Честь Воина [CИ]

Глава 12 Клед: Отступницы Похоти

Перейдя в старшую группу, Клед оказался на другом участке монастыря, с другими наставниками. Только Тесак над всеми был один. Здесь занятия шли жёстче. Клинки выдали уже настоящие, затупленные из отживших своё боевых. Было больше поединков, часто командных. Верховая езда. Расширение арсенала оружия. Другие упражнения. Чего стоила одна только обкатка кувырков на щебёнке или падения вниз головой с высокого сука. Теперь про плоскости объясняли всем: как вкручиваться при падении, при кувырке, при ударе, чтобы не пораниться. Занимались в защитных длинных рубахах, связанных из пеньки, называвшихся вырвицами. Но всё равно травм было намного больше.

Под лазарет было даже отведено здание с несколькими палатами, которые никогда не пустовали. Здесь и проводил основную часть времени Ланцет. Клед успел познакомиться с больничными порядками, растянув руку при падении с лошади. Травмированным давали задания на поиск и отработку возможных в их положениях боевых действий. В специальном зале стояли снаряды, позволявшие тренировать отдельные части тела, чтобы не сидеть в праздности. Например, брусья разной высоты для накачки живота и поясницы или деревянные шары в специальных полозьях для разработки ног.

Однако много нагрузки брать не позволяли для скорейшего выздоровления. Кому-то полчаса, кому-то час утром на боевые приёмы и столько же после обеда на зал. Остальное время будущим воинам приходилось… вязать!

Когда Клед увидел крючки, у него глаза полезли на лоб: неужели воинов унижают чисто женским занятием?

— Это наказание? — спросил он у Ланцета.

— Можешь и так считать, — согласился врач. — Но вырвицы на деревьях не растут. А главное, вязание вырабатывает терпение и улучшает способность совершать мелкие точные движения. Первое понадобится при слежке и в засадах, а второе поможет незаметно проникать в стан врага. Хотя шпионскими заданиями чаще занимаются Стилеты Смерти, куда отбирают тех, кто уже имел, скажем так, склонности. От обычного же Воина Смерти требуется умение хотя бы быстро расшнуровать нартскую юрту. А это уже ювелирная работа — не клинками мясо кромсать!

После такого объяснения Клед подошёл к непривычному занятию с некоторым интересом. В конце концов, шить их уже заставили — каждый из старших Когтей мастерил себе кожан-непробивайку на будущее, закрепляя металлические квадратики с изнанки куртки. Но вязать оказалось сложнее из-за необходимости использовать более хитрый инструмент, чем игла. Можно было и пальцами, как некоторые, но по младшей группе парень помнил, как ссаживается кожа при кручении пеньковых верёвок, а в старых перчатках, как тогда, делать петли было неудобно. Осложнялось всё тем, что рука была потянута правая — пришлось осваивать крючок левой. Поначалу получалось ужасно, и кривое полотно приходилось раз десять распускать. Но постепенно Клед приспособился и к выписке даже связал целую пару рукавов.

Вернувшись в строй, он хотел наверстать упущенное время. Чувствовал, что засиделся без полноценной нагрузки и не хотел отставать от товарищей. В седьмицу, когда после обеда у Когтей было свободное время, все куда-то разбежались, а парень вышел на площадку — хотя бы ногами поработать по мешку и покувыркаться.

Однако вскоре к нему подошёл Ларис — один из наставников.

— Эй, Ворон, ты что тут делаешь? Завтра день отдыха, все у Отступниц.

— Я хотел позаниматься, наверстать…

— Так, ты мне это дело бросай! — жёстко сказал немолодой горбоносый Кинжал. — Мы достаточно занимаемся целыми днями. Будешь перерабатывать — выгоришь. Тебе что, девки не милы?

Клед против воли зарделся. Он силился что-то ответить, но не мог сложить и два слова.

— Ты у нас ещё девственник что ли? — Ларис внимательно воззрился на него с прищуром, даже ближе подошёл.

— Да, — потупился Клед.

До сих пор он умудрялся избегать разговоров на непристойные темы, которые время от времени вели между собой другие Когти. Мальчик старался их даже не слушать, полагая подобное неуместной темой для досужей болтовни, а тем более шуточек. Впрочем, поскольку воспитанники Смерти ходили только к специально обученным женщинам чисто для плотских утех, судить он их тоже не брался. Похвалялись же некоторые своими успехами в ратном деле, так почему и не в этом, если они воспринимали его, как подвиг?

Сам Клед всегда полагал, что встретит девушку, которую полюбит, женится на ней, и тогда уже у них всё случится. Правда, это были устаревшие представления, ещё от баронской жизни. Но и сейчас, когда избранная стезя может провести его мимо супружества, парню хотелось, чтобы первый раз произошёл с кем-то особенным, кто придётся ему по душе. Конечно, иногда ему снились жаркие сны, после которых он просыпался весь мокрый. Это началось после первого патруля на ярмарке в Астене, где он насмотрелся всякого разного: и на девиц лёгкого поведения с наполовину оголёнными прелестями, и на лобызающиеся парочки… Но в голову ни разу не приходило последовать совету товарища, как-то заставшего его за неурочной стиркой простыней — пойти и «поиметь бабу». Это даже звучало отвратительно.

Ларис, какое-то время молча разглядывавший его, наконец хмыкнул:

— Теперь понятно, почему ты так упариваешься в тренировки. Дурная силушка вся не туда пошла. Значит так, сейчас быстро помылся, в выходную форму оделся, и я отведу тебя в Красный дом ради первого раза. А потом ты будешь ходить туда сам каждую седьмицу вечером. Понял?

Кледу казалось, что лицо стало краснее варёного рака, но он кивнул. Не думал парнишка, конечно, что Смерть залезет даже в такие сокровенные дела. Но ежеутреннее повторение ученической присяги в краткой форме не давало забыть, что он вверил всю свою жизнь в Ладони Смерти. Как и остальные люди, впрочем, только Воины Смерти — сознательно.

— Считай это предписанием Ланцета, — усмехнулся Кинжал. — Если не веришь, он подтвердит. Марш приводить себя в порядок!

