Цветок из Кирены

СНОВА К КЛАССИКАМ

Положив телефонную трубку, я надолго задумалась. В кои-то веки нам попался добросовестный современный исследователь. Чуть ли не после каждого утверждения— цифра, отсылающая к сноскам, а в сносках названы источники, и похоже, что ни один классик и ни один из более поздних исследователей не укрылся от зоркого глаза Франсуа Шаму.

Его доводы в пользу того, что сильфий взвешивали в Кирене, а не на борту корабля в Аполлонии, выглядят вполне основательными. Но дальше он вдруг, как говорится, очертя голову утверждает, что в изображенных на вазе мешках лежат корни, а не сильфиевая камедь. Нет, тут что-то не так.

Я нетерпеливо взяла староанглийский перевод сочинений Теофраста, который отыскала в ботаническом кабинете Виви Текхольм. Что ни говори, из всех античных исследователей Теофраст оставил самое подробное описание сильфия, его сбора и обработки его смолы, или камеди. Конечно, у него встречаются противоречивые сведения, но это потому, что и он тоже не видел живого растения, а основывался на чужих словах.

Ни один из древних, которые описывали, превозносили или воспевали сильфий, не видел растение собственными глазами!!!

Вот как характеризует Теофраст растение, которое он относит вместе с папирусом к разряду ферулоподобных:

У сильфия большой толстый корень; стебель такой величины, как у ферулы, и почти сходный с ним по толщине; листья, которые называют маспетон, похожи на сельдерейные; семя широкое, похожее на лист; его и называют листом. Стебель однолетний, как у ферулы. С наступлением весны он выпускает листья, которые очищают овец, делают их жирными и сообщают баранине изумительный вкус. После листьев появляется стебель, который едят во всех видах, вареным и печеным; говорят, что и он очищает тело за сорок дней.

Сок у сильфия двух родов: один вытекает из стебля, другой из корня, почему один и называется «стеблевкой», а другой «корневкой». Корень покрыт черной корой, которую сдирают. Существуют особые правила по поводу того, как и где делать надрезы на корне. причем учитываются и прежние надрезы, и общие запасы сильфия. Ибо не разрешается делать надрезы с нарушением правил и добывать больше сока, чем нужно для данного случая. Сок, если он не переработан, портится и загнивает. Торговцы, переправляющие сок в Пирей, подвергают его следующей обработке: влив в кувшины и подмешав к нему пшеничной муки, они длительно его взбалтывают, отчего сок приобретает свою окраску и теперь, уже обработанный, может долго стоять, не портясь. Так обстоит дело с собиранием и обработкой сильфия.

Сдается мне, это описание опровергает гипотезу Шаму, будто в мешки укладывали корни целиком. На мой непросвещенный взгляд, из текста явствует, что корни — во всяком случае, когда сильфия было мало, — даже не выкапывали, а делали надрезы, оставляя их в земле.

Дальше наш дорогой Теофраст, указав, где в Кире-наике встречается сильфий, сбивает с толку себя и других таким сообщением:

«Растение это, говорят, отличается тем, что оно избегает обработанной почвы, и если земля превращена в нивы, постоянно обрабатываемые, то оно уходит прочь, словно показывая этим, что оно растение дикое и в уходе не нуждается. Жители Кирены рассказывают, что сильфий появился у них за семь лет до основания их города; основали же они его за триста лет до того времени, как Симонид был архонтом в Афинах.

Таковы сообщаемые ими сведения. Другие рассказывают, что корень у сильфия бывает с локоть или немного больше; в середине его имеется «голова», которая поднимается очень высоко и почти выходит из земли; зовут ее «молоком». Из нее потом вырастает стебель, а из него магидарис, называемый также и листом; это не что иное, как семя. Когда после захода Пса начинает дуть сильный южный ветер, он разбрасывает эти семена, и из них вырастает сильфий. В одном и том же году появляются и корень, и стебель; в этом нет ничего особенного: так бывает и у других растений. Может быть, однако, под этими словами подразумевается, что стебель вырастает сразу же после того, как разбросаны были семена.

Другая особенность сильфия (рассказ этот противоречит приведенному выше) состоит в том, что будто бы его нужно ежегодно окапывать. Если его оставить так, то он, говорят, даст и семена, и стебель, но и они, и корень будут хуже».

