Чужак из ниоткуда 4

Глава седьмая Сенсация. Риск — дело благородное. Действуй, сынок! Любимая газета

«Внимание! Говорит звездолёт „Горное эхо“ с планеты Гарад, — перевёл я про себя. — Командир корабля Берриз Леко. Мы прибыли с миром. Земля, люди, отзовитесь. Приём».

Молодец, Берри, подумал я. Добился своего. А ведь кое-кто помнится, сомневался в тебе. Ну что ж, до скорой встречи. Ты не поверишь, что тебя ждёт.

— Откуда идёт сигнал, говорите? — деловито осведомился Дрейк.

— По предварительным расчётам — район Юпитера. Точнее — Каллисто.

— Юпитер, Юпитер, — пробормотал Дрейк, что-то вспоминая.

— Через полтора года, в семьдесят пятом, очередное Великое противостояние, — сказал я. — Юпитер должен приблизиться к Земле на расстояние три целых девяносто пять сотых астрономических единиц.

— Или пятьсот девяносто миллионов километров, — добавил Владимир Алексеевич. — Примерно.

— Всё правильно, — подтвердил Эрик Хэнкс. — Я уже сверился со справочником, — он похлопал по толстой книге на столе. — Сейчас до Бурого Джупа четыреста тридцать четыре миллиона миль или шестьсот девяносто восемь миллионов километров. Период обращения Каллисто вокруг него — шестнадцать целых, шестьдесят девять сотых земных суток. Радиосигнал идёт оттуда почти сорок минут и… — он посмотрел на часы, — через двенадцать минут Каллисто уйдёт в зону радиомолчания на восемь суток.

— Фак, — выругался Митчелл.

— Погодите, — сказал Нуччи. — Это не может быть передача с какого-нибудь земного аппарата? Что у нас сейчас в космосе в том районе?

— Ничего, — ответил Хэнкс. — Русские, — он покосился на нас, — позавчера и пятого августа запустили два аппарата к Марсу, но…

— Это не мы, — быстро сказал Владимир Алексеевич.

— Да понятно, что не вы! — горячо воскликнул Хэнкс. — И не мы. Всё, что у нас вместе взятых есть, летает сейчас по орбитам вокруг Земли. Да там вообще другие частоты для связи! Это Каллисто, говорю же. Не верите — сами проверяйте.

Я быстро думал. Значит, «Горное эхо» — звездолёт, которым должен был управлять Кемрар Гели, наконец, достроили, и он добрался до Солнечной системы. Неожиданно. Я-то собирался станцию Дальней связи на Луне строить, а оно вон как… Но почему изменили план для первого полёта? Помнится, мы собирались лететь вообще в другую сторону.

Значит, были получены новые данные, ответил я сам себе. Скорее всего, подтверждающие то, о чём мне сообщили дельфины. Если гарадские астрономы доказали, что два с половиной миллиона земных лет назад наша система Крайто-Гройто зацепила краем Солнечную систему в своих блужданиях по галактике, то один этот факт мог изменить планы. А уж если после этого вычислили, что на третьей планете от этого, ничем не примечательного жёлтого карлика, теоретически может быть жизнь… Да, это могло сработать. Значит, прилетели, огляделись и выбрали систему Юпитера для временной базы. Разумно. Можно оставаться незамеченными и наблюдать за Землёй. Перехватывать радиопередачи, учить языки, думать, решать. Вот и решили — послали сигнал. Не очень понятно, почему на гарадском, но… Стоп. Наверняка это сделано специально. Мои соотечественники дают время землянам осознать, что в Солнечную действительно прилетели братья по разуму. Потому что, если сразу обратиться по-английски или по-русски, возникнут обоснованные сомнения.

Но что делать в этом случае мне?

Момент выбора. Или отдавать инициативу другим и потом долго доказывать, что ты не верблюд (в смысле гарадец). Или…

Я посмотрел на часы.

Десять минут до ухода Каллисто в радиотень.

Рискованно, чёрт. Очень рискованно. Все последствия того, что я собираюсь сделать, просчитать невозможно. Что ж, кто не рискует, тот не пьёт земное шампанское с гарадским твинном — коктейль, который я придумал только что.

