Чужак из ниоткуда 4

Глава двенадцатая Сигнал бедствия. Экспедиция гарадцев на нуль-звездолете «Горное эхо». Что случилось и что делать

Одиннадцатого августа тысяча девятьсот семьдесят третьего года, в четверг, человечество узнало, что оно не одиноко во вселенной.

А четырнадцатого августа того же года, в пять часов утра и двенадцать минут понедельника по времени Аресибо, с борта нуль-звездолёта «Горное эхо» пришёл сигнал бедствия.

Сначала пронзительной морзянкой SOS три раза подряд: татата — та-та-та — татата, татата — та-та-та — татата, татата — та-та-та — татата. Затем, как и положено, три раза подряд: «Mayday! Mayday! Mayday!» [1] Следом гарадский голосовой сигнал бедствия и тоже трижды: «Лаганд! Лаганд! Лаганд!» [2]. Перерыв пять секунд и опять SOS, Mayday, Лаганд. И так по кругу, раз за разом, без остановки.

Перед этим два дня — суббота и воскресенье — прошли в отличном рабочем режиме. Наша советская делегация довольно быстро нашла общий язык с президентской комиссией, и активный радиообмен между Землёй и «Горным эхом» шёл безостановочно.

Правда, всё это время меня активно домогались журналисты мировых информационных агентств, слетевшихся в Пуэрто-Рико, словно бакланы в Сан-Франциско на дармовое угощение. Это мешало, но не сказать, что очень уж сильно. В какой-то момент, дав похожие, словно горошины в стручке, интервью ТАСС, Ассошиэйтед пресс, Рейтер, Франс-Пресс, а также китайскому Синьхуа и кубинскому Пренса Латина, я просто отгородился от господ и товарищей журналистов Петровым с Башировым и, приданным им в помощь Борисом и Антоном, и полностью занялся радиообменом.

Моё участие оказалось критически важным. Это и понятно. Когда на Земле имеется человек, который ещё не так давно был не просто гарадцем, а ещё и утверждённым инженером-пилотом «Горного эха», общаться намного проще. Я и «мама» сказать не успел, как стал главным в земной команде: любое недопонимание позиций, уточнение, разъяснение, с какой бы стороны оно ни шло, шло через меня.

Плюс адекватный перевод на русский и английский.

Да, искусственный интеллект «Горного эха» по имени ДЖЕДО (именно так, все буквы заглавные) за время пребывания «Горного эха» на Каллисто выучил практически все основные земные языки, перехватывая радиопередачи, но, тем не менее, в переводе был не особо силён, допуская иногда смешные, а иногда и довольно серьёзные ошибки.

За время радиообмена мы узнали много интересного.

Начать с того, что планы направить первую межзвёздную экспедицию к жёлтому карлику, находящемуся на расстоянии сто девяносто одного и двух десятых световых лет (на Гараде тоже десятеричная система счисления, но год длиннее, а скорость света везде одинакова), возникли довольно спонтанно. Поначалу должны были лететь совсем в другую сторону и на более короткое расстояние. Однако уже после того, как моё сознание переселилось в тело земного мальчишки, было сделано открытие. То самое, о котором поведали дельфины.

Гарадские астрономы вычислили, что система Крайто-Гройто около двух миллионов гарадских лет назад в своих блужданиях по галактике зацепила край Солнечной системы.

Это открытие взбудоражило всё общество.

Дело в том, что гарадская наука давно билась над вопросом, каким образом на Гараде возникла разумная жизнь и появились силгурды. Теория эволюции, в основных своих положениях напоминающая ту, что развивалась на Земле со времён Чарлза Дарвина, упиралась в неразрешимую загадку. Дело в том, что у силгурдов, в отличие от человечества Земли, словно не было предков. Никаких тебе древних прямоходящих гоминидов, от которых мог бы произойти силгурд. Ни единого!

Даже никого похожего на обезьян.

Единственный вид, чем-то напоминающий древних земных лемуров, который хоть как-то, с громадной натяжкой, мог претендовать на эту роль, вымер напрочь пять миллионов гарадских лет назад во время одного из Великих обледенений.

То есть история вырисовывалась следующая.

