Бруно, начальник полиции

ГЛАВА 14

После долгих раздумий, пока он мыл посуду после ужина и кормил Джиджи остатками, Бруно пришел к выводу, что из всех его друзей барон был бы самым подходящим партнером для игры в смешанном парном разряде с сумасшедшей англичанкой и ее другом. Он поймал себя на мысли; с Памелой и Кристиной. Он произнес их вслух, наслаждаясь мягкими звуками, которые они издавали, думая, что это имена, которые нужно произносить в нежной интимности. Ему нравились оба имени, так же как ему нравилось, когда имя Изабель, еще одно мягкое шипящее, нежно произносили на ухо влюбленной. Он вернулся мыслями к деликатному вопросу о партнере для смешанного парного разряда. Барон был достаточно взрослым, чтобы внушать доверие, вести себя непринужденно в обществе и обладать характером с оттенком эксцентричности, необычным для француза. Хорошо известный факт, установленный во всех французских школьных учебниках, состоял в том, что англичанам нравились эксцентрики.

Бруно они тоже нравились, и иногда ему хотелось, чтобы у него самого было немного больше эксцентричности. Он наслаждался моментами, когда выходил за рамки своего спокойного и осторожного характера, рисковал и искал приключений. Он долго вертел это слово во рту: приключение — это слово по-прежнему вдохновляло его. Это все еще пробуждало мальчишеские мечты о путешествиях в таинственные места и смелых испытаниях, мечты о драме и страсти такого накала, о которых тихий деревенский полицейский редко знал. Но потом он стал сельским полицейским потому что такая напряженность сильно потрепала его, когда он попробовал ее на вкус в Боснии. Его рука скользнула к старому шраму чуть выше бедра, и он снова ощутил внезапную путаницу воспоминаний, шум и пламя, мир, вращающийся, когда он падал, яркий свет фар и кровь на снегу. Это была последовательность, которую он никогда не мог четко выстроить в уме, все события и образы перемешивались. Четким остался только саундтрек — симфония вертолетных лопастей в низком ритме на фоне контрапунктной трескотни пулемета, хлопков гранат, визгливого лязга танковых гусениц. Бруно почувствовал, как его начинает охватывать жалость к самому себе, и мысленно встряхнул себя за то, что был таким глупым и настолько поглощенным собой, что почти забыл о драме на собственном пороге. Провинциальному полицейскому редко приходилось сталкиваться с убийствами, наркотиками и причудливыми сексуальными играми за одну неделю.

Аккуратно расставив посуду на подставке для слива и приготовив чашку, тарелку и нож для завтрака, он опустился на колени, чтобы приласкать Джиджи, которая дружелюбно сопела у его ног, надеясь, что, возможно, съели не все объедки с ужина. Он обхватил голову собаки руками, почесывая мягкие места у нее за ушами, затем наклонил свою голову так, что их лбы соприкоснулись, и издал нежный звук глубоко в горле, услышав его эхо, когда его собака ответила.

Должно быть слово для обозначения того глубокого и любящего звука, который может издавать собака — будь Джиджи кошкой, Бруно сказал бы, что она мурлычет, — потому что это было не рычание, не слово, в котором слышался намек на угрозу. Джиджи повернул голову, чтобы лизнуть Бруно в лицо, забравшись так, чтобы его передние лапы покоились на плечах хозяина, чтобы удобнее было лизать его уши и утыкаться носом в шею. Бруно наслаждался контактом и лаской и обнял свою собаку, прежде чем похлопать ее по плечу и подняться на ноги. Пора спать, сказал он Джиджи, нам обоим.

Что я пытаюсь сейчас сделать, так это отвлечься от темы, которая действительно занимает мои мысли, признался себе Бруно, ведя Джиджи в питомник. Он бросил последний внимательный взгляд на забор вокруг своего курятника и услышал уханье совы далеко в лесу. Он проверил, ничего ли не осталось на столе, и плеснул воды на золу в барбекю. Он знал, что пытается избежать момента самоанализа и неуверенности в себе, который охватил его. Дело в том, что теперь он глубоко сожалел о том, что так спокойно принял уход Изабель.