Парень на рефлексах стукнул себя кулаком в сердце, потом выбросил раскрытую ладонь в сторону земли, салютуя положенное «Всё живое станет прахом», и развернувшись, побежал выполнять приказание. Но, пока он ополаскивался под душем, на душе скребли кошки. Лишение невинности с женщинами для утех казалось ему в высшей степени недостойным.

А с другой стороны, старшие ученики рассказывали, что посвящённый Воин Смерти уже не сможет быть с обычной женщиной. То есть, быть-то он сможет, вот только она после этого умрёт. Так не лучше ли сразу отказаться от детской мечты, взявшейся из какой-то книжки — однажды полюбить и вкусить сладкий плод с тем, кто дорог? В конце концов, у него есть долг чести перед родом. И неизвестно, выживет ли он, исполняя его. Сможет ли он его исполнить без полного посвящения. Если же нет, то к чему обрекать хорошую девушку на страдания или на смерть? Да и себе душу рвать на части?

Конечно, будь его воля, парень, возможно, и вовсе не стремился бы открыть эту главу своей жизни, но раз уж так распорядились те, кому он себя поручил… Чёрт с ним, судя по обрывкам рассказов искушённых товарищей, которые нет-нет, да и долетали до ушей, это было довольно приятным занятием.

Клед стряхнул нерешительность вместе с водой, метнулся из душа в барак, отжал и промокнул волосы, заново заплёл косу, которая доходила уже до середины лопаток, хотя и лишилась недавно пряди у правого виска. Впервые надел мягкую кумачовую выходную рубаху и такие же панталоны, натянул сверху кожаный костюм, предназначавшийся для любого дела за стенами монастыря. Внутри воспитанники чаще всего ходили в некрашеных посконных «парах», которые каждый вечер стирали. Но сейчас некогда — Кинжал его ждёт, благо завтра выходной — успеется.

Мандраж начался уже за калиткой. Клед ещё ни разу не выходил наружу по каким-либо собственным нуждам. Не было их у него. Да и эта — не то, чтоб по собственной воле… Хотя дело, конечно, в другом. Сейчас он пересекал границу, ступая в неизвестность: не только между монастырём и Красным домом, но между юношей и мужчиной. И пересекать её вот так буднично, с кем попало, потому что, по мнению старших, пришла пора… казалось неправильным.

Однако, простую истину, которую Клед усвоил ещё со слов дяди, теперь вколотили в каждого: страх — это граница, и лучшее, что может сделать Воин Смерти, чтобы победить первое — перешагнуть последнее. Это необходимо для победы — как над собой, так и над любым противником. Суть любой стратегии сводилась именно к тому, чтобы не поддаться страху. И сейчас парень привычным усилием воли нацелился на прорыв.

За резными дверьми на памятном крыльце скрывалась прихожая, где Клед, повинуясь примеру Кинжала, сдал куртку странной бабушке, чьи глаза плотоядно блеснули при взгляде на него. Ларис, видимо, заметил, что парня потряхивает, и хлопнул его по плечу:

— Не дрейфь, страшно только в первый раз. Потом тебя за уши не оттащишь! — и твёрдой рукой направил ученика в витражные двери справа.

Войдя, они оказались в огромной гостиной, освещённой множеством свечей. Кругом стояли диваны и кушетки, на которых располагались старшие Когти, каждый в компании откровенно разодетой красотки или даже нескольких. Лица женщин и девушек были вызывающе размалёваны. В воздухе витал какой-то мускусный аромат, а из угла неслись звуки лютни, игравшей легкомысленную мелодию. Пара товарищей, давно зазывавших Кледа в сие заведение, приветствовали его появление задорными возгласами.

— Какие люди! — привстала навстречу им из резного кресла напротив входа, немолодая женщина.

Она была накрашена чуть меньше и одета чуть скромнее всех прочих. Кресло роскошью превосходило всю остальную мебель и предназначалось для одного человека. Всё это, как и особая аура властности, подсказали Кледу, что перед ними хозяйка заведения.

Ларис подошёл, и они обменялись совсем нескромным объятием. Он прижал женщину к себе слишком тесно, а она хлопнула его по заду, но поцеловать себя в губы не дала — изогнувшись, умудрилась подставить ухо, и судя по смешку, услышала что-то приятное.

— Позволь представить, Жани, это наш новичок, — указал Кинжал на Кледа, застывшего посреди комнаты.

Жани грациозно подплыла к парню, внимательно оглядывая его с ног до головы с одобрительным видом, приблизилась вплотную, подняла веером подбородок, заглянула в глаза.

— Как тебя зовут, милый?

— Клед, — хрипло сообщил парень.

Он ощущал себя странно. Эта женщина годилась ему в матери, но то, как она смотрела… Животный предмет её интереса был сразу понятен, и это отозвалось неожиданным возбуждением…

— Поздний что ли? — обернулась она к Ларису. Тот кивнул. — Сколько ему лет? Семнадцать?

— С хвостиком.

— Ну и ну!

Жани снова обернулась к покрасневшему Кледу и всмотрелась в глаза уже более человеческим взглядом. Задумчиво похлопала веером по ладошке, и вскоре изрекла вердикт:

— Тут нужна Абель. Девочки, позовите её! А ты пока присядь, милый, выпей, расслабься. Красотки, обслужите новичка!

К Кледу сразу же подошли две девушки, взяли за руки и подвели к большому креслу, с которого вспорхнули целых четыре прелестницы. Усадив его, провожатые пристроились рядом и тут же принялись массировать ему плечи. Третья налила кубок у буфета и поднесла его парню. Все они радостно улыбались ему, и, хотя Клед понимал, что такая у девушек работа, было очень приятно.

