Бруно, начальник полиции

ГЛАВА 17

Дугал, шотландский приятель Бруно по теннисному клубу, обычно никогда не вмешивался в официальные дела Сен-Дени, хотя мэр дважды просил его присоединиться к его списку кандидатов на выборах в местный совет. Продав свою собственную небольшую строительную компанию в Глазго и досрочно выйдя на пенсию в Сен-Дени, Дугал заскучал и основал компанию под названием Delightful Dordogne, которая специализировалась на сдаче домов в аренду туристам в высокий сезон.

Многие иностранные резиденты подписались на него, отправившись отдыхать в другие места в июле и августе и получив солидную прибыль от арендаторов, которым Дугал сдавал свои дома. Благодаря разнорабочим, уборщицам, садовникам и персоналу по обслуживанию бассейнов, которых Дугал нанял для обслуживания домов отдыха, он стал крупным местным работодателем. Бруно подумал, что при таком количестве иностранцев, въезжающих в округ, имеет смысл иметь одного из них в совете, чтобы представлять их взгляды. Дугал всегда отказывался, ссылаясь на то, что он слишком занят, а его французский слишком несовершенен, но на следующий день после беспорядков он был в зале заседаний совета вместе с остальной делегацией местных бизнесменов.

На сердитом, но исправном французском он объяснил, насколько плохими были теленовости предыдущего вечера.

«Сегодня у меня было три отмены заказа, все от хороших и постоянных клиентов, и я ожидаю большего. Это даже попало в английские газеты. Взгляни на это, — сказал он и бросил стопку газет на стол. Все уже видели заголовки и фотографии беспорядков на городской площади, но Бруно поморщился, когда Дугал размахивал экземпляром SudOuest с фотографией Бруно на первой странице. Его сфотографировали стоящим с протянутыми руками, чтобы защитить двух съежившихся женщин от группы нападавших, а заголовок гласил «Сен-Дени — линия фронта». Это был момент, когда он пытался укрыть Памелу, Кристину и других женщин, как раз перед тем, как его сбили с ног. На фотографии должна была быть Изабель, подумал он. Она была настоящей героиней.

«Вся заслуга в тебе, Бруно, ты проделал отличную работу, но это очень плохо сказывается на бизнесе», — сказал Дугал. И остальные подхватили. Все были обеспокоены предстоящим сезоном: отель, рестораны, кемпинги, менеджер парка развлечений.

«Как долго это будет продолжаться?» — спросил Джером, который управлял небольшим тематическим парком французской истории, где Жанну д'Арк сжигали на костре дважды в день, а Марию-Антуанетту гильотинировали каждый час, а между ними проходили средневековые рыцарские бои.

«Полиция должна покончить с этим быстро, арестовать кого-нибудь и покончить с этим. Эта история с допросами подозреваемых без реального результата вызовет еще больше проблем у правых, еще больше контрдемонстраций у левых и еще больше негативной рекламы на телевидении. Это просто испортит нам сезон».

«Мы все это знаем и все согласны. Но что вы предлагаете нам с этим делать?» — спросил мэр. «Мы не можем запретить все демонстрации, это противоречит закону, и как городской совет мы не имеем полномочий вмешиваться в дела судебных властей.

Произошло отвратительное убийство на почве расизма, и страсти разгорелись как слева, так и справа. Нам выделили дополнительных жандармов для поддержания порядка, и более сорока человек обвиняются в беспорядках и нападении, так что они вряд ли побеспокоят нас снова. Это единичный случай. Это вполне может повредить нашему бизнесу в этом году, но последствия будут недолгими. Нам просто нужно стиснуть зубы и переждать этот процесс».

«Я не уверен, что в следующем году я все еще буду заниматься бизнесом», — мрачно сказал Франк Дюамель с турбазы. Он говорил это каждый год, но на этот раз, возможно, оказался прав. «Я занял много денег в банке, чтобы профинансировать это масштабное расширение и новый плавательный бассейн, и если у меня будет неудачный сезон, у меня будут настоящие проблемы. Если бы не групповое бронирование от голландских парней, которые приехали на ралли Мотокросс, у меня бы уже были проблемы. Бруно кивнул, вспоминая дорожный хаос, вызванный этим событием в выходные перед убийством Хамида, когда сотни мотоциклов и сторонников заполонили город и прилегающие дороги.

«Я разговаривал с региональными менеджерами банков», — сказал мэр. «Они понимают, что это временная проблема, и они никого не будут закрывать — по крайней мере, если они хотят снова вести какой-либо бизнес в этой Коммуне. И только в том случае, если они не хотят нажить врага в лице министра внутренних дел. Вы все видели репортаж с его вчерашней речью о том, что вся Франция твердо стоит на стороне храбрых граждан Сен-Дени и нашего отважного полицейского».

