Библиотека литературы Древней Руси. Том 14 (Конец XVI - начало XVII века)

ОРИГИНАЛ

Некоторому мужу духовну явися таковое видение во сне. И той муж то видение сказалъ Благовещенскому протопопу Терентью,[325] и по его скаскам Терентей писал у нево, и то писмо написал да отдал патриарху, да и царю сказывал.[326] А того человека имяни не сказалъ ни царю, ни патриарху, кому то видение виделось. Заклял, де, и его именемъ Божиимъ, не велелъ про себя сказывать. И то видение чли по царьскому велению в соборе у Пречистые Богородицы[327] вслухъ во весь народ. А миру собрание велико было. И для того постъ учинили во царьстве, великъ и мал, лета 7115 го с октября съ 14 числа от понеделника, да по октябрь же по 19 день до недели, и молебны пели по всемъ храмомъ и Бога молили за царя и за все православное крестьянство, чтобы Господь Богъ отвратил от насъ праведный свой гневъ и укротилъ бы межусобную брань, и устроилъ <бы> мирне и безмятежне все грады и страны Московского государьства в бесконечныя веки. Аминь.

«Благочестивому царьскому сигклиту, и христолюбивому воинству, и всему православному християнству русскаго народа. Послушайте Божия милости к намъ грешнымъ повести сия дивно и зело полезно к нынешнему роду лукавому и непокоривому и отбегшия Божия милости и уклонившемуся от заповедей его святыхъ, и нашедшему в сети дьяволя многоразличныя.

Поведа мне грешному некто святъ муж, емуже имя Богъ весть. Моляшу ми много сего святаго о ползе душевней и о нынешних скорбехъ нашедшихъ на насъ неудобьносимыхъ, он же послуша моего смиреньнаго к нему моления, и сказа ми потонку вся, яже у него вопрошахъ. И к сему прирече ми грешному: „Видехъ, — рече, — чюдное видение и зело ужаса исполнено. Во едину бо нощь молящу ми Господу Богу и Спасу нашему Исусу Христу и Пречистой его Матери, Заступнице нашей Богородицы Марии о мире всего мира и о нынешних лютых на нас нашедшихъ,[328] дабы Господь Богъ отвратил праведный гневъ свой и послал бы милость свою на люди своя. И по молитве, яко в полунощи, возлегшу ми на одре моемъ, и едва внидох в тонокъ сонъ — и се внезапу слыша ми ся звонъ великъ, яко в той болшой колокол звонят, егоже при цари Борисе слили повелениемъ его.[329] И зело ми во сне томъ дивящуся о велицемъ томъ звону. И глаголющу ми во уме своемъ: «Что сий звонъ велик, яко ныне несть празника?» И укрывшу си оконца мало, видех яко дневный светъ, и зело ми дивящуся и глаголющу: «Коли нощь прейде, яко мало ми спавшу?» И се видех человека грядуща ко мне, иже ми знаемъ бе. И вопрошах его: «Брате, что сий звонъ велик?» Он же рече ми: «Скоро иди, господине мой, во святую и апостольскую церковь Божия Матере, честна<го> и славнаго ея Успения. Тамо бо узриши преславное видение».

Аз же грешный востахъ скоро и текох по улицамъ к церкви Божия Матере, и мнях себе: «Что убо путь сий гладокъ, яко ныне належащу осени и дождемъ многимъ на землю излиявшимся, а ныне путь сух?» И егда приидохъ близ тоя святыя великия церкви, и видех окружену светомъ неизреченнымъ. И стоях надолзе и чюдехся тому неизреченному видению. И предста ми той муж, иже знаемъ бе, и рече ми: «Пойди, господине мой, к западнымъ дверемъ от патриарша двора и тамо узриши чюдное видение». Аз же текохъ тамо, и приидохъ к дверемъ церковнымъ, и поклонихся до земли. И востах от земля и видехъ двери церковныя отверсты и Господа моего, седяща на престоле, аггелы обстоима, и Пречистую Богородицу, Надежу нашу и Заступницу, одесную престола стоящу, и Предотечю Крестителя Ивана — отлевую. И лики святыхъ, пророкъ, и апостолъ, и мученикъ, и святитель, и преподобныхъ, и праведникъ — ихже многих святых и аз, недостойный, знаю, на образ ихъ святый зря. И видехъ Свя-тую Богородицу молящуся Сыну своему и Богу нашему, и кланяющися ей до земли.

