Безмолвная

Глава третья

Куда не глянь в Бостонском Чайнатауне, призраки были везде. Они населяли тихий Тай Дун Виллидж[3] так же, как и пеструю Бич-стрит, парили вдоль Пинг-он-Элли и спускались по темному переулку за Оксфорд-плейс.[4] Призраки были повсюду на этих улицах. По крайней мере, именно так рассказывал гид Билли Фу, и настаивал на этом. Неважно, верил ли он в это сам, его работой было убедить туристов в том, что эти улицы населены призраками. Люди хотят верить в привидений, вот почему многие из них готовы выложить по пятнадцать баксов с носа и стоять на углу Бич и Оксфорд, трясясь от страха и слушая кровавые истории Билли об убийстве. В этот вечер тринадцать из них благополучно записались на «Ночной призрачный тур по Чайнатауну», включая парочку непослушных десятилетних близнецов, которым пора было мирно спать в кроватках еще три часа назад. Но когда нужны деньги, не стоит отворачиваться от платежеспособных клиентов, даже если те всего лишь проказливые мальчишки. Билли был безработным актером безо всяких перспектив на горизонте, и его сегодняшний заработок составлял сто девяносто пять долларов плюс чаевые. Неплохой куш за пару часов рассказывания небылиц, даже если при этом приходится носить унизительные атласный китайский халат и накладную косичку.

Билли откашлялся и поднял руки, используя приемы для привлечения внимания аудитории, почерпнутые им после шести семестров обучения на театральных курсах.

— 1907 год! Вторая половина августа, теплый вечер пятницы, — его голос, низкий и зловещий, поднялся, заглушая собой отвлекающий звук дорожного движения. Словно Смерть, выбирающая следующую жертву, Билли указал на другую сторону улицы. — Там, на площадке, известной как Оксфорд Плейс, бьется сердце Китайского квартала Бостона. Сейчас, пройдя за мной, вы шагнете назад в эпоху, когда эти улицы кишели иммигрантами. Когда душная ночь пахла потными телами и странными специями. Вернемся в ночь, когда убийство витало в воздухе!

Драматическим жестом он пригласил группу следовать за ним на Оксфорд Плейс, где все они подошли поближе и приготовились слушать. Глядя на их внимательные лица, он подумал: Теперь пришло время очаровать их, оплести чарами, как умеет только профессиональный актер. Он развел руки, и рукава китайского халата трепетали, словно атласные крылья, пока он готовился заговорить.

— Мааа-мочкаааа! — заскулил один из сорванцов. — Он пнул меня!

— Перестань Майкл, — рявкнула мать. — Прекрати это сию же минуту.

— Я ничего не делал!

— Ты раздражаешь своего брата.

— Ну, это он меня раздражает.

— Вы, мальчики, хотите вернуться в отель? Вы этого хотите?

«О Бога ради, возвращайтесь в свой отель, пожалуйста», — подумал Билли. Но братья просто стояли, сердито посматривая друг на друга, скрестив руки на груди, и прекратив свои игры.

— Как я уже сказал… — продолжил Билли. Но заминка загубила его представление, и он почти мог слышать «пшик», с которым исчезла вся драматическая напряженность, словно воздух вытек через дырочку в воздушном шарике. Стиснув зубы, он продолжал.

— Была душная августовская ночь. На этой площадке после долгого трудового дня в прачечных и продуктовых магазинах, отдыхала толпа китаез, — Билли ненавидел слово «китаёза», но заставил себя произнести его, чтобы передать дух той эпохи, когда газеты постоянно упоминали о вороватых и зловещих жителях Востока. Когда даже журнал «Тайм» считал целесообразным изображать преступников с коварными усмешками на лицах, таких же желтых, как телеграфные бланки. Эпоху, когда Билли Фу, китайский американец, не нашел бы для себя никакой работы, кроме как прачки, повара или разнорабочего.

— Здесь, на этой площадке, вот-вот вспыхнет битва, — сказал Билли. — Битва между двумя соперничающими китайскими кланами Он Леонгс и Хип Сингс. Сражение, которое заставит этот квартал искупаться в крови… Кто-то из них поджег запал. Внезапно ночь разорвалась оружейными выстрелами! Десятки китайцев бегут, охваченные ужасом! Но некоторые не так быстры, и когда пули умолкают, пять человек лежат на земле, мертвые или умирающие. Они — всего лишь небольшие потери в кровавых и печально известных войнах тайных китайских группировок…

— Мам, теперь мы можем идти?

— Тсс. Слушайте рассказ этого человека.

— Но он скууучный.

Билли замолчал, руки так и чесались схватить маленького щенка за горло. Он метнул в мальчишку злобный взгляд. Ничуть не впечатленный, ребенок только пожал плечами.

— Туманными ночами, подобными этой, — продолжил Билли, стиснув зубы, — иногда можно услышать доносящиеся издалека звуки этих выстрелов. Вы можете увидеть призрачные фигуры, проносящиеся в смертельном ужасе, бесконечное количество раз отчаянно пытаясь избежать пуль, летевших в ту ночь! — Билли повернулся, махнув рукой. — Теперь следуйте за мной через Бич-стрит. Еще одно место, где обитают призраки.

— Мамочка. Мамочка!

