Чужой. Сердитый. Горячий

Часть 15. Питер-Москва

Утром я до последнего не хотела выходить из комнаты, и только благодаря Вадиму, который объяснил перспективы решения такой проблемы, как неожиданный приезд брата за примирительным завтраком, помогло собраться духом.

Но я всё равно нервно металась по комнате. Андрей настроен слишком негативно с горой злобы прущий на нас обоих. Частично я понимаю, почему он злится, но ведь и отношения между Вадимом и Андреем с каждой встречей заходят всё дальше в тупик. Я имею только образное понятие, что было между ними, но Вадим скрывает свои слабости и не даёт ему помочь…

Андрей пошёл характером в отца, особенно той не самой лучшей чертой, когда человек добивается чего угодно любыми целями. Это я не любила ни в отце, ни в брате.

Отец часто врал о чём-либо, особенно в тот год, когда я решила сбежать из дома и поступить на факультет журналистики. Он будто внедрялся в мои мозги, вынуждая думать, как он, желать того, чего желает сам, ко всему прочему настолько контролировал, что я даже не успевала напакостить — он всё разоблачал.

После побега в Москву роль отца стал играть брат. Не так интенсивно, и не особо заметно, но при нужном случае он добивался моего согласия и кроткого поведения. Именно поэтому я училась на отлично, сдавала своевременно все экзамены и пропустила все возможные студенческие вечеринки… Это неплохо, но ведь я решила оторваться по полной, когда этот контроль с меня спал.

Я стала усердно работать в довольно нестандартной среде, научилась врать и изворачиваться, гулять в разных сомнительных местах, знакомиться с парнями и трахаться после интервью в гостинице… Меня словно прорвало, когда я поняла, что ни отец, ни брат больше не имеют возможности повлиять на мой выбор.

— Яра, — окликает меня Вадим, и я отрываю взгляд от чашки кофе. — Всё хорошо? — он внимательно разглядывает меня, напрягаясь.

— Да, — киваю я, продолжая пить кофе. Ночь выдалась крайне беспокойной, утренний подъём был ранним, а брат купается в душе, пока я отсчитываю эти короткие минуты до своей казни. — Как он нас нашёл? — сбила свой голос до шепота.

Вадим некоторое время молчит, покрутив в руках чашку.

— У нас есть основной сервис для электроприборов, где возможно вычислить сигнал заглушек, которые я использую. Другого варианта просто не может быть, да и мне казалось, что Андрей найдёт нас намного раньше… — как-то слишком вдумчиво говорит Вадим.

— Если хочешь, я сам с ним поговорю, — парень накрывает своей ладонью мою руку.

— Он же мой брат, мы во всём разберёмся, — в противоречие моим словам голос мой звучал слишком уязвимо.

— Умница, — одобрят моё упрямство Вадим, подавая мне бутерброд. — Поешь, ты выглядишь вымотанной.

Не успеваю откусить и кусочка, как взгляд ловит тёмную фигуру брата, который пристально наблюдает за мной недовольно-прищуренными глазами.

— Теперь ты ешь с его рук. Мерзость, — фыркает Андрей, не спеша пройдя в кухню, положив руки на массивную спинку стула.

— Доброе утро, Андрей. Присаживайся. Тебе чай или кофе? — стараюсь быть вежливой и доброжелательной, но меня настораживает повисшая неосязаемая, но ощутимая ярость между парнями, которая давит мне на плечи неведомым грузом.

— Я никогда не сяду с ним за один стол, — брат брызжет ядом.

Вадим, довольно улыбаясь, расслабленно откидывается на спинку стула, сложив руки на груди.

— Давай обойдёмся без шоу. Ты в моём доме, спал на моём диване, не побрезговал поесть моей еды… Будь ты таким принципиальным на самом деле, спал бы в какой-то таверне и всем было спокойней, — Вадим не упускает шанса ответить брату на колкость.

Только пока Вадим развлекался, а Андрей вспыхивает быстро, как спичка.

— Андрюша, пожалуйста, давай не ссориться, — влезаю я прежде, чем у этих двоих прорвутся новые оскорбления. — Нам нужно многое обсудить… Пожалуйста, садись, — настаиваю я.

Брат с противным скрежетом отодвигает стул от стола, садится, но брезгливо отталкивает тарелку с бутербродами, которые я недавно нарезала лично.

Повисает неловкое молчание, и думаю, эта неловкость проскальзывает только у меня. Между братом и Вадимом ещё немного и начнёт искриться пространство.

— Кхм… — прокашлялась я, пытаясь обратить на себя внимание, но реакции не последовало.