Аз же недостойный от того ужасного видения в велице страсе и трепете бывъ, и къ единой стране церковных дверей приникся и зрях видения того страшнаго. И слышах глас умилный Пречистыя Богородица к Сыну своему гла-голюще: «О Сыну мой, Боже, приими молитву матере твоея, пощади люди своя, познавшихъ тебе, истиннаго Бога, и мене, матерь твою. Сыну мой вселюбезный, и не ходивши<м> в пути твоя и несотворшимъ воля твоея и ныне убо мнози от них воспоминають грехи своя и хотят приити на покаяние. Отврати от них праведный гневъ свой и помилуй ихъ ради своея многия милости».

И слышах убо глас он преслаткий Владыки и Бога моего и матери своей глаголющи: «О мати моя вселюбезная, многажды твоих ради молитвъ отвращаю праведный гневъ свой от нихъ. Но зело стужают ми злобами своими и лукавыми нравы. Понеже бо церковь мою оскверниша злыми своими праздными беседами и мне ругатели бываютъ; вземше убо от скверныхъ языкъ мерския их обычая и нравы, брады своя постригают и содомская дела творят, и неправедный суд судят, и правымъ убо насилуют, и грабят чюжая имения, и многая иная сквернавая их дела творят, ихже ненавидит Духъ мой Святый». Надежда же наша Пречистая Богородица преклоншися ко пречистыма ногама его, слезы точащи и глаголющи, и Предотеча с нею поклонися, и вси святии с ними: «Помилуй, Владыко, род крестьянский, да некли обратятся и предстанут от злоб своихъ и в покаяние приидут, и к тому не станут творити их, ты бо, Владыко, милостивъ, приимаеши кающихся». И возре убо Господь на Матерь свою милостивымъ он окомъ, и на Предтечу, и на вся святыя, и испусти глас свой пресладкий: «О мати моя, ни стужай ми, и ты, друже мой, Крестителю Иване, и вси мои святии! Не рех ли вам, яко несть истинны во царе же и в патриарсе, ни во всемъ свещенномъ чину, ни во всемъ народе моемъ, Новемъ Израили? Яко не ходятъ по преданий моих и заповедей моих не хранятъ. Многажды хотехъ помиловати ихъ, о мати моя, твоих ради молитвъ, но раздражают утробу мою всещедрую своими ихъ окаянными и студными делы. И сего ради, мати моя, изыди от места сего, и вси святии с тобою. Аз же предамъ ихъ кровоядцемъ и немилостивымъ раз-бойникомъ, да накажутся малодушнии и приидутъ в чювство, и тогда пощажу ихъ».

И еще убо глагола мати его, госпожа наша Пречистая Богородица: «Ужели презре матере своея прошение, о Сыну мой прекрасный, свете мой?» Премилостивый же Господь тогда тихимъ гласомъ рече к ней: «Тебе ради, мати моя, пощажу ихъ, аще покаются. Аще ли же не покаются, то не имамъ милости сотворити над ними».

Тогда убо от предстоящих ту единъ пришед и рече им: «Слышишь ли, рабе Божий, Господня милости и матере его, нашея Царицы, молитвы и прошения за весь род крестьянский? Иди убо и поведай, угодниче Христовъ, яже виделъ еси и слышал, емуже сам веси, и не утаи от сихъ никтоже». Аз же окаянный от ужасново того и страшнаго видения трепетенъ быхъ и едва в себе пришед, и убудихся на одре, лежа, трясыйся, и не могий проглаголати. И тебе сия поведаю ползы ради, да проповеси царю же и патриарху, и всемъ людемъ, яже слышалъ еси от мене недостойнаго. И Божиимъ имянемъ заклинаю тя, да не явиши имени моего никомуже, дондеже Богъ благоволитъ о мне”».

