Честь семьи Прицци

Глава 2

Чарли до десяти вечера проторчал в полиции, пока адвокаты Эда Прицци не вызволили его. Допрос продолжался более трех часов, однако Чарли ровным счетом ничего не мог рассказать, да и голова его была занята мыслями об Айрин. Судя по поведению Мэйроуз, они хорошо знакомы, ну а если нет, то он заставит ее вспомнить, кто их познакомил, и постепенно доберется до Айрин. Выйдя из полицейского участка, он зашел в аптеку, где был телефон–автомат, и снова позвонил Паули.

— Я на самолет опаздываю, — удивился Паули, — а ты тут как тут. Я как раз проходил мимо телефона, и он вдруг зазвонил. Это не простое совпадение. — Паули был невротик и работал в кино. Он был уверен, что любое событие в его жизни — это промысел Божий.

— Слушай, Паули, — сказал Чарли, — ты помнишь, я хотел, чтобы одну женщину сняли на видео, и просил тебя помочь? Ты еще дал мне свою визитку.

— Помню, кажется.

— Как мне теперь получить это видео?

— Если ты хочешь, мы это сделаем.

— Отлично. Спасибо, Паули.

— Эй, а она, случаем, не актриса? Ты думаешь показать ее мне?

— Я тебе ее уже показывал. В церкви. Она была в желто–зеленом платье.

— Ах да, помню. Только ты сам и отсмотри запись, Чарли. Откуда мне знать, что тебе надо?

— А когда я могу это сделать?

— Послезавтра. На студии. Это твой единственный шанс.

— Идет. Я прилечу к тебе на студию послезавтра. И еще — знаешь что? Я рад, что у нас с тобой разные вкусы в отношении женщин.

— Чарли! — воскликнул Паули. — А что я такого сказал? Ничего особенного.

Чарли повесил трубку. Когда он вернулся домой, время было к полуночи. На автоответчике его ждало сообщение от Мэйроуз. Он сразу позвонил ей.

— Чарли, что стряслось? — спросила Мэйроуз заплетающимся языком. Наверное, она выпила снотворное. — Ты знаешь, который час? Я уже спала без задних ног.

— Послушай, Мэй, это очень важно, иначе я не стал бы тебя беспокоить. Как мне связаться с этой Айрин Уокер?

— Чарли, я впервые увидела ее за пару часов до тебя.

— А кто вас познакомил?

— Общие знакомые.

— Понятно. А ты не могла бы позвонить им и спросить, где она живет?

— Не уверена, Чарли.

— То есть?

— Я себе не враг, — вздохнула она. — Я не хочу, чтобы ты еще больше отдалился.

— Кто от кого отдалился? Я? Нет, ты сама отдалилась. Так или иначе, все давно в прошлом. Десять лет прошло.

— Ладно, ладно. Вот черт, упустила я свой шанс.

— Я буду тебе очень благодарен, Мэй.

— Сейчас я не могу, Чарли.

— Хорошо, тогда завтра.

— Постараюсь.

— Я позвоню тебе завтра около полудня, идет?

— Я сама тебе позвоню. Даже не знаю, как подступиться к этому делу.

Повесив трубку, Мэйроуз снова откинулась на подушки и долго лежала без сна, уставившись в стену.

Когда–то они с Чарли были помолвлены и собирались пожениться. А потом рассорились — по ее вине, и она пустилась во все тяжкие в компании одного парня. Они долго куролесили и под конец очутились в Мехико, где пьянствовали беспробудно. Она не знала, что делать, и потому просто сидела с ним в гостинице и пила. И однажды два человека из команды ее отца ворвались к ним в номер и избили ее собутыльника до полусмерти, причем гостиничный администратор стоял, сложив руки на груди, и смотрел. Ее они забрали с собой и отвезли обратно в Нью–Йорк. Взгляд отца был полон презрения. «Ты опозорила семью, — сказал он. — Ты показала, как ты бережешь семейную честь. Ты должна была стать женой сына старейшего друга твоего деда, а вместо того ты стала проституткой. Твоя мать, хвала небесам, об этом не знает, ангелы уберегли ее от твоего позора. Слушай внимательно, потому что я говорю с тобой в последний раз. Пусть Анджело Партанна прощает тебя, но Чарли никогда не простит. Ты жестоко оскорбила его. Ты можешь делать вид, что ты по–прежнему член семьи и моя дочь, потому что таково желание твоего деда, или можешь убираться на все четыре стороны — ты не член семьи и не моя дочь. И я позабочусь о том, чтобы ты до конца своих дней не вышла замуж».

С Чарли они увиделись лишь через пять месяцев. Он поздоровался, спросил, как дела, будто ничего не случилось. Он не был даже холоден, он был равнодушен. Она потеряла его. Она любила его и потеряла навсегда.