Чужой. Сердитый. Горячий

Часть 15.2

Утром я заставила Вадима как можно быстрее одеться в спортивный костюм и выйти на пробежку, чтобы избавиться от назойливого вмешательства Андрея. Пока брат купался в душе, мы наскоро умылись в раковине на кухне и поторопились сбежать.

Наше уединение в этом замечательном доме бесцеремонно прервал Андрей, и я не могла оставаться спокойной. Внутри меня словно накатывал снежным ком злости и агрессии, который так старательно растапливал во мне Вадим всё это время. Но вот из-за Андрея, этот ком покатился по наклонной, собирая в себе всё самое плохое, увеличиваясь и накатывая на меня своим массивным негативом, сбивая с ног.

Единственный способ унять свои бушующие эмоции — физическая нагрузка, к которой я пристрастилась не без помощи Вадима. Она была намного эффективней, чем избиение брата.

Этим утром бежала я намного дольше обычного, тяжело дыша, ощущая, как тяжелеют ноги, как становится жарко, но не останавливалась до последнего…

Эта невыносимая злоба подпитывала меня силами изнутри, из-за чего Вадим едва поспевал за мной, одёргивая от скорости, на которую я срывалась.

Ар-р-р! Невыносимый, такой непреодолимо противный и упёртый баран!

— Ярослава, мы тренируемся, а не сбегаем от твоего братца на край света… Что на тебя нашло? — спросил парень, когда я замедлилась, устав.

— Он же просто невыносим! Как я должна с ним находиться в одном доме, когда к тебе даже нельзя напрямую обратиться, потому что у брата сразу начинается какой-то грёбаный рефлекс? Бесит! — ногой бью сугроб, вымещая злость. — Яся, хватит с ним общаться. Яся, тебя что, волнует его мнение? Яся, как ты можешь ему доверять? Яся, ты совсем… — сбиваюсь от перечисления недовольства брата из-за громкого заливистого смеха Вадима. — Тебе смешно? Что смешного, Вадим?! Не смешно! — я уже была на грани срыва, готовая разгромить всё на своём пути.

— Не думал, что ты будешь так сильно нуждаться в моём внимании, Яра, — выдохнул Вадим, самодовольно сложив руки на груди.

— Да ты! — вспыхнула я. — Ты! — развела руками. — Ты должен быть на моей стороне!

— Правда? — насмешливо приподнял бровь парень, чем ещё больше раздразнил.

— Правда, — подхожу к нему решительным шагом, стиснув кулаки, пока из-под кроссовок отлетает белоснежный снег. — Правда! — повторяю я, повышая голос. Останавливаюсь напротив него, довольно близко, всё так же тяжело дыша, злая и разгорячённая.

— Ударишь? — интересуется он елейным голоском, приподнимая бровь, а я даже слышу, как скрипят мои зубы.

— Ещё как! — уверенно отвечаю я, глядя в его глаза. Но рядом с ним меня распирало не от злости, а от особого воздержания, которое было невыносимо.

И единственное, на что я способна сейчас, это покрепче схватить его за жилетку, подняться на носочки, со всей страстью прижавшись к его обжигающим губам, встретив гостеприимный горячий язык.

Смесь чувств взорвали внутреннее напряжение, оставляя после себя разливающееся в груди тепло и лёгкую негу.

Тут и сейчас мне достаточно знать, что он рядом и все наши проблемы решаемы. Это всё чувствуется, об этом нет потребности говорить… Вадим и не обещает, он продолжает быть рядом со мной, во всём помогать и поддерживать.

Мой удивительный антидепрессант.

— Легче? — шепчет Вадим, обнимая меня, притягивая к своей груди.

— Намного, — вдруг ослаблено шепчу в ответ, прикрывая глаза.

