Честь Воина [CИ]

Глава 8 Аина: Кочевье

Погода испортилась, целыми днями шёл дождь, и Аине приходилось сидеть в фургоне и шить. Точнее, учиться латать одежду. «Займи руки делом, чтобы дурные мысли в голову не лезли», — сказала Барама. Но они лезли всё равно.

Волшебный меч, найденный в последнем покорённом замке, будоражил её воображение. Кто бы мог подумать, что такие вещи в самом деле существуют? Но девочка видела своими глазами.

Когда они с Гарызом вернулись с обхода, их позвали во двор. Там собрались все нарты. На земле лежал непривычно длинный меч из какого-то светлого, солнечного сплава, в луже крови, но сам чистый, и его никто не мог поднять. Все нарты подходили по очереди, пытая свои силы. Но только Дарго удалось с трудом оторвать удивительное оружие от земли.

Когда меч вложили в ножны, снятые с какого-то бедолаги, оттащенного в общую кучу для костра, неестественная тяжесть, похоже, исчезла. Сказочный клинок спокойно замотали в кожи и Дарго приторочил его к седлу.

Но кочевники ещё долго гудели разговорами об этом событии, пока Барама не запретила всем строго-настрого упоминать этот предмет. «Чтобы не навлечь беду». Эти слова оказывали на нартов магическое воздействие. Речь шла о безопасности Своры, поэтому никто не смел нарушать приказ. Но думать-то не запретишь!

Аине ещё там, во дворе безумно захотелось тоже попробовать. И неважно, что она лишь мелкая девчонка. Похоже, там дело было не в силе, раз здоровенный Бардз не смог его даже пошевелить. Просто сам цвет металла этого клинка казался каким-то близким и родным, притягивал и манил.

Это желание настолько засело в девочке, что она пыталась на ночном привале подкрасться к фургону, в котором хранили сказочное оружие, и хотя бы потрогать его за эфес. Хоть пальчиком прикоснуться к тайне, ощутить, каково это. Но её поймала вездесущая Барама, оттащила за ухо и страшным голосом сказала, что если ребёнок коснётся этого меча, то умрёт.

Аина сначала испугалась, но на другой день поняла, что не верит старухе. Трудно объяснить почему. Девочке казалось, что клинок зовёт её. Даже сон приснился, в котором она, уже взрослая женщина, почему-то с лебедиными крыльями, отбивалась им от толпы каких-то оживших скелетов.

Через день Аина повторила попытку, но на этот раз её поймал сам Дарго, лишь прикидывавшийся спящим неподалёку. Он велел: «Не смей никогда прикасаться к этому мечу! Не то тебе не сдобровать». И этим словам девочка поверила. Хотя предводитель относился к ней неплохо, но когда дело касалось волшебной находки, все переставали быть самими собой. Чувствовалась в ней какая-то важная, страшная тайна, которую трудно было выкинуть из головы.

Другая загадка была связана с книгой, которую Аина взяла почитать в разорённом замке. Нарты литературу явно не жаловали, взяли лишь несколько самых дорогих томов, чтобы потом продать. А девочка, увидев большую библиотеку, вдруг ощутила неудержимую тягу к чтению. И спрятала одну из книг под рубахой. Ей приглянулась «Сага о Замке Малфир».

Когда она начала читать её на дневном привале, появившаяся вскоре невесть откуда Барама отобрала томик, страшно ругаясь. Девочка спросила, у них в Своре что, вообще читать запрещено? Старуха ответила, что нет, но именно ей и именно эту книгу читать пока рано. И унесла её, спрятав куда-то.

Однако чуть погодя Аина поняла, что знает содержание этой книги — видимо, читала раньше, хотя ничего не помнила о своём прошлом до того, как её подобрали нарты. «Так лучше, — говорила Барама. — Ни к чему тебе вспоминать пережитые ужасы». В этих словах девочка чувствовала правду, но тогда в отношении книги что-то не вязалось.

Хотя, там тоже фигурировал некий особый клинок, который главный герой где-то добыл по подсказке волшебника, чтобы победить злодея. Могло ли быть так, что этот Меч — тот же самый, что в книге? И Барама не хочет, чтобы кто-либо знал об этом… Наверное, её можно понять, но Аине очень не нравились тайны. Она хотела знать всё! Только делиться с ребёнком никто не хотел.