ПЕРЕВОД

Некоему духовному мужу явилось во сне вот такое видение. И этот человек рассказал о том видении Благовещенскому протопопу Терентию, и с его слов Терентий записал его рассказ, и запись эту отдал патриарху, да и царю поведал. А имени того человека, кому то видение привиделось, не сообщил ни царю, ни патриарху. Тот, мол-де, именем Божиим клятву с него взял, не велел про себя сказывать. И видение это читали по царскому повелению в соборе Пречистой Богородицы вслух всему народу. А собралось там народу великое множество. И потому установили в царстве время поста, великого и малого, в 1606 году с 14 числа октября, с понедельника, по 19 день октября же, до воскресенья, и по всем храмам пели молебны и Богу молились за царя и за все православное христианство, чтобы Господь Бог отвел от нас праведный гнев свой, остановил междоусобную брань, установил мир и спокойствие во всех городах и концах Московского государства навечно. Аминь.

«Благочестивому царскому синклиту и христолюбивому воинству, и всем православным христианам русского народа. Послушайте повесть сию дивную и весьма полезную о Божией милости к нам, грешным, к нынешнему лукавому и непокорному народу, уклонившемуся от милосердия Божьего, забывшему его святые заповеди, попавшему в многообразные дьявольские сети.

Рассказал <это> мне, грешному, некий святой муж, имя которого Бог знает. Когда я долго умолял этого святого о духовном наставлении и (сокрушался) о нынешних невыносимых бедах, постигших нас, он выслушал мои смиренные просьбы к нему и рассказал мне подробно обо всем, о чем я его спрашивал. И к этому добавил мне, грешному: „Видел я, — сказал он, — чудесное видение, страхом преисполненное. Однажды ночью я молился Господу Богу и Спасу нашему Иисусу Христу и Пречистой его Матери, Заступнице нашей Богородице Марии, о мире для всего мира и о теперешних лютых несчастьях, постигших нас; молился о том, чтобы Господь Бог отвратил <от нас> праведный гнев свой и ниспослал бы милость свою на людей своих. И после молитвы, около полуночи, когда я возлег на постель свою и едва только начал засыпать, — и вот вдруг внезапно слышится мне сильный звон, будто звонят в тот большой колокол, который вылит был при царе Борисе по его повелению. И очень удивился я во сне том этому громкому звону. И мысленно спросил себя: «Что это за сильный звон, ведь теперь нет праздника?» И, немного приоткрыв оконце, я увидел, что светло, как днем, и очень удивился, вопрошая: «Когда ночь прошла, ведь я так мало спал?» И тут увидел человека знакомого, идущего ко мне. И спросил его: «Брат, что это за звон сильный?» Он же ответил мне: «Иди скорее, господин мой, в святую и апостольскую церковь Божией Матери, честного и славного ее Успения. Там ты увидишь предивное видение».

Я же, грешный, быстро поднялся и пошел по улицам к церкви Божией Матери, а сам думал: «Отчего это дорога эта ровная, ведь нынче осень и много дождей пролилось на землю, а сейчас дорога суха?» И когда подошел я близко к той святой великой церкви, увидел ее окруженную неизреченным светом. И долго стоял, дивясь этому необъяснимому видению. И появился передо мной тот знакомый муж, и сказал мне: «Пойди, господин мой, к западным дверям от патриаршего двора, и там ты увидишь чудесное видение». Я же отправился туда, и подошел к вратам церковным, и поклонился до земли. И поднялся я с земли, и увидел раскрытые церковные двери и Господа моего, сидящего на престоле, окруженного ангелами, и Пречистую Богородицу, Надежду нашу и Заступницу, стоящую справа от престола, а Предтечу Крестителя Иоанна — слева. И <увидел> сонмы святых, пророков, и апостолов, и мучеников, и святителей, и преподобных, и праведников — тех многих святых, которых и я, недостойный, знал, видя их святые изображения. И увидел, что Святая Богородица молилась Сыну своему и Богу нашему, и кланялась она <ему> до земли.

Я же, недостойный, от этого полного ужаса видения пребывал в большом страхе и трепете и, приникнув к одной стороне церковных дверей, смотрел на это страшное видение. И услышал я умиленный голос Пречистой Богородицы, говорящей сыну своему: «О Сын мой, прими же молитву матери твоей, пощади людей своих, познавших тебя, истинного Бога, и меня, матерь твою. Сын мой вселюбимый, многие из тех, кто не шел по твоему пути и не исполнял волю твою, нынче вспоминают свои грехи и хотят принести покаяние. Отврати от них свой праведный гнев и помилуй их по великой милости своей».

