Что нас не убивает

Глава 14

— Я вернулся на космическом корабле Чужих, — сказал я. — Им он все равно без надобности.

— То есть, в ходе переговоров полегла вся их дипломатическая миссия? — уточнил Магистр.

— Да сколько их там было-то, — сказал я.

— А потом ты угнал их корабль, — сказал Магистр. — Как ты разобрался с управлением?

— Там оказалось не особо сложно, если главный принцип понять.

— И где сейчас этот корабль?

— Бороздит просторы космического пространства. Но уже без меня и чисто по инерции.

— Ой, как удобно, — сказал Магистр.

— Знаешь, Оберон, я человек прямой, — сказал я. — И я вижу, что ты тут пытаешься на что-то намекнуть. Не трать время зря, выскажи все, как есть.

— А заодно объясни, почему ты уже две недели знал, что челнок вернулся без физрука, и ничего нам не сказал, — попросил Федор.

— А что бы вы сделали? — поинтересовался Магистр у Федора.

— Организовали бы спасательную операцию, — сказал Федор.

— Куда? Куда-то в космос? Как ты видишь, в этом все равно не было бы никакого смысла. Он вернулся сам. И я был уверен, что он может вернуться сам…

— Только, мне кажется, ты нифига этому не рад, — сказал я.

— Я рад, — мрачно сказал Магистр. — Что мне еще сделать, чтобы показать свою радость? Джигу сплясать?

Он развернулся и двинул свое бунгало. Перед тем, как окончательно скрыться с наших глаз, он помахал рукой и буркнул:

— Алоха, физрук.

Я кивнул ему в ответ, но он, кажется, этого уже не увидел.

— Мы должны понять Оберона, — сказал рассудительный Кевин.

— И простить, — добавил Федор.

— На него слишком много всего свалилось в последнее время, — сказал Кевин. — Система трещит по швам и порой мне кажется, что он не знает, за что хвататься. Он мечется, и, возможно, принял несколько не слишком правильных решений.

— А она где-то еще трещит? — уточнил я.

— Не совсем понятно, что делать с Землей, — сказал Кевин.

— А что там опять не так?

— Официально Земля вошла в Систему, — сказал Федор. — Но… э… там мало, чего изменилось. В смысле, зомбиапокалипсис не выкосил большую часть населения, вторжение из иных миров не добило остальных… По факту, на планете сейчас сидит нерегламентированное количество высокоуровневых игроков, и они уже начинают просачиваться в другие игровые миры, чему местные обитатели, в общем-то, не очень рады.

— Установилось крайне неустойчивое равновесие, — сказал Кевин. — И когда все это опрокинется, в любую сторону, а опрокинуться оно может в любой момент, случится очередная катастрофа.

— С большими человеческими жертвами, — согласился Федор. — И опрокинется оно, скорее всего, не в нашу пользу.

— Думаешь, брошюрки не работают? — спросил я.

— Да фиг знает, что именно работает, — сказал Федор. — Рано или поздно, найдется какой-нибудь клан идиотов, который попытается развязать войну. Боевой президент, сам понимаешь, ответит нессиметрично и как-нибудь особенно страшно, на этой стороне поднимется клич “хватит это терпеть”, а массированное вторжение какого-нибудь прокачанного местного альянса мы, как ты опять же сам понимаешь, можем и не затащить. Все-таки, у нас одна планета, а у них — вон сколько.

— Плюс наличие внешнего врага, — сказал Кевин. — Он которого непонятно, чего ждать. И когда.

— От внешнего врага можно уже ничего не ждать, — сказал я. — По крайней мере, в ближайшую вечность.

— Почему ты так в этом уверен?

— Мы… поговорили, — сказал я. — В том числе, и о пределах возможностей. Они показали мне свой предел, а я продемонстрировал мой. Они не вернутся.

— Насколько ты в этом уверен? — спросил Кевин.

— На все сто сорок шесть процентов, — сказал я. — Они приняли решение отступить еще до наших переговоров, а я лишь помог им в этом решении утвердиться.

— То есть, ты хочешь сказать, что даже мощь цивилизации, способной двигать собственную планету, спасовала перед нашей Системой? — уточнил Федор.

— Или они спасовали перед физруком, — сказал Кевин.

