Буканьер

Глава 36

Вместо просьб о пощаде и напуганных воплей звучали только мушкетные выстрелы и злые крики. Откуда-то слышался женский плач, стоны раненых, порой переходящие в предсмертные хрипы, треск разрываемого пулями дерева и, совсем редко, звонкие рикошеты.

— Сдавайтесь! — прокричал я ещё раз.

Факел на крыше казармы наконец-то сумел поджечь сырую солому, и от казармы повалил удушливый белый дым. Послышался сдавленный кашель охранников, некоторые начали выбегать наружу, чтобы умереть не от удушья, а от наших пуль, и мы отстреливали таких, как куропаток.

Пули свистели совсем рядом, обжигая лицо раскалённым потоком воздуха, но к моему удивлению, никого из наших пока не зацепило, зато среди охраны потери были ужасающими. Буканьеры, конечно, славились меткой стрельбой, но я не думал, что настолько.

Сбоку послышался глухой удар и лязг. Дверь первого барака распахнулась, и рабы начали выбегать, лязгая цепями на ногах.

— Па уон! Лу гбогбо эньян! Убивай! — заорал Муванга на родном языке, и негры бросились на ненавистную охрану с голыми руками.

До второго барака Шон даже не успел добежать, дверь снесли изнутри, и рабы вырвались наружу, издавая воинственные крики, от которых кровь застывала в жилах.

Охрану забивали цепями, рвали на куски голыми руками, и обезумевшие лица негров в мерцающем свете пожара казались вырезанными из чёрного дерева ритуальными масками, посвящёнными какому-то ужасному древнему божеству.

— За мной! В усадьбу! Шон, сюда, быстрее! — прокричал я, видя, что охраной занялись негры.

Тяжёлый мушкет качался в руках из стороны в сторону, в горле пересохло от порохового дыма. Мы выбежали из-за усадьбы и рванули к крыльцу. Мимо просвистела пуля, ударилась в стену дома, Эмильен и Робер тут же пальнули куда-то в сторону кузницы. По спине словно кто-то водил холодными коготками, все чувства обострились до предела. Я быстро взбежал по крылечку, толкнул дверь. Она сдвинулась на полпальца, не больше, я понял, что изнутри её уже успели забаррикадировать.

— Прикрывайте! — быстро произнёс я, но мои товарищи уже ощетинились мушкетами во все стороны, периодически постреливая в сторону казармы, кузницы и главных ворот.

Я толкнул дверь плечом. Внутри кто-то был, я это ясно чувствовал. Я убрал мушкет за спину и достал пистолет, чтобы в тесном пространстве действовать было удобней. Похоже, дверь просто подперли изнутри чем-то тяжёлым, с каждым ударом баррикада немного поддавалась.

— Жорж, помоги! — произнёс я.

Мы навалились вдвоём. Дверь трещала под нашим напором, и я в любой момент ожидал выстрела сквозь дверь, но выстрела не произошло. Внутри что-то с грохотом упало, дверь открылась, и мы с Жоржем влетели внутрь. Раздался женский визг, Жоржу в ту же секунду прилетело сковородкой по голове. Нас встретили две негритянки, повариха и служанка. У двери лежал опрокинутый сервант, Жорж, прижимая ладонь к голове, отшатнулся назад, ударился об косяк.

Ему повезло, что первой ударила кухарка. Служанка прижимала к груди нож, неловко выставив острие перед собой. Я вскинул пистолет, и обе женщины замерли в страхе.

— Бросьте оружие, дамы. Вам никто не причинит вреда, — произнёс я, чувствуя, что мне приходится кривить душой.

Беснующаяся толпа негров снаружи могла сделать что угодно с кем угодно.

Я осмотрел убранство прихожей. Неплохо жили здешние обитатели. Резная мебель, довольно тяжёлая и дорогая, бронзовые подсвечники на стенах, ковёр на полу. Пожалуй, тут точно есть чем поживиться. Служанка и повариха загораживали спинами проход ещё в одну комнату. На второй этаж вела узкая лестница, и путь был свободен. Я увидел под лестницей дверку чулана и махнул пистолетом в её сторону.

— Бросайте оружие и прячьтесь в чулан, живо, — произнёс я.

Дуло пистолета гипнотизировало их, женщины не могли произнести ни звука.

— Живее!!! — прорычал я.

Служанка взвизгнула, бросила нож и поспешила к чулану, повариха последовала за ней, опасливо сжимая рукоять сковородки. Обе залезли в чулан, и я закрыл дверь снаружи, подперев её стулом. Жорж так и сидел у косяка, прижимая ладонь ко лбу, из-под ладонь текла тонкая струйка крови.

— Мерзавка, башку пробила… — тихо произнёс он.