В кубке оказался хороший ронг, и парень осушил его чуть ли не залпом, в облегчении от того, что первая часть приобщения к мужскому миру прошла без особых хлопот. Третья девушка принесла от буфета кувшин и тут же снова налила кубок до краёв. Две другие продолжали ненавязчиво поглаживать его плечи, голову, руки, колени, вызывая на пару с хмелем состояние блаженной наполненности. Парень ради приличия спросил у девушек имена, но ни одного не запомнил. Они тоже о чём-то его расспрашивали, но Клед отвечал машинально. Вопросы-то были несложные: сколько лет, откуда родом, какое оружие предпочитает и тому подобное — чисто для поддержания разговора. Расслабиться окончательно он всё-таки не мог: внутри росло новое беспокойство, перед главной границей. Кто такая эта Абель и почему ему нужна именно она?

В ожидании Клед разглядывал окружение. Было забавно увидеть товарищей в такой роли. Некоторые вели себя естественно, другие же распустили хвосты, что твои петухи перед курами. И столько непривычных улыбок на обычно суровых лицах! Пожалуй, тут не только плотские утехи позволяли отдохнуть от воинских будней.

Также парень заметил, что у некоторых более взрослых девушек в центре груди была небольшая татуировка в виде цветка — у каждого свой. А вот у женщин постарше — уже целая цветочная мозаика в виде ромба, верхний конец которого начинался от ямки на шее, а нижний уходил во впадину между грудей. Он спросил обхаживавших его девушек, что это значит, и та, что сидела спереди, поглаживая ему колени, ответила:

— Это степени посвящения. Когтям можно иметь дело только с Оступающимися — теми, кто без татуировок. Наречённым и Солдатам — с Отступающими, у кого маленький цветок, а вот полноценным Воинам — с Законченными Отступницами, у которых проявлен большой узор.

— А почему?

Девушка замялась, и в разговор вступила та, что постарше, которая наливала ему уже в третий раз:

— Мы, как и вы, служим одной богине — Смерти, и чем выше ступень посвящения, тем пагубней отзываются телесные контакты на тех, кто ниже по рангу. Сила Тёмной Матери накапливается в нас и разрушает непосвящённых. Да и неинтересно становится.

Клед вгляделся в пояснявшую девушку и увидел у неё на груди красный мак. При этом она очень искренне ему улыбалась:

— Я говорю лишь о том, что происходит за закрытыми дверями. Но здесь, в гостиной, все мы едины. Для нас радость помогать расслабиться всем, кто служит Тёмной Матери. Не обязательно утехами, можно просто поговорить или получить массаж. Ни одна из нас никого из вас не отвергнет. Мы неспособны. По крайней мере, после посвящения любое ваше прикосновение приносит нам удовольствие.

Клед, наполовину вылакавший уже третий кубок ронга, решил тут же проверить и протянул свободную руку к щеке девушки, глядя ей в глаза. Та нагнулась, чтобы принять ласку, и парень не увидел в её блаженно расширившейся улыбке ни малейшего признака фальши. Обнаглев, он провёл пальцем по её губам, и зрачки девушки расширились, как от острого удовольствия. Интересно!

— Спасибо, — поблагодарил Клед за разъяснения и убрал руку, которой тут же завладела сидевшая сбоку девушка.

Он погладил по щеке и её. Тогда третья нагнулась сзади и поцеловала его в губы. В животе у парня затрепыхались бабочки, а в штанах слегка подпёрло. Он даже сам испугался собственной реакции, и отстранился, залпом допив свой кубок. К счастью, девушки не настаивали, давая ему время освоиться с новыми ощущениями.

Смущённый Клед искал, на чём остановить взгляд, чтобы успокоиться, и тот упал на лютнистку. Девушка сидела в тени, не была ни накрашена, ни оголена, но казалась светлым пятном на фоне окружения. Возможно, из-за светлых волос и белого платья, однако, улыбка, блуждающая на её губах, выражала радость совершенно иного толка. И от этого начавший было заполнять голову парня дурман рассеялся. Он с благодарным поклоном отставил вновь наполненный кубок и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза и сосредоточившись на музыке. Мелодия была игривой, но в то же время светлой, от неё становилось легко на душе. Стеснение, страх, неуверенность таяли.

Внезапно все невесомо поглаживающие тело руки упорхнули, вместо них на колени опустились две ладони потвёрже. Клед тут же встрепенулся и увидел присевшую перед ним зрелую женщину с белыми волосами и глазами. Он запоздало вздрогнул. Она улыбнулась, и парень неожиданно понял, что женщина очень красивая, причём своей, а не вызывающей нарисованной красотой, и кожа в её относительно скромном декольте совершенно чистая.

— Здравствуй, Клед, — сказала она музыкальным сладким голосом. — Меня зовут Абель. Не бойся, я слепа большую часть жизни. Но только на глаза.

Она перевернула одну руку ладонью вверх и чуть приподняла. Повинуясь логике жеста, парень вложил свою руку в её. Женщина замерла, словно прислушиваясь. Клед ощутил приятное тепло, которое потекло между их руками. Улыбка Абель стала шире. Она встала:

— Пойдём, поговорим там, где глаз поменьше?

Женщина иронично усмехнулась, и у парня отозвалось что-то тёплое в груди. Она и правда совсем не была пугающей, если отвлечься от порока внешности. Через касание Клед почувствовал невольное расположение к этой слишком взрослой непосвящённой Оступающейся, если следовать терминологии девочек. Такой нестрашно было довериться. Наверное, даже лучше, чем молодой и менее опытной — нет нужды переживать, что оплошает, можно положиться на её знание дела.

Парень поднялся, Абель продела свою руку под его, и тут мимо прошла Жани в обнимку с Ларисом. Хозяйка задержала шаг, шепнув что-то на ухо Абель, но через пару секунд Кинжал игриво утащил её прочь из залы.

Абель сначала задержала Кледа, который чуть не последовал прямо за старшими по званию, а немного погодя подтолкнула парнишку к двери, предоставив тому вести себя и направляя лишь словами: вверх, на второй этаж, направо, последняя дверь справа.

Войдя, они оказались в тёплой спальне, оформленной в тёплых тонах, насколько можно было судить при свете пяти свечей и камина. Слева от входа огромная кровать, посреди комнаты перед камином лохматый ковёр, в дальнем конце у окна — кушетка, кресло, маленький столик с фруктами и небольшой буфет с напитками. Абель направила его туда и предложила присесть. Парень усадил даму на кушетку, а сам выбрал кресло.