— Иди собирай вещи, — обманчиво спокойно говорит Андрей, — Ярослава, — настаивает брат, мимолётно задев меня взглядом, когда я продолжаю сидеть за столом.

— Ни за что. Думаешь я такая наивная и дам вам возможность очередной раз помахать кулаками? Нет. Сидим и обсуждаем ситуацию всё вместе, — твердо проговорила я, заметно повысив голос. В ответ ловлю недовольный взгляд брата и смешок Вадима.

Брат переводит взгляд с меня на парня и обратно.

— Спелись. Как мило… А ведь помню, как ещё совсем недавно ты рвал глотку в крике, что не будешь спасать шлюху-Соколовскую, и тебе плевать на всю мою поганую семейку, — не знаю, с кого именно Андрей решил сбить спесь, но сникли мы оба.

Для меня давно не секрет, как меня ненавидел Вадим Волков, как сильно презирал, но не сейчас. Мы узнали друг друга настоящих, без всех этих масок и равнодушия для внешнего мира. Но осадок после слов брата остался, эта горечь встала прямо как кость поперёк горла.

— Все наши недосказанности в прошлом. Яра оказалась хорошей девочкой, так что я бесконечно сожалею, что повел себя не лучшим образом, когда мы встретились, — отбился Вадим очередной раз, подмигивая мне.

Да, нашу встречу сложно забыть, особенно как он быстро приложил меня лицом к столу, но всё в прошлом. Сейчас это воспоминание даже забавляет.

— Может, хватит? — спросила я, перебив Андрея от новой нападки. — Гордеев в больнице, уже перенёс операцию и скоро очнётся. Виктор точно рыщет по стране в наших поисках, а вы решили забросать друг друга ругательствами, — выдохнула я, стараясь не злиться. — Мы пока останемся с Вадимом тут, в довольно безопасном месте, и я не собираюсь возвращаться домой, Андрей. Я уже девочка большая и явно не подлежу перевоспитанию.

С каждым моим словом лицо Андрея чернеет от злости, на столе сжались его кулаки, в глаза лихорадочно заблестели от ещё невысказанной пламенной речи.

— Ты должна вернуться домой! — кулак опускается на стол так же громко, как и звучат его слова.

— Не должна, — спокойно припечатала я брата. — Я благодарна тебе за Вадима, которого ты всеми силами отправил мне в помощь. Но на этом я говорю тебе спасибо, Андрей, больше помогать не надо, в особенности с таким напором возвращать меня домой. Мне кажется, что я уже… Дома.

Последние слова вырвались совсем неожиданно, и я успела только напряжённо посмотреть на Вадима, попробовав отследить его реакцию.

Несколько секунд повисшего молчания медленно раздирали душу от моего внезапного откровения, но блаженная улыбка Вадима поддержала и даже смутила. Хоть ты и тот ещё гадёныш, Волков, но ты слишком упрямо и быстро пробираешься к моему сердцу.

— Вот значит, как, — Андрей откинулся на спинку стула, — а он рассказал тебе, почему у нас настолько испорчены рабочие отношения? Видимо, нет, — Андрей, посадив во мне зерно сомнений, едко усмехнулся Вадиму в лицо. — Что, времени не было рассказывать, как ты умеешь продаваться криминальным авторитетам, при этом подставляя своих коллег под прицел?

— Ты понятия не имеешь, о чём болтаешь! — рявкнул Вадим, мгновенно выйдя из себя. Андрей его задел.

— Он мне многое рассказал, Андрей. Хватит нас провоцировать на конфликт, мы слишком хорошо ладим, чтобы рассориться из-за прошлого, — я стараюсь не выдавать эмоций, сдержанно контролировать ситуацию.

— То есть, то что я попал под стрельбу, которую устроил этот болван — это, по-твоему, мелочи? — возмущению брата не было предела. Я удивлённо вскинула брови.

— Что-то я не припомню, чтобы ты лежал в больнице из-за огнестрельного ранения.

— Отец запретил тебе говорить об этом. Сошлись на том, что у меня была обострённая пневмония, — брат недовольно передёрнул плечами, а я начала припоминать ту странную заразу, которая его отправила на больничную койку.

Вадим прячет глаза от моего взгляда, поджимая губы.

— Я уже тысячу раз извинялся, Сокол, — тихо напомнил Вадим, сцепив замок из пальцев. — А если бы ты меньше совал в нос в мои личные дела — ничего не случилось и вовсе. Так что тебе не в чем меня обвинять. Я был предельно щедр на извинения и компенсацию.

— Перед Розумовским тоже будешь таким щедрым? — ядовито прыснул брат.