Старику Теофрасту, которого восхищенные потомки удостоили почетного титула отца ботаники, было нелегко. Во-первых, за двести с лишним лет до нашей эры он не мог знать Карла Линнея и его систематики, отсюда, например, утверждение, будто сильфий и папирус относятся «к разряду ферулоподобных растений». Во-вторых, он не был ботаником в современном смысле слова. Он не отправлялся в поле изучать растения, а сидел, как утверждают, у себя дома и заимствовал у своего учителя Аристотеля. Когда же он выходил из дому, то, судя по всему, слушал рассказы мореплавателей и других профанов в ботанике о редкостных растениях дальних стран. А эти описания могли очень сильно различаться, это вполне естественно и сразу бросается в глаза.

Спрашивается, что же подразумевал Теофраст, употребляя слово «ферулоподобный»? Почему он не написал «тапсиаподобный»? Ведь в сочинениях этого древнего грека не один раз упоминается тапсия.

В новейших описаниях флоры тех стран, где встречаются и род тапсия, и род ферула, о них говорится как о близких друг другу, сходных родах. Отличаются они главным образом плодами. У плодов ферул нет крылышек. Плоды тапсий крылатые. Кроме того, у рода ферула есть весьма характерный признак. Центральные соцветия в большом зонтике содержат двуполые цветки, а в крайних соцветиях — цветки мужского пола.

Но этого Теофраст не мог знать, ведь ему ничего не было известно о пестиках и тычинках и их функциях.

Словом, как ни крути, ни верти, я невольно приходила к выводу, что вопрос, куда относить сильфий — к роду ферула или к роду тапсия, — был таким же неясным для Теофраста, как и для позднейших исследователей.

Сильфий мог быть и тем, и другим. Дальше этого я пока не могла продвинуться в решении загадки.

Тем не менее я жадно, предвкушая радостные открытия, набросилась на случайно попавшую в мои руки древнеримскую поваренную книгу Апиция. В 1963 году молодая исследовательница Мадлен фон Хеланд перевела эту книгу на шведский язык. Так как Аниций жил во времена римских императоров, я стала искать в индексе лазер и лазерпициум. И, представьте себе, нашла один рецепт употребления лазера и один рецепт лазерного соуса. Вот что гласили советы римским поварам:

«Как использовать унцию лазера многократно: помести приправу в стеклянный сосуд, к примеру, вместе с двадцатью семенами пинии, и перед применением размели семена. После этого блюда удивят тебя необычным вкусом. Потом в сосуд опять кладется столько же семян».

Я долго соображала, зачем надо класть столько же семян в сосуд после того, как блюда удивили тебя необычным вкусом, затем перевернула еще несколько страниц и, как говорится, окунулась прямо в соус. Здесь было два варианта на выбор:

«1. Лазерный соус: раствори киренский или парфянский лазер в теплой воде с уксусом или гарумом или же смешай вместе перец, петрушку, сушеную мяту, корень лазера, мед, уксус и гарум.

2. Другой способ: перец, тмин, укроп, петрушка, сухая мята, сильфий, малабатрум, индийский нардус, фолиум, немного столового корня, мед, уксус и гарум».

Рецепт соуса тоже заставил меня призадуматься. Почему в одном случае говорится о киренском лазере, а в другом — о сильфии? Ведь лазер и сильфий вроде бы одно и то же?

И что такое гарум, малабатрум, фолиум и столовый корень?

Конечно, расшифровка этих названий не могла приблизить меня к решению загадки, но я уже осознала значение научной пунктуальности, а потому стала листать дальше и нашла словарик. Он был во всех отношениях поучительным.

Гарум, согласно Плинию, представлял собой жидкость, пользующуюся большим спросом. «Гарум получают из внутренностей рыбы и других ее частей, которые обычно выбрасывают. Смешивают их с солью, и они размягчаются, и при гниении упомянутых веществ получается гарум…»

Я твердо решила не применять гарум в моих домашних рецептах, когда вернусь в Швецию, и перешла к малабатруму.

«Кустарник, произрастающий на Востоке, по названию малабатрум, представляет собой греческое написание санскритского тамалапаттра…»

Этот деликатес тоже вряд ли войдет в мой обиход… Ну, а фолиум?