И ей оставалось лишь тыкать костяной иголкой в прорехи рубах, протягивать туда обрывки нитей и связывать, стараясь, чтобы швы выглядели поровнее. Получалось пока плохо. Из-за туч света было мало, она исколола все пальцы, тихонько ругаясь подслушанными у взрослых словами, но, надо признать, если бы не это дурацкое занятие, наверное, сошла бы с ума от всех этих загадок.

На другой день Свора начала подниматься в гору. Быстро холодало. Аине выдали тёплый кожушок, сшитый, похоже, на мальчика чуть постарше, но мех изнутри приятно грел тело, и девочка была рада обновке. Она попросила Бараму поручить ей какое-то другое занятие, и та послала её с Эльри собирать травы, благо дождь уже кончился, а в горной каменистой местности не было вязкой грязи.

Аина любила Эльри — это была самая добрая душа в Своре, и провести день с ней было чистым удовольствием. Они сели на коня и поскакали в сторону от обоза, к горным склонам, а там спешились, и целительница показала ей, какие травки искать.

Так девочка узнала, что листья сероватого, горько пахнущего емшана используют при всяких расстройствах живота, но те собирали в начале лета, а сейчас они искали корешки, которые помогали от судорог, вонючих ног и женских проблем. Драконья трава была поярче и пахла приятней, её применяли, в основном, в еду, для вяления мяса и как бодрящее средство.

Мокрые травы собирать не стоило, но на продуваемых склонах всё быстро высохло. Так что они набрали чабреца, душицы и железницы для «тинче» — общеукрепляющего горячего настоя. Железница входила ещё в состав мази для ран, но туда нужны были свежие цветы, а сейчас большинство этих трав пойдут в напитки или еду для вкуса, пояснила Эльри.

Зато им повезло найти змеиный корень — с виду обычную лиану, корешки которой тоже входили в заживляющую мазь. Вот их было самое время собирать, потому что плоды уже созрели.

Аина осторожно подкапывала корни острым камушком. Для травы же Эльри дала ей маленький ножик, потому что руками эти жёсткие стебли рвать сложно, а выдёргивать вместе с корневищами «неблагодарно», как выразилась целительница. Если так делать, то на следующий год травы станет меньше, а в итоге она может вообще исчезнуть. Там же, где целью сбора была подземная часть растения, она велела брать не подряд, а через промежутки. Змеиного корня и вовсе понадобился только один длиннющий отросток.

Провозились они полдня и потом пришлось нагонять Свору почти до вечера. Аина умудрилась всё-таки поцарапать руки об камни, и они теперь горели. Эльри показала ей, как быстро делать заживляющую кашицу из собранных сегодня и запасённых ею ранее трав. Мазь она на царапины тратить не стала. Взяла драконью траву, железницу, корень емшана и тысячелистник, помыла, велела разжевать как следует и размазать по чистым рукам. К утру и правда всё прошло.

Тем временем Свора поднималась всё выше в горы, которые теперь обступали их со всех сторон. По ночам становилось каждый день холоднее, вечером изо рта даже шёл пар.

Но через два дня обоз миновал узкую расселину между гор и начал спускаться в долину. Стало теплее. Словно они взошли в позднюю осень, а потом снова спустились в раннюю. Вдалеке виднелись струйки дыма, и после полудня к ним подскакали всадники, судя по всему, из другой Своры. Какое-то время они ехали рядом с их ахсартагами, а потом Бардз и Умар — «хедивеги» Дарго, бывшие его правой и левой руками — уехали с гостями вперёд. В общем, нарты приближались к месту зимовья Орды.

В тот день шли до позднего вечера, а когда остановились, стало ясно, что это не обычная ночёвка. Там их уже ждало несколько крепких шатров, называющихся юртами. Перед ними вокруг большого костра собрались встречающие. Среди них была жена Дарго с малышом на руках.

Приведённый с собой скот отогнали в сторону на выпас, а фургоны выстроили цепочкой в сторону соседнего стойбища. Туда же сразу отправились некоторые из прибывших — видимо, к своим родным. И среди них — Барама со свёртком, сильно напоминавшим волшебный меч, Извара и Аина.

Девочке было ужасно интересно, куда старуха несёт чудесное оружие, но она и не мечтала, что её тоже заведут в самую богато украшенную юрту, к предводителю Орды.

