Чёрный хребет. Книга 3

Глава 30

Середина чёрного хребта.

Позади долгий путь к Фаргару, затем к Орнасу, затем обратно домой. Еле передвигаем ноги от тяжести снаряжения. Приду домой – упаду на кровать и просплю трое суток. Меч болтается на поясе, щит натирает левое предплечье, использую копьё как трость. А у некоторых ещё и арбалеты есть.

Теперь я понимаю, почему древние воины предпочитали лёгкую защиту: щит, шлем, наголенники, нагрудник. У гоплитов в македонской фаланге были открытые бёдра и плечи, что позволяло намного свободнее двигаться.

Какой смысл от армии, если она не сможет дойти до места схватки. По крайней мере нам не приходится путешествовать на сотни километров и вес снаряжения не имеет решающей роли. Мы можем позволить себе чуть больше защиты в обмен на одышку. Стоит лишь следить, чтобы на нас не напали во время перехода.

– Ой не нравится мне всё это, – бормочет Зулла. – Ой не нравится.

– Что именно? – спрашиваю.

– Орнас, Фаргар, мы собираем вокруг себя слишком много врагов.

– Расслабься. Мне иногда кажется, что ты даже в солнце, встающем из-за горизонта, подозреваешь предательство.

– Она права, – сбоку подходит Хоб. – Нам нужно было взять человек десять из Орнаса и поселить у нас как пленников. Чтобы они даже не думали на нас напасть в неподходящий момент.

– Да что с вами не так? – спрашиваю. – Почему вы вдвоём вечно ходите вокруг и пытаетесь во всём увидеть негатив? У нас же получается! Мы добились свободы и безопасности для нашей деревни и скоро отправимся в поход на запад, объединяя всё больше поселений в наш союз. Чёрт, да мы изменим мир! По крайней мере, эту его часть.

– Ты слишком добр, Гарн, – произносит Зулла и Хоб согласно кивает. – Ты видишь в людях только хорошее и отказываешься замечать их тёмную сторону.

– Не у всех она есть. А если и есть, то не все к ней прислушиваются.

Отхожу в сторону, чтобы не продолжать бессмысленный диалог. Если Зулле с Хобом так нравится во всём видеть тревогу и опасность, пусть обсуждают это наедине и не вываливают на меня свои мрачные мысли. Не хочу задумываться о подобных вещах, когда вокруг такая замечательная погода.

Подхожу к Бугу.

– Буг, – говорю. – Надо побеседовать.

Брат всегда был крупным парнем, но никогда не мог похвастаться выносливостью – это моё преимущество. Идёт, смотря под ноги, тяжело дышит, покачивается из стороны в сторону. Он на последнем издыхании от усталости, поэтому сейчас – идеальный момент для разговора.

– Чего? – спрашивает.

Нам предстоит очень сложная беседа.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю? – спрашиваю.

Бросает на меня короткий, подозрительный взгляд.

– Знаю, – бурчит.

– Наша семья – самая важная для меня вещь на свете. Ради вас я пойду на что угодно.

– Ага.

– Нет, я серьёзно, – говорю. – Обожаю нашу деревню, обожаю наш дом и обожаю нашу жизнь. Я очень люблю всю нашу рутину: ходить за водой, присматривать за огородом, мыть животных, все эти штуки, которые мы делаем каждый день.

– Ага, – снова подтверждает Буг.

– Я очень люблю лежать вечером в кровати и разговаривать с моими братанами.

Наш боевой порядок распался, теперь мы топаем через хребет как попало, вразнобой. Пытаемся дотянуть до дома всеми силами.

– Я хочу, чтобы ты никогда об этом не забывал, – говорю.

– Почему ты вдруг об этом заговорил?

– Потому что я хочу попросить тебя о том, что тебе не понравится.

Подозрительный взгляд сменяется настороженным. Внешне Буг никак не меняется но благодаря белой жемчужине я улавливаю мельчайшее изменение эмоций.

– Не уверен, что я буду делать то, что мне не нравится, – заявляет Буг.

– Уверен, что так и есть.

Короткая пауза.

– Буг, я хочу, чтобы ты отдал мне маску, – говорю. – Отдай её.

От моих слов брат замирает и остальные люди принимаются обходить нас с двух сторон, как река обтекает камень.

Подозрение меняется на враждебность. Буг смотрит на меня с таким видом, будто я попросил у него пожертвовать для меня почку. Хотя нет, мой брат наверняка отдал бы мне её, возникни такая необходимость. Но маска...

