Буканьер

Глава 31

Буканьер обвёл нас всех мутным взглядом и спросил снова.

— Ну как, готовы выслушать? Эмильен? — произнёс Жак.

Эмильен посмотрел на меня, будто безмолвно обращался за помощью, и я хлопнул ладонью по столу, привлекая всеобщее внимание.

— Сегодня… Никаких дел, — произнёс я. — Сегодня… Пьём. Дела завтра…

Не хватало ещё влезть по пьяной лавочке в какой-нибудь блудняк, который нам же потом и расхлёбывать. Меня не покидало ощущение, что Рябой хочет вписать нас в какую-то авантюру, о которой мы потом пожалеем.

— Это правильный подход, — с серьёзным видом произнёс Рябой. — Завтра так завтра.

Он посмотрел на улицу, где солнце потихоньку опускалось на крыши.

— Эмильен! Говорят, на Тортуге твою зазнобу видали! — переменил тему Жак.

Эмильен побледнел и сжал кулаки.

— Ни слова больше, — просипел он. — И без тебя знаю.

— Что? Ладно, ладно, не кипятись! — засмеялся Жак, и вслед за ним с понимающим видом рассмеялись и остальные буканьеры.

Шон молча разлил ром по кружкам, и протянул одну Эмильену. Тот выпил не глядя, без всякого тоста и подготовки, залпом осушив кружку.

— Сбежала, да? — хмыкнул Шон.

Эмильен шумно выдохнул, раздувая ноздри, как бешеный бык, но тут же взял себя в руки.

— Да. С моими деньгами, — хрипло ответил он.

— Да! И с молоденьким португальцем! — хохотнул Жак.

Меня это вывело из себя. Я ударил кулаком по столу. Посуда жалобно звякнула, официантка что-то пискнула за моей спиной, но я не слушал.

— Тебя же попросили, ни слова больше! — прорычал я, тяжёлым взглядом уставившись в переносицу Рябого.

Перед глазами всё немного плыло, но я старался держаться прямо и уверенно. Повисла тишина.

— Андре, успокойся, — сказал Эмильен. — Всё в порядке.

Я посмотрел на него, потом снова уставился на Рябого, обвёл тем же тяжёлым взглядом всю его компанию. Буканьеры хмуро смотрели на меня в ответ, и я почувствовал, как повисло в воздухе напряжение, грозящее в любой момент взорваться поножовщиной или перестрелкой.

— Ладно, — я миролюбиво поднял руки. — Раз ты так говоришь…

— Давайте-ка лучше выпьем ещё, — произнёс Шон.

Он схватил последнюю бутылку со стола, вылил остатки в кружку. Хватило только на одну. Заказали ещё. Пользуясь моментом, я отлучился до ближайших кустов. В корчме уже никого не осталось, кроме нас, местные давно разбежались, не желая попасть под горячую руку, да и хозяин поглядывал с опаской. Негры давно спали, уткнувшись лицом в стол, Феб грыз косточку, найденную где-то тут, в соломенном полу. Возвращаясь с улицы, я услышал обрывок разговора.

— …лучше не злить. Он московит, — тихо сказал Шон так, будто моё происхождение на что-то влияло.

Но буканьеры понимающе закивали и протянули что-то невнятно-согласное. Похоже, стереотипы о русских гораздо старше, чем я предполагал. Я подкрался к Шону и тихонько хлопнул его по плечу. Тот заметно вздрогнул.

— О, нам ещё принесли! — улыбнулся я.

Я уселся за стол, поднял кружку, а потом проснулся в каких-то кустах.

Голова трещала по швам, во рту словно образовалась пустыня Гоби. Я силился оторвать голову от земли, но не мог, земля тянула меня обратно, словно магнит. Сил хватило только на то, чтобы перевернуться набок и тихонько застонать. Память словно почикали ножницами, аккуратно вырезав всё, что происходило вечером.

Такого жестокого похмелья я не испытывал очень давно. Меня трясло и знобило, пустой желудок отторгал даже мысли о еде, а мою распухшую морду не узнала бы даже родная мать. Я дал себе обещание больше не пить столько, но что-то мне подсказывало, что это обещание будет нарушено.

Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, я сумел подняться и обнаружил себя в кустах неподалёку от перекрёстка. Солнце взошло в зенит, выходит, я проспал до полудня, а то и дольше. На улице моих спутников нигде не было видно, только немногочисленные прохожие с опаской косились на меня, и я побрёл к таверне, изо всех сил стараясь ступать осторожно и мягко, чтобы не растрясти гудящую голову.

Возле одного из домов я увидел коновязь, а рядом с ней — корыто, заполненное водой. Пить хотелось неимоверно, и я, не обращая внимания на прохожих и их перешёптывания, опустился на колени рядом с корытом и принялся жадно пить прямо из него. Мне мгновенно полегчало, будто в корыте была не колодезная вода, а эликсир жизни.

