Чужой. Сердитый. Горячий

Часть 10.1

Вадим целый день открыто игнорирует мои вопросы и несмотря на многочисленные попытки поговорить с ним, я удручающе вслушиваюсь в тишину, вместо его ответов. Следователь он даже в глуши следователь — сел в кресло, ноги закинул на стул и вдумчиво что-то листает и смотрит в своем планшете, пока мое единственное развлечение наблюдать за его мимикой и жестами. Не хватает только виски и сигары для полной картины Шерлока Холмса.

В этом доме ужасно скучно и нечем заняться. То есть в этом доме заняться можно уборкой и отвлечься на несколько часов, но Вадим, как только увидел в моих руках веник, схватил меня под локоть и вернул в кровать. Температура едва сбивается, и парень категорично против любых моих действий, кроме как, спать и… Спать, причем молча и с закрытыми глазами! Уф!

Его телефон в очередной раз противно жужит, и я увлеченно смотрю как он, задумчиво переводит взгляд на экран, ранее спокойный и такой сосредоточенный парень становится моментально нервным и даже как-то по-особенному агрессивно печатает ответы на сообщения. Изредка он награждает меня нечитаемым, но внимательным взглядом, и это происходит, когда в его руках телефон. Я осталась почти без сомнений — это «что-то» касается меня.

Не знаю, в температуре ли дело, но мою голову посещают дурные идеи.

— Я хочу чего-то горячего. Можешь заварить мне чай в большую кружку? — невозмутимо интересуюсь я, намеренно делая голос дрожащим и слабым.

Вадим тяжело смотрит несколько секунд, буквально пронизывая взглядом, а затем откладывает свои гаджеты и встает. Я точно помню, что в ведре не осталось воды, которую он принес утром из колодца, поэтому терпеливо жду, когда парень оденется, возьмет ведро и выйдет на улицу.

Срываюсь с постели ураганом. Хватаю с подоконника его телефон и любопытно включаю экран, попадая на цифровую блокировку. Я целый день смотрела, как он вводил пароль и с четвертой попытки я его все-таки ввожу его, разблокировав экран.

Прямо в моих руках телефон вибрирует и приходит сообщение от некого «Ублюдка». Сообщение выпадает сверху экрана, и я жадно вчитываюсь в строчки.

Ублюдок: «У тебя явно крыша поехала! Никакого действия без моего разрешения! И только попробуй поступить иначе — я заставлю тебя грызть землю зубами, как и всю твою чокнутую семейку! А прикоснешься к ней, и ты нежилец!»

Сердце бьется так быстро, что едва не выскакивает из груди, и я едва вчитываюсь в сообщения, когда пальцы рук нещадно трясет. Но все же с необъяснимым трепетным интересом нажимаю на контакт и перехожу в сообщения с ним, листая перепуску на начало беседы сегодняшнего дня.

Ублюдок: «Какого, блядь, черта я узнаю только сейчас, что ты просрал весь наш план? Ты напрашиваешься на конфликт!»

Человек, который знает о планах Вадима… Скорее всего, его коллега. Волков серьезен к таким вещам и кого-либо не стал просвещать. Да что там обо всех, когда я едва вытягиваю из него хоть какую-то информацию?

Контакт (вы): «Я отчитываюсь начальству, а не таким ублюдкам, как ты. У меня все под контролем. Выясняй отношения с полковником»

Ублюдок: «Ты, сукин сын, не уследил за ней в первый же день! Если с ней что-то случится, ты знаешь меня, и то, что я могу с тобой сделать»

Контакт (вы): «Прибереги свои таланты для допросной, павлин. Сам знаешь, что для меня в перспективе доставить тебе этот весьма неподъемный и истеричный груз. За сохранность ответственность не несу, такого договора не было»

Какой еще груз? У него несколько заданий?

Ублюдок: «Ты забыл, как сидел в допросной? Не испытывай меня, ведь я уже жажду пройтись по твоей надменной морде еще раз. И с удовольствием пройдусь!»