Великий Амзор, как назвала его Барама, был не очень старым, похоже, той же крови, что и большинство ахсартагов, но совсем седой. Он производил впечатление немощного, хотя сидел на своём троне без ножек очень прямо, возможно, даже слишком. Глаза его были словно подёрнуты какой-то дымкой, и на доклад Мудрейшей он реагировал слабо, даже волшебный меч, извлечённый из свёртка для демонстрации, вызвал лишь слабый кивок. Зато оживилась сидевшая рядом на шитых золотом подушках девочка, похоже, его дочь.

Очень красивая, смуглая, с завидными смоляными кудрями, она была ненамного старше Аины, но вела себя, как взрослая. Грациозно подошла к мечу, присела рядом, окинула его взглядом, не притрагиваясь, и сверкнула глазами в сторону Барамы:

— Молодец, не подвела, старушка!

Мудрейшая поклонилась ей ниже, чем вождю, и девочка коснулась её лба, словно благословляла. Старуха вздрогнула, как будто её ударили, только на лице отразилась не боль, а наслаждение.

Всё это было совершенно непонятно, но складывалось впечатление, что главная в шатре именно дочка, а вовсе не её отец, сидевший на троне, словно кукла.

— А это у нас кто? — смуглянка вплотную подошла к Аине.

— Да вот, похоже, происки Судьбы, — загадочно ответила Барама.

Девочка всмотрелась в Аину таким взглядом, что стало неуютно: словно переворошили душу. По лицу красотки расползалась настолько коварная улыбка, что Аине стало страшно. Но в следующий миг смуглянка хлопнула глазами и обратила на неё обычный детский взгляд, светившийся почти искренним дружелюбием.

— Привет, я Морена. А тебя как зовут?

— Аина, — представилась девочка, слегка растерявшись от такой перемены в поведении.

— Будем дружить? — та протянула руку.

Аина не знала, как ответить на этот жест, но не ответить на предложение дружбы, первое в новой жизни среди незнакомцев, к тому же от дочки вождя, которая сейчас улыбалась так невинно, не могла. Поэтому она просто кивнула и протянула свою руку в ответ. Морена захватила её мизинчик своим, сжала и трижды встряхнула.

— Ура, подружки навсегда! — она порывисто обняла Аину.

Та сама чуть не вздрогнула, как Барама ранее, от какого-то странного ощущения. Но, наверное, всё-таки другого, потому что ни больно, ни приятно не было. Просто в место соприкосновения их грудных клеток как будто приложили на миг горячую монетку. Однако ощущение быстро прошло, сменившись радостью от того, что её, сироту так тепло приняли, да ещё такие важные люди.

— Ладно, сейчас тебя отведут поспать к другим детям, с которыми ты будешь жить и учиться, а завтра я к тебе загляну, — непререкаемым тоном заявила дочь вождя и сделала жест Изваре.

Та поклонилась, молча подхватила Аину под руку и потащила прочь из юрты. А Барама осталась. Оглянувшись, девочка увидела, что глаза Морены снова загорелись каким-то недетским огнём, но тут угрюмая надзирательница выдернула её на улицу. Дальше Аина пошла сама, чтобы избежать неприятных понуканий.

Они прошли насквозь почти всё стойбище, потом свернули, обошли ещё несколько жилищ, и, наконец, подошли к большой юрте рядом с загоном для лошадей. Животные зафыркали при их приближении, и из стоящего рядом шатра поменьше вышла женщина средних лет с круглым лицом и русыми волосами, не нартка.

— Вот вам новая воспитанница, — сказала Извара, и, в последний раз подтолкнув девочку вперёд, ушла.

— Ну здравствуй, — приветливо сказала женщина. — Я одна из твоих наставниц, Энилея. А тебя как зовут?

— Аина Дарсан, — на этот раз девочка решила, что уместней назвать полное имя.

— Очень приятно. Давай сейчас устроим тебя на ночлег, а завтра приведём в порядок и тогда уже познакомишься со всеми.

Энилея вытащила из своего жилища соломенный тюфяк и завела Аину в большую юрту, где больше дюжины девочек делали вид, что спали. Наставница устроила её с краю, возле дышащего теплом камня, и велела отдыхать. Когда Энилея вышла, девчонки зашептались, но без света им пришлось удовлетвориться только именем новенькой и тем, что она сирота, подобранная Сворой по дороге. Оказалось, таких там человек пять, а остальные родились в Орде. Более плотное знакомство пришлось отложить до завтра.