Бруно почувствовал себя неловко. Политик только что пытался как можно лучше изобразить то, что для него было унижением, его прервали на полуслове и забросали фруктами и яйцами. То, что по телевизору показывают, как он беспомощно руководит беспорядками, не очень подходит для министра внутренних дел, поэтому, естественно, он попытался представить это по-другому в своей запланированной речи в Бордо. Бруно очень сомневался, что он пошевелит пальцем, чтобы помочь какому-нибудь проблемному бизнесмену, не выплачивающему свои банковские кредиты. Он никогда больше не сможет слышать о Сен-Дени без инстинктивной дрожи отвращения. Но именно такие заверения бизнесмены хотели услышать от своего мэра, и Бруно сказал себе, что он должен быть достаточно проницательным, чтобы понять это к настоящему времени.

«Чего мы хотим, так это передышки», — сказал Филипп, менеджер отеля Сен-Дени, который обычно выступал в качестве представителя деловых кругов города. «Нам нужны временные налоговые льготы на этот год, чтобы помочь нам пережить этот тяжелый период. Мы знаем, что налоги должны быть уплачены, но мы хотим, чтобы совет согласился дать нам немного времени, чтобы вместо того, чтобы платить в июне, мы согласились заплатить в октябре, когда закончится сезон и мы сможем показать вам наши бухгалтерские книги. Если мы потерпим поражение, то погибнет весь город, поэтому мы рассматриваем это как своего рода инвестицию города в свое собственное будущее».

«Это полезная идея», — сказал мэр. «Я представлю это совету, но нам, вероятно, нужно убедиться, что такая задержка будет законной».

«Еще одна вещь, о которой мы думаем, — это новый глава жандармерии», — сказал Дюамель.

«Он был бесполезен, абсолютно бесполезен. Если бы Бруно не взял на себя ответственность, могло быть намного хуже. Мы бы хотели, чтобы вы попросили перевести капитана Дюрока. После вчерашнего никто в городе не испытывает к нему ни малейшего уважения.»

«Я не уверен, что это справедливо», — сказал Бруно. Он почувствовал себя намного лучше по отношению к Дюроку, когда прибыл на банковскую автостоянку после беспорядков и увидел, что три автобуса заблокированы дюжиной мотоциклов-жандармов, у каждой двери стоит на страже дородный полицейский, а долговязый капитан записывает имена и адреса сорока с лишним мужчин, задержанных внутри. Рядом с автобусами были припаркованы два синих фургона жандармерии.

Наконец-то прибыло подкрепление, и полицейские выполняли свою работу.

«Его немедленной реакцией было обеспечить безопасность мэра и почетных гостей», — продолжил Бруно. «Затем он вызвал подкрепление и лично руководил арестами бунтовщиков, которые вторглись в наш город. Я нашел его на автостоянке, где он держал сорок человек под замком в их собственных автобусах. И его люди вели себя хорошо. Хотя он явно новичок в городе и ему немного не хватает опыта, я не уверен, что нам есть в чем его упрекнуть».

«Возможно, Бруно прав», — вмешался мэр. «Я бы предпочел, чтобы мы использовали симпатии, которые у нас сейчас есть в официальных кругах, чтобы получить некоторую финансовую помощь в этот трудный период, чем растрачивать то влияние, которое у нас есть, в борьбе с Министерством обороны за смещение капитана. И после того, как эти два генерала измазали форму яйцами и помидорами, я не уверен, что Сен-Дени пользуется большой популярностью у министерства обороны на этой неделе».

Это было умно, подумал Бруно. Местные бизнесмены воспрянули духом при мысли о финансовой помощи, а затем шутка о генералах вызвала у них всеобщую улыбку. Каждый раз, когда он наблюдал за мэром в действии, ему казалось, что он чему-то научился.

«Спасибо, что пришли поделиться своими опасениями, друзья мои», — продолжил мэр, поднимаясь со своего места во главе стола. «Совет сделает все, что в наших силах, чтобы помочь. И пока мы здесь, я уверен, вы захотите присоединиться ко мне и выразить благодарность нашему новому местному герою, нашему собственному шеф-полицейскому, за его выдающуюся службу вчера. Его заявление о том, что наш город подвергся вторжению и мы защищаемся, достойно восхищения. Министр внутренних дел особенно тепло похвалил вас — вероятно, потому, что вы отвлекли от него потенциально опасное внимание».