Контакт (вы): «Стало легче? Отдыхай. Ты же только и умеешь, что по норам скрываться, а свои проблемы спихивать на других. Мне даже жаль, что у нее такая родня»

Ублюдок: «Ты у меня в ногах будешь лазить и умолять, чтобы я тебя оставил покое»

Контакт (вы): «Глупые мечты, павлин. И кто знает, может, тебе еще со мной нужно будет торговаться. Не забывай, что сейчас под моим крылом уж очень надоедливая особа с симпатичным задом. Будешь меня и дальше злить, пострадает она. Разговор окончен»

Не поняла. Разговор обо мне? Под крылом Вадима только одна особа с симпатичным… Не суть! Что, черт возьми, здесь происходит?!

Ублюдок: «У тебя явно крыша поехала! Никакого действия без моего разрешения! И только попробуй поступить иначе — я заставлю тебя грызть землю зубами, как и всю твою чокнутую семейку!»

Н-да. Действительно Ублюдок! Но зачем тогда Вадим с ним переписывается и к тому же уделяет этому так много времени, вместо того, чтобы игнорировать, как, например, меня. У него в этом деле талант! Я бы даже сказала, что учился он у настоящего мастера этого непревзойдённого искусства.

Не успеваю додумать варианты, как слышу шаркающие шаги на улице и положив телефон на место, буквально с разбегу запрыгиваю обратно в кровать. В это время входная дверь открывается с противным скрипом, и Вадим не спеша заходит в дом. Он раздевается и подходит к печи, подбрасывает пару дров и наливает полный чугунный чайник воды.

А когда возвращается в свое такое излюбленное кресло, застывает, слишком уж явно прожигая взглядом свой телефон, чтобы я напряглась. Но Волков задумчиво тянет к нему руку, снимает блокировку с сумасшедшей скоростью и точно читает сообщение от «Ублюдка» судя по его бегающим скулам на лице.

— Тебя разве не учили не брать чужие вещи? — он выстреливает в меня взглядом, а мое сердце пропускает болезненный удар. А ведь в порыве моего любопытства я совсем сдуру ошалела и забыла, что прочитала сообщение и выдала себя. — Это был первый и последний раз, Яра. В следующий раз получишь по своим загребущим рукам, — бесстрастно предупреждает парень и его глаза говорят мне, что да — однозначно получу.

Но следователь последнее время снизошел до нормального человеческого общения и обращения со мной, поэтому его угрозы почти не волнуют. Вадим не сможет мне навредить, даже если сильно захочет, а все дело в полковнике, который ему провел разъяснительную беседу прямо при мне. По выражению лица Волкова я точно поняла, что Розумовский отчитывает его далеко не первый раз, но парень довольно серьезно отреагировал на замечания и очередной раз повторил, что у него только одна задача — вернуть меня домой, а общаться нам и вовсе не обязательно.

Вадим Волков своенравный, упрямый, где-то взрывной и несдержанный, а его чувства глубоко задеты чем-то или кем-то… Но он доказал мне, что не является последним засранцем и иногда может быть сносным придурком. Таким себе хорошим придурком.

Я поздно реагирую на его предупреждение, обдумывая действия парня, когда все-таки повторится этот самый «первый и последний раз».

— Прости, я только хотела посмотреть время… — пытаюсь прикрыть свою задницу, но его взгляд становится острым, и я понимаю, что Вадим мне не верит. Он тоже хорошо меня узнал, причем с не самой лучшей стороны.

Виновато опускаю глаза, раздосадовано вздыхая. Теперь мне жутко интересно узнать, кто так рьяно пишет следователю, еще и с таким угрожающим посылом.

— Мне скучно. Может быть чем-то займемся? — с надеждой вздохнула я, посмотрев на парня, который прячет телефон в свой рюкзак.

— Значит, мне тебя еще нужно развлекать? — переспросил он с раздражением. — Мне нужно тебя вытаскивать из передряг, ухаживать, когда тебе плохо, согревать, подносить в постель завтраки и ужины, спускать с рук то, что лазишь по моим вещам и в придачу ко всему — тебе скучно и мне снова нужно что-то предпринять? — с каждым есловом его тон становится выше, угрожающим, и я не смогла себя пересилить, чтобы не поежится, сглотнуть и опустить глаза на замок из рук.