— Одну минуту, господа-товарищи, — прервал я горячее обсуждение присутствующих. — Это важно. Мы можем передать на Каллисто сообщение? Прямо сейчас, пока у нас есть несколько минут? На том же языке.

— Как это — на том же? — не понял Нуччи.

— Потом объясню, — пообещал я. — Времени мало. Но они должны понять, что мы их услышали и даже знаем, откуда они.

— И откуда? — скептически осведомился Фрэнк Дрейк.

— Планета Гарад, они же сами сказали. Двойная звёздная система Крайто-Гройто. Двести тридцать девять световых лет от нас в рукаве Ориона. Звездолёт, на котором они прибыли, называется «Горное эхо». Ну?

— Что ты собираешься им сказать? — спросил меня по-английски Аркадий Натанович.

— Что мы их услышали, знаем, кто они и готовимся к переговорам и встрече.

— Разумно, — кивнул Борис Натанович.

Генри Митчелл, Мэттью Нуччи и Эрик Хэнкс переглянулись.

Митчелл вытер носовым платком пот со лба, едва заметно кивнул Нуччи и пробормотал:

— Если что — уволюсь. Так и знайте.

После чего быстро перекрестился ладонью справа-налево.

Ну да, подумал я. Американец итальянского происхождения. Католик.

Нуччи переключил что-то на приборах, достал микрофон на подставке, быстро проверил и сказал:

— Работает. Садись и говори. У тебя пять минут.

— Мне хватит и одной.

Я уселся, пододвинул микрофон и, волнуясь, сказал по-гарадски:

— Внимание! Говорит Земля. Меня зовут Сергей Ермолов. Приветствуем экипаж звездолёта «Горное эхо» с планеты Гарад системы двойной звезды Крайто-Гройто в Солнечной системе. Добро пожаловать! Готовимся к переговорам и встрече.

Сделал двухсекундную паузу и повторил сказанное.

Это были одни из самых напряжённых и даже где-то безумных часов в моей жизни.

Нужно было:

Первое. Связаться с руководством Союза и доложить, что миссия в Пуэрто-Рико удалась. Пусть и не так, как мы предполагали.

Второе. Разработать дальнейшие планы.

Третье. Объяснить, откуда я знаю язык пришельцев.

Последнее было одновременно и труднее всего, и проще. Труднее, потому что я сам не понимал, каким образом сознание инженера-пилота Кемрара Гели с планеты Гарад попало в тело советского мальчишки Сергея Ермолова. Проще, потому что не приходилось лгать и напускать туману. Я просто говорил, что есть.

Но сначала всё-таки — руководство.

В Москве было без пяти минут два часа ночи, когда я вышел из административного здания обсерватории и направился к вертолётной площадке.

Солнце только что зашло, и запад пылал красивыми и яркими закатными красками.

Незаметно появились Борис и Антон, охраняющие гравилёт.

Молодцы, бдят.

— Что-то случилось? — осведомился Борис, подходя.

— Много чего, — сказал я. — Но к нашей безопасности сие не относится, если ты об этом. Пока во всяком случае.

— Ага, — глубокомысленно заметил Борис и отошёл.

Я залез в гравилёт снял трубку спутникового телефона. На этот раз он работал.

В Москве была уже суббота. Зная привычки Леонида Ильича, я позвонил сразу на дачу по телефону, известному очень немногим людям.

Длинные гудки. Один…второй…третий… четвёртый…

Только бы сработал. На Кайсосе, помнится, этого не случилось. Впрочем, там вообще никакая связь не работала…

— Слушаю, — послышался в трубке сердитый хрипловатый, уже ставший родным, голос.

— Доброй ночи, Леонид Ильич. Простите, что разбудил.

— Серёжа, ты, что ли? — голос генерального секретаря Коммунистической партии Советского Союза потеплел.

— Он самый. Ещё раз прошу прощения за поздний звонок.

— Ну, ты же, небось, не просто так звонишь? Погоди, я в кабинет перейду.

Я прямо-таки видел, как Леонид Ильич встаёт с кровати, суёт ноги в тапочки и, подхватив телефон, шлёпает в кабинет. Можно переключить вызов на аппарат в кабинете, но он не умеет этого делать, ему проще так.

