Буканьер

Глава 17

Эмильен Лемари скрылся в зарослях так проворно, будто перетекая между хлёсткими ветками. Мы ломанулись вслед за ним. Шон жестами предложил мне напасть на буканьера сзади, чтобы забрать ружьё и припасы, но я покачал головой. Это стало бы непоправимой ошибкой. Тем более, собака наверняка почует угрозу, и даже если буканьер не успеет отреагировать, то она нападёт сама, а я бы такую псину предпочёл не злить.

— Как нынче живётся у месье Блеза? — спросил буканьер походя.

— Паршиво, — хмуро ответил я.

— Всё как всегда, — хмыкнул он.

По лесу он шёл, как у себя дома, как полноправный хозяин, совсем не так, как мы. Мы здесь были всего лишь гостями. Пёс бежал рядом с ним, вывалив язык, и иногда отбегая в стороны, когда замечал что-нибудь любопытное. Буканьер шёл быстро, и мы за ним не поспевали, особенно сильно отставали негры, которые вообще не могли держать такой темп.

Он вёл нас какими-то едва заметными тропками в глубину леса, ишагать по его следам оказалось гораздо проще, чем торить дорогу самостоятельно.

Лес казался нескончаемым, и мы всё глубже заходили в чащу. Лианы тут и там свисали с деревьев, и я заметил, как сторонится от них ирландец. Густая листва шелестела на ветру, ветки постоянно лезли в лицо, приходилось раздвигать их руками, рискуя получить веткой по морде от впереди идущего. Наверху, в кронах деревьев, скакали обезьяны, зачем-то преследуя нас. Их пронзительные крики здорово меня раздражали, и будь я один, предпочёл бы уйти от них подальше, чтобы никто не мог нас найти, привлечённый их криками, но буканьер, казалось, не обращал на них никакого внимания.

— Куда мы идём? — спросил Шон.

— К нам в гости, — ответил Эмильен.

Пёс вдруг сделал стойку на ближайшие заросли и глухо зарычал. Буканьер жестом приказал нам остановиться и вскинул мушкет. Его движения неуловимо преобразились, стали собранными и сосредоточенными. Не издав ни единого звука, Эмильен крадучись пошёл к зарослям. Выстрел прогремел совершенно внезапно, всё вокруг затянуло вонючим пороховым дымом. Когда дым рассеялся, Эмильен уже выходил из кустов, держа на одном плече мушкет, а на другом — подстреленного молодого кабанчика, практически подсвинка. Возможно, именно того, который убежал от нас.

Кровь стекала буканьеру прямо на рубаху, и пёс носился вокруг хозяина, поскуливая и пытаясь поймать хотя бы несколько капель высунутым языком.

— Тихо, Феб, сидеть, — рыкнул буканьер, и пёс обиженно уселся на землю.

Эмильен оглядел нас, потом подошёл к Муванге и передал ему кабанью тушу, которую тому пришлось держать на руках. Закинуть кабанчика на плечи не позволяли раны.

— Тащи! Понял? — громко и чётко, будто разговаривая с умственно отсталым, спросил буканьер.

— Это с чего вдруг? — вскинулся Шон, недовольный тем, что незнакомец посмел эксплуатировать наших ниггеров.

— А у тебя какие-то проблемы, красавчик? Вы жрать хотите? — спросил Эмильен.

Негры закивали.

— Вот и пусть тащат. Зажарим потом, — пояснил буканьер.

Возражать против такого никто не стал. Буканьер принялся неторопливо перезаряжать мушкет, а я стал внимательно наблюдать и впитывать знания. Сперва он сыпанул немного пороха на полку и поставил курок на предохранительный взвод, затем поставил мушкет прикладом на землю, сыпанул ещё пороха прямо в ствол. Из мешочка на поясе достал пулю, обернул её кусочком ткани и затолкал в ствол, пропихивая её до самого конца шомполом. Не так уж и сложно, хотя довольно долго, особенно если делать это всё в пылу сражения.

— Что ты так смотришь? — спросил он. — Думал меня пристрелить, пока я перезаряжаюсь?

— У меня и пуль-то нет, — хмыкнул я.

Буканьер глянул на меня, несколько мгновений помолчал, а потом расхохотался во весь голос. Хриплый хохот напоминал карканье вороны.

— Ха-ха-ха! Пуль нет! — веселился Эмильен. — А я же поверил! Ха-ха-ха!

Я усмехнулся.

— Рисковый ты парень! Пустым мушкетом грозить, — утирая лицо, произнёс Эмильен. — И ни пуль, ни пороха нет?