Он взорвался и это очень мягко сказано.

— Прости, — ошеломленно прошептала я, ощущая в груди тяжесть и странную обиду, которая гложет мои чувства. Мне кажется, что даже он слышит, как я тяжело сглатываю. На глаза так быстро накатывают слезы, и единственное, что я могу — ниже опустить голову, чтобы он не увидел моей слабости.

Когда я слышу его шаги, отворачиваюсь к стене, отодвигаясь к ней поближе, прикрывая глаза от своей слабости, которую я не могу держать в узде. Раньше я бы и бровью не повела, разве что вопросительно, в ответ могла бы уколоть острым словечком, и непросто задеть, а приложить на лопатки… А сейчас что со мной происходит? Я могу открыть рот, только когда эмоционально не выдерживаю, но в другом случае…

Господи, как же я ненавижу себя за то, что со мной произошло по моей же вине. Это ведь я сама зашла в вольер с диким животным, и назад выхода не было больше полугода. Я была слишком долго сама не своя, вечно в напряжении, в страхе и ожидания худшего. Я была рядом с НИМ так долго, что теперь последствие сказываются на мне не самым добрым образом.

Когда старенькая и весьма скрипучая кровать прогибается под весом парня, я не выдерживаю и жалко всхлипываю, а скулы и горло сводит от напряжения.

— Я не хотел тебя обидеть… Снова. Я бываю несколько… Вспыльчивым, учитывая обстоятельства и столько взвалившегося на наши плечи забот и ответственность. Если хочешь, давай посмотрим кино? Думаю, у меня есть несколько фильмов на планшете, — он касается моей спины, и я вздрагиваю, подняв голову.

Его пытливый взгляд пронизывает, кажется, каждую текущую на моих щеках слезинку.

— Яра… Я правда говорю глупости и совсем ненужные вещи. Ты ни в чем не виновата, и я это знаю. Обещаю, что больше не стану так делать и говорить такие вещи. И ты не должна… О, нет, только не это! — с каждым его словом мне хочется рыдать все больше, и я всхлипываю, задыхаясь новыми рыданиями, — иди ко мне, — он садится еще ближе и крепко меня обнимает, а я не отказываюсь, ощущая поддержку.

Действительно ее ощущаю, а не слушаю.

Не понимаю, что со мной происходит. Когда я была рядом с Гордеевым, я выдерживала почти все его выходки стойко: любая пощечина воспринималась мной уже не так болезненно, его унижения иногда задевали все живое, но и тогда я не лила такие горькие слезы от обиды, скорее это было от страха и эмоционального срыва… Гордеев делал мне в сотни раз больнее.

А что сейчас? Я ведь услышала адекватный ответ парня, который не выдержал моей наглости. Вадим прав — он не должен меня развлекать, не должен со мной нянчиться, не должен вот так сидеть и утешать, как ребенка. А я не должна была лезть в его личную жизнь в этом чертовом телефоне. Я все это знаю! Но все равно рыдаю, как ребенок.

Но неожиданно для меня, рядом с ним становится легче дышать. Слезы постепенно высыхают, когда он молчит и просто сидит рядом, утешающе поглаживая мою спину, притулившись подбородком к моей макушке. Я поняла, что непросто слабая рядом с ним, а мне хочется быть слабой после всего, что было за последние долгие месяцы.

— У тебя снова поднимается температура, — у него уставший голос. Он расстроен, обессилен ровно так же, как и я сама. — Нужно принять лекарство, — Вадим говорит это и вроде как хочет уйти за таблетками и микстурой, но ни он, ни я не можем выпустить друг друга из затянувшихся крепких объятий.

И только когда я начинаю чувствовать смущение, сама опускаю руки с его спины и осторожно откланиваюсь в сторону. Вадим всего на мгновение ловит мой взгляд и подбадривающее улыбается, а после быстро начинает выдавать порцию лекарств, готовит чай в большую кружку и бережно за мной ухаживает.

