Чужак из ниоткуда 4

Глава двадцать третья Встреча в Кушке. Почетный гражданин города. Снова футбол

Кортежем из трёх автомобилей ГАЗ-69 мы въехали в Кушку в девять утра без пяти минут, а уже в девять машины остановились на стадионе.

Нас встречали.

Городское и дивизионное начальство, кушкинцы на трибунах и, конечно же, родная школа номер тридцать один, выстроенная на стадионе на торжественную линейку.

— Как много людей! — удивился Юджин Сернан, окидывая взглядом заполненные трибуны.

— Всем интересно посмотреть на последнего человека, — побывавшего на Луне, — сказал я.

— И первого кушкинца, который собирается туда лететь, — добавил Быковский. — А меня тут уже видели.

Мы вышли из «газика» (все поместились в один, в остальных двух ехали офицеры сопровождения, присланные, вероятно, на всякий случай) и направились к трибунам. Навстречу уже спешили комдив с командирами полков и начальниками штабов, другими офицерами, а также немногочисленное городское начальство.

Ненадолго я испытал уже знакомое чувство дежавю.

Вот точно так же весной семьдесят первого года мы встречали на этом же стадионе Валерия Фёдоровича Быковского. Только тогда я был председателем Совета дружины, обычным школьником и советским пионером (на самом деле весьма и весьма необычным, но об этом тогда никто, кроме меня не знал) и докладывал ему, что пионерская дружина школы номер тридцать один города Кушки для торжественной встречи построена. А сейчас вместе ним и американским астронавтом Юджином Сернаном, на равных, уже встречают меня. Тоже Героя Советского Союза, между прочим.

Рукопожатия, представления, улыбки, приветственные речи.

Какой-то незнакомый мне веснушчатый пацан, нынешний председатель Совета дружины, отдаёт пионерский салют и, волнуясь и слегка картавя, докладывает, что пионерская дружина школы номер тридцать один города Кушка построена.

Дежавю, как есть дежавю.

Оглядываю ряды школьников. От первоклашек до десятиклассников. Выросли десятиклассники, выросли. В семьдесят первом, когда я был в шестом, они учились в седьмом. Знакомые улыбающиеся лица, уже не подростков, а юношей и девушек. Мы не слишком тесно общались, но я их всех хорошо помню: Серёга Ситник по кличке Сей, Сашка Лобанов, он же Лобан, Томка Ослопова, Ленка Копылова…

Вон, рядом, и мой класс. Нынче девятый. Тимака среди них уже нет, я знаю из писем, что его отца перевели в Ашхабад, школу он заканчивает там и записался в секцию планерного спорта, не оставляет мечту стать военным лётчиком, молодец, глядишь, и встретимся когда-нибудь на космических трассах.

Жеки Данатарова тоже не видно. Скорее всего ушёл после восьмилетки. А Олег Кросса, он же Тигр, стоит, машет рукой, улыбка до ушей. Ирка Шувалова (выросла, ещё похорошела), рядом с ней ещё одна Ирка, Морозова, Лариска Поздняева, Валерка Тройнич…

— Привет, ребята! — я помахал всем рукой.

— Гуня! — раздались в ответ радостные крики. — Привет, Гуня!

— Серёга!

— Ермолов, офигеть!

— Приходи в школу!

Директор школы, всё тот же Георгий Михайлович Марков по прозвищу Примус, облачённый в серые тщательно отглаженные брюки и неизменную белую тенниску, произнёс короткую речь, в которой выразил надежду, что после митинга гости проследуют в школу, где состоится встреча с учениками и учителями.