— Порох есть, — сказал я, хотя не был уверен до конца в его качестве.

Он мог отсыреть, пока мы валялись на берегу ручья и шли вверх по течению. Я сунул руку в мешочек, отобранный у мёртвого охранника. Порох, к счастью, оказался совершенно сухим. Я отряхнул пальцы от налипшей пороховой пыли.

— Держи, пригодятся, — буканьер сунул мне в руки небольшую горстку свинцовых пуль. — Пыжей… С лохмотьев своих нарвёшь, если что. Ткань вроде неплохая. Была…

— Спасибо, — пожал плечами я.

Снова дербанить собственные шорты не очень хотелось, от них и так осталось одно только название. Но зарядить мушкет стоило, и я старательно повторил всё, что увидел пару минут назад. Оставшиеся пули пришлось бросить в тот же мешочек, где лежал порох. Теперь, с оружием в руках, я чувствовал себя прекрасно. Тем более, такого калибра. Это вам не девятимиллиметровая пукалка, это настоящее кремневое ружьё. Слона из такого не завалить, но быка — запросто. Человека и подавно.

— Ну всё, идём, — сказал Эмильен. — И так я с вами подзадержался.

— Ты сам откуда? — вдруг спросил Шон.

— Гасконь, — сказал буканьер.

— Гугенот? — насторожился Шон.

— Слава Богу, да, — ответил Эмильен.

— Еретик, — прошипел ирландец.

— Ты сам-то давно добрым католиком стал? — я покосился на Шона, но тот не ответил.

Меня покоробила эта внезапная щепетильность, но я понятия не имел обо всех хитросплетениях нынешних религиозных отношений. Я помнил только осаду Ла-Рошели, да и то из «Трёх мушкетёров», довольно смутно представляя, кто такие гугеноты, и из-за чего с ними воевали католики. Мне, в целом, было без разницы. Люди во все времена находили, из-за чего начать резню. Хоть из-за отрезанного уха, хоть из-за очередной утопической идеи.

Ещё какое-то время мы брели по едва заметной тропинке, пока не вышли на небольшую полянку, окружённую зарослями какого-то колючего кустарника. Я заметил на земле старое кострище, и понял, что мы пришли.

— Пришли, — сказал Эмильен.

Муванга с облегчением бросил тушу кабанчика на землю, и к ней пулей подлетел пёс, надеясь урвать кусок.

— Феб! На место! — прикрикнул буканьер. — Располагайтесь.

Располагаться тут было особо негде, маленькая поляна оказалась тесновата для пятерых человек, но я уселся на землю возле кострища, обнимая мушкет. Негры сели на корточки возле кустов, Шон расположился возле самой тропинки, подальше от всех.

— Разведёшь костёр? — спросил у меня Эмильен, принимаясь свежевать кабанчика огромным ножом. — Хворост вон там, под кустами.

Я нехотя поднялся, заглянул под кусты, куда указал буканьер, и обнаружил там сухие дрова. Вот так-то можно ходить в походы. Хворост я сложил пирамидкой, а вот с дальнейшими действиями вышло затруднение. Спичек или зажигалки ни у кого, естественно, не завалялось.

— Масса, нужно лук и палка! — воскликнул Муванга, жестами показывая, как трением добывает огонь.

Вместо этого я просто извлёк из мушкета кремень и сыпанул щепотку пороха на кострище. Теперь нужно было что-нибудь металлическое. В принципе, можно было бы и об мушкет, но это было бы не очень удобно, и я попросил у Шона кувалду.

— А дым отсюда не увидят? — спросил Шон, глядя, как я высекаю искры кусочком кремня.

Наконец порох воспламенился и по сухому хворосту забегали язычки пламени. Кремень я тут же вернул на положенное место, а кувалду передал обратно.

— Кто? — отвлёкся Эмильен.

— Да хоть кто, — сказал Шон.

— Не должны, — сказал Эмильен. — Место такое, не самое открытое.

Он отрезал кусок какой-то требухи и бросил довольному Фебу, который тут же набросился на угощение. Мы поглядели на это с некоторой завистью, а Обонга даже вздохнул.

— Достань камни, там же, — попросил Эмильен.

Я поворошил разгорающийся костёр и снова заглянул в кусты, где лежало несколько плоских камней. Объяснять, зачем они тут нужны, мне не пришлось. Я достал камни и выложил вокруг костра. Буканьер только кивнул, после чего бросил несколько кусков свежей вырезки на эти самые камни. Поляну заволокло чудесным ароматом жареного мяса, от которого рот наполнился слюной сам по себе.