— Сколько ты выпил? — спросила женщина.

— Три бокала ронга, — ответил Клед и, осмелев, добавил: — Если честно, не хотелось бы напиваться до бесчувствия.

— Похвально, — улыбнулась Абель. — Тогда налей нам обоим по половине кубка из зелёного графина и разбавь его соком из прозрачного доверху.

Наполнив бронзовые кубки, Клед подал один женщине и хотел отступить на кресло, но та мягко удержала его за руку:

— Присядь со мной рядом. Я не стану на тебя бросаться, обещаю, — и снова эта ироничная улыбка, так отличающаяся от прочих.

Парень повиновался и не удержался от вопроса:

— А почему вы… в таком возрасте без татуировки? То есть, без посвящения?

— О, а ты любопытный. Только не обращайся ко мне на «вы» — это не способствует близости. Договорились?… Значит, девчонки уже объяснили, что к чему?… Ну так я не из их числа. Я — бывшая Весточка.

Абель делала небольшие паузы в речи, в которых собеседнику полагалось кивать, и Клед только на второй раз сообразил, что она этого не видит. Он взял её за руку, видимо, как раз для этого положенную ладонью кверху на кушетку рядом с его ногой. Женщина легонько обхватила его пальцы, подтверждая догадку, и тогда парень дважды сжал их, подтверждая ответы на оба вопроса.

— Кто такая Весточка? — спросил он.

— Нынешняя играет в зале на лютне. Это невинная девушка с каким-либо изъяном, волею судьбы попавшая к нам в дом. Я рано ослепла, а Нинэ отродясь немая. Весточка что-то вроде отдушины. Когда кто-нибудь из Отступниц переполняется Тёмной Силой до того, что начинает хворать, она приходит и отводит этот излишек, спасая сестёр. Девушка отправляет весточку остальным богам, чтобы забрали излишки в милосердии, не свойственном богине Смерти.

— Так значит, вы… ты — сама невинна?

— О нет, давно уж нет, милый Клед, — опять ирония. — Но я была свидетельницей множества постельных сцен. Порой после войн приходилось вестовать прямо по ходу дела. Не вовлекаясь в него само. Так я научилась «слышать» тела. А когда появилась новая Весточка, мой давний поклонник наконец лишил меня невинности. Меня не вынуждали заниматься тем же, чем и все. Я приносила достаточно пользы советами, обучением молодых, врачеванием. Но однажды в сложной ситуации я вызвалась наставить одного стеснительного юношу вроде тебя. С тех пор мне таких и доверяют.

— Разве я такой уж стеснительный? — смутился Клед.

Абель рассмеялась приятным лёгким смехом, как девочка:

— Ну вот видишь? Ты и сам не понимаешь, насколько ты чуткий и деликатный. К тому же из знатного рода?

— Как вы догадались? Прости, как ты догадалась?

— Ты открыл передо мной дверь оба раза, без задержки, которая потребовалась бы на осознание такой необходимости из-за моей слепоты. Значит, приучен к этикету, — она чуть сжала его руку.

— Вы… Ты такая умная!

— Тебя это смущает?

Клед задумался — он не привык описывать свои чувства.

— Пожалуй, наоборот. Меня это немного… бодрит?

— Возбуждает, Клед. Это называется «возбуждает», — Абель вжалась ладонью в его ладонь и парень понял, что она права. — А это значит, что и сам ты незаурядного ума.

— А… — Клед запнулся, потому что в горле начинало забавно щекотать, — с чего ты взяла, что я чуткий?

— Ну, это совсем просто! Ты оба раза взял мою протянутую руку, которую иной бы не заметил. Да и пока мы поднимались, мне не каждый раз пришлось указывать голосом, куда свернуть — ты откликался на движения тела.

— И что это значит?

— Значит, ты далеко пойдёшь, если захочешь.

— Как это связано? — необычная женщина ошеломляла Кледа своими выводами.

Абель снова мелодично рассмеялась:

— Выпей вина и закуси фруктами. Ты же не на лекцию пришёл.

— Пожалуйста, ответь! Мне надо знать! — взмолился парень, сжав её руку.

— Только если выпьешь и мне позволишь. Договорились? И не торопись глотать залпом, — вовремя остановила она Кледа. — Посмакуй, насладись. Это очень хорошее вино.

Парень повиновался и с осторожностью глотнул. Вино было терпким и сладким. Наверное, крепким, если без сока. Он таких напитков ещё не пил. По гортани разлилось тепло с намного более приятным вкусом, чем ронг. Клед медленно выпил ещё несколько глотков и ощутил, как тепло сначала согрело грудь, а потом распространилось в голову.

Он даже невольно расслабил пальцы в ладони Абель, и только тогда она опустила свой кубок. Оторвала с блюда на столе несколько виноградин, протянула по направлению рта Кледа, и тот послушно собрал ягоды губами. Спустя секунду осознав, что снова проявил «особую догадливость». Абель довольно улыбалась:

— Давай договоримся, это последний вопрос не по делу, хорошо? Если захочешь, придёшь как-нибудь потом, и мы побеседуем на любые темы. Но сейчас ты просто пытаешься оттянуть шаг в неизвестность. Что недостойно Когтя Смерти, — она лукаво подмигнула.

— Договорились, — согласился Клед. — Просто мне правда важно понимать, что происходит и почему чувствительность делает меня способным воином?

— И поэтому в том числе: ты хочешь разобраться, ответы для тебя важнее удовольствий. Однако чуткость на телесном уровне позволяет понять противника не только умом, но и душой. Если ты будешь это развивать, то в итоге обретёшь способность предугадывать движения врага. С такими данными можно стать и Ятаганом или Тесаком, а может, даже Скимитаром однажды. Если захочешь.

— А кто-то может не захотеть? — удивился парень.

— Может. Тот же Ларис, например. Ты думаешь, зря Жани, которая не снисходит ни до кого ниже Тесака, ушла сегодня с простым Кинжалом?