Неужели это все, спросил он себя, глядя на огромное сияние звезд и далекие движущиеся огни авиалайнеров. Согласился ли он просто с решением Изабель вернуться в отель, или из-за собственной робости у него создалось впечатление, что ее общество нежелательно? Более смелый Бруно решительно заключил бы ее в объятия под ночным небом и пустился бы в великое приключение нового романа с гибкой и явно современной молодой женщиной, умной и амбициозной.

Давай, Бруно, сказал он себе, чистя зубы. Не унижай себя и не преуменьшай свою ценность. Ты построил свой дом собственными руками. Вы научились быть садовником, который может прокормить себя и своих друзей, и вы стали сельским жителем, который понимает ощущение почвы, смену времен года и старые добрые обычаи сельской Франции. Вы человек долга и ответственности перед самим собой и своим сообществом. Вы видели чужие земли, вы познали любовь и войну, раны и сражения, и этого приключения было более чем достаточно для любого. Приключения означали риск и опасность, и он повидал на своем веку и то, и другое. Он не стал бы добровольно искать их снова. Внезапно в его сознании всплыл образ разбитого бомбой французского легкого танка в аэропорту Сараево, разорванные тела людей, с которыми он тренировался, ел, бок о бок сражался. Это было приключение, и хвала доброму Богу, что оно закончилось.

Он взял в руки свою фотографию с Катариной, сделанную тем славным боснийским летом, вскоре после того, как они стали любовниками, и до того, как пришла зима со снегом, который укрыл сербский рейдовый отряд и снайпера, застрелившего его. Тогда он был человеком большой энергии и страсти и мог совершать насильственные действия, которые были частью его служебных обязанностей. Он отложил фотографию и достал тонкий томик Бодлера, который она ему дала, открыв его, чтобы прочитать ее дарственную надпись и уставиться на ее плавную подпись. Он также снова слышал ее голос, читающий ему стихи вслух на том удивительно плавном французском, которому она учила своих школьников до начала войны. Он был почти рад, что те времена давно прошли, но потом, скользнув под прохладные простыни и выключив свет, подумал: «ты тоже мужчина, чья постель слишком долго была пустой и который, похоже, перестал соблазнять привлекательных женщин».

Затем возникла более жизнерадостная идея, как это обычно случалось, когда он был излишне строг к себе. Недавно он встретил трех привлекательных и незамужних женщин.

Во-первых, Изабель, которая в отсутствие очевидного подозреваемого пробыла бы здесь, в Сен-Дени, некоторое время. Затем была Памела, сумасшедшая англичанка, которая жила здесь и которую он находил интересной. И еще была ее подруга Кристин, приехавшая сюда ненадолго, но она казалась прямой и предприимчивой женщиной и в некотором смысле была самой красивой из троих. И завтра он будет играть в теннис с ними обоими, причем соперником в их компании будет только его друг барон.

Это обещало быть интересным. Барон был заядлым соперником. Он ненавидел проигрывать, еще больше ненавидел проигрывать женщине, и прежде всего не мог смириться с поражением англичанам. И, судя по тому, что Бруно видел из их игры, Кристина и Памела, скорее всего, победят их на непредсказуемом травяном корте. Молчаливая борьба между яростью барона из-за поражения и его врожденной рыцарской вежливостью сама по себе была бы развлечением. С нежной улыбкой к своему другу и сиянием удовлетворения от того, что ему удалось направить свои собственные мысли от мрачного самоанализа в более приятное русло, Бруно погрузился в безмятежный сон.