— Сиди здесь, — приказал я и выглянул наружу.

Казарма полыхала до небес, рассекая тёмное небо багровым заревом. В кузнице негры расклёпывали опостылевшие цепи. Несколько рабов стояли напротив крыльца, злобно глядя на горстку буканьеров. Я не сомневался, что они точно так же могут броситься и на нас. Дело запахло жареным, в обоих смыслах. Из горящей казармы доносилась вонь палёных волос и мяса. Я вышел на крыльцо с пистолетом в руке.

Охранников прикончили всех, вымещая накопившуюся злобу, и теперь негры добивали раненых, методично переходя от тела к телу и проверяя, не остался ли кто-то в живых. Если находили ещё живого, то его тут же закалывали шомполом или серпом, забивали тяжёлым камнем или прикладом. Некоторых, особо отличившихся надсмотрщиков, не оставляли и после смерти, терзая уже мёртвые тела. Сегодня ночью здесь царили дым, кровь и безумие.

— Эй! Слушайте сюда! — крикнул я.

Несколько негров повернулись на голос, но остальные продолжали бесчинствовать. Для пущего эффекта я пальнул из пистолета в воздух.

— Слушайте меня! — повторил я. — Теперь вы свободны! Уходите в лес, на побережье, в горы, куда угодно! В горах есть поселения маронов, там вас примут!

— Ти бели, ти подыхай! Смерть бели! — крикнул какой-то здоровяк, потрясая в воздухе железным прутом.

Муванга снова что-то крикнул на родном языке. Обонга тоже добавил несколько слов, здоровяк ответил им. Муванга демонстративно сплюнул в пыль.

— Усадьба — наша добыча! Всё остальное я отдаю вам! — крикнул я, глядя в искажённые бешенством лица.

Негры вкусили крови, и я буквально кожей ощущал висящую над нами опасность.

— Инглез! Колдун! Англичанин! — завопил один из ниггеров, рухнул на колени и закричал что-то уже на своём языке.

Я увидел Себадуку и ещё несколько знакомых лиц. Ниггеры спорили, кто-то кричал, что нас надо убить, кто-то наоборот, радовался моему возвращению. Тут было много новых рабов, купленных взамен убежавших и убитых, и меня они не знали, но, видимо, слухи о белом колдуне, который лечил обречённых на смерть, по плантации всё-таки ходили.

— Я повторяю вам в последний раз! — прокричал я. — Усадьба — нам! Остальное — вам! Вскрывайте амбары, берите еду! Уходите в горы, там безопасно!

Опасность, похоже, миновала. Во всяком случае, уже никто не требовал нашей смерти. Я обвёл взглядом площадь перед крыльцом. Чёрные лица смотрели на меня так, будто я приказал им высадиться на Луне. Я указал рукой на амбар.

— Выносите оттуда всё! Теперь это всё ваше! — произнёс я и продолжил чуть тише, так, чтобы слышали только свои. — Муванга, Обонга, караульте на крыльце. Остальные — за мной.

Мы прошли в прихожую, закрыли за собой дверь и наконец смогли спокойно выдохнуть.

— Фух… Матерь Божья… Я думал нас тоже порвут… — тихо произнёс Шон.

— Это ужасно, — добавил Рябой.

— Все целы? — спросил я, оглядывая соратников.

Все осмотрелись, и руку, измазанную в крови, поднял только сидящий Жорж, который уже наблевал рядом с собой лужу. Очевидное сотрясение.

— В чулане бабы, — сказал я. — Баб не трогать. Понятно?

Рябой удивлённо посмотрел на меня и попытался что-то возразить.

— Понятно? — переспросил я. — Это всё потом. Первым делом добыча.

— Так точно, — по-армейски ответил Шон, но я всё равно слышал в его голосе толику разочарования.

Буканьеры принялись первым делом шарить по ящикам и комодам, разыскивая, чем можно тут поживиться. А поживиться было чем, здесь была и одежда, и посуда, и оружие, и еда, и спиртное, и всё, что душе угодно. В том числе деньги и драгоценности.

Я же, в свою очередь, пошёл разыскивать комнату, из которой стрелял Блез. Что-то мне подсказывало, что среди его вещей обязательно найдётся что-нибудь интересное. На всякий случай я достал пистолет, прикинул примерное расположение той комнаты и пошёл прямо к ней.

Дверь я распахнул ударом ноги. В комнате царил полумрак, только из распахнутого окна багровое зарево заливало комнату мерцающим светом. Труп управляющего висел, перегнувшись через подоконник, и я прошёл прямо к нему.

Сбоку раздался щелчок взводимой пружины, а вслед за ним послышался слабый голос Бернара Лансаны.

— Будь ты проклят, Англичанин.