Чёрный хребет. Книга 3

Глава 12

Расслабление, полное, глубокое.

Все последние дни я только и делал, что переживал за судьбу деревни и моих близких. Боялся, что двойник убьёт кого-то очень дорогого, но теперь всё позади. Позволяю себе откинуться на спинку стула и закрыть глаза со спокойствием.

От внезапно окончившегося напряжения меня до сих пор потрясывает, сейчас это даже приятно. Я сделал всё как надо, разыграл свои карты наилучшим образом. Выбил из игры соперника с тузами в рукаве и револьвером на поясе.

– Говорите, – приказывает Майра.

Молчим.

Двойник – потому что подавлен. Я – поскольку счастлив и хочу насладиться этим моментом

– Почему вас внезапно оказалось двое? – продолжает девушка.

– Майра, – говорю. – Перед тобой сейчас находятся два разных человека. Пусть мы и выглядим одинаково, но внутри мы совершенно противоположны.

Пока я пребывал в шоке, оглушённый, девушка успела одеться и даже навести кое-какой порядок. Теперь из всех присутствующих лишь мой двойник абсолютно нагой. Это даже хорошо – подействует на него как психологическое давление во время допроса.

– Кто из вас настоящий? – спрашивает.

– Ущипни и узнаешь, – говорю.

– Я сейчас не настроена на шутки.

– А я настроен. Уж прости, но я несколько дней думал лишь о том, как остановить этого говнюка, чтобы он никого не убил. И теперь, когда моя работа закончена, я хочу как следует насладиться его беспомощностью.

Посмотрите на него: от былой бравады не осталось и следа. Сидит, поникший, плечи опущены, ссутулился. А как он плясал, глядя на моё перерезанное горло! Как плясал!

Приятно видеть врага, скулящего и поджавшего хвост.

Понятия не имею, что произойдёт с этим выродком, если он не отплатит старухе за освобождение. Бордовая жемчужина дала ему тело в обмен на долг. Что произойдёт, если этот долг зависнет в воздухе? Вряд ли старуха будет ему звонить и вежливо спрашивать, не забыл ли он про свои обязанности.

«Они убьют тебя на месте, – сказал мне когда-то Ан-чу. – Они на такое способны.

Возможно, двойника ждёт участь похуже смерти.

– Майра, – говорит двойник. – Не слушай этого олуха, он вводит тебя в заблуждение.

Я издаю короткий смешок, однако Майра прислушивается к его словам очень серьёзно. Она никому из нас не верит, поэтому тщательно анализирует сказанное.

– Захлопнись, – говорю. – Ты уже покойник, пусть этого и не осознаёшь.

– Не позорься, – отвечает двойник. – Чушь несёшь.

В его глазах – чистейшая ненависть и презрение. Несколько дней назад он убил меня, но это не принесло ему достаточно удовлетворения. Дай ему возможность и он убивал бы меня снова и снова. К счастью, сейчас он связан и его яростные взгляды лишь веселят меня. Жгучая злоба, у которой нет выхода, может доставлять неимоверное удовольствие.

– Заткнитесь оба, – встревает Майра. – Кто из вас Гарн, которого я знаю?

– Я! – одновременно отвечаем мы оба.

Снова мы глядим друг на друга как две собаки из-за забора. Это не показной лай, не желание показать больше, чем ты есть. Убери преграду и один из нас умрёт – вцепимся друг другу в глотки и будем рвать, пока более слабый не истечёт кровью.

– Кому ты врёшь? – спрашиваю. – Это меня подстрелила Майра у ручья, меня привела в деревню. И это меня хотели отправить на пику.

– Ты что-то путаешь, – отвечает двойник. – Всё это происходило со мной, пока ты сидел у меня в голове и я даже не подозревал о твоём присутствии.

– Вот оно как, ты решил притвориться мной.

– Если кто здесь и притворяется, так это ты.

Майра кладёт нож на тумбочку и опускается на кровать рядом с нами. Этот разговор явно выйдет долгим.

– А где Хума? – спрашиваю.

– Кто это? – уточняет Майра.

– Моя летучая мышь, она ещё орёт так, что камни взрываются.

Большим пальцем Майра указывает на стол, на поверхности которого стоит перевёрнутое вверх дном деревянное ведро. Девушка накрыла мышку, чтобы она не сбежала и не смогла больше наорать на нас. А ещё дальше, на подоконнике, сидит коракс. Хищная птица рассматривает ведро и наверняка раздумывает, как бы его опрокинуть и сожрать моего друга.

– Не думала, что они могут путешествовать с человеком, – замечает Майра. – Обычно они улетают, как только услышат наше приближение. А слух у них – просто нечто.

Странно, как существо с чутким слухом может так громко кричать. Как Хума сама себя не оглушает. Неужели она во время крика каким-то образом отключает собственные уши?