Было прекрасное майское утро, когда они ехали в большом старом «Ситроене» барона по дорожке мимо дома Янника, мимо поворота к одинокому коттеджу Хамида и через подъем к очаровательному фермерскому дому Памелы. Барон притормозил свою машину и с торжественным одобрением оглядел происходящее, затем выбрался наружу, чтобы подольше осмотреться. Бруно открыл дверь и присоединился к нему, наслаждаясь реакцией барона на окружающую обстановку и радуясь тому, что она совпала с его собственной.

Они молча смотрели, пока позади них не раздался барабанный бой, и они, обернувшись, увидели двух всадниц с распущенными волосами, которые галопом неслись по гребню холма в их сторону и перешли на почти галоп, когда увидели машину и двух мужчин.

В отличие от обычных поездок Памелы в город, на этой утренней прогулке не было ни шапочки для верховой езды, ни аккуратного черного пальто для верховой езды. На ней была белая рубашка с открытым воротом, зеленый шелковый шарф, ниспадавший на ее каштановые волосы, и старые брюки, заправленные в сапоги для верховой езды. Барон негромко присвистнул в знак признательности, которую мог услышать только Бруно, и поднял руку в приветствии.

«Мы на минутку, Бруно. И добро пожаловать к твоему другу», — крикнула Памела, переводя свою фыркающую гнедую кобылу на быструю рысь. Кристина ехала дальше на большой скорости, коротко подняв руку в знак приветствия, прежде чем перегнуться через шею своей лошади и помчаться вниз по склону. Памела с завистью посмотрела ей вслед, но, обернувшись, крикнула: «Мы снимем седла, переоденемся и увидимся на корте.

Вы можете переодеться в кабинке у бассейна.»

Эти последние слова почти унесло ветром, когда она снова пустилась галопом по газону, чтобы последовать за Кристин обратно к дому, проделав длинный путь вокруг задней части участка, вместо того чтобы спешиваться и разбираться с воротами и заборами.

«Две красивые женщины быстро скачут верхом. Боже мой, но это великолепное зрелище», — воскликнул барон, и Бруно понял: что бы ни случилось на теннисном корте, день будет удачным.

Он предупредил барона, что обе женщины играли в теннисных платьях, поэтому оба мужчины были в белых шортах и футболках. Бруно поразило, что их четыре фигуры в белом выглядели почти официально, когда они встретились на площадке и представились друг другу.

Барон поклонился и подарил Памеле бутылку шампанского: «выпьем за вашу победу, мадам». Она быстро прошла в кабину, где громко урчал древний холодильник, и к тому времени, как она присоединилась к ним, барон пригласил Кристину стать его партнершей, а Бруно по очереди посылал форхенды через сетку каждому из них.

«Похоже, ты застрял со мной», — сказал он, когда Памела вышла на корт, неся еще одну банку теннисных мячей.

«Я всегда предпочитаю, чтобы закон был на моей стороне, Бруно», — улыбнулась она, и они начали серьезно биться, разыгрывая два мяча, причем Бруно отправил свой Кристине, а Барон играл с Памелой. Женщины играли хорошо и тщательно контролировали ход игры, нанося глубокие удары по каждому мячу, и Бруно обнаружил, что отвечает тем же и входит в ритм удара справа за ударом справа. Это была приятная игра после его более привычного стиля нокаута, когда половина мячей отправилась в сетку.

Первый сет закончился подачей на четыре очка, хотя Бруно пришлось отбиваться с позиции пятнадцать-сорок. Памела и Кристина знали корт и странные способы игры на траве и использовали свой опыт, чтобы занять позицию, в то время как Бруно и Барон уставали карабкаться, пытаясь предугадать каждый неожиданный бросок. Женщины по-прежнему выглядели хладнокровными, свежими и владеющими собой, в то время как мужчины вытирали пот со лба и обмахивались рубашками.