Инстинктивно он кладёт руку на мешок, висящий на поясе.

Защитное движение беременной женщины, закрывающей живот ладонью.

Похоже, он привязался к ней намного сильнее, чем я считал. Буг щурится, его правая нога отступает чуть назад и теперь он стоит ко мне полубоком – защитная стойка. Он ещё не выслушал меня до конца, но всё его естество настраивается на противостояние.

– Маска? – спрашивает.

– Мне кажется, она на тебя влияет, – говорю.

– Брехня.

– Подумай сам. Мы с тобой никогда не конфликтовали, ни разу за всю нашу жизнь. Это Вардис любит над тобой подшутить, съязвить, разыграть. Но у нас с тобой всегда было полнейшее единение. Чистейшая братская любовь.

Смотрю на лицо брата и вижу, что мои слова отскакивают от него, разбиваются как волны о скалу и не оказывают никакого эффекта. Сейчас у него в голове только одна мысль: “Он хочет забрать у меня маску”. И она затмевает все остальные.

– Попробуй, – говорю. – Задумайся и постарайся припомнить, чтобы я тебе сделал что-то плохое, а ты на меня злился.

– Бывало такое, – отвечает Буг.

– Когда?

Брат продолжает стоять на месте, роясь в закоулках памяти, вытаскивает наружу самые тёмные глубины своей головы. Соплеменники продолжают идти вперёд, скользят по нам уставшими взглядами.

– Не можешь вспомнить? – спрашиваю.

– Погоди, – отвечает Буг.

Сколько бы он ни рылся в памяти, он не сможет найти ни одного момента в прошлом, чтобы он на меня сердился. Я не из тех людей, что устраивает дурацкие шутки или может обсуждать кого-то за спиной.

– Поэтому для меня настолько удивительно, что мы с тобой в последнее время отдалились.

– Я уже говорил. У тебя Дары – вот в чём причина нашего разлада.

– Думаю, ты ошибаешься, – говорю. – Мы забрали красный Дар, когда пересекли хребет в первый раз. Он был у меня долгие годы и ты ни разу не выказал недовольства.

– Я не знал, что он у тебя есть, – отвечает Буг.

– Ещё как знал. Дикарь из Гуменда откусил мой палец на ваших глазах, а красный Дар его восстановил. Это маска на тебя влияет, заставляет тебя отдаляться.

Буг отрицательно мотает головой.

Нет таких аргументов, что разобьют его защиту. Он будет защищать свою собственность до последнего. Будет обвинять всё на свете, но не маску. Эта вещь так плотно вошла в его жизнь, что он иногда даже спит с ней, будто глубоко в душе боится, что её у него украдут.

– Я тебе не рассказал, что за человек обладал ей в прошлый раз, – говорю.

– Это был прошлый староста Фаргара...

– Да, но он не был местным: он пришёл далеко с запада, спасаясь от преследования. Не знаю, какая история случилась с ним там, но он описывал себя как последнего человека из своего ордена. И этот орден боролся против Даров и тех, кто ими обладает.

– Не удивительно, – отвечает Буг. – Видимо где-то там много людей, которым Дары не по нраву.

– Может и так. Но эта маска – очень мощный артефакт, который создали смертные для борьбы против всемогущих существ. И я совсем не удивлюсь, если она подталкивает своих владельцев ненавидеть тех, кто общается с этими существами. Чтобы поддерживать в людях верность к ордену. В данном случае она хочет, чтобы ты ненавидел меня.

– Она ничего мне не говорит.

– Я знаю, – стараюсь улыбнуться как можно мягче. – Я долгое время за тобой наблюдал и пытался понять, не говоришь ли ты сам с собой, когда остаёшься наедине. Но маске не обязательно что-то произносить, чтобы иметь власть над тобой.

– Признайся, – отвечает Буг. – Ты просто жалеешь, что отдал её мне и теперь хочешь вернуть.

– Я не могу к ней прикоснуться, забыл?

– Ты раздуваешь проблему на пустом месте.

Буг решил сменить тактику и вместо обороны спустить всё на тормозах.

Кажется, он подозревает, что я могу ощущать его эмоциональный фон, поэтому он больше на меня не смотрит. Повернул голову в сторону и боится встретиться со мной взглядами.

Никогда не чувствовал такой большой пропасти между мной и братом.

Окружающие люди окончательно нас обошли и теперь мы остались позади остальных. Озираются на нас нетерпеливо. Люди очень устали и хотят поскорее попасть домой, но бросить нас посреди хребта не могут, вот и топчутся на месте, недовольные внезапным промедлением.

