Дети Богов

Аминтас

Смотрящие стояли на узкой тропе между двух бездонных пропастей, в которых их ждала разная в деталях, но одинаковая в своей неизбежности смерть — Аминтас намеревался пройти напрямик, удержав равновесие.

— Ситуация почти патовая и выбраться из нее, не испачкавшись в крови по уши, не выйдет, — объявил наварх после недолгих раздумий. — Я вижу три варианта наших дальнейший действий. В первом мы проводим ночь на пляже в ожидании прилива, вместе с которым, надо надеяться, на берег выбросит обломки кораблей. Несколько находившихся в трюмах бочек должны были остаться целыми — так решится вопрос с продовольствием на ближайшие дни. Однако спрятаться от порывов ледяного ветра на открытой местности негде, а значит на следующее утро многие из нас почувствуют слабость, а затем слягут с жаром. Обитатели острова, несомненно, учуют зловоние болеющих и не постесняются наведаться в гости, заранее выпустив длинные когти и заточив желтые клыки.

— Можно развести огонь, если удастся разрубить лодки мечами, — подметил один из мужчин.

— И лишиться единственной возможности самостоятельно бежать с этих земель, — отверг мысль Аминтас. — Рано или поздно обстоятельства вынудят нас вновь выйти в море, несмотря на страх перед Змеем, и я не собираюсь перекладывать ответственность за жизни собственных людей на отправленный вслед за нами боевой отряд. На суше лодкам найдется другое применение.

Подчиненные внимательно слушали Аминтаса, более не смея вставить слова.

— Второй вариант предполагает уйти в густой лес, чтобы скрыться от гнева Эола среди широких стволов деревьев, а в лучшем случае найти безопасную нишу в предгорье. Не нужно объяснять, что препятствует этому, и как быстро мы распрощаемся с жизнями, если посмеем сунуться в заросли. — Ликайос снова выдержал паузу, позволив команде дополнить или поправить его, но не дождался никаких предложений и продолжил говорить. — Я настаиваю действовать не так радикально и сохранить баланс между песком и зеленью: заглянуть во мрак, при этом оставшись на берегу. Задача будет состоять в том, чтобы запастись достаточным количеством древесины для поддержания огня хотя бы до рассвета — если переживем ночь, согревшись и высушив промокшую одежду, то сможем обдумать дальнейший план с полной картиной местности перед глазами.

— Многие погибнут. Скорее всего, большинство из оставшихся. — Элиода, который являлся навархом на Молнии в подчинении Амина, такая перспектива не впечатляла.

— Я с удовольствием выслушаю каждого, кто имеет другие вменяемые идеи и хочет высказаться.

Таковых не оказалось.

Воины вытащили севшие на мель лодки из воды, опасаясь, что их унесет при отливе, и разделились на два отряда. Десять человек под предводительством Элиода остались на пляже выстраивать оборону из подручных средств, а Аминтас вместе с остальными ступил в беспросветную темноту, отправившись на поиски растопки. Он делал каждый шаг с предельной осторожностью, держа меч перед собой и страшась не столько спрятавшихся после буйства морского Змея монстров, сколько таинственного существа, способного в любой момент убить всю команду. «Может, это происки одного из Богов? Посейдон способен с легкостью добраться сюда без чьего-либо ведома», - вдруг пришла мысль наварху, но он быстро отогнал лезущие в голову образы, пообещав себе заняться беспочвенными догадками потом.

Отдалившись от берега примерно на две сотни ярдов, где уже нельзя было услышать разбивающихся о камни волн, люди почувствовали неестественность окружения, не сразу поняв, в чем дело.

— Звуков нет! — столь внезапно осенило Иолу, что она произнесла это вслух.

Амин встал, как вкопанный, внимательно прислушавшись — не считая продувающего его насквозь ветра, ночная природа и вправду молчала. Громкие сверчки не стрекотали как обычно, птицы не исполняли своих звучных мелодий, а выспавшиеся совы не пролетали над головой, разрезая воздух широкими крыльями.

— Поганое место, — шепотом заключил Одис.

— Прячутся. — Ликайос сжал эфес покрепче. — Прячутся все до единого. То ли от нас, то ли от кого-то еще. — Он прищурился, будто это могло помочь ему различить многочисленные тени вокруг. — Дальше пока не пойдем. Рубите кусты и собирайте ветки, так много, чтобы сыпались из рук. Одиссеус, Филотеос, Кадмус, Хейдс, Аммон, займете со мной оборону.