По ощущениям, меня будто укрыли теплым шерстяным одеялом, в котором хотелось раствориться. Жаль это ненадолго, ведь в доме Вадима ждет мой брат, который не то, чтобы прикоснуться, а и смотреть в сторону Вадима не позволяет…

— Ещё немного, — противлюсь я, когда Вадим хочет отстраниться, но я тянусь за ним. — Пожалуйста.

Вадим смеётся, хочет взять мои руки в свои ладони, чего я не позволяю сделать и наступаю на него, плотно обхватывая его спину. И пара неловких движений, наши ноги путаются между друг другом, из-за чего мы оба валимся на обочину дороги, скатываясь с небольшого сугроба, ныряя в обжигающий холодом снег.

Я вздрагиваю, вереща от холода, который проникает под воротник кофты и жилета, и даже попадёт на живот, из-за сбившейся одежды. Вадим заразительно хохочет, привстав с меня, но продолжает смотреть в глаза. И смотрит с необычайной теплотой, целует в висок, очаровательно улыбаясь. Он целует мои щёки, веки, нос и лоб, зацеловывая меня короткими бархатными поцелуями. А я таю, снова и снова, забываясь в его руках.

Неужели нельзя провести так всё время? И всё равно, что лежу я в сугробе снега, меня уже здорово потряхивает от холода, а губы точно посинели, дрожат, но тянуться навстречу сладостному поцелую…

— Ты замерзла, заболеешь. Не могу позволить этому произойти, — он ласкает пальцами мою щеку, и я млею от этих прикосновений. — Не расстраивайся, у нас ещё будет время побыть вместе, — щипает меня за щеку, загадочно улыбаясь. — Давай последний круг для разогрева и сворачиваем домой.

Последний круг оказался каторгой, но я мужественно перестала ныть и приставать к Вадиму.

Едва переступили порог, Андрей уже активизировался со своим прежним недовольным видом, а Волков, замечая мои закатывающиеся глаза, не удержался от довольного смешка.

— Вам совсем нечем заняться, кроме пробежек по сугробам в кошмарном холоде? Ярослава, где он тебя извалял, что даже твои волосы мокрые? — все-таки не сдержался Андрей от нового упрёка, и, кажется, не удержится никогда, если будет такая возможность.

— А тебе, вижу, тоже нечем заняться, кроме того, как… — Вадим одёрнул мою руку, из-за чего я зло скрипнула зубами, на мгновение прикрыв глаза.

Он прав, нельзя поддаваться эмоциям, я сейчас слишком импульсивно воспринимаю брата.

— Ну что ты, Яра. Твой брат переживает, чтобы ты не заболела. Это естественно, — он помогает мне снять теплую жилетку, пока я тушу в себе эмоциональный пожар. — Согрейся и выпей чай, после меня пойдешь в душ и будем уже собираться, — наставляет Вадим, пока я снимаю промокшие кроссовки. — Андрей, всецело доверяю нашу малышку в твои заботливые руки, — добродушно говорит Вадим, положив руки на мои плечи, немного подталкивая на встречу к брату.

А вот он умеет без какой-либо агрессии или злости вывести брата из себя за считаные секунды… Чего не скажешь о втором.

— Исчезни, Волков, — раздражённо прыснул он. Вадим исчезает на втором этаже едва я моргаю, оставляя меня один на один с братом.

Пока я ставлю чайник, Андрей возвращается с теплыми шерстяными носками, исключительно своими, конечно же. Андрей не даёт возможности самой переодеться, вместо этого присаживается и снимает промокшие холодные носки, растирая мои замершие побелевшие ноги. Я несколько смущённо смотрю на брата, который делает это без какого-либо раздражения, заботливо и усердно натирая стопы, возобновляя кровоток.

— Сколько же нужно ума, чтобы бегать в такой холод и валяться в снегу. Руки и ноги нужно ему оторвать за такую безопасность… — ворчит себе под нос Андрей, но тяжело вздыхает, понимая, что я игнорирую его недовольство.