Утром Энилея разбудила всех, позвала к недавно разожжёному костру, заставила сделать разминку. Аина повторяла движения за остальными — простые махи и круги ногами, руками, головой и всем корпусом. Потом каждая из девочек принесла по большому кувшину воды из огромной бочки, чтобы наполнить котёл, где сварили кашу с вяленым мясом, которой и позавтракали.

Пока ели, успели познакомиться. Воспитанниц было семнадцать, в возрасте от пяти до двенадцати лет. Аина стала восемнадцатой. С одной девочкой, недавно прибывшей в Орду с другой, Агдейской Сворой, Аина сразу же почувствовала некое сродство. Таша была на два года старше, тоже светленькая, с голубыми глазами и волосами цвета поздней соломы. Она пока не очень хорошо двигалась, потому что была ранена в левую руку. Вроде бы нарты спасли её. Но до этого она тоже ничего не помнила.

Тем временем наставницы сменились, и старшей стала Агунда — нартка, но не такая суровая, как воительницы. После завтрака она распределила девочкам работу: кому мыть посуду и котёл, кому мочить посконь на реке, кому сходить за ягодами. Аину оставили, чтобы привести в порядок и одеть. Нескольким девочкам, включая Ташу, выпало помогать.

Они приволокли в юрту бадью, наполнили её водой, кинули туда раскалённые на костре камни и искупали Аину, напевая под постукивание Агунды какую-то нартскую песенку с непонятными словами. Таша ровно подстригла Аине волосы, ей выдали чистую одежду по росту: шерстяные штаны, плотную длинную рубаху и вязаную кофту. Кожушок оставили тот же, поскольку ничего более подходящего такого же качества не нашлось.

Под конец девочки сводили хоровод вокруг костра под всё ту же песню, припев которой Аина успела выучить, не понимая: «Хур астур домбай лаэг, хур астур иунаг зардэ, хур астур уарзт артау, хур астур тыхджын хуцау» «Великое солнце — сильный воин, великое солнце — единое сердце, великое солнце — горячая любовь, великое солнце — могучий бог».. На этом ритуал приёма новенькой в семью был окончен и девочки принялись готовить обед — суп с бараниной и дроблёным ячменём. Лепёшки им принесла девочка постарше, лет четырнадцати, служившая помощницей у местной пекарши.

После обеда пришла Альвейд — хрупкая бледная воительница в ахсартагских доспехах, которая вызвала интерес у Аины ещё в дороге тем, как непохожа была на остальных старших, но при этом пользовалась всеобщим уважением, хотя, возможно, это был страх. Говорили, именно она победила человека с волшебным мечом. Её называли Ходячей Смертью, и она пришла оценить способности Аины.

Девочка была в восторге от мысли, что может стать такой же грозной, и старалась угодить изо всех сил, хотя, похоже, от её желания мало что зависело. Альвейд сначала швыряла в неё камни, от которых надо было увернуться, потом палки, которые надо было поймать, ещё требовала пройти по стоящему на двух чурбаках длинному бревну, затем пробежать по нему же. С задачами Аина справилась примерно на две трети. Альвейд хмурилась, но велела завтра утром прийти к ней, в соседний лагерь — тот, где изначально остановилась их Сванская Свора, после чего ушла.

Аина же присоединилась к остальным девочкам, которые вязали носки, а незнакомая молодая девушка читала им лекцию о различных видах и свойствах грибов.

К ужину принесли от той же пекарши готовое тесто, и каждая девочка слепила по несколько вареников, заправленных рубленым сыром и какой-то острой травкой. Всё это кинули в кипящий котёл, разложили по мискам кусочки масла, и через непродолжительное время третья наставница, добродушная Фатма начала вылавливать для каждой воспитанницы по варенику.

Блюдо оказалось очень вкусным, и Аина встала в очередь за следующей порцией, когда к их костру заявилась Морена. Девочек это смутило, а вот её саму нисколько. Она взяла миску наставницы, подошла без очереди, потребовала три вареника, потом подозвала Аину и велела наложить той столько же. Остальные воспитанницы безропотно расступились, пропуская обеих. Аине стало немного неловко, что её так выделили, но, с другой стороны, привилегии — вещь приятная. А с третьей, кто осмелился бы перечить дочери вождя? Тем более, отказываясь от её милостей.