— Андрей! — рявкнула я, чтобы он не смел упоминать про смерть полковника, тем более обвинять в этом Вадима.

Лицо парня окаменело, эмоции в раз сошли на нет и только переполненный взгляд печали потупился на всё том же замке из его пальцев.

— Извинюсь и компенсирую все расходы на похороны его родственникам, — тяжело ответил Вадим, будто на его плечах несколько мешком цемента. Его поедала совесть и ответственность за смерть Эльдара, как и меня. Но видимо, Вадим и Эльдар были довольно близки, чем на первый взгляд.

— Как же ты им компенсируешь, если в твоём кармане финансовая дыра?

— Прошу тебя, Андрей, хватит. Чего ты хочешь добиться этими обвинениями и оскорблениями?

— Чтобы ты, наконец-то, открыла глаза и поняла, что он тебе не ровня. Что он всегда преследует только свои цели и никогда не несёт ответственности за свои поступки. Ты должна вернуться домой. Не хочешь в Питер — не проблема, поедем в Москву. В любом случае здесь оставаться небезопасно. Если вас нашел я, скоро найдут и другие, — Андрей беззаботно пожал плечами, не открывая своего насмешливого взгляда с поникшего Вадима.

— Вадим, — я не выдерживаю и встаю, подхожу к парню, положив обе руки на его плечи, едва ощутимо сжимая. Хочу поддержать, но Вадим не реагирует, копаясь глубоко в себе. — Что ты думаешь по поводу возвращения в Москву?

— Ярослава, уже всё решено, иди собирай вещи, — не выдерживает брат, не давая и слова сказать Вадиму.

— Ты меня не слушаешь, — покачала я головой. — Андрей, я останусь здесь столько, сколько сочтёт нужным Вадим. Он всё это время меня защищал, помог сбежать и вывез из Турции. Ему я доверила свою жизнь и уверена в его действиях. Так что советоваться — это уже залог успеха.

Андрей подорвался как ужаленный.

— Значит, ему ты доверяешь, а мне — нет? — задал провокационный вопрос брат, и я красноречиво закатываю глаза, распознавая эту манипуляцию.

— Мы придерживаемся плана. Знаешь ли, нельзя делать опрометчивые шаги, только если ты хочешь отстоять свою правоту из вредности. Мне не нравится перспектива завтра утром наблюдать пробуждение моего мужа в больнице под вооружённым конвоем и взглядом его тирана-отца, — я тяжело вздохнула.

— То есть физиономия этой мрази по утрам тебя вполне устраивает? — брат вскинул руку, указывая на Вадима.

Я стою молча, вперив взгляд в брата, мысленно приказывая себе успокоиться.

— На самом деле его слова имеют смысл. Нам нужно покинуть этот дом. Если уж Андрей нашёл нас, то от Гордеевых нас отделяет несколько дней, — Вадим, признавая слова моего брата, говорит серьёзно и без каких-либо подколов. — Лучше бы нам взять ближайший рейс. Насколько я помню, послезавтра есть рейс в Москву.

— Неужели ты снизошёл к нам со своим никому не нужным мнением, Волков? Рейс завтра. Мы летим все трое и это не обсуждается! — Андрея буквально трясёт от ненависти к Вадиму, даже когда второй признает правоту первого.

Желание приложить брата по голове чем-то тяжелым, например, вон той тарелочкой с бутербродами, с каждой минутой стаёт всё нетерпимей.

Если Вадим считает, что нужно уезжать — так тому и быть, я не против. Но видеть перебранку Андрея с Вадимом больше нет сил.

— Что-то голова разболелась… Пойду лучше прилягу, пока вы обсудите день и время вылета.

Я не в восторге от поведения брата и мне нужна была холодная голова, чтобы не начать рубить сгоряча, поэтому решаю ретироваться.

— Конечно, иди, Яра. Я занесу тебе обезболивающего через пару минут, — поддерживает меня Вадим.

Я ступаю к лестнице, а брат упрямо следует за мной, вынуждая своей назойливостью остановиться.

— Спасибо, но я дойду сама, Андрей, — отсекаю какое-либо его болтыхание поблизости, — и не смейте устроить новую драку, лучше подумайте, как ужиться в этом доме без убийства хотя бы до завтра, — напоследок предостерегающе смотрю на двух хмурых парней, и что-то мне подсказывает, что они тихими никак не будут.

Когда я возвращаюсь в комнату, стараюсь собраться с мыслями и найти внутренний баланс. Даётся это очень трудно, слыша ругань с первого этажа и грохот мебели.

Накрываю лицо ладонью, качая головой. Безнадёжные олени!