Бруно почти покраснел, когда все они одобрительно хмыкнули, а некоторые из них потянулись пожать ему руку. Он все еще ожидал, что мэр отчитает его наедине за эту чересчур умную идею о том, чтобы перехватить марш протеста Монсуриса. Но на данный момент его небольшая речь перед телекамерами и освещение в прессе стали его защитой.

«У меня действительно есть одно предложение», — сказал Бруно. «Я думаю, что еще Наполеон сказал, что когда на тебя оказывают давление, всегда лучше атаковать, чем сидеть сложа руки и ждать худшего. Я слышал о том, что они начали делать кое-что в туристических центрах Бретани, что могло бы помочь нам здесь. Они организуют March' s Nocturnes — вечерние рынки. Это довольно просто. Мы приглашаем некоторых постоянных владельцев ларьков продавать вечером свою продукцию, но продукты, которые можно съесть на месте — паштет, сыр, оливки, хлеб и салаты, фрукты и вино. Мы устанавливаем несколько столов и скамеек, устраиваем простые развлечения, такие как местный джаз-клуб, и просим городские рестораны и официантов готовить простые горячие блюда, такие как картофель фри, соусы и пицца. Здесь не так уж много дел по вечерам, и многие люди, особенно в кемпингах, не могут позволить себе каждый вечер питаться в ресторанах. Таким образом, это был бы дешевый вечер в центре города, а также новый источник дохода для местного бизнеса. И, конечно, город взимал бы небольшую плату с владельцев торговых точек.

Это могло бы помочь вернуть людей в Сен-Дени, несмотря на последнюю огласку».

«Мне это нравится», — сказал Дугал. «Это как раз то, что любят туристы, и люди остаются и покупают напитки в барах после еды. Я мог бы рекламировать это во всех домах, которые мы сдаем в аренду».

«Возможно, для вас это нормально, но я зарабатываю на жизнь тем, что держу клиентов на территории своего кемпинга, трачу их деньги в моем баре и в моем кафе», — проворчал Дюамель.

Но Филипп из отеля был полон энтузиазма, и все они почувствовали себя лучше при мысли о том, что нужно предпринять какие-то действия для восстановления благосостояния города. Делегация уехала в гораздо лучшем настроении, чем когда они прибыли.

«Все могло закончиться гораздо более неприятно, так что спасибо вам за эту очень полезную идею», — сказал мэр, когда они с Бруно остались одни. «Вы уверены, что вам следует быть на работе? Вчера вечером ты выглядел довольно скверно по телевизору с кровью, стекающей по твоему лицу. Тебе досталось несколько неприятных ударов».

«Видел бы ты других парней», — беспечно сказал Бруно, испытывая облегчение от того, что, похоже, отделался без выговора. «И, кроме того, раньше мне становилось хуже на поле для регби с каждой неделей».

«Да», — сухо сказал мэр. «Как и вся остальная Франция, я видел, как вы говорили это по телевизору. Очень героично, Бруно, но я также видел, как тебя избивали, и с того места, где я наблюдал, это выглядело очень отвратительно. Половина женщин Сен-Дени рассказывали мне, что ты спас их от мафии. Серьезно, я думал, тебе не поздоровится, когда эта банда напала на тебя у лестницы.»

«Итак, вы видели, как наш восхитительный инспектор Перро пришел мне на помощь? Не говоря уже о метком ударе Памелы Нельсон».

«Мы все это сделали. Министр внутренних дел был больше всего впечатлен их боевыми навыками. Я подозреваю, что инспектор довольно скоро вернется на штатную работу в свой парижский офис с черным поясом по карате, или что там у нее еще есть. Элегантная и очень опасная женщина — в Париже любят такие вещи. Вот почему я думаю, что мы получим некоторую помощь от министерства, если нам понадобится помощь с банками».

Мэр улыбнулся Бруно с нежностью, но с некоторым превосходством школьного учителя, осознающего, как многому его любимому ученику еще предстоит научиться. «Я заметил твой недоверчивый взгляд, когда я сказал нашим бизнесменам, что мы могли бы оказать некоторое давление на банки. Всегда помни, Бруно, что люди, которые действительно оказывают политическое давление, редко сами являются политиками. Они предпочитают, чтобы их сотрудники делали это за них, и я думаю, что готов поспорить, что стройный инспектор Перро скоро будет в состоянии помочь нам, если потребуется».

«Я не уверен, что она согласилась бы на такую работу, если бы ее предложили. Она независимая женщина».

«Сказано с чувством. Почти так, как если бы ваши ухаживания были отвергнуты».