– А теперь к делу, – продолжает девушка. – Ты, – указывает на двойника. – Рассказывай свою версию.

– О, это долгая история.

– Я никуда не тороплюсь, а вы – уж тем более.

– Однажды, – начинает двойник. – Я как обычно отправился пасти наших марли. Это было несколько лет назад...

Двойник рассказывает историю про жизнь в Дарграге, про его ежедневные обязанности, как он знал свою марли с самого рождения – они ровесники. Как он сильно её любит. Про то, как ей нравится, когда её чешут за ушком. Майра слушает его очень внимательно и не прерывает.

В этом преимущество двойника – он был в этом мире раньше меня и знает вещи, которые происходили до моего появления.

– И вот однажды, – говорит двойник. – Я отправился пасти марли как обычно, вместе подружками из соседних домов. Всё было как обычно, мы сидели, разговаривали, смеялись. Когда солнце в зените, мы с животными прячемся в тени и ждём, пока температура спадёт. Тут-то и случилось это...

Я пришёл в этот мир.

– Такое ощущение, будто кто-то ударил меня сзади камнем. Я упал на землю и некоторое время не мог подняться, голова кружилась. Физически я оказался невредим, но с тех пор кое-что изменилось. Я продолжал заниматься ежедневными делами, но периодически чувствовал что-то странное. Этим странным был он, – двойник указывает на меня. – Он сидел внутри моей головы.

– Ты заврался, – говорю.

– Твою версию я тоже выслушаю, – отвечает Майра. – А пока дай договорить ему.

Двойник продолжает свою историю, описывая всё, что со мной происходило, но при этом выставляет события так, будто это он управлял моим телом, а не сидел на задворках сознания, ожидая момента, чтобы вонзить нож в спину.

Слушаю эту речь и кажется, будто я нахожусь на заседании суда с Майрой в качестве верховного судьи. Фемида с завязанными глазами. До тех пор, пока мне не дадут слово – приходится молчать.

– Всё было хорошо, – продолжает двойник. – Я жил своей жизнью, делал то, что считал правильным. Пока он...

Двойник снова указывает на меня пальцем.

– Пока это существо, это чудовище, не начало мне вредить, отбирая моё тело и вызывая провалы в памяти.

Все свои грехи решил повесить на меня, ублюдок. Легко обвинять постороннего человека, если ты выглядишь в точности как он. Устанешь опровергать подобные обвинения.

– Всё завершилось в Гуменде, – продолжает. – Это чудовище вырвалось из меня и обрело физический облик. Я даже опомниться не успел, как это страшилище напало меня и мне пришлось сражаться с собственной копией. Я его одолел, но, видимо, каким-то образом он сумел выжить и снова двинулся за мной, чтобы испортить мою жизнь. Не знаю, чем я заслужил подобную участь.

Смотрю на Майру, а она ему сочувствует! Двойник так убедительно умеет врать, так филигранно добавляет в голос жалостливые нотки, что неосознанно начинаешь ставить себя на его место. Он даже запинается именно там, где нужно, профессионально давит на эмоции.

– Нет хуже воровства, чем похитить твоё собственное тело, – заканчивает двойник. – А после этого ещё и пытаться тебя убить.

– Это всё? – спрашивает Майра.

– Всё.

– Тогда послушаем тебя, – девушка поворачивается ко мне.

Нож в её руке покачивается из стороны в сторону. Несмотря на её нежелание убивать других людей, нисколько не сомневаюсь, что она может воткнуть его в горло любому из нас. Мне уже посчастливилось столкнуться с её стрелами. Целит она метко и рука у неё при этом не дрожит.

– Моя история в основе совпадает с его, – говорю. – Но с небольшими различиями. Все эти годы я жил преспокойно и даже не подозревал, что у меня в голове прячется кто-то посторонний.

Я намеренно пропустил ту часть, где прилетел из другого мира. Пусть я и придерживаюсь позиции кристальной честности с близкими людьми, но именно этот факт я не расскажу никому. Даже Майре, хотя считаю её родственной душой. Но и прямо врать я тоже не собираюсь – она не заслуживает наглой лжи. Просто пропущу этот участок.

– И этот... это... создание. Устроило мне провал в памяти, выбралось наружу и перерезало мне горло. Двойник похоронил меня в земле, но не учёл, что красная жемчужина вернётся ко мне точно так же, как прежде возвращалась бордовая. Я ожил. Если ты присмотришься к моим волосам, то сможешь увидеть там частички земли, которые я не успел вымыть.

– Вы говорите совершенно одинаково, – замечает Майра.

– Конечно, – отвечаю. – У нас один голос и одна история на двоих. Тебе самой придётся выяснить, кто же из нас – тот человек, которого ты знаешь, а кто им притворяется.