Федор потер руками лицо.

— Не понимаю, — сказал он. — Чапай, не то, чтобы я тебе не верил… Я не пытаюсь умалить твоих достоинств и твоих способностей запугать кого угодно, но как, черт побери, тебе удалось запугать целую высокоразвитую цивилизацию, которую опасается даже последний из Архитекторов?

— Мы провели переговоры, — сказал я. — Сначала в обычном пространстве, а потом — на их территории, где присутсвовало все Множество. И это их… думаю, это должно было их впечатлить?

— Множество? — переспросил Федор.

— Наверное, будет лучше, если я объясню все подробнее, — сказал я.

И рассказал им все.

Ну, то есть, не все, конечно, но, по крайней мере, большую часть.

Или хотя бы половину.

***

После того, как я закончил рассказ, Кевин высочайшим императорским повелением отправил меня отдыхать в подготовленное для меня бунгало, и я, конечно же, пошел. Не потому, что хотел отдыхать. а потому что понимал, что ему понадобится время на корректировку планов.

И на то, чтобы донести полученную информацию до Магистра.

Но отдыхать мне вообще ни разу не хотелось, я и так слишком много времени провел практически ничего не делая.

А хотелось мне повидаться с Морриган. Или устроить какую-нибудь хорошую драку, но Элронда под рукой не было, Магистр самоустранился, а размениваться на фигуры менее масштабные в нынешней ситуации было глупо.

Но я на всякий случай зашел в свою божественную почту и просмотрел заявки от жаждущих мести. К сожалению, и там ничего особо масштабного не обнаружилось… Очередные драконы, орки, злобные правители и жестокие одноклассники, как же меня все это задрало, кто бы только знал…

Надо, наверное, часть своих полномочий каким-нибудь специальным жрецам культа передать. Я буду пузо на солнце греть, а они пусть мстят там кому-нибудь по-тихому.

Осталось решить только пару задач: где найти нормальных жрецов, и что выглядит более стильно, шелковая удавка или стальная гаррота…

В общем, провозившись минут двадцать с почтовым интерфейсом, я решил последовать первому своему плану, быстренько нашел Морриган и шагнул в портал, даже не озаботившись сначала в него заглянуть.

Пусть будет сюрприз.

***

Сюрприз вышел, что надо.

Морриган стояла на вершине холма и смотрела в долину, и там было, на что посмотреть, ибо в долине шла битва и по крайней мере несколько десятков тысяч разумных месили грязь и друг друга, а воздух был наэлектризован от боевой магии.

— Привет, — сказал я. — Какой счет?

— Пока ничейный, — отозвалась она. — Тебя долго не было, физрук. Опять ходил дорогами мести?

— А что, бывают какие-то другие дороги? — спросил я. — Которые из них наши?

— Те, что слева.

— А из-за чего замес?

— Как обычно. Чей-то прадедушка сказал что-то плохое про их прадедушку, тот схватился за нож, в результате чей-то прадедушка помер, кровная месть, тыры-пыры, прошло несколько веков, и уже никто точно не помнит, что же именно он сказал и насколько это было заслуженно, зато эту историю очень удобно вытаскивать на свет, когда вновь возникают какие-нибудь территориальные споры или приходит время развязать конфликт по внутренним политическим причинам.

Пока она излагала суть конфликта, ситуация на поле боя несколько изменилась.

— Похоже твоих немного теснят, а правому флангу я вообще не завидую.

Она пробурчала в ответ что-то невразумительное.

— Ждешь, пока у них второе дыхание откроется? — спросил я. — А я думал, ты должна их воодушевлять, носиться над полем битвы и внушить ужас в сердца врагов, и всякое такое.

— Все не так просто, — сказала она. — Я не могу вмешаться.

— Не можешь или не хочешь? — уточнил я.

— Не могу.

— И что же ограничивает волю богини?

Она молча указала на холмы с противоположной стороны долины. Я присмотрелся и разглядел там здоровенного чувака в тяжелой кроваво-красной броне. Чувак тоже наблюдал за ходом битвы, и, похоже, был им вполне доволен. На сгибе его руки лежал тяжелый кроваво-красный шлем, у ног стоял тяжелый кроваво-красный щит, а за спиной покоился здоровенный меч, и вот насчет его цвета я точно сказать затрудняюсь, но не думаю, чтобы он сильно выделялся из общей гаммы.