— Он так хорош? — удивился Клед.

— Скорее всего, лучше, чем ты можешь себе представить, хоть я и не видела его в бою, — опять чуть кривящая улыбку ирония. — Так что прислушивайся к нему в тренировках. Советы кого-то более толстокожего тебе на пользу не пойдут.

— А почему Жани… Она хозяйка? — кивок. — И поэтому не занимается Воинами низкого ранга? — отрицание. — Или потому, что неинтересно? — кивок. — Девочки что-то объясняли про уровни посвящения и накопление Тёмной Силы, но я не понял…

— Ты нарушаешь уговор, — Абель изящно выгнула бровь.

— Это последний вопрос, клянусь! Просто раз уж меня приобщают к этим играм… Если я тебя правильно понял… Я могу тренировать здесь чувствительность, необходимую для битвы? — кивок с расширившимися глазами. — И мои действия могут повлиять на женщин вплоть до их смерти? — снова кивок с выражением неверия на лице. — Значит, я обязан понимать, как именно всё это связано, по крайней мере, чтобы не навредить.

Клед не понимал восхищённого выражения лица Абель, но она порывисто потянулась к нему и шепнула дрогнувшим голосом:

— Поцелуй меня, пожалуйста. Легонько. В губы.

Парень быстро приблизил к ней лицо, немного смущённый, но настолько польщённый, что в голову не пришло бояться собственной неумелости. Однако в последний момент задержался, понимая, что такое внезапное обожание недостойно торопливого «клевка». Он медленно преодолел последние два сантиметра, почувствовав жар женских губ ещё до прикосновения, и бережно прильнул к ним своими на долгое мгновение. Было щекотно, приятно, трогательно…

Отстранившись, Клед, с удивлением заметил, что на глазах Абель выступили слёзы.

— Пояснишь? — робко попросил он.

Женщина кивнула. Но ещё с полминуты молчала, видимо, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Достала из-за отворота рукава платочек, легонько промокнула уголки глаз, сглотнула, вздохнула и наконец ответила:

— Такую чуткость сердца среди Воинов я встречала только у моего любимого. К сожалению, по правилам дома, никому не позволено спать вместе слишком часто. Чтобы не привязываться. Впрочем, любви плевать на правила. Я даже была готова пойти на риск принять его Тьму — я ведь всё-таки была Весточкой, и возможно, остальные боги ещё не перестали меня слышать. Только наедине мы оставались всего трижды. А потом его убил Меч на Поединке Чести. Ивэн бросил ему положенный однажды в жизни вызов, чтобы стать во главе Обителей Смерти и поменять правила ради нас, но не смог одолеть.

Клед сочувственно сжал похолодевшую ладонь, помолчал из уважения с минуту, а потом всё же рискнул вернуть затерявшуюся в воспоминаниях женщину в момент насущный:

— А насчёт Тёмной Силы и интереса пояснишь?

Абель вздрогнула, кивнула, улыбнулась, вздохнула, прочистила горло и заговорила:

— При посвящении — полном или частичном — как Воин Смерти, так и Отступница Похоти подсоединяются напрямую к силе Тёмной Матери. Она даёт способности выше человеческих — каждому по склонности — и новые ощущения. Чем больше Воин убивает врагов, тем больше в нём копится Тёмной Силы. А Отступницы реагируют на эту силу, как мухи на мёд. Она манит их и при слиянии перетекает в них, освобождая Воина от тяжести, которая иначе может разрушить его самого. Говорят, что это удовольствие намного глубже, чем обычные утехи. Но зачастую принимает жестокие формы. Чем больше Тёмной Силы получила Отступница, тем больше ей хочется, а стало быть, какой-нибудь дежурный Воин с парой-тройкой убитых на счету уже не заинтересует опытную сестру. После боевых действий в Воине может скопиться слишком много Тьмы, а Отступница вбирает её всю, будучи не в силах противиться своей жажде. И если сосуд выбран не по размеру, так сказать, нередко случается отравление, при котором и нужна Весточка, отводящая излишек.

Клед был потрясён услышанным. Какая жуткая схема! Трудно было представить себе женщину, сознательно идущую на подобное. Тем более такую, как чудесная Абель. Парень поймал себя на мысли, что совершенно перестал воспринимать её возраст и физические особенности, как отталкивающие. Сейчас она казалась ему самой прекрасной женщиной, что он когда-либо видел. И дело было не в вине, а в приоткрывшейся ему душе. Такой невероятно светлой посреди описанного мрачного безумия…

Пока ещё невинный и непосвящённый Коготь Смерти молча дал себе клятву не использовать этих женщин таким образом, если только будут силы. По крайней мере, помнить о том, что может с ними наделать и стараться не спускать в них всю Тьму, которую накопит, или хотя бы осторожно выбирать тех, кому его ноша будет по плечу. Он очень надеялся, что обещанные после посвящения сверх-способности позволят ему чувствовать и это.

Парень коснулся пальцами щеки сидевшей молча Абель, потом раскрыл ладонь, прижал, осторожно смахнул большим пальцем ещё одну слезинку. Белоглазая красавица благодарно потёрлась щекой о ладонь в ответ. Улыбнулась, вздохнула и решительно сказала:

— А теперь, благородный юноша, давай займёмся тобой. Скажи мне для начала: я правильно поняла, что ты явился сюда не по собственному почину?

Клед смущённо кивнул, но потом вспомнил и произнёс вслух:

— Да, — почему-то теперь ему стало неловко за это.

— После услышанного тебе не стоит стыдиться. В твоём возрасте кровь бурлит и плоть требует утех. То, что ты не шёл у них на поводу, делает честь силе твоего духа. Но и телом пренебрегать не стоит. Давать ему разрядку важно, иначе можно сойти с ума или сорваться в важный момент и погибнуть. Надеюсь, ты пока не пожалел?

— Нет! — тут парень мог ответить твёрдо и искренне.