— Дети — наше будущее, — сказал он. — А что может быть важнее будущего? Нашей школе и всему городу Кушка невероятно повезло, что такой человек, как Серёжа Ермолов, здесь учился и жил. Мы все его хорошо помним, любим и рады видеть снова уже совершенно в другом качестве. О товарище Быковском, лётчике-космонавте и Герое Советского Союза я уже не говорю, в Кушке и нашей школе он всегда желанный гость. Что до товарища Юджина Сернана, да-да, я не оговорился, именно товарища, он приходится сейчас товарищем нашим космонавтам, поскольку вместе с ними делает одно дело. Так вот, я хочу сказать, что наши советские мальчишки и девчонки и мы вместе с ними будут просто счастливы, если он расскажет нам про то, каково это — побывать на Луне. Кто знает, может быть, именно эта незапланированная встреча заронит в сердца наших детей великую мечту о звёздах, первый шаг к осуществлению которой они сделают здесь, в Кушке. Как однажды сделал этот шаг Серёжа Ермолов.

Народ на трибунах зааплодировал.

Ишь ты, подумал я, не замечал раньше за нашим директором такого красноречия. С чувством говорил. Видать, и впрямь проникся.

В общем, не успели мы опомниться, как наш день в Кушке был расписан до позднего вечера и включал ещё две встречи (одна в Доме офицеров и вторая в городском Доме культуры), торжественный обед и не менее торжественный ужин.

Мне стало тоскливо. При таком раскладе я категорически не успевал просто пошляться по городу, навестить любимые места и пообщаться со старыми друзьями и товарищами. Знаю я все эти торжественные встречи, обеды и ужины. Правильно сказал Примус. Одно дело рассказывать о космосе, Луне, звёздах и братьях по разуму детям и своим ровесникам, видя их горящие глаза, и совсем другое — общаться на эту тему со взрослыми, давно состоявшимися людьми. Ещё и выпившими, поскольку без спиртного подобные обеды и ужины не обходятся.

Видимо, Быковский почувствовал моё настроение, да и сам не особо хотел участвовать в подобных мероприятиях, поэтому сказал организаторам:

— Давайте так. Первое: никаких торжественных обедов и ужинов, не забывайте, что у нас строжайший режим. Так что исключено. Второе. По поводу встреч. Дети — это святое. Что до взрослых, то можем просто не успеть. Дадут погоду, и нам придётся срочно улетать (здесь Быковский немного лукавил, погоду до утра не обещали, но я такое его лукавство только приветствовал). Но даже если успеем… Три встречи за день — это слишком много. Поэтому предлагаю всё быстро и удобно переиграть. Встречу в школе переносим в Дом офицеров, там зал гораздо больше, я помню. И приглашаем на неё всех желающих. Потом обед, экскурсия по городу с обязательным подъёмом на Крест, ужин и спать. Завтра рано утром мы уедем. Это если не придётся уехать раньше.

Сказано это было вроде бы легко и непринуждённо, но чувствовались в голосе Валерия Фёдоровича нотки, по которым сразу было понятно: возражений товарищ полковник, лётчик-космонавт и Герой Советского Союза не примет. Настоящий командир, чего уж там.

Встреча в Доме офицеров прошла насыщенно. Зал был полон под завязку, но лучшие места выделили школьникам и учителям. За исключением одного ряда в партере, где расположилось дивизионное и гражданское начальство.

Общение построили незамысловато. Сначала коротко выступили мы трое, каждый со своим рассказом, а затем пошли вопросы из зала и ответы на них. Ведущий, бойкий солдат-срочник по имени Орест Ковальский, окончивший, по его словам, Одесское театрально-художественное училище по специальности режиссёра народных театров, оказался настоящим профессионалом своего дела, и встреча прошла на «ура».

«Расскажите про Гарад. Как там живут люди».

«Что говорит наука о подобном переселении сознания, которое случилось с Серёжей Ермоловым. Возможно ли подобное в будущем ещё с кем-то?»

«Серёжа, у тебя есть девушка?»

«Вопрос Юджину Сернану. Расскажите про Луну. Как там?»

«Расскажите подробнее как вы собираетесь возвращаться на Землю».

«Как скоро мы полетим к звёздам?».

«Товарищ Быковский, вы уже не первый раз в Кушке. Вам нравится наш город?»

И так далее.

Записки передавали из зала, Орест их принимал, складывал перед нами на столе. Я или Валерий Фёдорович (Юджина в силу недостаточного знания русского письменного мы избавили от этого труда) брали наугад из кучи, зачитывали и отвечали.