Два с половиной миллиона лет назад на Гараде, словно по мановению волшебной палочки, буквально ниоткуда, появились первые силгурды, которые уже ходили на двух ногах, умели изготавливать примитивные орудия труда, разводить огонь, использовали шкуры убитых животных в качестве одежды и, скорее всего, владели речью.

Даже до открытия структуры ДНК, серьёзным учёным было понятно, что Гарад — не родина силгурдов. А уж когда гарадской науке стал доступен генетический анализ, то быстро выяснилось, что ни один вид живых организмов на Гараде генетически с ними не совпадает. Да, мы могли есть друг друга, но родственниками, даже отдалёнными, не были.

Откуда же силгурды взялись?

И тут — это открытие. Как на блюдечке с голубой каёмочкой.

Система жёлтого карлика, отстоящая от системы Крайто-Гройто на сто девяносто один и две десятых гарадских световых года, была давно известна астрономам. Однако пристального внимания не привлекала. Мы знали, что у системы имеется, как минимум, три газовых гиганта и, почти наверняка, несколько планет поменьше. Некоторые, возможно, с атмосферой.

Теперь за систему взялись по-настоящему, используя все доступные астрономические инструменты, как на Гараде так и за его пределами.

Довольно быстро выяснилось, что на второй и третьей планете имеется плотная атмосфера, а на третьей эта атмосфера ещё и кислородная с явными признаками водяного пара. К тому же, судя по всему, и размерами планета практически равна Гараду (чуть меньше).

Расчёты показывали, что планета находится на оптимальном расстоянии от материнской звезды для того, чтобы на ней могла возникнуть белковая жизнь.

Какие ещё нужны аргументы? Разумеется, не прошло и нескольких месяцев, как почти все уверились в том, что далёкая родина силгурдов, наконец-то, найдена. Даже название ей дали — Лур, что в переводе означает «земля» (к слову, Гарад в переводе на земные языки значит «остров»)

Дело за малым — надо срочно туда лететь, чтобы убедиться в этом окончательно. Благо, есть на чём.

К этому времени первый в истории нуль-звездолёт «Горное эхо» был достроен и прошёл все необходимые испытания. К Земле отправилась экспедиция в следующем составе:

Миллари Иторби — начальник экспедиции на Землю. Историк, специалист по древним и внеземным цивилизациям, антрополог. Женщина.

Берриз Леко — командир корабля «Горное эхо», пилот. Мужчина.

Арца Керри — старший помощник. Мужчина.

Ирцаль Мено — инженер-пилот. Мужчина.

Абэйн Леко –навигатор, жена Берриза Леко. Женщина.

Омла Сетби — навигатор. Женщина.

Энсул Тройби — инженер систем жизнеобеспечения и силовой защиты. Мужчина.

Маттил Дарай — техник-оружейник, оператор Дальней связи, радист. Мужчина.

Кемрар Зунелла — компьютерщик, программист, специалист по ИИ. Мужчина.

Эрри Рутби — врач. Женщина.

Джиа Урбару — астробиолог. Женщина

Салид Гулебо — астрофизик и планетолог. Мужчина.

Зарья Мели — лингвист-социолог. Женщина.

Бьетти Яру — психолог. Женщина.

Четырнадцать человек-силгурдов. Семь мужчин и семь женщин. Одна семейная пара.

Хороший подбор, многих я знал лично, а с инженером-пилотом Ирцалем Мено и навигатором Омлой Сетби даже дружил.

«Горное эхо» стартовал к Земле два с половиной месяца назад. На то, чтобы разогнаться на планетарных двигателях до одной двадцатой световой — скорости, при которой переход в нуль-пространство наиболее оптимален с точки зрения энергетических затрат, кораблю потребовалось две недели.

Шесть дней по корабельному времени «Горное эхо» провёл в нуль-пространстве и вынырнул на окраине Солнечной за орбитой Нептуна. Четыре недели — почти месяц — ушло на то, чтобы определиться с первоначальной базой и добраться до неё.

Почему выбрали Юпитер и Каллисто?

Нептун, Уран и Сатурн слишком далеко от Земли. Юпитер же находится на таком расстоянии, что с одной стороны уже можно довольно легко наблюдать за Землёй, а с другой шансы быть обнаруженными, учитывая научно-техническое развитие человечества, почти нулевые. Ну а Каллисто с его громадными запасами водяного льда оказался наиболее удобным спутником для устройства временной базы.