Он и представить не мог, что визит окажется настолько интересным. А мир, который он не горел желанием исследовать, местами прекрасным. В нём просыпались смутные воспоминания о женщинах, с которыми он имел дело в детстве: мама, няня, кухарка, служанки… Юноша понимал, что какая-то часть его все эти годы пробыла в спячке, а теперь пробуждалась и питала сердце необъяснимой радостью.

— А почему ты не стремился сюда? — продолжила расспросы Абель, — Ведь все твои товарищи давно проводят седьмицу здесь. Ответь мне искренне. Не думая.

— Я хотел по любви…

Как только слова прозвучали, они показались ужасно глупыми, наивными и совершенно неуместными для будущего Воина Смерти, тем более, в доме утех. Но Абель радостно засмеялась, сжала его руку обеими ладонями и страстно зашептала:

— Запомни это, Клед! Не забывай, что для тебя важно. И лучше всего, беги, когда тебя отпустят на год. Наречение ещё не делает тебя достаточно опасным для обычных женщин. По крайней мере, если не начнёшь много убивать. Потом будет поздно. Обручённый несёт Смерть любой женщине, кроме Отступниц. И эту жажду души будет уже никогда не утолить!

Бывшая Весточка приблизила к нему своё лицо, как будто могла видеть. Глаза её были широко распахнуты, на щеках играл румянец. Клед удивился, что женщине его причина не показалась глупой, даже наоборот. Возможно, он не так уж наивен, просто скроен не для воинской жизни. Но что поделать? Не рассказывать же ей о своём долге чести перед родом. Он не знал, что ответить.

— Запомнишь? — требовательно переспросила Абель.

— Запомню, — пообещал парень, раз его просили только об этом, а не бежать.

Женщина наконец отпустила его руку и приняла более игривую позу, слегка откинувшись назад. Кокетливо сказала:

— Хватит разговоров. Напои меня вином из своего кубка. Только медленно и осторожно.

Клед повиновался. Поднёс к губам Абель край сосуда, она коснулась его смягчившимися губами, юноша медленно наклонил кубок, чтобы жидкость не потекла слишком быстро… Смотреть вблизи, как женщина пьёт из его рук… неожиданно возбуждало намного больше, чем лицезрение наполовину оголённых девиц! И парню казалось, что дело вовсе не в манящей позе, а в том, какой беззащитной она была перед ним сейчас.

Дыхание юноши постепенно учащалось, сердце билось быстрее. И когда рука Абель коснулась его кисти, опиравшейся на кушетку, между ними проскочила искра — настоящая! Видимо, покрывало было шерстяным. Клед вздрогнул и пролил остатки вина мимо рта женщины ей в декольте. Но та лишь засмеялась. И без стеснения скинула завязанное на пояс с запахом платье, оставшись совершенно обнажённой.

Юноша застыл, оказавшись не готов ко внезапно открывшейся красоте. Возможно, её тело не было столь свежо, как у юных прелестниц в гостиной, но формы поражали изяществом. Впервые он видел так близко женскую грудь целиком, тёмные соски, лёгкую округлость живота, ямку пупка, бёдра… Плоть в штанах встала по стойке «смирно». Клед даже не знал, что она может до такой степени твердеть, и перестал дышать от нахлынувших ощущений.

Слепая красавица почувствовала, что парень замер, и снова засмеялась своим лёгким приятным смехом.

— Не пугайся. Тебе стоит познакомиться с женским телом. Давай, я прилягу.

Она пошла к кровати, по памяти обходя мебель, но Клед поспешил подстраховать и, аккуратно взяв под руку, чтобы не коснуться чего-то лишнего, довёл её до места, усадил. Абель грациозно растянулась на алых простынях и похлопала ладошкой рядом с собой:

— Садись рядом и просто поизучай. Потрогай, посмотри, как я реагирую. Женские тела более-менее одинаковые. Но реакции у всех разные. И если ты хочешь повысить свою отзывчивость в бою, то более чувствительного инструмента не придумать… Не стесняйся, иди ко мне. Без твоих рук мне будет холодно… Только не смей накрывать меня одеялом! Я не для того сняла платье!

Женщина снова рассмеялась, и Клед тоже выдавил смешок. Он ведь в самом деле хотел взять сложенное в изножье покрывало и прикрыть Абель в ответ на жалобу о холоде. Но, кажется, это заявление было лишь частью оказавшейся всё-таки забавной игры.

Эта маленькая интерлюдия принесла облегчение — в штанах стало посвободнее, и юноша отметил для себя, что эволюции там происходят как будто помимо его воли, но связаны с тем, на чём он сосредотачивает внимание.

Отбросив смущение, парень забрался на кровать, прилёг на некотором расстоянии от женщины и начал изучение. Которое оказалось увлекательнейшим делом, учитывая то, как откликалась Абель.

Он исследовал тело снизу вверх, сначала руками, отмечая, какие касания приятней, судя по громкому дыханию и сокращениям либо расслаблению мышц. Понял, что самые чувствительные места находятся в складках. Поразился зримой реакции сосков и тому, насколько острее воспринимается прикосновение к ним. Осознал, что эти области соответствуют самым болезненным. Вот тебе и связь с боем, а он ведь не придавал должного значения урокам Лариса о болевых точках…

Дойдя до лица, Клед поцеловал Абель, опять поймав тончайшие приятные ощущения, и только тогда догадался, что можно было исследовать тело губами. Начал всё путешествие по новой в обратном порядке. Отклик оказался намного ярче: Абель то смеялась, то вздыхала на грани стона, а когда он дошёл до низа живота, распахнула ноги и пустила его в святая святых. Реакция на его поцелуи там оказалась настолько сильной, что юношу взял азарт. Он увлёкся поиском наиболее сильного воздействия, возбуждаясь от стонов и вскриков Абель. Та схватила его за волосы, извивалась, выгибалась, пока наконец он не почувствовал языком в горячей норке сильные конвульсии, после которых женщина со вздохом обмякла, словно обрезали нити у куклы.

Клед отстранился и подтянулся выше, желая посмотреть на лицо Абель. Там было написано такое блаженство, а в позе такое расслабление… В груди у парня что-то дрогнуло: неужели он смог доставить женщине подобное наслаждение? И расцвела улыбка умиления: значит, не только Тьму и Смерть он им может приносить, но и что-то хорошее. От этого на душе стало легко и тепло, а плоть в штанах снова относительно успокоилась и обмякла.