Хорошо знакомый мне подполковник Полуботко Игорь Сергеевич, начальник особого отдела дивизии, попытался было контролировать процесс, заявив, что мы находимся в приграничной зоне, а среди записок могут попасться провокационные и даже содержащие военную тайну, но Быковский эти поползновения особиста быстро пресёк. Мягко, но непреклонно.

— Дорогой Игорь Сергеевич, — тихо сказал он подполковнику, отведя его под локоток в сторонку (дело было незадолго до начала встречи, за кулисами, а я всё слышал, потому что все всегда забывают, а то и вовсе не знают, насколько у меня тонкий слух). — С нами американский астронавт. Вы что, хотите, чтобы американская пропаганда, которая утверждает, что советские люди слово не могут сказать без цензуры, восторжествовала? Бросьте. Кто мы по-вашему, дети? Здесь два Героя Советского Союза и один полковник. То есть старший офицер. Всё будет нормально, обещаю.

— Под вашу ответственность, товарищ полковник, — буркнул Полуботко.

— Разумеется, — кивнул Быковский.

Сам я ещё со времён моего путешествия по США с бродячим цирком привык к сцене и чувствовал себя на ней свободно. Но оказалось, что и Быковский с Сернаном в этом смысле нисколько от меня не отстают. «Впрочем, ничего странного, — подумал я. — Они не только космонавты, но и публичные люди. Встречи, выступления, общение с обычными гражданами, власть имущими и прессой для них в порядке вещей».

Два часа — столько продлилась наша встреча. И ещё минут двадцать после этого мы раздавали автографы. Предвидя это, Быковский у меня спросил:

— Это же, фактически, будет не первый твой полёт, верно?

— У Кемрара Гели общий налёт больше трёх с половиной тысяч земных суток, — напомнил я. — А что?

— До первого полёта мы автографы обычно не даём. Но тебе можно.

Можно, значит, можно. Вот это уже был для меня новый опыт. Никогда не видел столько протянутых рук с блокнотами, тетрадями и даже — что было особенно приятно! — с номерами журналов «Знание — сила» и «Техника молодёжи» с моими рассказами. Сразу вспомнился вестибюль Театра на Таганке и охотницы за автографами, терпеливо ждущими в засаде зазевавшихся актёров и актрис. Как там: огонь, вода и медные трубы? Огонь и воду я ещё не прошёл до конца, а медные трубы уже вовсю трубят в уши. Да и ладно, меня это, слава богу, мало волнует, а, если разобраться, то не волнует совсем. Как сказал когда-то один из самых любимых мной земных поэтов Владимир Маяковский: «Сочтемся славою — ведь мы свои же люди, — пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм». Очень хорошо сказал. Так что даешь огонь и воду, а медные трубы пусть трубят, лишь бы не слишком громко и навязчиво.

Когда основная толпа любителей автографов схлынула, мы вышли из Дома офицеров и уселись на лавочке напротив — чуток отдохнуть в тени деревьев.

— Какое интересное место — эта Кушка, — сказал Юджин Сернан, оглядываясь. — Здесь чувствуется… как это… — он щёлкнул пальцами. — Форпост, да. Чувствуется, что это форпост. Что-то такое в людях, особенное.

— Правильно чувствуется, — подтвердил я. — Форпост, крепость на самой южной точке великой страны. Кто однажды побывал в Кушке, не забудет этого никогда. Вот товарищ командир может подтвердить. А, Валерий Фёдорович, подтверждаешь?

— А то! — сказал Быковский.

— Здорова, Серёга! — я повернул голову на радостный возглас и увидел подходящих к нам всех четверых братьев Юрасовых, Короля и Сарпека Джанмухамедова. Видимо, по случаю субботнего дня и встречи с нами, ребята приоделись: отглаженные белые рубашки с отложными воротниками и подвёрнутыми рукавами, брюки-клёш, метущие асфальт. Начищенные туфли. Шик-блеск.

— Привет, ребята! — я поднялся навстречу, чувствуя, как моё лицо само расплывается в радостной улыбке. — Валерий Фёдорович, Юджин, познакомьтесь. Это моя команда. Сборная Кушки по футболу. Не вся, но основа.