– Давайте подведём итог. Каждый из вас говорит, что последние годы вы жили и не подозревали, что внутри вашей головы находится кто-то ещё.

Двойник согласно кивает.

– Значит кто-то из вас двоих всё это время находился в голове у человека, которого я знаю. Следил его глазами, слушал его ушами. Но ничего не мог сделать. Лишь наблюдать.

– Не забудь, – говорю. – Что этот другой проснулся однажды среди ночи и пришёл к тебе. Воспользовался тем, что ты спутала второго с первым.

Как бы мерзко это ни звучало, но это так. Майра злобно переводит взгляд с одного из нас на другого.

– Один из вас – мой друг, – говорит. – А другой – мой враг.

– Верно, – подтверждает двойник.

– И я не могу определить кто вы на самом деле, задавая вопросы, на которые только я с другом знаем ответ. Что знает один из вас – знает и другой. Вроде, кто выиграл турнир по шашкам.

– Длехи выиграл, – говорю.

– Это был Трогс, – поправляет двойник. – Он лидировал, прежде чем Хуберт вогнал нож ему в голову.

– Но Длехи остался жив к концу турнира. Ему засчитывается техническая победа.

– Хватит, – прерывает нас Майра. – Давайте с самого начала.

Было бы намного проще, если бы мой двойник был чудищем, пришельцем из далёкого космоса. Приложи к нему спичку и он вспыхнет как новогодняя ёлка. Однако он состоит из той же плоти, что и я. Определить, кто из нас выдаёт себя за другого можно только опросом, присматриваясь к поведению и манере разговора.

К своему неудовольствию я понимаю, что подозрения Майры не падают на двойника. В её глазах мы пока совершенно идентичны и никакого подозрительного поведения она выделить не может.

Значит, нужно её подтолкнуть к нужным выводам.

– Майра, – говорю. – Один из нас не тот, за кого себя выдаёт. Как ты собираешься это выяснить?

– По вашему поведению.

– Кто бы ни был твоим врагом, – добавляет двойник. – Он будет притворяться твоим другом.

Как же я ненавижу эту скотину, но приходится держать себя в руках, поскольку злость будет играть против меня. Остаётся только одно – ненавидеть молча. Двойник выглядит спокойно и уверенно, но я знаю, что у него внутри тоже всё бурлит. Пройди между нами случайный человек и его разрежет на части от вражды, что пульсирует между нами невидимыми линиями.

Лишь одно радует – этот выродок связан. У нас есть сколько угодно времени, чтобы открыть его истинную личину. Я никуда не спешу.

– Майра, – говорю. – Задай себе вопрос, зачем каждый из нас пришёл сегодня в Гуменд?

– Один из вас... я не буду называть вас по имени, раз уж вы именуете себя одинаково. Одного я буду звать голый, а второго одетый.

– Кстати, насчёт этого, – встревает двойник. – Можно на меня хотя бы одеяло накинуть? Чувствую себя неуютно.

– Обойдёшься, – говорю.

– Так вот, – продолжает девушка, подкидывая в руке жёлтую жемчужину. – Если голый – мой друг. То он пришёл в Гуменд чтобы остаться здесь со мной. А одетый – чтобы разобраться с голым. Я звучу как идиотка.

– Нет, всё верно, – говорю. – Продолжай.

– Если же голый – мой враг... зачем он сюда вообще пришёл?

– Именно, – говорю.

Теперь мы оба смотрим на двойника. Майра пытается поставить себя на место двойника, но это пока у неё не получается. Без понимания всех ключевых моментов происходящего невозможно выстроить последовательность событий.

– Майра, – говорю. – Ты знала, что у Даров помимо обыкновенной силы есть... особенная, очень сильная? Красная, например, действует быстро и бесконечно, если преподнести духу жертву.

– Конечно, – отвечает девушка. – Я не только могу видеть глазами коракса, но и глазами вообще любого существа, если... пообещаю разрушить свой дом до основания. Странная плата, знаю, но могучий дух ненавидит людей и их поселения.

Разрушить собственный дом... совсем малая плата по сравнению с обещанием собственноручно отправить на тот свет близкого человека. Но и услуги сильно разняться. Получить свободу и собственное тело – гораздо, гораздо ценнее.

– Так вот. Особенная способность бордовой жемчужины заключалась в убийстве близкого человека. Кто бы из нас ею ни воспользовался, задолжал убийство старухе, которая её выдала. Старуха... так я называю могучего духа... Потому что она на самом деле старуха.

– Какая ещё старуха? – спрашивает двойник, притворяясь, что понятия не имеет, как работает бордовая жемчужна.

– Ты и сам знаешь, – отвечаю. – Неуклюжая попытка взвалить вину на меня.

– То есть один из вас хочет убить меня? – спрашивает Майра.

– Никто из нас не хочет. Но одному из нас это необходимо сделать.

– Погодите...

