для защиты.

— Она настаивает на том, что этого не нужно. Говорит, что не боится.

— А ты уверен, что здесь и правда кто-то побывал?

— На что ты намекаешь?

— Она сама могла это сделать. Нож взят на ее собственной кухне.

— Зачем ей это?

— Это бы объяснило, почему она не боится.

— Все произошло не так.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я был здесь, когда она обнаружила это.

Джейн повернулась к нему.

— Ты заходил в ее спальню?

— Не смотри на меня так. Я проводил ее до дома, на этом все. Мы заметили, что дверь была открыта, поэтому я зашел и проверил дом.

— Ну-ну.

— Все так и было!

Тогда почему ты выглядишь таким виноватым? Она посмотрела на изуродованное фото.

— Если бы я пришла домой и обнаружила такое, это бы меня напугало. Так почему же она не хочет, чтобы мы присматривали за ней?

— Это может быть всего лишь отношением их культуры к полиции. Тэм говорит, что люди в Чайнатауне относятся к нам с подозрением.

— Я бы с гораздо большим подозрением отнеслась к тому, кто это сотворил. — Джейн развернулась к двери. — Давай-ка побеседуем с миссис Фэнг.

Внизу она обнаружила Ирис, сидящую на выцветшем коричневом диване и выглядящую слишком спокойной для женщины, в чей дом только что проникли. Детектив Тэм ошивался поблизости, прижав к уху сотовый телефон. Он взглянул на Джейн с видом «я не знаю, что здесь происходит».

Джейн села напротив Ирис и с мгновение просто изучала ее, не произнося не слова. Женщина смотрела ей прямо в глаза, словно понимая, что это испытание и принимая вызов. Это был не взгляд жертвы.

— Как вы считаете, что происходит, миссис Фэнг? — спросила Джейн.

— Понятия не имею.

— В ваш дом прежде проникали?

— Нет.

— Как долго вы живете в этом доме?

— Почти тридцать пять лет. С тех пор, как мой муж и я иммигрировали в эту страну.

— У вас есть какие-нибудь предположения о том, кто мог это сделать? Возможно, какой-то мужчина, с кем вы встречались, и который разозлился на то, что вы его отвергли?

— Нет. — Она даже не помедлила, чтобы обдумать этот вопрос. Словно был только один ответ, который она могла дать. — Не было никакого мужчины. И нет никакой необходимости в участии полиции.

— Кто-то вламывается в ваш дом. Протыкает ножом для мяса фотографию и оставляет ее на вашей подушке. Сообщение яснее некуда. Кто может угрожать вам?

— Я не знаю.

— Но вы не хотите, чтобы мы установили наблюдение.

Женщина посмотрела ей в глаза, показывая, что в них нет страха. Это было, словно заглянуть в озера черной воды, в которой ничего не видно. Джейн отвела взгляд, и момент был упущен. Она увидела Тэма и Фроста, стоящих поодаль и пристально наблюдающих за их разговором. Три пары глаз уставились на Ирис, молчание затянулось, но спокойствие женщины было непоколебимо.

Пришло время подойти с другой стороны.

— Сегодня у меня состоялся интересный разговор, — сообщила Джейн. — С Патриком Дионом, бывшим мужем одной из жертв «Красного Феникса». Он рассказал мне, что каждый год в марте вы присылаете записки ему и другим семьям.

— Я не отправляла никаких записок.

— Последние семь лет все они получали их. Всегда в годовщину резни в «Красном Фениксе». Семьи уверены, что это делаете вы. Отправляете им копии некрологов их близких. Пытаетесь вернуть назад плохие воспоминания.

— Вернуть назад воспоминания? — Ирис застыла. — В какого рода напоминаниях нуждаются эти семьи? — Впервые в ее голосе появилось возбуждение, заставившее руки задрожать. — Я живу с моими воспоминаниями. Они никогда не покидают меня, даже когда я сплю.

— Вы отправляли какие-либо послания?

— Нет. Но никто не нуждался в этом так, как я. Из всех семей, кажется, я была единственной, кто задавал вопросы. Требовал ответов.

— Если Вы не посылали их, не знаете ли, кто бы это мог быть?

— Вероятно тот, кто считает, что истина была скрыта.

— Как и вы.

— Но я не боюсь говорить об этом.

— И делаете это очень публично. Мы знаем, что вы разместили объявление в «Глоуб» в прошлом месяце.

— Если бы вашего мужа убили, а вы бы знали, что убийца не наказан, разве вы не сделали бы чего-то подобного? Имело бы для вас значение, сколько прошло лет?

Какое-то время две женщины разглядывали друг друга. Джейн представила себя, просыпающейся каждое утро в этом обшарпанном доме, представила жизнь с невыносимым горем, мучениями о потерянном счастье. Разыскивающей причины, какие-то объяснения ее загубленной жизни. Сидя в этой комнате, на потертом кресле, она ощутила отчаяние, навалившееся на плечи, пригнувшее ее вниз, душившее любую радость. Это ведь даже не мой мир, подумала она. Я могу пойти домой и поцеловать мужа. Могу обнять свою дочь и уложить ее в кроватку. А Ирис по-прежнему останется здесь, в ловушке.