Чувак явно не просто генерал.

Ограничить волю богини может только другой бог.

— Я должен его знать? — спросил я.

— Это Арес.

— А, понятно.

У мужского воплощения бога войны было много имен, и Система просто подобрала наиболее соответствующее моему психотипу. Или как там она это вообще подбирает.

— Если я вмешаюсь, он тоже вмешается, — сказала Морриган. — А в прямом столкновении… ну, ты понимаешь. Он мужик, он тяжелее, сильнее и верующих у него больше. И мом все равно проиграют, только более… разгромно.

— Да, это проблема, — согласился я и указал на поле битвы. — А насколько эти ребята тебе дороги?

— Их далекие предки были моими первыми верующими, — сказала Морриган. — Так что, ну… это принципиальная битва. Если я ее проиграю, мое положение в пантеоне сильно пошатнется.

Потому что те, кто в нее верят, прямо сейчас гибнут от рук тех, кто верит в ее конкурента. Что ж, обычная ситуация в местном божественном серпентарии.

Кто-то становится сильнее, кто-то слабее, кто-то за свой счет, а кто-то и за чужой…

— И самое обидное, что если бы мои начали одерживать верх, он бы вмешался, — сказала Морриган. — А я бы все равно ничего не могла бы поделать.

— Потому что он мужик, тяжелее, сильнее и верующих у него больше?

— Да, вот такая история, — вздохнула она.

— А если я его придержу?

Некоторое время она молчала.

— Не пойми меня неправильно, физрук, — сказала она. — Я очень ценю твое предложение, но нет. Месть — это месть, а война — это война. Он боец, он в своей стихии, ты не сможешь его задержать даже на минуту, а за минуту даже я не управлюсь.

— Вызов принят, — сказал я.

— Стой!

Но я уже шагнул и оказался на противоположной стороне долины.

***

Откровенно говоря, задача была не архисложная.

Арес был значимой фигурой в системных мирах, а на всякую значимую в системных мирах фигуру у меня было от сотни до нескольких тысяч заявок от жаждущих возмездия, так что он в своей стихии, а я — в своей. Аспект против аспекта, атрибут против атрибута, и плевать, что он в этом бизнесе на тысячу лет дольше, и верующих у него больше на порядок, а то и на два, и в целом он мужчина довольно крупный.

— Не подскажете, как пройти в библиотеку? — спросил я.

Он повернулся.

Лицо у него было… Все в шрамах, рот рассечен, половина носа отсутствует, один глаз выше другого. Словом, бывалый воин, заслуженный ветеран, всем своим видом внушающий уважение.

— Это вон туда, — сказал он, свободной от шлема рукой указывая мне направление, противоположное полю битвы.

— Ага, спасибо, — сказал я. — А который сейчас час?

— Не твое время, — сказал он.

Черт побери, а он хорош. Пожалуй, по крутости вступления он меня уделывает.

— Времена не выбирают.

— У тебя ко мне какое-то дело? — спросил он. — Или это что-то личное?

— Понемногу и того и другого, — сказал я.

— Ладно, — сказал он и нахлобучил шлем.

Я достал Клавдию и дал ему время поднять щит и обнажить меч. Мне, в общем-то, некуда было торопится, и я видел, как за его спиной Морриган распростерла свои крылья над полем битвы, внушая ужас в сердца врагов и надежду в сердца друзей.

Что ж, по крайней мере, она в меня поверила.

— Вот, значит, как, — констатировал Арес.

— Уверен, ты на моем месте сделал бы то же самое, — сказал я.

— Возможно, — согласился он и стремительно атаковал.

Он начал с честного удара мечом, безо всяких божественных прибабахов, и это был хороший удар, быстрый и сильный, и если бы он попал, но наверняка разрубил бы меня на двух физруков поменьше, и фиг бы знает, чем закончилась вся эта история.

Но я увернулся, рассчитывая, что он ударит по земле. Однако, он лихо совладал с инерцией, словно законы физики вообще не для него писаны, и его меч прочертил полукруг там, где я стоял одним мгновением раньше.

Я успел отскочить только в самый последний момент, и даже почувствовал на лице легкий ветерок, поднятый его клинком.