Прошло ещё три недели, и с «Горного эха» на Землю ушёл первый радиосигнал, который и поймала обсерватория в Аресибо. Дальше пошёл активный радиообмен, в ходе которого было принято решение, что «Горное эхо» сядет на Луне, в юго-восточной части моря Ясности, неподалёку от места посадки «Апполона-17» — последней американской экспедиции на Луну.

Почему именно там?

Во-первых, радиосвязь.

А во-вторых, на всякий случай: если что, знаем, куда лететь.

Как в воду смотрели.

Четырнадцатое августа одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года… Пожалуй, худший день в моей жизни. Даже день смерти нельзя считать таковым. После смерти я очнулся в другом теле, и жизнь продолжилась.

А здесь?

Мои вновь обретённые товарищи, братья и сёстры, гарадцы, о встрече с которыми я так мечтал, терпели бедствие в десятках миллионов километров от Земли, и я ничем не мог им помочь. Но самое главное — не знал, что случилось.

Когда тебя будят в начале шестого утра подобным известием, настроение вряд ли будет хорошим.

Вся наша международная команда уже привычно собралась в столовой на срочное совещание через тридцать минут после подъёма. Наверное, конференц-зал тоже бы подошёл, но кто принесёт туда кофе и бутерброды?

Вопросов было всего два.

Что могло случиться с «Горным эхом»?

Что нам теперь делать?

По первому вопросу, в основном, пришлось высказываться мне. Как инженеру-пилоту «Горного эха».

— Не представляю, что с ним могло случиться, — честно заявил я. — Этот корабль — один из самых совершенных механизмов, когда-либо построенных человечеством. Когда я говорю человечеством, то имею в виду и силгурдов, и людей.

— «Титаник» тоже когда-то считался одним из самых совершенных и непотопляемых кораблей, — сказал Генри Киссинджер. — Однако все мы знаем, что произошло.

— Намекаете на метеоритную атаку в поясе астероидов? — спросил я. — В фантастических романах это случается сплошь и рядом, верно. Однако в реальности ничего подобного произойти не могло.

— Почему?

Советник президента США по национальной безопасности сменил самого Хитрого Дика, прибыв в Аресибо на несколько часов позже. Тем самым Никсон ясно дал понять, насколько серьёзно правительство США и он лично относятся к происходящему. Генри Киссинджер, несомненно, был умнейшим человеком своего времени, в чём я убедился, познакомившись с ним. Умнейшим и хитрейшим. Как сказал бы старики-«пикейные жилеты», вышедшие из-под пера Ильфа и Петрова в бессмертном романе «Золотой телёнок»: «Киссинджер — это голова! Генри Киссинджеру палец в рот не клади». И были бы правы.

— Просто вы не астроном, мистер Киссинджер, — сказал Борис Натанович. — Пояс астероидов не так страшен, как его, бывает, изображают наши коллеги писатели-фантасты. Между двумя метеорами, способными уничтожить космический корабль, могут пролегать миллионы километров пустоты.

— Наш «Пионер-10» пересёк пояс астероидов в феврале этого года, — добавил Фрэнк Дрейк. — Мы с ним на связи до сих пор.

— Понятно, — сказал Киссинджер. — Спасибо за разъяснения. И всё-таки даже маловероятное событие может когда-нибудь произойти. Не мне вам об этом говорить.

— Это правда, — сказал я. — Но поверьте, что «Горное эхо» очень хорошо защищён от метеоритной атаки.Если даже не успеет затормозить или увернуться, включится силовое поле, в котором сгорит любой объект, величиной от песчинки до танка М60.

— А если больше М60? — спросил Киссинджер.

Я внимательно посмотрел на советника президента США по национальной безопасности. Не прост. Ох, не прост.

— Если больше, мы его просто распылим на атомы, — сказал я. — Есть чем.

— Даже так? — приподнял брови Киссинджер.

— Можете не сомневаться, — ответил я. — Но и это ещё не всё. Самое главное — звездолёт ещё не успел добраться до пояса астероидов. Хотя, разумеется, вы правы: теоретическая, я подчёркиваю — теоретическая возможность, что «Горное эхо» столкнулся с астероидом существует. Например, если отказали все системы безопасности, о которых я говорил, а тут, откуда ни возьмись, астероид.