Немного отдышавшись, Абель сказала охрипшим голосом:

— Ты просто самородок, Клед! На одних инстинктах, без опыта смог нащупать то, чему большинство ни за какие коврижки не научишь. Какая потеря для женщин! Я бы сказала, что быть тебе не только Скимитаром, но запросто и Мечом, если бы не ошиблась уже однажды… Налей вина, пожалуйста. С соком. В горле пересохло. Сейчас я немного приду в себя и «отомщу», — усмехнулась она.

Клед послушно отправился к буфету, наполнил два кубка и вернулся к кровати. Абель подтянулась полулёжа на подушки, взяла вино и снова похлопала по простыням. Парень наконец перестал смущаться и устроился так же полулёжа рядом. Оба не спеша, с удовольствием осушили свои сосуды, и Клед убрал их на пол.

Женщина ощупала его и велела:

— Раздевайся. Теперь познакомлю тебя с твоим собственным телом. Давай. Ты же не можешь до сих пор стесняться? Тем более слепой?

— Нет, — рассмеялся юноша и освободился от одежды.

Абель сначала уложила его на живот, прошлась лёгким массажем по всему телу, обозначая чувствительные, возможно, и у женщин места, до которых парень не додумался: голова, шея, область между лопаток, поясница, ямки под ягодицами, коленные сгибы, ступни ног. Прижалась своей мягкой грудью к его спине. Пульс и дыхание у парня участились, плоть снова стала наливаться тяжестью. Даже не столько от прикосновений, сколько от горячих токов, гулявших между ними.

Потом Абель перевернула его на спину, поцеловала в губы так же изощрённо, с языком, как он недавно ублажал её внизу. Горячо надышала в уши, вызывая приятный озноб. Облобызала соски, зажигая яркие звёзды в мозгу. Дальше Клед уже плохо отслеживал конкретные действия, поскольку то бёдра, то живот, то грудь женщины периодически касались его взвившейся плоти, и это было самое острое ощущение. А уж когда Абель взяла её в рот, парень забыл обо всём на свете. Ему и не снились такие восторги!

К сожалению, продлились они слишком недолго. Бывшая Весточка вернулась к его лицу и прошептала на ухо:

— Прости, ответную любезность я тебе не окажу, чтобы избежать сюрпризов. У нас ведь другая главная задача, верно? Подтянись повыше, сядь, опираясь на подушки.

Парень, чьё причинное место, будь у него голос, сейчас кричало бы «Вернись!», плохо соображал, но повиновался машинально. И — о чудо! Она вернулась! Но не ртом, а своим сокровенным тайником. И это было ещё умопомрачительнее, потому что там было намного горячее и теснее, и эти жаркие «объятия» захватили распираемую желанием плоть по всей длине.

Оседлавшая его женщина задвигалась, как на коне, и у Кледа помимо воли вырвался стон. Сознание было на грани взрыва от невероятных ощущений. Юноша вцепился в бёдра Абель так же, как она чуть раньше в его голову, и рвал, рвал на себя, всё быстрее и быстрее, пока у неё снова не случились конвульсии, которые он ощутил теперь намного глубже.

Вот только его собственная жажда не была утолена, а женщина замедлилась, обессилев. Из горла парня вырвался рык досады. Абель припала ему на грудь и шепнула на ухо:

— Поменяемся местами.

Клед одним движением, как при борьбе, перевернул её на спину, приладился половчее и задвигался сам, вонзаясь всё стремительней, пока не разразился фонтаном такого острого наслаждения, что на несколько мгновений отключился, рухнув на подругу и потеряв связь с действительностью.

Вернул его в сознание музыкальный голос Абель, настойчиво говорившей прямо в ухо:

— Клед, голубчик, ты живой? — он невнятно замычал. — Слезь с меня. Тяжело.

Парень с трудом сделал усилие, достаточное, чтобы перевернуться на спину и упасть рядом. А женщина продолжала щебетать:

— Только не засыпай. Есть у вашего брата такая склонность. Поздравляю, ты более не мальчик, но мужчина! Прирождённый любовник, честное слово. Мне давно никто не доставлял такого наслаждения. Расскажи о своих ощущениях.

Клед снова невнятно замычал. Говорить решительно не хотелось. Ему казалось, что он парит где-то за облаками, словно уже умер. К чему беспокоить усопших?

— Давай, давай. А то отключишься, а ночевать вам здесь не положено. Ну, говори, что ты чувствуешь?

— Пустоту, — наконец выдавил парень. — Блаженную пустоту. Вот бы Смерть была такой приятной.

С каждым словом его голос проваливался всё ниже, приобретая новый тембр и глубину. Абель усмехнулась:

— Плотской экстаз часто называют маленькой смертью. Но, судя по тем случаям, когда мне приходилось вестовать, ваша Смерть не такая.

— А какая она?

Абель ненадолго задумалась.

— Жестокая, коварная… Она вынимает из тебя душу. И тебе при этом больно. Приятно тоже, но само смешение этих состояний лично мне кажется противоестественным. Хотя многим нравится. Потому что ощущения очень сильные.

— А как вы вообще… Как ты можешь со многими, с разными?

— Ты о соитиях? Всех Отступниц с младых ногтей учат воспринимать любого мужчину, как проявление бога-разрушителя, господина и супруга Смерти. И девушка не начинает служить, пока не поймает это ощущение, не начнёт распознавать общее качество в каждом из вас. После посвящения добавляется реакция, о которой я могу судить лишь со стороны. Оступающимся уже не нужно прилагать усилия, чтобы увидеть в вас бога, они начинают дрожать от желания при прикосновении любого посвящённого Смерти. И даже если бы захотели, не смогли бы ему противиться.

— Ты поэтому не прошла посвящение?