— Хм, — сказал Арес. — Быстрый и ловкий. Вижу, что увороты ты освоил очень неплохо. А что у тебя с атакой?

— Сейчас покажу, — сказал я.

— Давай.

Я сделал пару обманных движений, но, как ни крути, бейсбольная бита — это все-таки не шпага, и он на них не купился. Он угадал, куда пойдет мой удар, и Клавдия ударилась в его тяжелый щит.

От биты отлетело несколько мелких щепок, в щите нарисовалась вмятина. Но это был так себе успех, похоже, я ему даже руку не отсушил.

— Я часто сражаюсь, — сказал Арес. — Но мне уже очень давно не бросали вызов вот так.

Оно и понятно.

В последнее время большая часть системных идиотов увлекалась охотой на меня.

— В другой раз я бы, наверное, даже сохранил тебе жизнь, — сказал он. — Но не сегодня.

— В другой раз, возможно, у меня уже не будет времени, чтобы зайти, — сказал я.

Он атаковал, использовав божественное умение, и телепортом переместился вплотную ко мне и боднул меня своим тяжеленным шлемом в лицо, и, кажется, сломал себе нос. Я прыгнул назад, а он двинулся на меня, размахивая мечом, и я парировал его удар Клавдией, и это оказалось не самой хорошей идеей, потому что божественная сталь оказалась крепче божественного дерева, и Клавдия стала короче примерно на треть.

Следующими двумя ударами он, рисуясь, укоротил ее наполовину, и противопоставлять обломок в моей руке длинному мечу в руке бога войны стало окончательно глупо.

Я убрал Клавдию в инвентарь.

Он стоял без движения, и мне потребовалось какое-то время чтобы сообразить, почему он не нападает.

Он ждал, пока я достану взамен какое-нибудь другое оружие.

Честный парень, даже жалко, что я с ним вот так.

— Дать тебе меч? — спросил он.

— Нет, спасибо.

— Я не убиваю безоружных.

— Да у тебя и не получится, — сказал я.

Он махнул в мою сторону мечом. Это был не удар, скорее, призыв не валять дурака и браться за дело, но я перехватил его лезвие голой рукой, и мои пальцы, к его великому удивлению, не посыпались на землю градом.

Шлем скрывал от меня его выражение лица, но я был уверен, что он нахмурился. Кто угодно бы на его месте нахмурился.

Он дернул меч, пытаясь высвободить свое оружие, но у него ничего не получилось. Он попытался шагнуть ближе и ударить меня щитом, но я сделал шаг назад, все еще продолжая удерживать его оружие.

— И что это значит? — спросил он.

— Это перфоманс, — объяснил я.

— Что?

— Современное искусство. Рука сильнее меча, что-то вроде того.

Он снова дернулся и у него не получилось.

— Мне нужно на поле, — сказал он.

— Отпусти рукоять и иди, — сказал я.

— Я не могу. Это мой атрибут.

— Ну, тогда ой, — сказал я.

Еще одна попытка.

— Чего ты хочешь? — спросил он.

— Чтобы ты просто постоял тут какое-то время, — сказал я.

— Мои люди умирают, — сказал он, и это вызывало уважение.

Я понял, что так просто стоять он не будет, и в тот же момент он выпустил из рук меч, швырнул мне в лицо щит, а вслед за щитом мне в голову полетел его тяжелый стальной кулак.

Но если в искусстве обращения с оружием он меня превосходил, в уличной драке на кулаках у него шансов не было. Я блокировал его кулак, подставив плечо, пнул его ногой в живот, слегка погнув панцирь.

Потом мы обменялись ударами, и он зарядил мне в челюсть, вызвав легкое головокружение, а я влупил два хука в его шлем, отчего он пошел трещинами и чуть-чуть развернулся, закрывая обзор.

Тут бы мне и развить преимущество, нападая с полуслепой стороны, но парень пытался играть честно, так что я дал ему время снять погнутую железяку с башки, и только после этого поймал выпад, швырнул его через бедро и взял правую руку на болевой.

Но он не желал сдаваться и признавать свое поражение, а бой в долине, судя по доносящимся снизу звукам, все еще шел, так что руку мне ему пришлось сломать.