В заданный момент Бруно ждал решающей подачи, слегка покачиваясь на носках, достаточно хорошо зная игру барона, чтобы рассчитывать на срез. Но Барон одурачил его, подав быстрый мяч на его удар справа, и Бруно отыграл его вдоль линии назад Кристине. Она вернула мяч ему, и он отыграл тот же удар в ответ ей с базовой линии. Ритм вернулся. Пять ударов, шесть, а затем восемь, и розыгрыш все еще продолжался, когда Кристин внезапно сменила тактику и нанесла Памеле следующий сильный удар справа. Она вернула это Барону, и настала их очередь обменяться ударами с базовой линии. Затем шестой удар Памелы пришелся по какой-то странности на травяном покрытии, и мяч отскочил высоко и широко. Барон с трудом отбил мяч, увидел, как он ударился о сетку и безнадежно упал на его сторону корта. Гейм и сет.

«Какой великолепный розыгрыш», — воскликнула Памела с таким теплым энтузиазмом, что Бруно не мог поверить в его искренность. «Отличная работа, барон, и удачи в этом очень нечестном последнем броске. Я думаю, если бы не это, у вас были бы мы».

«Мне нужно выпить», — сказала Кристина, подбегая к Бруно, чтобы пожать ему руку, а затем возвращаясь, чтобы расцеловать барона в обе щеки. «И мне нужно принять душ», — засмеялась Памела», — а потом выпить. И спасибо вам за игру и за тот последний розыгрыш. Не могу вспомнить, когда я играл в розыгрыше, который длился так долго.»

Бруно восхищался непринужденным умением женщин успокаивать уязвленное мужское самолюбие. Его и барона переиграли. Обливаясь потом, они выглядели так, словно провели долгую тяжелую игру, а не один сет в миксте. Барон, обычно с мрачным лицом и поджатыми губами, когда проигрывал игру, почти мурлыкал от удовольствия от их внимания.

«Душ и полотенца вы найдете в кабинке для переодевания», — сказала им Памела. «Мы примем душ внутри и увидимся с вами здесь через десять минут за шампанским.

Тем временем в холодильнике есть бутылки с водой. Угощайтесь».

Бруно вытер шею полотенцем и убрал ракетку, когда барон, прихрамывая, подошел, улыбаясь.

«Какие очаровательные девушки», — сказал он.

Бруно устало улыбнулся в знак согласия. Они действительно были очаровательны, и да, они также были девичьими, и если они могли так легко обвести вокруг своих маленьких пальчиков циничного старого барона, то это были две очень грозные женщины. После того, как он выпил литр воды, принял душ и переоделся, он неторопливо направился к столику у бассейна, где наготове стояли четыре бокала для шампанского и ведерко со льдом, а также бутылка темно-фиолетового cassis. Он осторожно взглянул на этикетку. Это была бутылка настоящего бургундского сока, а не промышленного сока из черной смородины, который продается в супермаркетах.

Памела и Кристина переоделись в джинсы и блузки, когда вернулись с подносами — на одном были тарелки, ножи и салфетки, на другом — паштет, оливки, помидоры черри и свежий багет. Барон откупорил свое шампанское, налил в каждый бокал немного черной смородины, а затем осторожно наполнил их вином.

«В следующий раз ты должен позволить мне быть твоим партнером, Бруно», — сказала Кристина. «Если только барон не захочет помочь мне отомстить».

«Я не собираюсь менять команду победителей», — засмеялась Памела. «Я останусь с Бруно».

«Мы в вашем распоряжении, дамы», — сказал барон. «Возможно, мы могли бы пригласить вас принять участие в нашем клубном турнире позже этим летом. Вы бы очень преуспели, выступая в паре друг с другом или в смешанном парном разряде.»

«Извините, но у меня есть время только до конца мая», — сказала Кристин. «Затем я возвращаюсь в Англию, чтобы завершить свое исследование до конца моего творческого отпуска».

«Возможно, мы могли бы заманить вас обратно примерно на неделю в августе», — настаивал барон.

«Боюсь, в гостинице нет места», — сказала Кристина. «Остаток года Памела живет за счет сдачи своего жилья в высокий сезон, а август — самый загруженный месяц».