С новыми силами я отправился дальше к корчме. Там я увидел за столом понурых Эмильена и Шона, с тоскливым видом ковыряющих что-то в своих тарелках. Негры по-прежнему спали прямо на столе. Буканьеров и Рябого Жака не было видно, и я подумал, что так даже лучше.

Меня заметили, немного оживились, Шон помахал мне здоровой рукой. Я помахал в ответ и неторопливо заковылял к ним. Эмильен сидел бледный и уставший, Шон, опухший после пьянки, казался ещё страшнее.

— Вы как? — сипло спросил я, усаживаясь на лавку.

Вчерашняя девица подошла ко мне, мило улыбаясь.

— Чего изволите, месье? — произнесла она, и я недоверчиво покосился на неё.

— Ничего, спасибо, — протянул я, чувствуя, что сейчас всё, что я съем, тут же полезет обратно.

Девушка улыбнулась ещё раз и удалилась к другому столу.

— Ты где пропадал? С ней? — ухмыльнулся Шон.

— Что? Нет! — воскликнул я, снова пытаясь вспомнить вчерашний вечер. Стало страшно.

— Да ладно тебе, не отпирайся, — хохотнул ирландец.

— Да я не помню ничего, — признался я. — Как эти, с рябым, подсели, так и всё. Память как отшибло. Где они, кстати?

— А пёс его знает, ночью ушли куда-то, — хмыкнул Эмильен. — Пусть катятся хоть на все четыре стороны.

Я толкнул спящего Мувангу в бок. Негр простонал что-то невнятное, и я усмехнулся. Если мне так хреново, то им, наверное, ещё хуже.

— Что вчера было вообще? — спросил я.

— Ты на столе плясал, — сообщил Шон. — Чушь всякую нёс.

— Какую чушь?.. — похолодел я.

— Да я что ли по-вашему разумею? Песни свои какие-то горланил, с Арно чуть не подрался. Подпевать его заставлял, — сказал Шон.

Я уронил лицо на руки. Было одновременно и смешно, и стыдно. Ладно хоть я не выболтал ничего такого, за что меня можно было бы спалить на костре.

— Больше не пью, — выдавил я.

— Ага, все мы так говорили, — хохотнул Эмильен.

— А ещё мы пропили все деньги, — походя сообщил Шон.

— Все? — переспросил я, не веря своим ушам.

— Вообще все, — подтвердил Эмильен.

Я вздохнул, соображая, где теперь можно достать денег. Желательно, в кратчайшие сроки, быстро и безболезненно.

— Ружья-то хоть не пропили? — спросил я.

— Ружья? Какие ружья?

— Ты что! Нет, конечно! — в один голос ответили они.

Стало чуть спокойнее. В конце концов, мы можем настрелять живности и продать её здесь же, или морякам на побережье. Деньги за это мы выручим невеликие, но хоть какие-то. Я почувствовал, что смогу даже что-нибудь поесть, и заглянул в тарелку, в которой по-прежнему ковырялся Эмильен.

— У нас теперь даже на жратву денег нет? — спросил я.

— Ты вчера эту деваху на руках носил, попроси так. Не откажет, небось, кавалеру-то своему, — осклабился Шон.

Я покосился на девицу, отвернулся обратно к столу. Видимо, здешний ром способен абсолютно отбить мозги. Напрочь.

— Кого ещё я на руках носил? — буркнул я.

— Только её. Обещал её увезти отсюда в Тче-лья-бинск, — по слогам произнёс Шон.

Из моей груди сам собой вырвался тяжёлый вздох. И почему Челябинск? Там сейчас, наверное, только дикие башкиры кочуют. Но жрать всё равно хотелось, и я подозвал девушку, смотревшую на меня влюблёнными глазами.

— Милая, есть у вас чего-нибудь перекусить? — тихо произнёс я, стараясь не пересекаться с ней взглядом.

— Да, месье! — улыбнулась она и начала быстро перечислять всё, чем могла меня угостить. Я пропустил мимо ушей большую часть списка.

— Яйца куриные? Яиц пожарьте, будьте любезны, — сказал я.

Девица кивнула и удалилась на кухню, а ко мне зачем-то подошёл хозяин корчмы, проводив её пристальным взглядом.

— Месье! Люсилль с вами никуда не поедет! — заявил он.

От его скрипучего голоса голова разболелась снова, и я просто пожал плечами.

— Вы вскружили ей голову своими россказнями! — продолжил корчмарь.

Я поднял на него тяжёлый, как моё похмелье, взгляд.

— А ты кто такой? — произнёс я.

— Люсилль — моя племянница, и она выйдет замуж за достойного господина, а не за какого-то… Гм… Буканьера! — выпалил трактирщик.

— Вы что-то имеете против честных буканьеров, месье Гобер? — раздался сзади голос Рябого Жака, который ввалился в корчму вместе со своей компанией.