Солдаты шелестели высокой травой, махали клинками и трещали ломаемой древесиной. Они обозначали место для общей кучи и бросали туда все найденные ветки и отлично горящие лапники, чтобы отслеживать масштабы собранного и не заплутать в густой растительности — темнота лишила людей глаз, поэтому теперь Смотрящие были вынуждены довериться ушам и ориентироваться при помощи них. На поляне росли пышные кустарники и совсем немного превосходящие их в высоте молодые деревья с тонкими стволами, совсем не подходящими под основу костра — чтобы разжиться бревнами, Аминтасу с подчиненными придется осмелеть еще больше и двинуться вглубь острова.

— Мы закончили! — сообщил в пустоту Никон, не до конца понимая, где стоит наварх.

— Берем розжиг в охапку и возвращаемся! — Мужчина больше не стеснял себя в громких командах, убедившись, что местная живность, знающая о присутствии людей еще с момента высадки последних, и без того сосредоточила все свое внимание на незваных гостях.

В обратную сторону воины шли намного быстрее, всем нутром ощущая ползущих вслед за ними четырехлапых теней. Едва Смотрящие убрали оружие в ножны, как почувствовали полную беззащитность перед скрывающейся во мраке угрозой: в случае нападения им придется потратить несколько драгоценных секунд, чтобы бросить груз наземь и обнажить мечи, а это даст монстрам достаточно пространства для маневра, способного решить исход стычки. Однако дисциплинированные солдаты не смели ослушаться приказа, а Амин был уверен, что сражение им пока не грозит.

На берегу кипела работа, и небольшой кусочек пляжа постепенно превращался в однодневный лагерь с обозначенными границами и местами для сна. По периметру через каждые четыре метра были расставлены перевернутые вверх дном лодки, вместе образующие полукруг. Они предназначались больше для самоуспокоения и создания иллюзии защищенности, нежели для настоящей обороны, хоть и давали крошечное преимущество перед врагом. Также Элиод вместе с собратьями расчистил место в центре лагеря под будущий костер и разместил вокруг него три оставшиеся лодки, внутри которых собирался сделать спальные места, убрав все скамьи.

Разделившаяся надвое команда встретила друг друга одобрительным, но сдержанным гулом.

— Разожгите небольшой огонь, попробуйте соорудить подобие факелов при помощи хвои и осветите пляж, — распорядился Ликайос. - И лучше погрейтесь, пока не посинели окончательно. — Он дрожал от холода ничуть не меньше, но хотел довольствоваться отдающим жгучим жаром пламенем, а не еле осязаемым теплом.

— Морское чудище покончило с кораблями и, наконец, умолкло. — Элиод выглядел озадаченным. — Мне кажется это совсем неразумным — привлекать внимание существ со всей округи ослепляющим светом, когда им больше некого бояться.

— Осветите, да поярче! А вместе с тем разговаривайте на повышенных тонах и ведите себя показательно расслаблено, но не забывайте об осторожности — сделаете, как я сказал, и никто не посмеет сюда сунуться, — заверил Аминтас.

— Мы собирались вырыть ров. — Эл сомневался в правоте наварха. — Неглубокий, но такой, чтобы монстры при подходе к лагерю гарантированно оступались и натыкались на выструганные ножом колья — предпринятые меры сдержат натиск на первых порах.

— Мы больше не уйдем отсюда, — вмешался в разговор Одиссеус. - Вы чувствуете этот сосредоточенный, скользкий взгляд десятков глаз? Местные обитатели присмотрелись, принюхались и готовы рискнуть напасть, ожидая наиболее удачного момента.

— Дайте мне огниво. — Вместо объяснений, Амин предпочел наглядную демонстрацию.

Высокий широкоплечий мужчина на ощупь отыскал среди хвороста пышной лапник и направился навстречу затаившемся существам. Облокотившись на перевернутую лодку, он поднес огниво к хвои и с шестого раза выбил искру, от которой зелень вспыхнула пламенем. Темнота расступилась перед Ликайосом, и люди услышали негромкий визг перепуганных монстров, бросившихся вразнобой.

— Они ни разу не видели людей и огня! — Аминтас громко кричал, размахивая плюющимся искрами факелом. — Кому и следует бояться здесь, так это нечисти!

— Он сумасшедший. — Элиод, служивший еще Матиасу из семьи Ликайосов, был поражен выходкой обычно хладнокровного наварха, наяву увидев картину десятилетней давности.

— И одновременно прекрасен! — Глаза Кали горели таким же ярким пламенем, как лапник.