— Не будь ты таким надоедливым, сидела бы здесь, дома, и спокойно завтракала, — брат поднимает голову, предостерегающе сверкнув взглядом.

— Дом у тебя в Москве, в моей квартире или у родителей в Питере, но не в этом месте, Ярослава, — процедил Андрей, а я и сама не поняла, как оговорилась.

Но ведь именно здесь я чувствую тепло, заботу, самые хорошие эмоции… Разве не это ассоциируется с домом? Как по мне, именно так, и я уже несколько дней думаю о том, что хотела бы тут остаться жить, подальше от проблем и суеты. И не сама, разумеется.

— Андрей, хватит уже этой ненависти. Вадим спас меня, прими это уже, как факт, и будь если неблагодарным, то хотя бы не таким ядовитым, — встала я на защиту парня, пока Андрей надевает теплые носки на мои ноги, хмуря брови. — Ты злишься на то, что он не позволил мне умереть?

— Что за чушь ты несешь, — негодующе проговорил брат, повернувшись к плите и сняв закипающий на огне чайник. Заваривает чай в две чашки, игнорируя третью. — Ты многого не знаешь, Ярослава. Вадим не такой уж и хороший, как ты думаешь. Да, я послал его вытащить тебя из лап Гордеева, и знала бы ты, какого труда мне стоило, чтобы хоть как-то повлиять на это бесчувственное чудовище.

— Да, характер у него не самый покладистый, но это чудовище смогло провести меня по самому опасному пути сюда, и мы оба должны быть ему благодарны. К тому же, как ни удивительно, ты знаешь, как зовут Вадима, что было под моим большим сомнением. Может, впредь будешь называть его по имени, а не разными ругательствами? — язвительно заметила я, на что Андрей немного подтянул уголок губ, сдерживая улыбку. — Мне плевать, кто он там для тебя, Андрей. Главное, что для меня он стал человеком, у которого я в долгу.

— Ты ко всем спасителям будешь лезть в постель? — передёргивает брат.

— Пока только к Вадиму. Хорошо, что спаситель у меня только один, не правда ли? — не сдерживаюсь от этой жесткой словесной борьбы. Андрей прищуривает глаза, недоверчиво меня рассматривая. Вижу, что брат сдерживает себя от новой перепалки, но смиренно остывает и впервые решает промолчать. С чего бы это воздержание? — Думал, что Гордеев перевоспитал меня и теперь я безвольная куколка?

— Даже не смел на это надеяться, Яся, — усмехнулся брат, с неприсущей ему тоской. — Ты почти не изменилась. Это хорошо, быстрее вольёшься в столичный ритм.

— Мне будет хорошо везде, Андрей, но без словесного и физического насилия. Пойми, что я не буду заставлять себя прогибаться под твой напор, как раньше. Поэтому перестань давить на меня, или сбегать уже буду от тебя. Понятно?

Брат молча ставит передо мной чай, пододвигает ближе печенье и садится с противоположного края стола, долго смотря в мои глаза, что-то обдумывая. Глаза брата всегда говорят больше, чем он сам, и сейчас я знаю, что он что-то задумал и не собирается от этого отступать.

Не нравилась мне эта решительность в его взгляде, от которой что-то недоброе шевелилось в моей груди.

Слишком подозрительно.

— Я предлагаю просто вернуться домой, где можно нанять специальных людей, которые помогут нам в случае чего. Что спасет тебя здесь от десятков головорезов Гордеева? Этот самонадеянный и бестолковый парень, с лёгкостью жертвующий своей тушей направо и налево? Хорошо, первых троих он убьет, скорее всего, даже подставиться под пулю пятому-седьмому. И что дальше? Тебя очередной раз насильно скрутят и присвоит Гордеев, — брат покачал головой, сложив руки на столе в напряжённый кулак. — Когда они придут, Вадим не сможет спасти тебя в одиночку, Ярослава. Поэтому я здесь. Я желаю тебе добра и люблю тебя, как и всегда любил, сестрёнка.