«Нам не удалось точно установить, какую именно приправу Апиций подразумевал под словом «фолиум», поэтому слово оставлено без перевода…»

И тут мало что можно извлечь для современной практики; но среди четырех предлагаемых переводчицей толкований слова «фолиум» мой взгляд задержался на третьем: «Листья кустарника малабатрум (см.)».

Поистине, научное исследование — вещь сложная. Я малодушно перекинулась на столовый корень и узнала, что он представлял собой «толстый ароматный корень сложноцветного растения аплотаксиса — репейника, родственного чертополохам. Растение это ввозилось греками и римлянами из Индии».

После всех этих вылазок на периферию мне вдруг пришло в голову обратиться к истоку, иначе говоря, найти в словаре терминов, в который Мадлен фон Хе-ланд вложила столько труда, слово «лазер» И поскольку комментарий переводчицы и цитата из Плиния ярко свидетельствуют, какого тщания от нее потребовали даже отдельные ингредиенты в многочисленных и разнообразных рецептах поваренной книги Апиция, да к тому же служат неплохим примером того, как беззастенчиво древние заимствовали у своих предшественников и учителей, я приведу полностью все, что сказано в словарике о лазере:

«Лазер (сильфий).

Драгоценный лазер, или сильфий античности, который ценился выше всех остальных приправ. До сих пор его не удалось отождествить с какой-либо из ныне известных приправ, вероятно потому, что растение перевелось еще в древности. Сохранилось, однако, довольно подробное описание у Плиния: «Теперь следует сказать о лазерпициуме, весьма знаменитом растении, кое греки именуют сильфием, а получали его из провинции Кирена (Северная Африка). Сок называют лазером; его охотно применяют для всяких целей и для лекарств и продают на вес серебра. Теперь растение уже много лет как пропало в Кирене, потому что пастухи охотно пасут свой скот там, где оно водится. В паше время удалось найти лишь один корень, который был послан императору Нерону. Если животное съест молодой побег, наблюдаются такие признаки: овца засыпает, коза чихает. Уже давно мы получаем только такой лазер, который растет в изобилии в Персии, Мидии и Армении; но он сильно уступает киренскому, да к тому же к нему подмешивают гумми, сакопений или молотые бобы. Вот почему непременно надо упомянуть о том, что при консулах Ц. Валерии и М. Эреннии (93 год до нашей эры) было ввезено тридцать фунтов лазерпициума; в начале гражданской войны диктатор Цезарь взял из общественной казны кроме золота и серебра 1500 фунтов лазера. У заслуживающих самого большого доверия греческих авторов мы читаем, что это растение первоначально появилось поблизости от садов Гесперид и Большого Сирта за семь лет до основания города Кирена, после того как землю вдруг пропитал густой, как смола, дождь. Действие этого дождя распространилось в Африке на 400 стадий; лазер произрастал дико в этом краю как живучий сорняк и как культурное растение, пропадая в пустыне; у него большой, толстый корень и стебель, похожий на стебель фенхеля. Листья этого растения называются маспетум; они напоминают петрушку, а семена похожи на листики, сами же листья опадают весной. Было заведено пасти скот на лазере; сперва он действовал очищающе, потом животные делались жирными, и мясо их получало замечательно приятный вкус. После увядания листьев люди ели стебель, приготовляя его по-разному, вареный или печеный… Сок извлекался двояким путем, из корня и из стебля; соответственно, он назывался ризиас и каулис, причем второй считался хуже первого и был подвержен гниению. На корне была черная кайма… Другие говорят, что растение имело корень, достигающий больше восемнадцати дюймов в длину и выдающийся наверху из земли… что у растения были золотистые листья, которые служили семенами и опадали после захода Пса, когда начинал дуть южный ветер».

Затем Мадлен фон Хеланд добавляет:

«Таким образом, киренский лазер, несмотря на великое усердие ученых, до сих пор не поддается опознанию, зато теперь все согласны, что парфянский лазер — это растение асса фетида, или чертов кал. Речь идет о дикорастущем на Ближнем Востоке представителе рода ферула, семейства зонтичных. Асса фетида до нашего времени сохраняет свое значение как лекарственное растение, ее можно купить в аптеках. Есть сведения, что на Востоке ее иногда употребляют в качестве приправы».

Да, Мадлен фон Хеланд основательно потрудилась, и ее сводка дает четкое представление о значении сильфия в Римской империи, но упрямое растение, «несмотря на великое усердие ученых», по-прежнему не поддается опознанию.