Но спешить нельзя – Буг очень напряжён. Наш с ним разговор – словно ходьба по минному полю, один шаг не туда и он взорвётся. В данный момент маска для него – ближе чем я или любой другой человек. И уговорить его отказаться от неё – та ещё задача.

– Разве я похож на человека, который будет заморачиваться по пустякам? – спрашиваю. – Если я говорю с тобой об этом, значит это сильно меня беспокоит.

– Мне не нравятся Дары и существа, что их дарят, по моей собственной прихоти, – отвечает Буг. – Не потому, что какая-то вещь настраивает меня против них.

– Правда? Почему ты так в этом уверен?

– Я не чувствую от неё никакого влияния.

– Если бы ты его почувствовал, то выкинул бы маску в первый же миг, – говорю. – Она действует аккуратно, подталкивая тебя к ненависти день за днём. Каждое утро ты просыпаешься чуть более озлобленным на меня, но разницы не замечаешь, поскольку она крохотная. Но если сравнить тебя с тем, каким ты был несколько месяцев назад – ты бы очень сильно удивился.

– Короче, маску я тебе не отдам.

Смотрим друг на друга. Я могу в любой момент замедлить время, сорвать мешок с его пояса и навсегда забыть об этой проблеме, но не уверен, что это пройдёт без последствий. Как бы мрачно это ни звучало, но Буг скорее достанет меч и начнёт за неё драться, чем позволит отнять свою собственность.

– Буг, – говорю. – Я для тебя что-то значу?

– Конечно, значишь, – отвечает брат.

– Тогда послушай меня очень внимательно. Если ты оставишь маску у себя, то с каждым днём будет только хуже. Однажды ты не сможешь смотреть на меня, будешь избегать, перестанешь спать со мной в одной комнате. Любой человек с Дарами станет для тебя смертельным врагом.

– Ты преувеличиваешь...

– Я тоже перестану спать спокойно, ожидая, что ты захочешь прийти посреди ночи и задушишь меня подушкой. Напряжение между нами станет настолько сильным, что родственные связи потеряют всякий вес. И тогда одному из нас придётся уйти из деревни. Если вообще не накинемся друг на друга как два зверя. Вот, что будет. И всё это из-за предмета, который висит у тебя на поясе.

– Ладно, – говорит Буг. – Ладно. Я положу маску на камень и раскрошу её на кусочки при одном условии.

Кажется, я догадываюсь, что это за условие.

– Ты избавишься от своих Даров. От всех пяти штук.

Чёрта с два я от них избавлюсь.

Ни одна угроза, ни один аргумент не заставит меня добровольно отдать жемчужины. Более того, я хочу их как можно больше. Десять, сто, тысячу... как можно больше. Я буду ходить с рюкзаком для жемчужин и все их буду носить с собой.

Должно быть, это что-то нездоровое.

Но они, по крайней мере, не меняют моё сознание и не заставляют отдаляться от людей, которых я люблю. Сила без каких-либо побочных эффектов.

– Нет, – говорю. – С Дарами я точно не расстанусь.

– Ну а я не расстанусь с маской.

И поворачивается, чтобы уйти.

Протягиваю руку, чтобы придержать Буга за локоть, но он шарахается от моего прикосновения, будто я прокажённый. Ребята на отдалении смотрят в нашу сторону с беспокойством. Я чувствую взволнованный взгляд Лиры.

– Погоди, – говорю. – Нам нужно решить эту проблему здесь и сейчас, чтобы вернуться в деревню со спокойной душой.

Брат лишь разводит руки в стороны в вопросительном жесте.

– Как твой старший брат я имею право говорить тебе, что делать. Как старший брат я лучше знаю, что тебе нужно. И как старший брат я приказываю тебе отдать мне маску.

– Значит, вот так? – спрашивает Буг. – Решил воспользоваться правом старшего брата?

– Именно так, – говорю.

– Только я уже не малыш, которого надо учить мыть руки перед едой.

Да, Буг действительно не малыш: намного шире и крепче меня. Любой посторонний человек принял бы меня за младшего брата.

– Но ты всё равно младше, – говорю. – И должен меня слушаться.

Чуть было не сказал “иначе всё расскажу маме”.

– Нет, Гарн, – произносит Буг. – Этот приём не сработает.

Протягиваю руку ладонью вверх.

– Я не шучу, – говорю. – Отдавай маску. Я спрячу её там, где ты не сможешь её найти. Мы будем использовать её только в битвах. Каждый человек наденет её лишь раз, чтобы она никого не свела с ума.