— Основа только с тобой, Серёга, — сказал Король и повторил. — Только с тобой. Слушай, мы сразу к делу. Когда узнали, что ты приезжаешь… У нас сегодня матч с Мары. Вторая игра, решающая. Первую, в Мары, мы дунули один-три. Если и эту проиграем, не видать нам первого места никогда уже.

— Первенство Среднеазиатской железной дороги?

— Оно.

— Ну уж и никогда, — сказал я.

— Никогда, — вступил в разговор старший из Юрасовых, наш играющий тренер Юра. — Мы, основа, стареем. Ещё год-два — и всё. Молодёжь играть не умеет, а, главное, не особо хочет. В рамке так и нет никого тебе равного.

— Близко нет, — подтвердил Король.

— А Сашка Кочетуров?

— Сашка ленивый оказался, тренировки пропускает, форму не держит. Второй, Игорь, ты его видел, уехал уже, отца перевели. Да он и не успел толком ничему научиться. Мы же не мастера, любители, нам смену некогда воспитывать, все работают, у всех семьи. Пришёл новый человек со стороны, который уже играть умеет — хорошо. Но что-то таких всё меньше и меньше.

— Так вы что, предлагаете мне в рамку встать? — догадался я.

— Ну, — сказал старший Юрасов. — Только на эту игру. Начало матча в шестнадцать часов. Спокойно успеваешь пообедать.

— Подождите, — сказал Быковский. — Вы это серьёзно, ребята?

— Абсолютно серьёзно, товарищ лётчик-космонавт, — ответил Король. — Гу… То есть, Сергей Ермолов лучший вратарь вообще из всех, что я видел, поверьте. Если бы он не был тем, кто есть, то мог бы стать величайшим вратарём нашей страны. А может быть, даже и мира. Талант у него.

— Что хотят эти парни? — спросил у меня Сернан.

— Чтобы я сыграл с ними сегодня в футбол.

— Это хорошее предложение, — с мечтательным выражением сказал Юджин. — Я бы согласился.

— Юджин! — воскликнул Быковский.

— Что?

— А если травма?

— Да какая у меня может быть травма, Валерий Фёдорович, — сказал я. — Вы же знаете. Меня не это больше волнует.

— Если ты переживаешь, что уже формально не кушкинец и не можешь играть за сборную города, то этот вопрос решён, — сказал старший Юрасов.

— Каким же образом? — спросил я.

— Очень просто, — широко улыбнулся Юра. — Мы поговорили с нашим председателем Джумагалиевым Ельбеком Султановичем, он быстренько собрал членов горсовета и… В общем, поздравляю. С сегодняшнего дня единогласным решением городского совета Кушки Сергей Ермолов становится её почётным гражданином. Ура, товарищи!

Команда зааплодировала. Быковский и Сернан присоединились к аплодисментам.

Если бы мне было чем поперхнуться, я бы, наверное, поперхнулся.

— Ну вы даёте, — только и смог сказать. — С каким счётом нам нужно выиграть, чтобы взять первое место?

— С разницей в три мяча, — ответил Король. — Три-ноль, четыре-один.

— Пять-два, — подсказал младший Юрасов Женька.

— Это вряд ли, — сказал я. — Два я не пропущу, а пять вы не забьёте.

— Но помечтать-то можно, — сказал Женька.

Форму и бутсы по размеру мне нашли.

Слух о том, что ворота кушкинцев в предстоящем матче будет защищать Сергей Ермолов разлетелась по городу быстрее ветра-«афганца», и трибуны к началу матча были полны. Люди бы пришли на матч в любом случае, но наверняка не в таком количестве. Тут же мы получили полный аншлаг.

Даже Быковский, в конце концов, согласился, что футбольный матч — прекрасное времяпровождение.

— Уж точно лучше торжественных обедов и ужинов, — сказал он. — А экскурсия по городу… Сводим Юджина на Крест — и хватит. Много времени это не займёт. Юджин, ты как?