Чиркнула спичка. Ага, закурил свою любимую «Новость». Нет, не бросит он курить. Ну и ладно, неволить не стану.

— Слушаю тебя, — голос бодрый, проснувшийся.

— Звоню из Пуэрто-Рико, Леонид Ильич, из обсерватории в Аресибо. У меня сразу две новости и обе сногсшибательные. Или даже сногосшибающие. Так что вы лучше сядьте.

— Да сижу я, сижу. Нашёл дурака. Сногосшибающие в хорошем смысле или плохом?

— Это как посмотреть. Но лично я думаю, всё-таки, в хорошем.

— Давай, выкладывай.

И я выложил. Сначала про дельфинов, а потом, на закуску, про гарадский звездолёт «Горное эхо», сидящий на Каллисто.

— Это мой звездолёт, Леонид Ильич. В том смысле, что я им должен был управлять. Инженер-пилот Кемрар Гели.

— И он же советский мальчик Серёжа Ермолов, — сказал Брежнев.

— Так получилось. Я не виноват.

— Тебя никто ни в чём и не винит. Пока.

— Что значит — пока?

— А то и значит. Говоришь, на гарадском ответил?

— На гарадском.

— Как товарищам это объяснил и американцам, сотрудникам обсерватории?

— Объяснил, как есть.

— И что, поверили?

— У них есть выбор? — ответил я вопросом на вопрос.

— Нет. Но жди, что тебя объявят гарадским шпионом. Не мы. Но такие обязательно найдутся. Особенно среди твоих друзей-американцев.

— Леонид Ильич, я советский человек.

— Знаю. Ладно, когда начнётся, тогда и думать будем, а пока…Значит, так. Назначаю тебя полпредом Советского Союза в общении с гарадцами. Кому как не тебе. Постарайся, чтобы они прилетели на нашу территорию. Это важно. И вот ещё что… Пусть Фидель подождёт с подарком. Надо, чтобы гравилёт у вас под рукой был, пока вы там, в обсерватории этой… ладно, сам ему позвоню. Эх, мало охраны. Говорил я!

— Всё нормально будет, Леонид Ильич, — заверил я. — Подключу свои сверхспособности, если что.

— Подключай. Возможны провокации, и вы должны иметь возможность в любой момент покинуть Пуэрто-Рико.

— Думаю, обойдётся, Леонид Ильич. У нас с американцами сейчас хорошие отношения. Даже отличные, я бы сказал. А как только им станет окончательно ясно, что единственный настоящий посредник в общении с гарадцами это я, будут ещё лучше.

— Это тебе так кажется, плохо ты их знаешь. В лицо улыбаются, а за спиной нож острый держат. Который, воткнут тебе в спину, не задумываясь при малейшей возможности.

— Хорошо я их знаю, Леонид Ильич. Жил с ними и работал. Кусок хлеба и глоток пива делил. Нормальные они ребята, просто выгоду свою упускать не хотят.

— Ладно, бог с ними с американцами. Какие планы насчёт гарадцев? Всё-таки Юпитер и этот… как его… Каллисто — это охренеть, как далеко.

— Думаю, надо, чтобы они перебрались на Луну. И думаю, что так и будет. Тратить полтора часа, чтобы отправить и принять сообщение — это слишком. Они и сами это понимают. А уж с Луны… Шесть секунд туда-назад плюс время на обдумывание. На «Горном эхе» имеется малый планетолёт, способный садится на планеты с атмосферами. Эдакий космокатер. Во всяком случае, планировался при мне такой. Вот его можно использовать для миссии на Землю.

— А почему звездолёт не может сесть? На Байконуре места хватит.

— Звездолёт не предназначен для посадок на планеты с земной силой тяжести и выше. Даже с наличием гравигенераторов. Только в самом крайнем случае. Да и то… Долго рассказывать, Леонид Ильич. И потом, это вопрос безопасности.

— Для нас?

— Для нас тоже, но в основном для гарадцев. Представляете, если с «Горным эхом» на Земле что-нибудь случится?