Билли проигнорировал маленького засранца и повел группу по улице. Улыбайся, не переставай говорить. Все это приносит чаевые. Он должен оставаться энергичным еще лишь час. Сначала они направятся на Напп-стрит для следующей остановки. Затем на Тайлер-стрит и к подпольному казино, где пять человек были убиты в 1991 году. В Чайнатауне места убийств имелись в изобилии.

Он повел группу в направлении Напп-стрит. Здесь было чуть шире переулка, плохо освещено и практически безлюдно. Когда они оставили позади себя огни и движение Бич-стрит, казалось, температура резко упала. Дрожа, Билли потуже запахнул китайский халат. Он замечал это неприятное явление и прежде, всякий раз, как осмеливался идти по этому участку Напп. Даже теплыми летними ночами он всегда ощущал здесь озноб, словно холод уже давно поселился на улочке, никогда не ослабевая. Его тургруппа, казалось, тоже заметила это, и Билли услышал, как застегиваются куртки, увидел, как достаются из карманов перчатки. Даже те два сорванца притихли, словно почувствовали, что воздух стал другим. Нечто существовало здесь, что-то, пожирающее весь смех и радость.

Билли остановился возле заброшенного здания с запертыми воротами и стальными решетками, защищающими окна первого этажа. Ржавые ступеньки пожарной лестницы взбирались к третьему и четвертому этажам, где каждое окно было плотно заколочено, словно некто прятал внутри узника. Его группа плотнее жалась друг к другу, стремясь избежать холода. Или они почувствовали на этой улочке что-то еще, нечто, заставившее их сбиться в тесный круг, словно для защиты?

— Добро пожаловать в атмосферу одного из самых ужасных преступлений Чайнатауна, — провозгласил Билли. — Сейчас вывески на здании нет, но девятнадцать лет назад за этими зарешеченными окнами был небольшой китайский ресторанчик морепродуктов под названием «Красный феникс». Это было скромное заведение, всего на восемь столиков, но славилось своими свежими моллюсками. Все случилось тридцатого марта, сырой и холодной ночью. Ночью, как эта, когда на обычно шумных улицах Китайского квартала было до странного тихо. Внутри «Красного Феникса» находились всего два сотрудника: официант Джимми Фэнг и повар, нелегальный иммигрант из Китая по имени Ву Вэйминь. Три клиента заехали поужинать этой ночью… ночью, которая станет для них последней. Потому что на кухне что-то пошло не так. Мы никогда не узнаем, что заставило повара съехать с катушек и впасть в исступление. Возможно, его доконали долгие, тяжелые часы работы. Или глубокая печаль из-за жизни на чужой земле.

Билли остановился. Его голос упал до жуткого шепота.

— А может, какая-то чуждая сила подчинила его себе, некое зло завладело им. Зло, которое заставило его вытащить пистолет. Заставило впасть в буйство в зале ресторана. Зло, которое по-прежнему таится здесь, на этой темной улице. Все, что мы знаем — он направил свой пистолет и… — Билли замолчал.

— И что он сделал? — взволнованно спросил кто-то.

Но внимание Билли сосредоточилось над головой, взгляд был прикован к крыше. Он мог поклясться, там что-то двигалось. Это была всего-навсего невидимая вибрация, как будто крыло гигантской птицы, колыхающееся на фоне неба. Он напряженно пытался снова поймать взглядом это движение, но все, что он теперь видел — план эвакуации при пожаре на стене.

— Что случилось потом? — потребовал один из сорванцов.

Билли оглядел тринадцать лиц, выжидательно смотревших на него и попытался вспомнить, на чем остановился. Но он все еще был в замешательстве из-за того колыхания наверху. Внезапно ему отчаянно захотелось уйти с этой узкой улочки, убежать от этого здания. Так отчаянно, что пришлось собрать каждую унцию силы воли, чтобы не кинуться назад на Бич-стрит. Он глубоко вдохнул и выпалил:

— Повар застрелил их. А затем покончил с собой.

На этом Билли повернулся и быстро помахал им, уводя группу от мрачного здания с призраками и отголосками ужасов. Харрисон-авеню была впереди, ее огни и движение манили теплом. Место для живых, а не мертвых. Он шел так быстро, что группа отстала, но Билли не мог избавиться от чувства нависшей угрозы, которая, казалось, все туже обвивала их. Чувства, что нечто наблюдало за ними. Наблюдало за ним.

Громкий женский крик заставил его обернуться, сердце заколотилось. Затем группа внезапно разразилась громким смехом, а один из мужчин сказал:

— Эй, хороший трюк! Вы используете его на всех экскурсиях?

— Что? — не понял Билли.

— Напугали нас до усрачки! Выглядит чертовски реалистично.

— Я не знаю, о чем вы говорите, — ответил Билли.

Человек показал на то, что он принял за часть представления.

— Эй, малыш, покажи ему, что ты обнаружил.

— Я нашел это там, в урне, — заявил один из сорванцов, держа в руках свое открытие. — Иууу. Оно даже на ощупь как настоящее. Отпад!

Билли подошел ближе и внезапно обнаружил, что не может двигаться, не может говорить. Он замер, глядя на то, что мальчик держал в руках. Он видел, как чернильные капли падают и просачиваются на куртку парнишки, но тот, казалось, этого не замечал.

Первой закричала мать мальчика. Затем присоединились другие, визжа и пятясь назад. Сбитый с толку, мальчишка просто стоял, подняв свой приз, в то время как кровь все капала и капала на его рукав.