«Никаких авансов сделано не было, сэр», — холодно ответил Бруно.

«Еще один дурак из тебя, Бруно. Теперь я должен ответить на все телефонные звонки, которые я попросил Мирей отложить на время встречи. Тем временем, тебе лучше проверить, как продвигаются дела тех головорезов, которые были арестованы. Я полагаю, этим занимается Национальная полиция в Периге?»

«Так и должно быть, но арестовывали наши местные ребята, так что я сначала посоветуюсь с ними».

Едва Бруно вернулся в свой кабинет и открыл почту, как в комнату ворвался мэр, бормоча: «Вот дура!.. Один из телефонных звонков, на которых сидела Мирей, был из Спортивного кафе. Я сказал ей прервать меня по какому-нибудь срочному делу. Сегодня утром пришел ваш капитан Дюрок и арестовал Карима за нападение. Вы можете выяснить, что происходит?»

«Нападение? Это была самооборона». Но затем у него в голове возник образ Карима, вероятно, самого крупного человека на всей площади, который хватает мусорное ведро и швыряет его в группу бойцов Национального фронта с их флагами. Он поморщился. В то время это казалось хорошей идеей, но Бруно знал, что ему самому было бы трудно даже поднять эту штуку, не говоря уже о том, чтобы поднять ее над головой и бросить. И если бы этот решающий момент драки был заснят телекамерами, у Карима могли быть неприятности.

«Вы помните, как Карим бросал мусорное ведро?» — спросил он мэра.

«Да, именно этот поступок переломил ситуацию; это и ваш инспектор Перро. Это был значительный подвиг силы. Один из генералов сказал, что это было великолепно. О боже, кажется, я понимаю. Это можно было бы расценить как нападение с применением оружия. Что ж, я думаю, министр, генералы и я могли бы выступить свидетелями того, что Карим поступил правильно».

«Да, но есть еще один свидетель — телекамеры. А у этих типов из Национального фронта есть доступ к умным адвокатам, и они с удовольствием подали бы жалобу на араба, именно таким они видят Карима. Даже если полиция решит не выдвигать обвинений, жертвы могут это сделать».

«Черт возьми!» — взорвался мэр и ударил кулаком по ладони другой руки. Обычно он никогда не ругался, и Бруно не мог вспомнить, когда в последний раз видел, чтобы его друг выходил из себя. Мэр ходил взад-вперед перед столом Бруно, затем остановился и уставился на него сердитым взглядом. «Как нам это исправить?»

«Что ж, я посмотрю, что можно сделать с полицией в Периге. Но если есть судья, которому поручено выдвинуть обвинения против головорезов Национального фронта, он также будет тем, кто примет решение об обвинениях против Карима, а это выше моего понимания. В таком случае вам, вероятно, придется посмотреть, какое влияние вы сможете оказать. Это будет местный судья, так что, возможно, вам удастся замолвить словечко перед префектом. Многое будет зависеть от показаний, сделанных полицией, поэтому некоторые показания от вас, министра и генералов были бы очень полезны».

Мэр взял со стола Бруно блокнот и ручку и начал делать какие-то пометки.

«Первое, что нужно сделать, — это точно выяснить, на каком основании жандармы арестовали его, и были ли предъявлены обвинения Фронтом», — сказал Бруно. «Я это сделаю».

«Возможно ли, что эти свиньи пытаются заключить сделку?» — спросил мэр, отрываясь от своих записей. «Вы же знаете, что бывает: если мы снимем обвинения с них, они снимут обвинения с Карима. Они политики, поэтому им вряд ли может понравиться идея, что сорока их боевикам предъявят обвинения в массовых беспорядках; и уж точно не после того, как членам их службы безопасности предъявят обвинения в незаконном обороте наркотиков».

«Возможно. Я не знаю. Я никогда не был вовлечен в такого рода юридические сделки. Я пойду и посмотрю, что можно выяснить в жандармерии», — сказал он, хватая фуражку и направляясь к лестнице.

«А я лучше пойду и посмотрю, можем ли мы что-нибудь сделать для Рашиды в кафей, и нам лучше позвонить Мому. Возможно, он еще не знает об этом», — сказал мэр.

«Я беспокоюсь, что это может быть действительно серьезно для Карима», — сказал Бруно с верхней площадки лестницы. «Если его признают виновным в жестоком нападении, он, скорее всего, потеряет лицензию на продажу табака, а это означает конец его кафе и, возможно, банкротство. Если эти ублюдки будут настаивать на сделке, при которой мы должны будем снять с них все обвинения, у нас, возможно, не останется особого выбора, кроме как согласиться».