Его слова имели обоснованную почву для опасения, заставляя задуматься.

— Я дала согласие на полёт в Москву, как и Видим. Тебе не нужно меня уговаривать. Я не взбрыкну. К тому же нам остались считанные часы до рейса.

— Мелкая, пойми, я выбираю жёсткие методы, но это на твоё благо, для твоей будущей тихой жизни и спасения от всего того чудовищного, что ты пережила. Доверься мне, сестрёнка, я не подведу.

Я отворачиваюсь от брата, встречая в проходе кухни притаившегося Вадима. Немного хмурого и задумчивого, который смотрел на меня и с долей недоверия на моего брата.

— Я доверяю тебе, Андрей. И люблю тебя, хоть ты тот ещё зануда, — сдалась я, улыбнувшись брату, принимая его волнение и помощь.

— Андрей прав, Ярослава, — Вадим прошёл на кухню, — в Москве можно подключить наших людей из отдела для твоей защиты, ты там будешь больше защищена, чем со мной на данный момент, — он обращается ко мне с нежностью, а когда заходит мне за спину, опуская руки на плечи, я чувствую внезапный прилив сил и уверенность. — А в будущем, если у тебя будет такое желание, вернёмся сюда летними тёплыми деньками, хорошо?

Вот как ему удаётся излучать столько солнечной надежды, уничтожая всё плохое и волнительное?

— Тогда я пойду собирать вещи, — Андрей на удивление спокойно выходит из кухни. И, О Господь всемогущий, позволяет мне остаться наедине с Вадимом!

Вадим подаёт мне руку, и я встаю на немое приглашение. Только никак не могу сориентироваться, когда парень садится на моё место, и притягивает к себе, отчего я совсем нескромно падаю на его колени. Ощущения такие, будто меня одновременно втолкнули не то в ледяную воду, заставив судорожно завозиться на его коленях, либо в жуткую парилку, отчего лицо, шея и грудь одержимо запылали.

— Вадим, он же все увидит… — взволнованно прошептала я, оборачиваясь на дверь кухни. — Не хватало ещё одной ссоры перед отъездом.

— Тебя только это волнует? — интересуется парень, уткнувшись носом в мою шею, шумно втягивая воздух, вызывая рой мурашек по моей коже. — Расслабься, Свет мой, ничего он сделать не сможет. Никто не смеет упрекать тебя в твоём выборе, и ты не поддавайся на провокации. Покажи свою ядовитую змеючку и все сразу же от тебя отпрыгнут, — советует парень, а я смеюсь, качая головой.

Я больше не хочу бороться, только оставаться на его коленях и быть рядом.

— Не хочу никуда уезжать, Вадим, — жалобно проскулила я, бесстыдно продолжая сидеть на нём, с удовольствием исследуя пальцами, похоже, его чувствительную зону — затылок. — Плохое предчувствие, понимаешь? Что-то меня гложет, и брат так рьяно настаивает, а ведет себе ещё подозрительнее… — тихо жалуюсь я на своё волнение.

— Прекрати себя накручивать. Нам действительно нужно выбираться отсюда, а наша безопасность превыше наших желаний, особенно в таком положении. Обещаю, как только решим все наши проблемы, сможешь сама делать выбор куда тебе хочется поехать. Но сейчас давай придерживаться здравому смыслу и сохраним наши жизни.

— Последнее время мне все что-то обещают, но в конце я остаюсь сама и ни с чем, — в моё настроение проскальзывает оправданная грусть и тоска. Отчасти чувствую, что Вадим в Москве от меня отдалится, а я совсем не хочу оставаться одна.

Вадим улыбается, щекотливо целует в шею, одновременно запуская руки в мои волосы, стягивая резинку, перебирая распущенные пряди. Смотрит долго, словно… Любуется и от этого понимания, я смущаюсь ещё больше, опуская глаза.