«Что ж, теперь у вас есть много других друзей, у которых вы могли бы остановиться. Мой скромный «шартрез» в вашем распоряжении, а поскольку мои дочери приехали из Парижа на турнир, у вас будет хорошая компаньонка».

«Шартрез?» — спросила Памела. «Я думала, это чартерхаус, где живут монахи».

«Это так, для монахов картезианского ордена. Но оно также стало означать изолированный загородный дом или поместье, и в этой части мира оно обычно относится к определенному виду здания, довольно длинного и узкого, всего в одну комнату глубиной и с длинным коридором. Величественнее, чем фермерский дом, но не настолько, как замок, — объяснил барон. «Он долгое время принадлежал моей семье».

«Это очень любезно с вашей стороны, но я не думаю, что смогу уехать в августе», — сказала Кристин. «Мне действительно нужно закончить эту книгу до начала следующего учебного года».

«Это напомнило мне», — сказал Бруно. «Вы кое-что знаете о здешних архивах и местной истории военного времени. Как бы я занялся исследованием футбольной команды в Марселе примерно в 1939 году?»

«Начните с местных газет, «Марсельез» или «Провансаль», или спортивной газеты «Квип», — сказала Кристин. «Свяжитесь с местной спортивной федерацией, чтобы узнать, есть ли у них какие-либо записи. Если у вас есть имена игроков или команды, это должно быть довольно просто».

«У меня есть только имя одного игрока, но нет названия команды или какой-либо другой информации. Команда играла в любительской молодежной лиге и выиграла чемпионат в 1940 году, но я думаю, что их тренером был профессиональный игрок. У меня есть его имя, Вилланова.»

«Поиски могут оказаться долгими, Бруно», — сказала Кристина. «Региональные газеты, такие как le Marseillais, как правило, хранят записи на микрофишах, но я был бы удивлен, если бы они были оцифрованы и поэтому вы не могли бы выполнить электронный поиск. Возможно, вам придется просмотреть все выпуски за 1940 год. Но если бы они выиграли чемпионат, это, вероятно, произошло бы в конце сезона, весной, в марте или апреле. Вы могли бы попробовать просто посмотреть на те месяцы. Это связано с расследованием убийства, о котором вы отказались рассказать нам, когда были здесь в последний раз? Мы видели отчеты на юге-Западе».

«Да, бедняга Хамид, как вы знаете, был жертвой, и, похоже, ничего не было похищено, кроме его медали военных лет и этой старой фотографии, так что мне любопытно посмотреть, может ли это пролить какой-то свет на это дело. Это всего лишь шанс — возможно, он сам снял вещи со стены или выбросил их. Возможно, мы идем по ложному следу, но пока у нас не так много зацепок».

«Мне показалось, я слышала по радио Пиригорд, что в Лалинде были задержаны несколько подозреваемых, не так ли?» — спросила Памела. «Они не назвали никаких имен».

«Нет, если им меньше восемнадцати, они несовершеннолетние, и их имена не могут быть разглашены. Несколько местных молодых людей, связанных с Национальным фронтом, были объектом полицейского расследования, но пока нет никаких реальных доказательств, которые связывали бы их с убийством Хамида или даже связывали бы их с Хамидом».

«Я не так уж много знаю здесь молодых людей», — задумчиво сказала Памела. «Возможно, мне следует. У некоторых моих гостей здесь есть дети-подростки, и, возможно, было бы неплохо познакомить их с молодыми местными жителями. Прошлым летом мы сделали это с молодой французской парой, которая играла здесь в теннис на корте. Кажется, их звали Рик и Джеки.»

«Рик и Джеки?» Резко спросил Бруно. «Могли ли это быть Ричард и Жаклин?»

Памела пожала плечами. «Я просто знала их под этими именами. Привлекательная молодая пара, лет шестнадцати-семнадцати. Она симпатичная, со светлыми волосами, очень хорошая теннисистка. Он стройный, может быть, килограммов шестьдесят. Кажется, он сказал, что его отец здешний врач. Почему? Вы их знаете?»