Затем Морена увлекла её в сторону и потащила на то же брёвнышко, на котором чуть раньше пытала Альвейд. Там уже сидели трое юнцов с бурдюком чего-то кисло пахнущего, но при виде столь важной особы они встали, поклонились и ушли. Девочки сели на лавку и начали уплетать вареники. Морена сверкала глазами и подмигивала Аине, мол, вкусно, да? Та согласно кивала, потому что это была чистая правда.

Когда ужин был съеден, красотка, облизывая тёкшее по рукам масло, спросила:

— Ну как тебе, нравится с девочками? Не обижают?

— Нет, всё хорошо, спасибо.

— А то я могу забрать тебя в свою юрту, будешь мне помогать.

Аина немного растерялась — вроде бы ей предложили особое положение, но с другой стороны, рядом с дочкой вождя можно стать лишь её тенью, а девочке этого вовсе не хотелось. Она подумала и ответила осторожно:

— Благодарю за такое щедрое предложение, но меня вроде бы Альвейд берёт в обучение. Я очень хотела бы драться, как она. Только не думаю, что смогу одновременно и тебе хорошо служить, и с ней заниматься.

— О! Это меняет дело. Ходячая Смерть — всегда ценный воин. Тогда не буду тебя сманивать. Но если что-то понадобится или будет чего-то не хватать, ты только скажи. Чем смогу — помогу.

И Аина рискнула:

— Мне только книжек не хватает, я читать люблю. У тебя случайно нет? Я одну подобрала в замке, но Барама её отобрала. Там вообще такую библиотеку бросили… Или у вас тут не принято читать?

Морена разразилась заливистым тонким смехом, очень красивым, приставшим девушке на выданье, но никак не ребёнку. Эта двойственность в её поведении постоянно удивляла Аину. А ещё она занервничала — вдруг сказала что-то не то. Но дочь вождя, отсмеявшись, похлопала её по плечу:

— Я достану тебе книжки, дай несколько дней.

И правда, где-то через две недели Морена пригласила её в новенькую юрту, установленную рядом с её жилищем, в которой по корзинам лежала целая библиотека. Аине показалось, что всё это она видела в последнем замке, а подтверждалась догадка тем, что там были самые разные книги, кроме той самой, «Саги о Замке Малфир». Она спросила у Морены, почему ей не позволяют читать этот роман, но та отмахнулась, что просто забыла напомнить Бараме его вернуть. Однако «Сага» в корзинах так и не появилась.

Морена разрешила Аине читать в этой юрте «сколько влезет», но брать книги с собой не позволила. Свободного же времени для посещений «библиотеки» у девочки оставалось не так много. Каждое утро Альвейд давала ей задания — то выбить десять из десяти камушков по мишени, то освоить стояние «ласточкой» на бревне, ещё что-нибудь в том же роде. Их приходилось совмещать с общими для всех воспитанниц занятиями. Однако, и в те недолгие часы между ужином и отбоем, когда Аина выбиралась почитать, дочь вождя частенько заглядывала поболтать, так что уйти с головой в мир книг надолго не выходило. Зато оказалось, что Морена знает все книжки, и было с кем их обсудить.

— Ты держи с ней ухо востро, — говорила Таша. — Недобрый она человек.

Аина лишь пожимала плечами: разве у неё был выбор? Она не знала, почему дочь вождя так привязалась к ней, если это можно было назвать привязанностью, ведь властные замашки никуда не делись. Однако, глядя, как все остальные ходят перед Мореной на цыпочках, не смея и слова поперёк сказать, она могла понять, что девочке тоже по-своему одиноко. Аина перед ней не заискивала, только старалась не дерзить. Говорила, что думала, хотя, разумеется, не всё.

Конечно, душевной близости между ними не было, как с той же Ташей, и не возникало никакого желания поделиться чем-то сокровенным, вроде неясной тоски по родителям, которых вроде и не помнишь, а тепло их объятий представляется так отчётливо и его так не хватает…

Зато иногда Морена забирала её с общих занятий и они делали небольшие вылазки в горы. Один раз даже ночью собирали какие-то редкие грибы. В другой раз дочь вождя дала подруге лизнуть молочка какого-то растения, от чего обеих девочек пару часов разбирал смех. В таких вылазках почти всегда было нечто опасное, тревожащее или просто неправильное, что Аине не особо нравилось, но всё равно это были приключения, отдушина в суровой повседневности бытовой жизни кочевников на зимовке.