Глаза девушки расширяются. Она поворачивается к голому двойнику и смотрит на него со смеюсь удивления и злости.

– Ты хотел убить меня? – спрашивает. – Ты пришёл к моему дому, наврал о том, что хочешь остаться жить со мной, хотя прежний Гарн не проявлял такого желания. И всё ради того, чтобы напоследок затащить меня в постель?

– Это не я, – взвизгивает двойник. – Это я – настоящий Гарн.

– Ты врёшь. Как бы грустно это ни звучало, но Гарн, которого я знала, никогда бы не остался здесь.

Знал же, что Майра всё поймёт. Гляжу на её свирепеющее лицо и тепло разливается по всему телу. И чтобы добить моего двойника, завершаю решение верховного суда финальным аккордом.

– И в смертной схватке с целым морем бед, – провозглашаю. – Покончить с ними? Умереть? Забыться. И знать, что этим обрываешь цепь... Сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу. Это ли не цель желанная? Скончаться. Сном забыться. Уснуть... и видеть сны. Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят. Вот в чём разгадка. Вот что удлиняет несчастьям нашим жизнь на столько лет...

Никто в этом мире не знает стихов и никто не притворится мной, пока со мной багаж поэзии на все случаи жизни. Обычно я читаю их захмелев, но в этом случае они подходят как нельзя к месту и звучат как похоронный гимн для моего врага.

Стихи возрастом в несколько веков, один только перевод которых был произведён ещё до моего рождения. Могучий удар сквозь года.

Если прежде Майра сомневалась, правильное ли она сделала заключение, то сейчас все сомнения отпали. Перед девушкой сижу я, который пришёл её спасти. И мой двойник, которому вздумалось сначала удовлетворить желания плоти, а затем совершить тягчайшее из преступлений.

– Тебе конец, – говорит Майра. – К сожалению, я не старейшина деревни и не могу отправлять людей на пику по своему желанию, но сейчас я схожу за своим дядей и мы быстро найдём для тебя одну.

Девушка выходит из дома, а я остаюсь наедине с двойником.

Маски сброшены.

Мы снова – два человека, ненавидящие друг друга больше всего на свете.

– Доволен? – спрашивает сквозь сжатые зубы. – Сначала забрал моё тело, а теперь и это стремишься уничтожить.

– Если ты хотел решить дело миром, – говорю. – То у тебя были все шансы сделать это в Гуменде. Но ты выбрал дорогу насилия, так что не удивляйся, что она свернула под неожиданным углом.

– Ты хоть знаешь, каково это? Годами сидеть в своём собственном теле и не иметь возможности двигаться? Следить, как кто-то живёт вместо тебя, пока ты наблюдаешь за всем со стороны?

– Не знаю, но я в этом не виноват.

– А кто виноват?

– Понятия не имею! – кричу. – Хочешь кого-то обвинить? Обвини существо, что меня сюда закинуло! Идиот, тупица. Винишь стрелу, засевшую в теле и отказываешься замечать стрелка, что её выпустил. Вот в чём твоя проблема. На всём свете не сыщешь такого кретина!

В ярости двойник начинает дёргаться на стуле, прыгает на ножках, я поступаю также. Если мне удастся сломать стул раньше, чем вернётся Майра, этого урода на пику поместят по частям.

Затем происходит и вовсе странное: тело двойника начинает искривляться, конечности изгибаются под странным углом, а кожа покрывается шерстью. За несколько мгновений он превращается в большого четырёхглазого волка, по прежнему привязанного к стулу.

– Майра! – кричу.

Оскаленная пасть с острыми зубами впивается в верёвки, что сковывают мохнатые лапы. Майра привязала нас к стульям, забыв забрать жемчужины: я чувствую чёрную у себя в кулаке. Если этот ублюдок разорвёт путы и приблизится, я высосу все его годы до последнего и плевать на цену, которую придётся заплатить.

– Майра! – кричу. – Он вырывается!

Одна лапа уже на свободе, вторая в процессе.

Вокруг раздаётся шум, люди выбегают из соседних домов. Уже поздний вечер: многие в трусах, женщины в простых накидках. Выглядят как привидения, выплывающие из своих укрытий.

Прыгаю, падаю на пол, больно ударяюсь предплечьем, но продолжаю извиваться, стараясь оказаться на свободе. Крепко же она нас связала.

Волк разгрызает путы, встаёт на четыре лапы и смотрит в мою сторону. Он тоже знает, что у меня в руках чёрная жемчужина, поэтому боится атаковать. В нашей с ним схватке не будет победителя – лишь два проигравших

С рыком он выпрыгивает в окно и исчезает вне поля зрения.

Кажется, я знаю куда он направится дальше.

В Дарграг. Ему не удалось убить Майру, но старуха Чеактайс ждёт свою плату и двойник непременно её предоставит.