Честь семьи Прицци

Глава 21

Чарли и Айрин расстелили план на кухонном столе и принялись за изучение.

— Слушай меня внимательно и если что — поправляй, — попросил он. — Так, поехали. Это сорок первый этаж гостиницы, где живет Филарджи. На этаже всего три номера. Номер Филарджи находится напротив лифта. — Чарли показал на кружок с цифрой «один». — Каждый день, когда Филарджи готов ехать на работу, из номера выходит его телохранитель и вызывает лифт. Когда лифт приезжает, он нажимает кнопку ожидания и стучит в дверь номера.

— Филарджи всегда ждет, когда он постучит?

— Да. Так у них заведено. В понедельник, когда телохранитель вызовет лифт, мой человек выйдет из номера справа и оглушит его, а потом затащит в кабину. Я, выйдя из другого номера, стучу в дверь Филарджи. Он открывает, я затыкаю ему рот, хватаю его, тащу в лифт, и мы едем без остановок в гараж, где ждут с машиной Мелвини и Занзара. Затем мы везем Филарджи на Лонг–Айленд.

— А телохранителя куда?

— Мой человек отвозит его на крышу и там кончает.

— Довольно грубо, — поморщилась Айрин.

— Грубо?

— Да господи, Чарли, если телохранитель увидит твоего человека, выходящего из номера, он не станет вызывать лифт. Он сразу вытащит пушку и прикончит его. Он охранник с лицензией, это его право.

— По–твоему, мы должны сразу убрать телохранителя?

— Во всяком случае, не стоит сначала спускать его на лифте в гараж, а затем поднимать на крышу, чтобы прикончить. Но самая слабая часть плана — это твой напарник. Тут нужна женщина.

Они увлеченно спорили, когда приехал Анджело. Выслушав Айрин, он пожал плечами и сказал:

— Она права, Чарли. Для этой роли нужна женщина.

— Вот послушайте, — продолжала Айрин, — женщина с куклой, замаскированной под грудного ребенка, выходит из номера, когда телохранитель нажимает на кнопку вызова лифта. Мило ему улыбается, поправляет что–то ребенку.

Затем, когда телохранитель ставит лифт на ожидание, она наблюдает, пока он постучит в дверь и выйдет Филарджи. Тут она швыряет ребенка телохранителю, который инстинктивно пытается его поймать, а она стреляет в него. В этот момент ты, Чарли, выходишь из номера, толкаешь Филарджи в лифт и едешь с ним в подвал, а женщина затаскивает телохранителя в номер Филарджи и там, если он еще жив, кончает его.

— Хорошо, — одобрил отец.

— Да где мы найдем женщину для такой работы? — возмутился Чарли.

— Как это где? А я? — удивилась Айрин.

— Ты? Да знаешь что? Я не для того женился, чтобы моя жена работала.

— Нет, Чарли, Айрин права, — сказал отец. — Даже дон Коррадо не станет возражать, когда я приведу ему доводы в пользу женщины.

— Вы, ребята, решайте, а мне нужно накрывать стол к ужину, так что идите пока на террасу и наслаждайтесь видом. — И она выпроводила их из кухни.

Плотно закрыв стеклянную дверь, Чарли обернулся к отцу с гримасой отчаяния на лице:

— Пап, ты, может быть, рехнулся? Ты не должен этого ей позволять!

— Чарли, она права, и ты это знаешь. А эта штука с ребенком? Это же гениально.

— Папа, рано или поздно в семье узнают, что мы женаты. А если выплывет и то, что я работал вместе с женой, все семьи Нью–Йорка поднимут меня на смех. «Прицци, — скажут они, — гоняют своих жен на работу». Папа, перестань! Ты же знаешь, как Прицци заботятся о чести. Да меня убьют за такие дела. По крайней мере, убьют мою жену.

— Чарли, присядь на минутку. Дай мне сказать, ладно? — Чарли сел, отец придвинулся ближе и заговорил, глядя ему в глаза: — Во–первых, кто об этом узнает? Телохранитель? Не успеет. Филарджи от страха и вовсе ничего не поймет. Во–вторых, на сегодня нет более важного дела, чем защита банка. Для дона Коррадо оно должно послужить памятником. Тебе известно, чтобы солдат или капо получал за работу пять процентов из двух с половиной миллионов? Сто двадцать пять тысяч? Готов поспорить, что нет. Это же не что–нибудь, это банк, с которого начался весь бизнес. Этот банк дон Коррадо основал сразу по приезде сюда. Все мы перебрались в Америку лишь благодаря этому банку. У дона Коррадо осталось не так уж много времени, и он хочет под занавес вернуть себе банк за десять процентов его цены, то есть за десять центов на доллар, чтобы затем Эдуардо восстановил его в лучшем виде. Чарли, слушай, эти два с половиной лимона выкупа — сущие пустяки. Дело не в них. Они нужны лишь для того, чтобы уничтожить Филарджи. А деньги — настоящие деньги — будут потом. Суд над Филарджи настолько запятнает репутацию банка, что итальянцы не захотят больше иметь с ним дело и продадут свою долю за бесценок нашим людям. Выгода составит шестьдесят — семьдесят миллионов, Чарли. Никто не узнает, что твоя жена пришила какого–то охранника. Вы с Филарджи уже доберетесь до моста Квинсборо, а она все еще будет сидеть на сорок первом этаже. Пусть даже пойдут слухи, но что это значит по сравнению с семьюдесятью миллионами?

— Что ж, если так рассуждать, то конечно. Но Айрин должна получить гонорар.

— Разумеется! Ведь она специалист. Когда я объясняю дону Коррадо, что у нас нет иного выхода, как прибегнуть к помощи женщины, он не просто согласится, но и поймет, что такой специалист — женщина, которая предложила трюк с куклой в виде ребенка, — заслуживает оплаты по высшему разряду.

— Сколько это, папа?

— Сто тысяч.

— Нет, пап, это стоит сто пятьдесят.

— Не могу тебе ничего обещать, потому что это зависит не от меня. Завтра вечером я тебе позвоню.

Айрин постучала в стекло, жестами приглашая их войти. Ее губы безмолвно двигались. Анджело открыл стеклянную дверь.

— Ужин готов! — объявила Айрин.