По-настоящему её увлекали только занятия с Альвейд. Тренироваться было тяжело, зато когда получалось, возникало ни с чем несравнимое чувство свободы от оков собственного тела, которое послушно выполняло тот или иной кульбит. Она уже неплохо метала камушки, садилась на шпагат и ходила колесом. Правда, наставница продолжала хмуриться на все успехи девочки, но Аина решила, что у той просто мрачный нрав. Сама-то воспитанница ощущала, насколько лучше стала владеть своим телом, чем ещё недавно и чем все её товарки по детской юрте, включая тех, что повзрослей.

Вообще, кое-кого из девочек постарше тренировали другие воительницы, но в ином ключе: кого-то с ножами, кого-то с луком, кого-то врукопашную. На это каждому отводились отдельные дни, как и на занятия с разными умельцами, чтобы определить склонности. Так, Аину частенько брала в помощь Эльри, заодно показывая, как готовить те или иные снадобья. Но девочке на самом деле больше нравилось общаться с кроткой целительницей, чем вникать в тонкости её ремесла. Хотя кое-что полезное она, несомненно, запомнила.

Остальные воспитанницы в это время выполняли рутинные задания, чередуясь: та же готовка, уборка, стирка. До обеда шли активные занятия, а после него — пассивные: шитьё, вязание и тому подобное. В то же время им рассказывали об окружающем мире: растениях, животных, камнях, странах и народах. Всегда с практическим уклоном — что и как использовать, чего опасаться и всё в таком духе.

Учителями выступали те, кто больше всего знал о том или ином предмете по своему роду деятельности, но по общим вопросам чаще всего их просвещала Энилея. Похоже, эта наставница была самой образованной в Орде. Кажется, она попала сюда уже взрослой, влюбившись одного из нартов, который вскоре погиб, а она осталась, потому что дома её бы не приняли после побега.

Энилея с подачи Аины нашла в «библиотеке» больше полезных книг для расширения знаний девочек. Например по истории, хоть это и не несло никакой очевидной практической пользы, но наставница считала, что полезно «расширять кругозор». Под её лекции за осень девочки научились делать нити из поскони и пряжу из пушистых овец. Ткали умелицы постарше, а вот тёплые шапки, варежки и носки они связали себе сами.

Прошла зима, за ней весенняя распутица, и Своры снова пустились в летний путь. Аина, как и другие дети, осталась с «костяком» Орды, состоявшим из старейшин, беременных женщин, детей, некоторых представителей мирных ремёсел и относительно небольшого количества воинов, которые либо ушли на покой, либо по какой-то причине пропускали сезон. Своры отбыли на восток, север и запад, а костяк неспешно потянулся на юг, на более высокогорные луга.

Альвейд ушла вместе со Сворой, поручив Аину своей старой наставнице, пожилой женщине с плоским жёлтым лицом и очень узкими глазами, бывшей Ходячей Смертью, а ныне Мудрой Гаргузской Своры по имени Ху. Та передвигалась очень неплохо для старушки, но скакать, как молодая, конечно, не могла. Зато она научила девочку лучше распределять вес, отдавая часть нагрузки на опорный предмет, и когда детей отправляли на склоны что-нибудь собирать, той стало намного легче двигаться и забираться в такие места, куда другие не рисковали.

Иногда на Аину находила непонятная тоска и хотелось плакать по чему-то безвозвратно утерянному, хотя она не знала, по чему именно. Тогда Таша тихонько её обнимала и шептала: «Поплачь, полегчает». Если же в такой момент внимания требовала Морена, внутри почему-то закипала пока безадресная злость. Очень хотелось кого-нибудь прибить. Такие мысли пугали девочку, и она старалась сбежать ото всех под предлогом того, что ей надо тренироваться. Уходила куда-нибудь на склоны, повторяя странные упражнения на координацию, которые давала ей Ху, стараясь добиться плавности, пока в голове не оставалось ни одной мысли, а в груди никаких чувств.

Время от времени Аине снились пронзительные мужские синие глаза, которые за ней наблюдали, но они не вызывали страха, скорее чувство защищённости. Девочке нравилось думать, что это её отец присматривает за ней с того света. И она рассказывала ему обо всём, что с ней происходило, что её волновало и радовало. После таких снов в душе всегда воцарялся мир.

В общем, жизнь шла своим чередом, до поры до времени.