– Нет.

– Я не собираюсь стоять тут до вечера.

– Никто не собирается.

Буг снова делает движение в сторону, чтобы уйти, но я снова его останавливаю. Я не позволю какому-то безумному предмету вбить между нами клин.

Люди вдали теперь смотрят с тревогой. Есть что-то в наших позах, заставляющее их чувствовать себя неловко. Словно третий лишний, оказавшийся рядом с ссорой двух близких людей. С тем лишь различием, что здесь никто не кричит, не машет руками, лишь нарастающее, холодное напряжение.

– Хватит выкобениваться, – говорю. – Я дал тебе эту маску, я же имею право её забрать.

– Нет, не имеешь, – отвечает Буг. – Однажды подаренное остаётся с владельцем навсегда. Как я захочу, так ей распоряжаться и буду.

– Мы не пойдём дальше в Дарграг, пока маска у тебя.

– Гарн, это было забавно сначала, но теперь мне больше не смешно. Не собираюсь я отдавать маску.

– А я и не шучу. Если бы это была шутка, ты бы сейчас уже смеялся.

Смотрим друг на друга. Между нами больше не тепло родных братьев, а целый ледник.

– Ладно, – говорю. – Вижу, маска так сильно к тебе присосалась, что ты уже не можешь избавиться от неё сам. Придётся оторвать от тебя паразита.

Протягиваю левую руку вперёд, мешок с пояса Буга срывается и летит ко мне. Хватаю его и тут же прячу за спиной.

– Ах ты... – взрывается Буг.

Сначала мне кажется, что он ринется отнимать маску и мы будем играть в игру “отдай, это моё!”, но его мощный кулак ударяет меня в солнечное сплетение и я, хватая ртом воздух, опускаюсь на землю. Хума срывается с моего плеча и встревоженно порхает над нашими головами. Если бы на месте Буга был посторонний человек, она бы уже наорала на него, но летучая мышь не понимает, что вообще происходит.

– Никогда больше так не делай, – заявляет Буг, поднимая с земли мешок. – В следующий раз я стукну сильнее и жалеть не буду.

– Ты хоть знаешь, что только что сделал? – спрашиваю.

Кровь пульсирует в голове.

Я больше ни о чём не могу думать, сдерживаю себя изо всех сил, чтобы не закричать, поэтому выходит лишь гневное шипение.

– Ты только что ударил родного брата! Ты поставил какую-то дряную вещь выше меня! Ты так долго носишь эту штуку с собой, что стал зависим от неё, наркоман ёбаный! Но это ничего, я устрою тебе детоксикацию.

– Даже не...

Протягиваю руку вперёд и мешок в руке Буга рвётся на части, но сама маска остаётся у него. Он вцепился в неё мёртвой хваткой и я скорее опрокинул бы его на землю, чем вырвал предмет.

– Зря ты так, – говорит Буг и прикладывает маску к лицу.

Его рост увеличивается, плечи раздаются в стороны, земля проминается под большим весом. Сбоку раздаются крики: по какой-то причине дружеская ссора перетекает в драку и никто не знает, чем она завершится. Даже я сам.

– Похоже, я сильно недооценивал, насколько маска проникла в твою жизнь, – говорю. – Она пустила в тебе корни, а ты этого даже не почувствовал. Ты настолько слеп, что не видишь, как поднимаешь руку на брата в попытках оставить её у себя.

– Ты первый это начал! – ревёт Буг.

– Неважно, кто начал. Важно лишь, кто это закончит.

Замедляю время и смотрю, как мир постепенно становится чёрно-белым, а окружающее замирает. Хума теперь парит в небе, в метре над головой, пока Лира, Вардис и остальные бегут в нашу сторону. Для них эта потасовка не имеет смысла: ни к кому из них Буг не изменил отношение, только ко мне. Только у меня есть Дары.

Подхожу к Бугу.

Он стоит в полный рост, прижимая левой рукой маску к голове. Пытаюсь её вырвать – не получается. По всей видимости, он знал, что я могу воспользоваться жёлтой жемчужиной, чтобы забрать её, поэтому его огромная ладонь лежит на лице и не даёт отнять.

Чёрт.

Столько проблем из-за одной вещи.

Активирую заодно и голубую жемчужину. Пытаюсь отодвинуть его руку от лица прямо в замедленном времени. Но это не имеет никакого эффекта, Буг даже не покачнулся. Не могу понять: это Буг сейчас настолько сильный, что огромная мощь голубой жемчужны не может его побороть, или голубая жемчужина не работает на человека в маске. Возможно, помимо силы и каменной кожи, она даёт сопротивление подобным воздействиям. Звучит логично, раз у её придумали для борьбы с Дарами.