И вот услышал я голос тот сладостный Владыки и Бога моего, своей Матери отвечающего: «О мать моя вселюбимая, по молитвам твоим уже много раз отвожу я праведный гнев свой от них. Но очень досаждают они мне злобою и лживостью своей. Потому что и церковь мою они осквернили своим пустым злословием, и меня оскорбляют; переняв от скверных народов их мерзкие обычаи и нравы, бороды свои остригают и содомские дела творят, и неправедный суд судят, попирают правых и грабят чужое имущество, и многие другие скверные дела совершают, которые ненавидит Дух мой Святой». Надежда же наша Пречистая Богородица, приклонившись к пречистым ногам его, слезы испуская, отвечала ему; вместе с нею и Предтеча поклонился, и все святые с ними: «Помилуй, Владыко, род христианский, чтобы, быть может, опомнились и оставили злобу свою и покаялись, и не стали бы больше всего того совершать, ведь ты, Владыко милостивый, принимаешь кающихся». И взглянул тогда Господь на Мать свою милостивым оком, и на Предтечу, и на всех святых, и испустил голос свой сладостный: «О мать моя, не досаждай мне, и ты, друг мой, Иоанн Креститель, и все мои святые! Не говорил ли я вам, что нет истины ни у царя, ни у патриарха, ни у всего священнического чина, ни во всем моем народе Нового Израиля? Ибо не следуют они заветам моим и заповедей моих не соблюдают. Многажды хотел я помиловать их, о мать моя, ради молитв твоих, но раздражают они душу мою щедрейшую своими окаянными и постыдными делами. И поэтому, мать моя, уйди отсюда, и все святые с тобою. Я же отдам их кровопийцам и немилостивым разбойникам, пусть малодушные получат урок, придут в чувство, а тогда — пощажу их».

И еще говорила Мать его, госпожа наша Пречистая Богородица: «Неужели ты отверг просьбу матери своей, о сын мой прекрасный, свет мой?» Премилостивый Господь ответил ей тогда тихим голосом: «Ради тебя, мать моя, пощажу их, если покаются. Если же не покаются, то не будет у меня милосердия к ним».

Тогда вдруг один из стоявших тут подошел и сказал мне: «Слышишь ли, раб Божий, милость Господнюю и Матери его, нашей Царицы, просьбы и молитвы за весь народ христианский? Иди же и поведай, угодник Христов, о том, что видел и слышал, а кому — сам знаешь, и ничего не утаи из этого». Я же, окаянный, вострепетал от ужасного и страшного того видения и, еле придя в себя, проснулся на постели, лежа и дрожа, не в состоянии сказать ни слова. И тебе об этом рассказываю пользы ради, чтоб ты рассказал царю же, и патриарху, и всем людям то, что ты слышал от меня, недостойного. И именем Бога заклинаю тебя, не называй моего имени никому, покуда не будет мне <на то> Божьей воли”».

КОММЕНТАРИЙ

«Видение некоему мужу духовному» Благовещенского протопопа Терентия — одно из ярких литературных произведений эпохи Смуты, написанное в 1606 г. в жанре широко распространившихся «видений» и повестей о чудесных явлениях. В литературе о Смуте это сочинение иначе называется «Повесть о видении мужу духовну» или «Повесть протопопа Терентия о чудесном видении 1606 г.». Впервые Повесть была напечатана в «Летописи занятий Археографической Комиссии за 1861 г.» (Вып. 1, отд. II. СПб., 1862. С. 52—54), но не привлекла специального исследовательского внимания. В 1888 г. С. Ф. Платонов посвятил ей особый раздел в монографии «Древнерусские сказания и повести о смутном времени XVII в. как исторический источник» (СПб., 1888) и указал на наиболее ценный и полный, с его точки зрения, список в рукописи РНБ, О.IV.17 XVII в. Только в этом списке есть предисловие, из которого мы узнаем имя автора и время создания Повести (Видения): протопоп Терентий написал ее в 1606 г. В этой же рукописи находится еще ряд текстов, связанных с событиями Смуты, среди которых рассказ еще об одном видении, случившемся уже в следующем, 1607 г. в Архангельском соборе Московского Кремля.