— Нет, я же была Весточкой почти до тридцати лет, а после двадцати проходить посвящение уже опасно. Хотя, я и рада. Так ощущения настоящие, мои, не наведённые… Я смотрю, ты достаточно пришёл в себя, раз снова принялся за вопросы. Тогда одевайся. Выпьем напоследок и будем прощаться.

Клед со вздохом сполз с кровати и натянул свои вещи. Абель завернулась в простыню. Он отвёл её снова на кушетку, наполнил кубки и сел рядом.

— Ну что, выпьем за твой мужской путь? — со смешком предложила женщина. — Обещай, что не станешь затворником! Такие таланты надо применять!

— Обещаю, — усмехнулся и Клед.

Они медленно выпили.

— Я могу прийти к тебе снова? — спросил парень. И уточнил: — Сюда, в спальню.

— Если и так, то ещё не скоро. Правила не зря запрещают нам часто встречаться. Иначе ты привяжешься. А тебе это не нужно, поверь. Осчастливишь пока других девушек. Потом тебе, может, и самому не захочется больше приходить к такой старухе.

— Ну что ты! — возмутился Клед. — Ты очень красивая. И добрая. Я тебе так благодарен… Если не по любви, думаю, это лучшее, что могло со мной случиться.

Абель расплылась в умилённой улыбке.

— Тебе спасибо, что вернул мне веру в род мужской. Поцелуй меня на прощание и ступай.

Юноша отставил оба кубка на стол, обнял за плечи ставшую всего за пару часов такой близкой женщину, и обменялся с ней долгим нежным поцелуем.

— Возьми с собой фруктов, — сказала она на прощание. — Уже поздно, а тебе ещё захочется поесть.

Клед взял два яблока и гроздь винограда, без труда нашёл выход, чуть не забыв куртку. Снова столкнулся глазами с плотоядной старушкой, теперь лучше понимая её выражение лица. Хотя, он ведь пока не был посвящённым… Да Смерть их всех разберёт. Думать совсем не хотелось.

Он вышел на улицу, подышал ночным воздухом, в котором уже чувствовалось дыхание ранней осени, с удовольствием поглощая виноград. Все ощущения обострились. Хотелось на волю. Скакать куда-нибудь без оглядки, быть самому себе хозяином… Может быть, он и последует совету Абель. Но пока рано загадывать.

Вернувшись в барак, Клед отключился, едва коснувшись головой подушки. Блаженное состояние продлилось у него и весь следующий день, несмотря на боль в паху при движении. Но чувствовалось, что она поверхностная, и скоро пройдёт. Тело совершенно не хотело шевелиться, лёжа ему было слишком хорошо. Пойти на тренировочную площадку даже в голову не пришло. Парень едва заставил себя выстирать повседневную форму после обеда, а пришить пластинки, выданные кузнецом на этой неделе для непробивайки, и вовсе не смог — оставил на следующую. Товарищи посмеивались над его неконтролируемой улыбкой во время трапез в столовой. Но ему было плевать.

Похоже, Ларис был прав, и в сверхурочные тренировки Клед просто вкладывал излишек сил. Однако потратить его вот так, с женщиной было значительно приятней! Парень стал более сосредоточенно тренироваться, когда положено, а в день отдыха исправно посещать дом утех.

Он старался выложиться по полной с каждой новой Оступившейся — даже не ради неё, а ради какого-то иного самовыражения, чем в бою. Стремился тоже увидеть в них проявление богини, правда, навряд ли той, которой они все служили. Скорее он искал ту же мягкую, податливую, но упругую и живую отзывчивость, которая так тронула его в первый раз. И чаще всего находил или умудрялся вызвать, наслаждаясь этой властью не менее, чем телесной сладостью. А может, даже больше, ибо в редких случаях, когда не удавалось достучаться, порой не мог довести себя до разрядки.

Клед не хвастался перед товарищами, но некоторые вскоре заметили, что многие девушки стали с ним особо приветливы. Пара-тройка самых задиристых, которые любили хвастаться своими «победами» на этом поприще, пытались его подначивать. Парень старался не реагировать. Мало чести в том, чтобы быть властелином женских охов. Намного больше он гордился, одерживая верх в бою.

Однако, когда самый злостный «петушок» дошёл до личных оскорблений, пришлось вызвать его на поединок — официальный, с судейством из Кинжалов. Победил легко, хотя не быстро — наказал противника ударами по болевым точкам, чтобы он ещё пару дней вспоминал.

О да, по совету Абель, Клед стал внимательней прислушиваться к немолодому Кинжалу, и тот вознаграждал его интерес более подробными разъяснениями по учебной части и не только. Ну и, конечно же, парень отрезал смачную прядь с макушки противника — сколько смог захватить. Чтобы сопроводить физическое унижение моральным.

Это был единственный ответ, который Клед себе позволил на все язвительные замечания — по совету Лариса. И ощущалась такая выдержка, как победа над собой. Потому что возразить на несправедливые нападки хотелось. Парень не понимал причины внезапной враждебности. Ларис же разъяснил, что это зависть толкает «петушков» на недостойное поведение, и не стоит им уподобляться, вступая в перепалку.

Достоинство нельзя доказать, говорил он, можно только проявить, не опускаясь до мелочных реакций, сохраняя владение собой. Это лучший доспех против словесных атак, которыми часто пользуются примитивные противники, чтобы уязвить и заставить совершить ошибку. Для себя Клед запомнил состояние, которое уловил по описанию Лариса, как и многое другое, через образ Меча: как будто он стоит с ним в позиции «защита спереди», и плевки, которыми метит в его душу вероломный соперник, попросту разбиваются о волшебный металл, не оставляя на нём следа.

Сдержавшись от злости в поединке до конца, выразив своё презрение лишь делом, парень действительно почувствовал, что ему удалось морально победить обидчика. Видимо, ощутили это и остальные, потому что с тех пор подначки прекратились. А один из ребят поскромнее даже как-то подошёл, чтобы спросить втихаря совета, чем Клед так впечатляет женщин. Тот в ответ мог лишь буркнуть: «Просто слушай её тело!» Но дальше обсуждать свои интимные «подвиги» отказался, и непрошеному «ученику» пришлось отстать.