Ускоряю время обратно.

Пока он не даёт отнять маску от лица – ничего не поделаешь.

– Что происходит? – кричит Лира издали. – Что вы уже не поделили?

– Прости, Лира, – говорю. – Сейчас твоему парню надают по заднице и поставят в угол.

Вокруг нас скапливается толпа, все смотрят встревоженно, готовые навалиться гурьбой, если мы вдруг захотим подраться. Не такого они ждали завершения похода. Сейчас, когда он почти завершён и они успели морально успокоиться, приходится снова собирать себя в кулак и решать новую проблему.

– Это всё из-за маски, – говорю. – Она вцепилась в Буга и нашёптывает ему, что она – его самый близкий и верный друг. Чем ближе он к ней, тем дальше от нас.

– Враньё, – отвечает Буг. – Ты всё как обычно преувеличиваешь.

– Буг, – повелительно произносит Лира. – Сними её и отдай Гарну.

– Почему вдруг?

– Потому что он – твой старший брат. И потому, что я так сказала!

– Прости, Лира, но маску я не отдам. Она останется со мной.

– Это бесполезно, – говорю. – Она к нему присосалась и только постороннее вмешательство поможет избавиться от неё.

Чем пристальнее толпа смотрит на Буга, тем больше он злится. Ему никогда не нравилось всеобщее внимание, особенно когда в нём преобладает тревога и жалость.

– Ребята, – говорю. – Слушайте мой приказ. Схватить Буга, отобрать маску.

Окружающие приходят в движение мгновенно. Мы много раз отрабатывали на стадионе выполнение приказов, чтобы в бою действовать быстро и эффективно. В любой момент я мог подойти к случайному человеку и сказать что-то вроде «вращай руками» или «хлопай в ладоши». И если происходила хоть секунда промедления – весь оставшийся день ходишь в старой, рваной широкополой шляпе. Мы называли её «шляпа позора» или «дурацкая шляпа».

Поэтому я с удовольствием смотрю, как множество рук тянутся к Бугу, стараясь обездвижить его.

Буг делает резкое движение в сторону, стараясь выйти из оцепления. Наступает Арназу на ногу, отчего тот корчится. Ударяет локтем Ивлин по спине, ещё нескольких опрокидывает в своей неуклюжей мощи. Чемпин хватает Буга за пояс, Брас упирается в грудь.

– Валите его на землю! – кричу.

Каким бы сейчас брат ни был сильным, он не всемогущ и окружающие люди сначала полностью его останавливают, а затем вцепляются в ноги и сбивают на землю, от чего огромная туша с глухим звуком опускается на песок.

– А теперь маска, – говорю.

– Зачем вы его слушаете? – ревёт Буг. Не так громко, как Хума, но всё равно не приятно. – Он хочет заполучить маску себе!

Несколько человек вцепляются в левую руку Буга, стараясь оторвать её от лица и забрать предмет. Буг пытается вырваться, но при этом боится кого-нибудь ударить. Когда же окружающим удаётся сдвинуть его руку, Буг начинает извиваться, брыкаться, случайно бьёт ногой по лицу Вардису. Всем своим весом обрушивается на Браса, пока крутится и старается вырваться из захвата.

Чем дольше идёт борьба, тем больше пострадавших.

Каждое перемещение Буга, словно движение бульдозера. Он бьёт людей, оставляет синяки и кровоподтёки тем, кто случайно оказывается на пути у его руки или ноги.

– Навалитесь! – кричу.

Нужно отобрать маску, пока он не переломал кому-нибудь кости.

– Отдай её! – кричит Вардис.

Он стоит над Бугом, уперевшись коленом ему на грудь, и со всех сил тянет левую руку Буга на себя. Лицо Вардиса покраснело от усилий, он словно пытается сдвинуть скалу.

Рука Буга съезжает в сторону и в этот миг он превращается в загнанного зверя. Смахивает Вардиса в сторону лёгким движением, отбрасывает от себя остальных, не считаясь с тем, как больно будет его близким. Встаёт на ноги и бежит от нас.

– Стой! – кричу.

Но Буг уже мчится вдоль хребта на юг, преодолевая огромными прыжками по пять метров. Прочь от нас, его друзей, родственников, девушки.

Только он и маска.

Вот и всё, что ему нужно.