С. Ф. Платонов, исследовавший и издавший произведения о Смутном времени, установил, что «Видение некоему мужу духовному» является одной из частей более обширного сочинения о Смуте, так называемого «Иного Сказания», время создания которого ученый отнес к середине второй половины XVII в. С. Ф. Платонов выделил в нем шесть составных частей, созданных в разные отрезки времени, среди которых и «Повесть о видении, бывшем в Успенском соборе в Москве в 1606 г.». Выводы С. Ф. Платонова относительно происхождения и состава «Иного Сказания» можно свести к следующему. В основу «Иного Сказания» легла повесть, составленная монахом Троице-Сергиева монастыря. Затем эта повесть подверглась сокращению и в таком виде дошла до нас в некоторых списках. Часть этой повести 1606 г. вошла в «Житие царевича Дмитрия», помещенное в Четьих Минеях Германа Тулупова. На эту повесть «наслоилось», по выражению С. Ф. Платонова, несколько других сочинений. Во-первых, это грамоты царя Василия Ивановича Шуйского; во-вторых, это записи о первых событиях Смуты при Василии Шуйском; в-третьих, это повесть протопопа Терентия о чудесном видении 1606 г. (Видение некоему мужу духовному). Далее, считал С. Ф. Платонов, к «Иному Сказанию» были добавлены статьи из Хронографа 2-й редакции (после 1617 г.) и некоторые «летописные заметки», доводящие события до середины XVII в. «Таким образом, — писал С. Ф. Платонов, — разбираемый памятник есть не что иное, как сборник самого разнохарактерного состава». (Древнерусские сказания и повести... С. 81).

Первый публикатор «Иного Сказания» в 1853 г. И. Д. Беляев опустил в нем текст Видения, однако С. Ф. Платонов показал, насколько тесно оно связано с предшествующим и последующим за ним рассказом, хотя и представляет собой самостоятельное жанровое и смысловое целое. Это подтверждается тем, что кроме двух списков Видения в составе «Иного Сказания» известны списки, переписывавшиеся отдельно. Один из таких списков — уже упомянутый из собрания РНБ, О.IV.17. По нему С. Ф. Платонов издал текст «Видения некоему мужу духовному» в «Памятниках Древней русской письменности, относящихся к Смутному времени» (Русская историческая библиотека. Т. 13. СПб., 1909. Стб. 177—184). Этот же список положен в основу настоящего издания.

Биографических сведений о протопопе Терентии немного. Из актовых источников известно, что после 1606 г. он был отстранен от должности протопопа в Благовещенском соборе, но через четыре года, 30 ноября 1610 г., по указу короля Сигизмунда III, возвращен. Терентий известен как автор не только «Видения некоему мужу духовному», но и двух посланий Лжедмитрию I, которые С. Ф. Платонов, однако, считал не двумя, а одним сочинением, где первое представляет собой введение ко второму. Под влиянием «Видения» в Новгороде была создана «Повесть о видении монаху Варлааму», связанная с событиями захвата Новгорода шведами в июле 1611 г. В этой повести заметны черты подражательности «Видению некоему мужу духовному», но, по словам С. Ф. Платонова, в ней «иной основной мотив»: покаяние, к которому взывали оба сочинения, в новгородской повести — это не способ избавиться от несчастий Смуты и тяжких грехов, а приуготовление к смерти как к заслуженному новгородцами наказанию за их грехи.

Мотив заступничества Богородицы за грешный род человеческий традиционен для поучительно-назидательной литературы, для апокрифических сочинений («Хождение Богородицы по мукам»), для покаянных и духовных стихов. Литературный жанр «видений», закрепленный апокалиптической и эсхатологической традицией, в эпоху Смутного времени обрел новые черты злободневности и открытой публицистичности. Многие тексты были написаны свидетелями страшных событий. «Это было скорее лихорадочное забытье, с кошмарами и видениями», — писал о восприятии Смуты ее современниками Г. В. Флоровский. И все же «Видение некоему мужу духовному» — не только документ, «свидетельствующий, до какого напряжения доходило чувство и воображение народа, ошеломленного чрезвычайными явлениями самозванщины и междоусобной смуты» (С. Ф. Платонов), но и литературно выстроенное сочинение, имеющее строгую композицию и настойчиво звучащую мысль о необходимости покаяния.

Мы публикуем «Видение некоему мужу духовному» по рукописи РНБ, О.IV.17, л. 284—291.