В его глазах нет брезгливости или недовольства, и я верю ему, что взорвался он только по причине тяжелых будней, которые отнимают и без того последние силы у нас двоих.

Следователь берет свой планшет, залезает в кровать и включает мне комедию, ссылаясь на то, что мне нужно поднять настроение и думать только о хорошем. Фильм оказывается дурацким, но смешным, а под мягкий смех Вадима сон поглотил меня уже на половине фильма.

***

Несколько дней мы оба стараемся избавиться от моей температуры и кашля, и на четвертый день, нам это удается. С самого вечера до следующего вечера я чувствую себя так хорошо насколько это возможно.

Вадим, увидев мое настроение и не ощутив температуры, вывел на улицу, и мы прошлись вдоль поселка и обратно, подышали свежим воздухом всего лишь полчаса, размяли ноги и вернулись в дом. Следователь старался уделять мне время на редкие, но стоящие диалоги, когда не занимался разработкой плана. А вечерами, когда время уже близилось к полуночи, приезжал Эльдар. Они вместе продумывали план и исключали все возможные неудачи.

Я предлагала им свою помощь, но раз за разом, что полковник, что следователь лишь скупо улыбались на мое предложение и использовали мою инициативу совсем в другом русле. Я готовила еду, складывала их бумаги, убирала за ними стол каждое утро после ночных заседаний и просто не лезла туда, куда меня мягко не просили лезть.

— Мы сделаем это сегодня, — констатирует факт следователь, когда я допиваю чай и доедаю последние наши сладости. Оставшийся кусочек пирожного я неохотно откладываю на блюдечко, нахмурившись.

— Вы уже готовы к этому… — не то спрашиваю, не то утверждаю я.

Вадим уверенно кивает, пристально за мной наблюдая.

Конечно, я слышала часть их плана, как именно Вадим планировал провернуть такое грандиозное шоу на публике с крутыми спецэффектами, но слышать это и применять на практике — разные вещи.

Мне уже страшно выходить из этого дома.

— Тебе не о чем беспокоиться. Ты набралась сил, готова слушать меня и делать как нужно. Будет сложно, опасно и… Он все время будет рядом с нами. Но ты должна мне довериться и делать так, как я говорю. Тогда все пройдет хорошо. Договорились?

Я не могу кивнуть, меня практически парализовало понимание некоторых нюансов плана следователя. Об этом речь не шла, и я не думала, что Вадим готов рисковать до такой степени безрассудства.

— Он? — растерянно переспросила я.

— Да. Именно Он должен поверить в нашу смерть, а для этого его нужно заверить в том, что мы в ловушке и нам некуда деваться. Это будет настоящим ударом. А у нас будут всего лишь сутки, чтобы добраться до аэропорта, где нас будет ждать частный самолет.

— Как тебе удалось получить частный самолет? — удивилась я.

— Это не моя заслуга, а твоего отца, — отвечает парень, и он не прекращает выбивать почву из-под моих ног.

— М-моего о-отца? — снова переспросила я, волнительно сглатывая.

— Да. Эльдар с ним беседовал на днях, и мы приняли решение, что нам нужен самолет и как ты понимаешь, это тоже небезопасно. По последним новостям от полковника — все города с аэропортом контролируются, особенно неизвестные и новые рейсы, а все, что взлетает в воздух, даже простой вертолет, подвергается проверке. Поэтому мы должны нанести ему такой удар, который бы потряс его в душе, и он отстранил своих людей. Иначе куда бы мы ни полетели — он будет нас преследовать.

Я ему верю.

— Мой отец что-то еще говорил? — поинтересовалась я, ощущая, как быстро забилось сердце в груди.

— Прости, но я не связывался с ним напрямую. Такими делами занимается полковник.

Киваю, задумавшись. На самом деле я все время думала, что мой отец после всех моих выходок либо задавит меня морально, либо вообще откажется от такой неправильной дочери. Он всегда был строг ко мне, даже больше, чем к брату, и настолько же бдителен, отслеживая не только каждый шаг, но и неосторожно брошенное слово.

Это будет самая тяжелая и долгожданная встреча с родными за всю мою жизнь…