— Отличное решение, — ответил Сернан. — Я и сам бы сыграл. Жаль, не умею. Мы, американцы, в соккер [1] не очень. Вот если бы в бейсбол… Но посмотрю с удовольствием.

Соперник тоже был уже в курсе и попытался высказать претензии. Знакомый мне мастер спорта, «десятка» Виталий Байлиев, носящий в этот раз повязку капитана, увидев меня, высоко задрал брови и подошёл разбираться.

— Привет, парни, — поздоровался вежливо. — Привет, Серёга. Откуда ты здесь? Я слышал, к полёту на Луну готовишься.

— Специально приехал с тобой встретиться на поле, — улыбнулся я, пожимая ему руку.

— Лестно слышать. Извините, парни, ничего личного, но правила есть правила. Разве Ермолов имеет право выступать за Кушку?

Пришлось показать решение горсовета с подписью председателя и печатью.

— Выкрутились, — признал Балиев. — Я мог бы придраться, поскольку это почётное звание нужно ещё утвердить в инстанциях, но так и быть, не стану по старой дружбе. Тем более, это вам всё равно не поможет. Мы вас порвём, как тузик грелку.

— Ха-ха, — сказал Король. — Говорила моя бабушка: «Не хвались, лапоть, подзором — отопком будешь».

Я давно не тренировался, поэтому размялся как можно лучше, без дураков. Мы специально пришли за полчаса до начала, и ребята постучали мне по воротам от души. Перчаток не было, жаль, но ничего — не впервой. Так что на поле я вышел, полный кипучей энергии и желания победить.

Всё-таки люблю футбол. Жаль, редко приходится теперь играть.

Погода для игры выдалась, что надо. Гроза погромыхивала где-то далеко на севере, и до Кушки так и не добралась. А здесь сияло тёплое осеннее солнце и дул прохладный ветерок. По жребию я выбрал северные ворота, чтобы во втором тайме солнце било вратарю противника в глаза, и матч начался.

За то время, что меня не было, поле привели в относительный порядок — выровняли бульдозером самые проблемные места, разметили толчёным мелом штрафную и центр поля. Можно играть.

Команда мастеров города Мары не стала тратить время на разведку и притирку и сразу пошла в атаку. Оно и понятно: соперник, со всеми его слабыми и сильными сторонами (первых больше чем вторых) давно известен, можно не церемониться.

Особенно не церемонился «десятка» Виталий Байлиев, мастер спорта и капитан «Кара-Кум». Думаю, его «завела» возможность положить в сетку пару мячей самому Сергею Ермолову. Это же до конца жизни хвастаться можно! Лежать на дастархане, попивая зелёный чай или сидеть с пивом и раками за обычным столиком в кафе и, эдак небрежно, бросить в разговоре: «А я однажды Ермолову забил».

«Тому самому Ермолову?» — не поверят собеседники.

«Ага, — ответит он, — тому самому».

«Да ладно».

«Правда-правда».

«Расскажи!»

И он примется, не торопясь рассказывать.

«А вот хрен тебе, а не гол Сергею Ермолову» — решил я про себя.

Я и раньше неплохо играл в воротах, но моё тело было фактически телом мальчишки, что при всех моих способностях накладывало определённые ограничения. Но сейчас я значительно прибавил в росте и мышечной массе, что давало мне новые преимущества.

Та же игра на выходе, например.

Одно дело перехватывать мяч, когда твой рост едва-едва метр семьдесят два, а вес не дотягивает и до шестидесяти килограмм — так, что любой взрослый игрок соперника легко оттирает тебя от мяча своей массой. И совсем другое, когда рост уже под метр восемьдесят, а вес — шестьдесят девять. Можно сражаться на равных. Ну а способности никуда не делись — мои реакция и прыгучесть как были лучше всех, так и остались, без всякого орно.

В первом тайме я трижды спас команду.

Один раз после подачи углового, когда нападающий «Кара-Кум» (не Байлиев, другой) хорошо пробил головой в землю с отскоком, но я успел среагировать и взял мяч намертво в падении.