— Со мной тебе придется многое проглотить, Яра. И плохое, и хорошее. Выбор только за тобой, и отстаивать его нужно вместе, — отвечает Вадим. Его слова были переполнены надеждой на совместное будущее, что вселяет надежду.

— Ярослава, — возглас брата из соседней комнаты, и я буквально подрываюсь на ноги, нервно отскакивая от Вадима к плите, замечая входящего Андрея в кухню, испуганно задержав дыхание. — Ты чего вещи не собираешь… С тобой все хорошо? — спрашивает Андрей, подозрительно оглядев меня и Вадима, который без какого-либо замешательства спокойно отпивает чай из моей чашки.

— Все супер, — нервно улыбнулась я, поджимая губы. — Уже бегу собираться.

***

Десять часов в полёте выдались очень тяжелыми, и несмотря на благоприятную обстановку в самолёте, мое тело все болело и ныло от ужасного переутомления. Андрей сидел напротив меня и спал крепким сном, отгородившись от наших с Вадимом разговоров берушами, чему я была безгранично рада.

Начало пути мы спали, а бодрствуя уже после обеда, разговорились с парнем, находя друг для друга много интересных тем для обсуждения и дискуссии. Чуть позже, убедившись, что Андрей не препятствует нашим желаниям, я повернулась боком к Вадиму, протянув свои ноги вдоль колен парня, который при рассказе очередной истории немного размял мои ноги, подарив мне настоящее блаженство.

— Давай завтра в каком-нибудь старбаксе выпьем кофе? Встретимся на Красной площади, прогуляемся, — предлагаю я Вадиму, как только между нами появилась тишина.

— Не может быть! Ты зовёшь меня на свидание?! — смеется Вадим, а я закатываю глаза, улыбаясь и качая головой. Отчасти, так и есть. — Не смущайся так, Яра. На самом деле я тоже хотел предложить встретиться, но сегодня вечером, если получится, — парень тянет на своих губах лукавую улыбку.

— Думаю, сегодня я буду готова только добраться до душа и упасть на кровать после этого ужасно долгого полёта, — пожимаю я плечами, но с тоской обдумываю, что для встречи с Вадимом не помешает никакая усталость.

Единственное препятствие — брат, который станет наблюдать за мной, и мне либо придётся сбегать, либо отпрашиваться как в студенческие времена.

— У меня есть для тебя небольшой подарок, — говорит Вадим, прежде поглядев на спящего брата, который склонил голову к быльцу своего пустующего соседнего сидения. Парень достает из своего портмоне что-то чрезвычайно маленькое. Затем Вадим берет мою руку, поворачивает ладошкой вверх и отдает SIM-карту, — тут ты найдешь всю информацию, как можно со мной связаться. Несколько моих личных номеров, адреса по которым я могу быть, мой адрес дома, социальные сети и почта. Если ты оставишь где-то своё сообщение, я его обязательно замечу и прочту, — уверяет меня Вадим, но подобным заявлением заставляет меня насторожиться и нахмуриться.

И снова неприятное предчувствие колит в моей груди. Наверное, я осознаю то, как сильно я не хочу отпускать Вадима от себя дальше, чем на пару шагов.

— Спасибо, — единственное, на что у меня хватает сил, так это поблагодарить его за то, что побеспокоился о нашей связи. — Я буду тебе писать. И звонить. И ещё ужасно надоем, что сменишь все номера, — разряжаю я обстановку, чувствуя, как Вадим холодеет и недоверчиво прищуривается, наблюдая за моей реакцией.

— Я буду этого очень ждать, Ярослава, — парень сжимает мою коленку, поддаваясь вперёд, как и я к нему. Но нам так и не судилось подарить друг другу жизненно необходимый поцелуй, так как покашливание брата заявили о себе раньше, чем наши губы коснулись друг друга.

Вадим смотрит долго мне в глаза взглядом, который пронизывает до самого сердца, и я крепко сжимаю в своём кулаке вручённый подарок.