Брежнев помолчал.

Я молчал вместе с ним.

— Да, — наконец сказал генеральный секретарь. — Ты прав. Пусть остаются на Луне. Но этот… космокатер — только к нам, на Байконур! А ещё лучше — сразу в Подмосковье. Сядет космокатер в Подмосковье?

— Запросто. На том же аэродроме Чкаловский сядет.

— Отлично! Вот туда их и направляй. В конце концов, их единственный соотечественник — советский человек и живёт в Москве.

— Веский аргумент, — усмехнулся я. — Хотя, если я и дельфины правы, то мы все соотечественники, и гарадцы сейчас просто вернулись на прародину.

— Голова кругом, — признался Леонид Ильич. — Дельфины ещё… Ты уверен вообще, что тебе это не приснилось?

— Леонид Ильич!

— Ладно, верю. У нас-то промысел дельфинов запрещён с шестьдесят шестого года, если мне память не изменяет, но есть и другие страны. С ними будем работать.

— Спасибо, Леонид Ильич.

— Пока не за что. Так говоришь, ты с дельфинами телепатически общаешься?

— Что-то в этом роде.

— А я так могу?

— Вряд ли. Этому учиться надо с детства, а вы уже не ребёнок. Гарадцы могут, почти все. Земляне — нет.

— Значит, детей можно научить?

— Можно. И не только этому. Вы не поверите, на что способен человек, если его правильно учить.

— Отчего же не поверю — поверю. Достаточно на тебя поглядеть. Но погоди. Тогда получается, главное — не технологии, которые нам могут дать гарадцы, а совершенно другое?

— В верном направлении мыслите, Леонид Ильич. Средняя продолжительность жизни на Гараде — сто восемьдесят лет. Гарадцы почти не болеют. А если болеют, то в абсолютном большинстве случаев умеют вылечить себя сами, используя резервы собственного организма. Память. Физическая сила. Скорость реакции. Зрение, слух, обоняние. Всё это развито гораздо лучше, чем у людей. Плюс куча других качеств. При этом гарадцы, они же силгурды, воспитаны если и не в духе марксизма-ленинизма, то близко к этому, о чём я уже говорил.

— Да, помню. И это очень хорошо. Хотя я предвижу серьёзные трудности, связанные с идеологическими разногласиями.

— Суслова же нет.

— У нас и без Суслова хватает… идеологов. Что такое идеология, ты понимаешь?

— Ну…

— Это власть, — не стал дожидаться ответа Леонид Ильич. — А власть — это то, с чем люди расстаются неохотнее всего.

— Неохотнее всего люди расстаются с жизнью, — не удержался я.

— Всё-таки пацан ты ещё, — вздохнул Брежнев на другом конце провода. — Хоть и взрослый, а пацан. Впрочем, это хорошо. Молодые легче переносят удары. В общем, так. Задачу понял?

— Так точно. Вести переговоры с гарадцами, постараться убедить их перебраться на Луну и направить делегацию в Подмосковье, на аэродром Чкаловский. Остерегаться возможных провокаций и держать хвост пистолетом.

— Молодец. Сегодня же вышлю тебе подмогу.

— Петрова и Боширова, — попросил я. — Петров как раз должен уже выздороветь.

— Этих клоунов? — хмыкнул Брежнев. — Впрочем, дело они знают, надо признать. Ладно, будут тебе Петров с Бошировым. Да, писателям этим, фантастам, как их…

— Братья Стругацкие, — подсказал я. — Аркадий Натанович и Борис Натанович.

— Вот-вот. Скажи, что я рассчитываю на их воображение, хороший русский язык и умение формулировать правильные мысли. Партия не забудет. Я лично не забуду. Ты понял?

— Понял, Леонид Ильич. Воспитании нового человека коммунистического будущего — их конёк. Думаю, они не подведут.

— Действуй, сынок, — сказал Брежнев, и его голос дрогнул. — Времена наступают исторические, не побоюсь этого слова. И ответственность на тебе — великая.

— Не подведу, Леонид Ильич. Ещё один вопрос.

— Давай.