Второй раз бил уже Байлиев. Со штрафного, своим любимым обводным ударом, когда кручёный мяч огибает «стенку». Но я помнил этот его удар и был готов — отбил в прыжке.

В третий раз, незадолго до конца первого тайма, Байлиев выскочил со мной один на один. Броском в ноги я ликвидировал угрозу.

А мы забили два мяча.

Первый положил Сарпек Джанмухамедов — в своём лучшем стиле обвёл двух защитников и сильно и точно пробил в угол.

Второй — Боря Юрасов, когда мяч отскочил к нему от штанги после удара брата — Славы.

— Они сейчас кинутся отыгрываться, — сказал я своей команде в перерыве. — Пусть. Я кураж поймал, всё возьму. Будем ловить их на контратаках. Главное, «десятку» держите, Байлиева, он самый опасный.

— Он всегда был самый опасный, — сказал старший Юрасов. — Хорошо хоть уже не такой быстрый, как ещё пару лет назад.

— Да, я заметил, — сказал я. — Вот и берите его плотнее, пусть выматывается.

Зря наш играющий тренер жаловался. Как по мне, команда стала играть гораздо лучше. Прибавили в мастерстве почти все, и это было заметно. А вот «Кара-Кум» во втором тайме занервничал и стал чаще ошибаться. Занервничаешь тут, когда мяч не идёт в ворота, и команда вот-вот лишится первого места. Оно, конечно, не велика потеря: первенство Среднеазиатской железной дороги — это не чемпионат Туркменской ССР. Но всё равно обидно. Престиж есть престиж. Когда привык, что ты всегда первый, а тут какая-то Кушка…

Третий мяч с пенальти забил наш капитан — Король, и напрасно Байлиев со товарищи пытался оспорить решение судьи, — их защитник явно сыграл рукой в штрафной площади, и это видели все.

А вот я пенальти взял, несмотря на то, что всё тот же Байлиев классически разыграл падение в штрафной, делая вид, что его снесли.

— Не трогал я его, — мрачно пробормотал наш защитник Лёзя, играя желваками. — Вообще не касался.

— Я видел, Лёзя, — сказал я. — Не переживай. Он не забьёт.

Так и вышло. Байлиева я обманул. Сделал вид, что прыгну вправо, но сам в последнее мгновение остался на месте. Байлиев пробил сильно и точно по центру, рассчитывая, что меня там уже не будет. Но я оказался там и взял мяч. Даже падать не пришлось. А через две минуты прозвучал финальный свисток. Победа Кушки со счётом три-ноль.

Качать меня не качали, но после матча по традиции мы все отправились в ШПВ, где и отпраздновали победу свежим пивом и жаренными прямо здесь на сковороде фисташками (буфетчица тётя Таня расстаралась по такому случаю). Валерий Фёдорович Быковский и Юджин Сернан были с нами, пили пиво, ели фисташки, смеялись и потом признались мне, что давно так душевно не сидели.

Вечер спустился незаметно.

В закатных лучах солнца мы ещё успели подняться на Крест, полюбовались открывающимся оттуда видом, потом спустились вниз, поужинали и пошли в кино.

В Доме офицеров показывали «Генералы песчаных карьеров» — отличный фильм для завершения отличного дня. После фильма ещё прогулялись по городу и легли спать. А рано утром, как и предполагалось, гроза рассосалась, дали погоду, и мы улетели. Впереди была тренировка на выживание в пустыне, которую, как выяснилось, никто не отменял.

Перед посадкой в самолёт я оглянулся, окидывая взглядом знакомые сопки. Вернусь ли я ещё сюда когда-нибудь? Хотелось бы.

— Ностальгия? — понимающе осведомился Валерий Фёдорович.

— Вперёд, на Луну, — бодро ответил я. — Трепещи, Селена! К тебе собирается целый чемпион Среднеазиатской железной дороги по футболу!

Быковский улыбнулся. Юджин Сернан рассмеялся и показал большой палец.

Мы расселись по своим местам, двигатель взревел, и наша «аннушка» начала разбег.

[1] американское название нашего футбола.