«Как ты с ними познакомилась, Памела? И когда именно это произошло?»

«Они сказали, что гуляли по лесу и заметили мой теннисный корт. Они сказали, что никогда раньше не играли на траве, и спросили, могут ли они попробовать.

У меня была английская семья с несколькими детьми-подростками, и они провели день, играя в теннис. Они казались очень приятными и вежливыми, но у меня сложилось впечатление, что они довольно энергично ухаживали в лесу, а не просто гуляли. В прошлом году это было, должно быть, в конце августа, может быть, в начале сентября. Рик и Джеки приезжали два или три раза. Кажется, у нее была машина, но в этом году я их не видел».

«Вы говорите, они вышли из леса и направились к вашей собственности. В какой именно лес?»

«Вон за тем холмом». Она указала. «В сторону дома Хамида. С холма вы можете видеть и мой дом, и его».

«Они когда-нибудь упоминали Хамида, или встречались с ним, или видели его здесь, когда он приходил рассказать вам, как подрезать ваши розы?»

«Насколько я могу припомнить, нет».

«Когда они снова пришли навестить вас, они пришли тем же путем, из леса?»

«Нет, они приехали по дороге на машине. Я хорошо это помню, потому что она ехала слишком быстро, и мне пришлось сказать ей притормозить».

«Они снова уходили в лес, пока были здесь?»

«Да, я думаю, что так и было, подростковая страсть и все такое. Ты говоришь очень серьезно, как полицейский, Бруно. Как ты думаешь, они могут быть связаны с убийством Хамида?»

«Я не знаю, но это наводит на мысль, что они, возможно, знали старика, или видели его, или, по крайней мере, имели возможность сделать это, и кроме этого, нет ничего, что связывало бы их с Хамидом».

«Они не походили на представителей Национального фронта. Они никоим образом не были скинхедами или бандитами. Они казались довольно образованными и обладали хорошими манерами, всегда говорили «пожалуйста» и «спасибо». Однажды они даже принесли мне цветы. Они немного говорили по-английски, хорошо ладили с английскими детьми. Они были действительно очень приятными — мне было приятно с ними познакомиться».

«Ну, может быть, это и ерунда, но поскольку у нас так мало зацепок, мы должны проследить их все. Поэтому я должен поблагодарить вас за игру и вернуться к работе. Но я лучше прогуляюсь до того леса и посмотрю все, что можно увидеть, прежде чем уйду».

«Можно нам тоже пойти?» — спросила Кристина. «Я никогда не видела настоящего полицейского за работой».

«Я не настоящий полицейский, не в этом смысле», — рассмеялся Бруно. «Я не буду похож на вашего Шерлока Холмса с его памятью на сотню видов сигарного пепла и увеличительным стеклом. Я просто хочу взглянуть. Пойдемте, если хотите».

Это превратилось в приятную воскресную прогулку до вершины холма, примерно за километр до первых редких деревьев. Еще сотня метров по лесу и через гребень холма, и вот дом Хамида, метрах в пятистах или около того, и единственное здание в поле зрения. Они прошли по опушке леса и нашли небольшую полянку с мягким дерном, защищенную и уединенную, но с великолепным видом на плато — идеальное место для романтического свидания на свежем воздухе, подумал Бруно. Он внимательно осмотрелся и нашел под кустом несколько старых сигаретных окурков и разбитый винный бокал. Ему пришлось бы прислать сюда команду криминалистов.

Они возвращались к дому Памелы в основном молча и быстро допили то, что осталось от шампанского. Затем барон и Бруно удалились. Приятная атмосфера после тенниса стала мрачной. Они не планировали снова играть вместе, но Бруно решил, что всегда может позвонить. Сейчас неподходящее время, особенно когда тень убийства соседки нависла над домом Памелы и известно, что подозреваемые посетили ее, пользовались ее гостеприимством и играли на том же теннисном корте, где они провели такое приятное утро.