— Это было девятнадцать лет назад, миссис Фэнг, — сказала Джейн. — Понимаю, что двигаться дальше совсем не просто. Но другие семьи этого хотят. Патрик Дион, Марк Мэллори — они не сомневаются, что убийцей был Ву Вэйминь. Возможно, пришло время и вам принять то, что они приняли много лет назад.

Ирис вздернула подбородок и ее глаза были тверды, как кремень.

— Я не собираюсь принимать ничего, кроме правды.

— Откуда вам знать, что это и не есть правда? Согласно полицейскому отчету, подавляющее число улик говорит против Ву Вэйминя.

— Полиция его не знала.

— А вы можете быть уверены, что знали его?

— Да, полностью. И это мой последний шанс сделать все правильно.

Джейн нахмурилась.

— Что вы имеете в виду, говоря о последнем шансе?

Ирис собралась с духом и подняла голову. Взгляд, который она бросила на Джейн, был исполнен спокойствия и достоинства.

— Я больна.

В комнате наступила тишина. Это простое утверждение ошеломило всех. Ирис сидела совершенно спокойно, глядя на Джейн так, словно отвергая любую жалость с ее стороны.

— У меня лейкемия в хронической форме, — пояснила Ирис. — Врач говорит, что я проживу еще лет десять. Или, быть может, даже двадцать. Иногда я чувствую себя просто великолепно. В другие дни я так измучена, что едва могу поднять голову с подушки. Вероятно, однажды эта болезнь убьет меня, но я не боюсь. Я просто-напросто отказываюсь умереть, не узнав правды. Не увидев торжества справедливости. — Она помолчала, и в ее голосе скользнула первая нота страха. — Я чувствую время, утекающее сквозь мои пальцы.

Фрост подошел к Ирис и положил руку ей на плечо. Это был обычный жест сочувствия, который используют все, но Джейн обеспокоило это прикосновение, и, приглядевшись, она увидела в его глазах потрясение.

— Она не может сегодня остаться здесь одна, — заявил Фрост. — Это не безопасно.

Тэм произнес:

— Я только что разговаривал по телефону с Беллой Ли. Миссис Фэнг может переночевать у нее, а криминалисты пока изучат место преступления.

Фрост сказал:

— Я отвезу ее туда.

— Нет, — возразила Джейн, — Тэм отвезет ее. Миссис Фэнг, почему бы вам не собрать вещи? — Она встала со стула. — Детектив Фрост, не выйдете со мной на улицу? Мне необходимо проверить периметр.

— Но…

— Фрост.

Его взгляд забегал между Ирис и Джейн и, наконец, Фрост проследовал за Джейн через входную дверь в ночь, покрытую дымкой тумана.

Как только дверь захлопнулась, она произнесла:

— Ты не хочешь рассказать мне, что происходит?

— Если бы я знал. Очевидно, кто-то пытается ее запугать. Пытается помешать задавать вопросы.

— Нет, речь о тебе. О том, как ты оказался с ней за ужином. Превратился в ее прекрасного рыцаря.

— Я пришел поговорить о случившемся с ее дочерью. Ты же сама знаешь.

— И каким же образом допрос превратился в ужин?

— Мы были голодны. Просто так вышло.

— Всякое бывает. Но идти на ужин с человеком, которого ты допрашиваешь? Это нечто, из ряда вон выходящее.

— Она не подозреваемая.

— Мы этого не знаем.

— Ради Бога, Риццоли, она жертва. Она потеряла своего мужа в перестрелке и теперь все, чего ей хочется, так это справедливости.

— Мы не знаем, чего она хочет на самом деле. По правде говоря, я не понимаю, чего ты добиваешься.

Желтый свет фонаря на крыльце рассеивал туман, обрамляя его голову призрачным нимбом. Святой Барри, бойскаут-идеалист, подумала она. Коп, от которого всегда можно ожидать только правильных поступков. Теперь он стоял перед Джейн, избегая ее взгляда, с виноватым видом.

— Я испытываю к ней жалость, — сказал он.

— Это все, что ты испытываешь?

— Мне просто хотелось… — Он вздохнул. — Ее муж умер девятнадцать лет назад, а она все еще любит его. Она по-прежнему сохнет по нему. Элис не испытывала ко мне такого даже десять лет назад, еще до того, как вышла за меня замуж. Я смотрю на Ирис и думаю, какого черта я не женился на ком-то вроде нее?

— Эта женщина практически в матери тебе годится.

— Я говорю совсем не об этом. Я не рассуждаю о том, чтобы встречаться с ней! Речь о преданности. О том, как любить кого-то всю свою жизнь, несмотря ни на что. — Он отвернулся и тихо произнес: — Мне никогда не узнать, каково это.

Входная дверь распахнулась, и они оба обернулись к детективу Тэму, сопровождавшему Ирис. Она кивнула Фросту, устало улыбнулась и забралась в машину Тэма. Даже когда свет фар растворился в тумане, Фрост по-прежнему смотрел ей вслед.

— Должна признать, — задумчиво выдала Джейн, — она заставила меня крепко призадуматься.

Он обернулся к ней.

— О чем?

— В одном ты прав. Она кого-то переполошила. Кого-то, кто разозлен или напуган настолько, чтобы проникнуть в ее дом. Вонзить нож в ее подушку.

— Что если она права насчет той перестрелки? И повар не делал этого?

Джейн кивнула.

— Полагаю, пришло время поближе присмотреться к «Красному Фениксу».