— Чистая фантастика, — пробормотал Аркадий Натанович.

— Именно.

— Тогда — что? — спросил Киссинджер. — Бунт? Эпидемия неизвестной болезни? Взрыв реактора? Захват корабля инопланетянами?

— Ещё одни инопланетяне и все в нашей Солнечной системе? Не верю, — сказал Аркадий Натанович. — Опять фантастика. Причём ненаучная. Бунт тоже малоубедителен. Хотя…

— Бунт искусственного интеллекта? — тут же подхватил мысль Борис Натанович и посмотрел на меня. — Серёжа, это возможно?

— Вряд ли, — ответил я. — Искусственный интеллект «Горного эха» хоть и обладает зачатками личности, но взбунтоваться против человека не может.

— Три закона роботехники Азимова? — продемонстрировал похвальную осведомлённость Генри Киссинджер.

— В общем и целом — да. ДЖЕДО способен к самостоятельным действиям, но только в рамках, прописанных в него программ. Среди которых нет и не может быть ни одной, способной навредить человеку или кораблю.

— Зачатки личности, — повторил Фрэнк Дрейк. — Насколько э-э… развиты эти зачатки?

— Я не специалист, Фрэнк, — сказал я. — Могу сказать одно. За всю историю возникновения искусственного интеллекта и работы с ним, ничего подобного не случалось. ИИ верно служит силгурдам. Не наоборот. Поймите главное. Существование и развитие ИИ жёстко связано с существованием и развитием человеческой цивилизации Гарада. При этом силгурды и, как я надеюсь, в ближайшем будущем люди смогут прожить без ИИ, а вот ИИ без людей — нет.

— Бритва Оккама, — сказал Борис Натанович. — Всё верно, не нужно о ней забывать. Давайте не множить излишние сущности.

— Тогда эпидемия, — сказал Киссинджер. — Неизвестная болезнь. Или, учитывая, вашу способность побеждать любые болезни, неизвестное космическое воздействие, приведшее к болезни, с которой даже вы, силгурды, бороться не в состоянии.

Всё-таки он был очень умным человеком.

— Солнечная система мне, как космонавту, не знакома, — сказал я. — Однако инженер-пилот Кемрар Гели имеет большой опыт космических путешествий по системе Крайто-Гройто. Ничего подобного припомнить не могу. Бывали случаи лучевых ударов, когда по тем или иным причинам отказывала противорадиационная защита, и поток космического излучения поражал экипаж, но… — я покачал головой. — В-первых, в таких случаях смерть не наступает мгновенно. А во-вторых, она вообще не наступает, поскольку наших внутренних резервов организма хватает, чтобы купировать последствия лучевого удара, чтобы затем отремонтировать защиту или же, в крайнем случае, вернуться домой.

— А если нет возможности вернуться? — спросил настырный Киссинджер. — Скажем, критический отказ двигателя.

— Тогда сигнал бедствия, и на помощь придёт ближайший корабль. В точности, как это происходит на море.

— Вот, — сказал Киссинджер. — Что мы видим и слышим. Сигнал бедствия, а на помощь прийти некому. В конце концов, не так важно, что произошло. Важно, что мы не можем прийти на помощь.

— Прямо сейчас не можем, — сказал я.

— То есть?

— Думаю, мы можем прийти на помощь, но позже.

— Когда? — с долей иронии осведомился советник президента США по национальной безопасности. — Как вы, русские, говорите… Когда омар в четверг свистнет?

Братья Стругацкие рассмеялись.

— Рак, — улыбнулся я. — Рак свистнет. И не в четверг, а на горе. Четверг работает только после дождя.

— Как-то загадочно всё у вас, — вздохнул Киссинджер. — Одно слово — русские. Так что там с раком, свистом и горой?

— Рак — правительства США и Советского Союза, объединённые общей целью. Гора — Луна, — сказал я. — А свист — поставленная задача её достичь имеющимися у нас, землян, средствами и спасти «Горное эхо» и гарадцев. Если, конечно, к тому времени их ещё можно будет спасти.

[1] Международный сигнал бедствия в радиотелефонной (голосовой) связи, аналогичный сигналу SOS в радиотелеграфной связи.

[2] Помоги мне! (перевод с гарадского)