— Выспался? — воодушевлённо интересуюсь я у брата, взгляд которого задержался исключительно на моей коленке и горячей ладони Волкова.

— Видимо, долго спал, — Андрей делает вид, будто ничего не случилось. Он открыто игнорирует ладонь Вадима на моём колене и даже отворачивается к окошку. — Кажется, минут через сорок уже будем приземляться. Яся, сядь, пожалуйста, как полагается, для твоей же безопасности и пристегнись, — елейно просит брат, и я послушно опускаю ноги на пол, сев, как положено, обуваясь.

Андрею интереснее смотреть в иллюминатор и клацать планшет, чем вникать в наш лёгкий диалог с Вадимом. Брат открыто игнорирует и то, как мы договариваемся о встрече с Вадимом на завтра.

Даже Вадим с подозрением поглядывает на Андрея, пытаясь догадаться, что он задумал, пребывая в хорошем расположении духа, не реагируя на него с прежней одержимостью.

У нас частный рейс, небольшого пассажирского самолёта, но все проходит по правилам любого аэропорта… Долго, нудно и несколько нервно. Пока устанавливают лестничный трап для нашего самолета, мне кажется, что я самая первая выпрыгну, промчусь по ступенькам и разомну свои конечности от долгого перелёта… В принципе, это и произошло. Я, не обращая внимание на удивлённую стюардессу, выскакиваю впереди брата, перепрыгивая через ступеньку, радостно потягиваясь и осматриваясь.

С большим удивлением обнаруживаю пятерых… Нет шестерых мужчин в полицейской форме, заставив насторожиться. Но эти парни ничего не делают, держатся стороной, провожая взглядом не спеша спускающегося брата и за ним Вадима. Скорее всего, наши сопровождающие.

— Мы летели целую вечность. У меня всё тело болит! — восклицаю я, как только рядом со мной ровняется брат.

— Не переживай, выспишься в своей постели, отдохнёшь и наутро будешь, как огурчик, — уверяет меня Андрей, перехватывая мою ладонь, крепко сжимая в своей руке. — Пойдем скорее, нечего лишний раз здесь светиться.

Я делаю пару шагов, куда ведёт меня брат, но удивлённо оборачиваюсь назад, замечая, что Вадим остаётся на месте, провожая меня взглядом с едва заметной улыбкой. Он кивает мне головой, словно прощается.

— Ты чего стоишь? Пойдём с нами, все равно недалеко живём друг от друга. Мы подкинем. Правда же, Андрей? — спрашиваю я брата, который стиснул мою ладонь в стальные тиски, и не слушая меня, тянет меня вперёд.

Я недоумённо смотрю на напряжённого брата, и снова оборачиваюсь на Вадима, к которому подошли те самые громилы в полицейской форме, которые стояли чуть дальше трапа. И всего проходит какое-та жалкая секунда, как эти массивные парни валят с ног Вадима, заламывая ему руки и прижимая лицом к асфальту. Он не сопротивляется, но при этом получает нещадные удары нападающих. Это невозможно! Так не должно быть! Что происходит?!

Меня словно окатило внезапным страхом, который болезненно полился по моим венам, отравляя моё сердце.

— Вадим! — я кричу надрывно, буквально на весь аэропорт, вымещая всю боль и сожаление. Когда я встрепенулась, пытаясь броситься на помощь к Вадиму, врезаюсь в брата, который препятствует и тянет меня к выходу из аэропорта. — Нет, ему нужна помощь! Андрей, там же… — и я осеклась, шокировано смотрю на брата, который не собирается ни слушать меня, ни оборачиваться назад, ни тем более помогать Вадиму. — Боже мой… Это всё ты! Ты! — догадываюсь я, пытаясь выдернуть руку из болезненной хватки брата, и бью в его грудь, пытаясь отпихнуть Андрея как можно подальше от себя.