— Пресса. Думаю, это важно. Могу прямо сейчас позвонить знакомому журналисту «Комсомолки» и надиктовать ему сенсационную новостную заметку. Если сделать всё быстро, то уже утром советский народ первым в мире узнает, что люди не одиноки во вселенной.

— Хм… А что, давай. Это будет правильно. Но смотри мне, без отсебятины. Голые факты.

— Не сомневайтесь, Леонид Ильич. Теперь всё. Спокойной ночи.

— Спокойной. Звони в любое время… Да, погоди.

— Слушаю.

— Пусть твоя охрана дежурит у телефона по очереди. На случай, если возникнет нештатная ситуация и нужно будет срочно позвонить.

— Понял, Леонид Ильич. До связи.

Я положил трубку и тут же набрал домашний номер Аркадия Горского.

— Совсем охренели? — послышался в трубке знакомый недовольный голос. — Третий час ночи.

— Просыпайся, Аркадий, — сказал я. — Это Ермолов. Срочное дело.

— Серёга? Что случилось?

— На этот раз всё хорошо. Только что я говорил с Леонидом Ильичом Брежневым, и он лично разрешил позвонить тебе и сообщить сенсационную новость.

— Даже так?

— Ага. Записывай.

— Хрен там. У меня теперь диктофон есть, к телефону подключённый, — гордо заявил Горский. — Не хухры-мухры.

— Тогда включай диктофон.

— Включаю.

— Вчера, десятого августа, астрономическая обсерватория США, расположенная в Аресибо, Пуэрто-Рико, поймала радиосообщение, посланное иной цивилизацией, — продиктовал я. — Сообщение пришло из окрестностей Юпитера, со спутника этой планеты — Каллисто и шло до Земли около сорока минут. В радиосообщении говорилось, что межзвёздный корабль «Горное эхо» с планеты Гарад прибыл в Солнечную систему с миссией дружбы и сотрудничества. Планета Гарад расположена в нашей галактике на удалении двухсот тридцати девяти световых лет от Солнца и вращается вокруг двойной звезды Крайто-Гройто. Населяют планету силгурды, которые ни внешне, ни генетически ничем не отличаются от нас, людей. По некоторым данным, около двух с половиной миллионов лет назад двойная звёздная система Крайто-Гройто прошла сравнительно недалеко от Солнечной системы, «зацепив» её в районе орбиты Плутона. Каким-то образом одно или больше племён наших далёких предков были перенесены с Земли на Гарад. Так возникли силгурды, с которыми у нас одна общая родина — Земля. Добавим к этому, что гарадцы намного опережают землян не только в научно-техническом развитии, но и развитии общества и личности. На Гараде нет войн, нищеты и социальной несправедливости, а средний гарадец живёт около ста восьмидесяти лет, не зная болезней и немощной старости. Всеми этими достижениями гарадцы готовы поделиться с нами, и нам, землянам, тоже есть что им предложить. Свершилось то, о чём тысячелетиями мечтало человечество, глядя в звёздное небо — мы нашли братьев по разуму, и они оказались не просто на нас похожими, а такими же людьми, как и мы. Конец новостной заметки. Заголовок придумай сам, отредактируй, подписать можешь своим именем.

Надо заметить, соображал Горский быстро.

— Говоришь, сам Брежнев дал добро? — деловито осведомился он. — И всё это — чистая правда, не розыгрыш?

— Сам. Не розыгрыш. Когда я тебя разыгрывал?

— Верно, не было такого. Третий час ночи… Ладно, в крайнем случае сделаем спецвыпуск, но утром он будет в киосках «Союзпечати», кровь из носа. Спасибо, Серёга, я твой должник.

— Не за что, — сказал я. — Действуй, и родина тебя на забудет.

Положил трубку, вышел из гравилёта. Над головой уже мигали крупные южные звёзды. В быстро сгущающейся темноте угадывались фигуры Бориса и Антона.

— Поужинайте, ребята, — сказал я. — Сначала один, потом другой. Ночь будет трудной, но завтра подмога должна прилететь. И вот ещё что. Дежурьте у телефона посменно. Может быть срочный звонок.

— Всё сделаем, Сергей Петрович, не волнуйтесь, — ответил Борис.