— Кирилл! — рычит Андрей, и пока я борюсь с братом, рядом оказывается один из парней в полицейской форме. — Закинь сумку в мою машину и подожди меня там, — парень слушается, и даёт возможность брату уже двумя руками схватить меня и целенаправленно толкать на выход аэропорта. — Сейчас же перестань рыпаться, Яся. Я тебе приказываю, не смей дёргаться, — бесновато рычит брат.

— Как ты можешь? Что ты с ним собрался сделать? Я больше никогда тебе не поверю, Андрей! Никогда! — кричу я. — Немедленно отпусти его, сейчас же! — от бессилия и того, что я не могу вырваться, помочь Вадиму, которому явно не сулит ничего хорошего, я поддаюсь панике и горячими слезам. — Ненавижу тебя. Слышишь? Я не прощу тебя!

— Закрой рот, — он грубо встряхивает меня за плечи. — Как ты смеешь меня обвинять? Я твой брат и хочу тебе помочь, и делаю для этого всё возможное! Он — нам не нужен, и кому нужно верить, так это только мне! — повышает он голос, впервые так на меня крича и больно удерживая за руки, не позволяя вырваться.

— Отпусти, Андрей, не делай глупостей. Не делай этого, иначе ты мне не брат, — озлобленно смотрю в его глаза, в которых плещется только гнев и едкое презрение. Какой же он поганец! Как только посмел?

— Думай, что говоришь, Ярослава! Не заставляй меня обходиться с тобой грубо, — толкает он меня вперёд, но не выпускает из своей хватки. Оборачиваясь назад, я вижу, как Вадима грузно поднимают и тащат в машину, а он особо не сопротивляется этому жестокому обращению.

Моё сердце сжимается от несправедливости, и я продолжаю вырываться, больше не воспринимая ни единого угрожающего слова брата. Я понимаю, что Вадиму нужна помощь, и не чья-либо, а только моя. Но у меня не хватает сил вырваться из хватки брата, который не отступается от своей умышленной подлости.

— Ненавижу тебя, зачем ты вообще приехал? Ты всё испортил! — кричу ему в лицо, и в порыве сплошной ярости бью его по лицу, от этого гнетущего чувства предательства и жестокого вранья от родного брата.

Вадиму больно, его точно возьмут под арест, а сейчас жестоко избили без какого-либо на то права! Зачем он так с ним обошёлся? Это его расплата за моё спасение? Вадим рисковал своей жизнью ради меня, а я, слабачка, даже брата не могу приструнить!

Лучше бы меня… Пусть меня бьёт, но только не Вадима.

Андрей перехватывает мои запястья, застегивая на них наручники ловко отработанным манёвром, и не давая возможности одуматься от его новой выходки, обхватывает мои бёдра, закидывая себе на плечо для собственного удобства и моего поражения. Я стараюсь выкрутиться из его сильных рук, и плевать, если упаду на твёрдый асфальт и отобью колени. Меня душат слезы отчаянья, когда я так жёстко столкнулась с этой чертовой реальностью, и только Дьявол знал, как сильно я кипела в ненависти за подобную выходку к своему родному брату.

Я поверила Андрею, думала, что он желает мне только лучшего и поможет мне во всем, о чём я попрошу… А обернулось это настоящей катастрофой. Катастрофой в моей душе, в которой наступила сплошная разруха после болезненного предательства брата. Как можно верить во что-либо, когда предают самые близкие люди, в которых разочарование настолько сильное, что отнимает силы и надежду?

И последнее, что я понимаю перед тем, как брат довольно грубо запихнул меня в машину, блокируя дверь, так это то, что мы вовсе не в московском аэропорту, а в питерском.

Мне не хочется верить в то, что происходит вокруг. Ведь, поверив в эту реальность можно опустить руки и потерять силы для борьбы уже навсегда.

***

Крошки-еноты, возобновляю работу над романом!

Спасибо всем, кто ждал и продолжает читать:*

Откликнитесь, кто ещё со мной:D