— Действуем согласно намеченному плану! Дар Прометея защитит нас от пролитой крови Богов!

Ошеломленные и одновременно вдохновленные увиденным воины зажгли множество огней и отправились вслед за своим лидером под взбудораженные возгласы.

Повернувшись к подчиненным спиной, Амин перевел дыхание и прошептал благодарности покровителю за преподнесенный человеку чудесный подарок — задуманное сработало безупречно. Его сердце колотилось с бешеной силой, а руки тряслись то ли от волнения, то ли от холода. Он не знал, чем руководствовался, столь безрассудно рискуя жизнью, однако сумасбродство принесло ощутимые плоды: по пятам шло три с небольшим десятка воодушевленных солдат, освещая дорогу перед собой согревающим оранжевым цветом.

Несмотря на проснувшееся бесстрашие и воспрявший боевой дух, здравомыслие не покинуло Смотрящих, поэтому, добравшись до леса через две трети мили, они не побрели в глушь, а направились вдоль нее, попутно набирая валежник. Продувающий насквозь ветер более не казался столь леденящим из-за ласкающих кожу языков пламени, но тепла от них было недостаточно, чтобы покрасневшие уши и онемевшие пальцы на ногах оттаяли и перестали щипать. Люди замерзли, устали и из последних сил боролись с желанием спать — надолго их энтузиазма не хватит.

Ориентируясь при помощи зрения, процесс поисков шел в разы быстрее. Миновало чуть более четверти часа, как отряд уже был нагружен бревнами и сухой корой под завязку, не считая состоящего из шестерых человек прикрытия: каждый из них нес в руке по большому факелу, во плоти являющемуся всего лишь двумя внушительными обернутыми опавшей листвой и превратившейся в солому травой палками, соединенными воедино. Когда свет тускнел, огню приходилось скармливать ветки, шишки и прочую подходящую для растопки мелочь, после чего тьма вновь отступала на несколько минут.

Источающие первобытный ужас монстры держались поодаль от незнакомых существ, не отваживаясь подойти ближе, но вместе с тем и не отступая окончательно, будучи движимыми звериными инстинктами. Наварх не сомневался, что обратный путь до лагеря обойдется без приключений, однако продолжал держаться настороже, не расслабляясь ни на секунду — стоило торжественной мысли, что сегодня обойдется без новых жертв, промелькнуть в его голове, как ночной воздух разорвала мольба о помощи. Аминтас застыл на месте и затаил дыхание, прислушиваясь к собственному истошному крику.

— Они выманивают оставшихся в лагере! — осознал он. — Бегом за мной! И не вздумайте бросать древесину — сейчас она дороже стали!

Воины стремглав кинулись к собратьям, надеясь успеть перехватить их до того, как ловушка захлопнется. Преодолевая хлестающий по щекам поток ветра, перепрыгивая кочки и ямы, обегая раскидистые растения, Амин и Одис вырвались вперед и первыми услышали звуки завязавшегося боя: около берега, где песок соприкасался с зелеными коврами, несколько фигур отчаянно защищались от порхающих в воздухе существ. Когда до места сражения оставался всего десяток ярдов, Одиссеус прищурился, пытаясь разглядеть происходящее впереди, из-за чего споткнулся о труп человека и едва не упал — выпавший из его рук и превратившийся в тлеющие угли факел приземлился рядом с сушняком.

Разъяренный Аминтас, в чьем сердце смерть каждого подчиненного отдавалась болью, сравнимой лишь с потерей собственного ребенка, вихрем налетел на противников, пытаясь достать острием меча всех и сразу. Уклонившись от взмаха огромным крылом, он приставил излучающий свет факел к шее монстра, оставив на его коже ожог, и с изумлением отпрянул, не сразу осознав, кто или что находится перед ним. Обнаженная девушка необыкновенной красоты имела нетронутую до сего момента ни болезнями, ни травмами кожу, а из ее спины росли два широких крыла, покрытых серыми перьями. Кровожадное создание, спрятавшееся в невинной деве с изящными руками и аккуратными пальцами, выдавало себя бездушными глазами и нижней частью тела, несомненно, позаимствованной у другого смертоносного порождения крови и плоти Богов — невероятно мощные лапы со способными резать камень когтями и длинный хвост с кисточкой на конце являлись характерными чертами внешности грифонов.

Заминка обернулась для Ликайоса болезненным ударом в грудь, отбросившим его на несколько ярдов назад. Задыхаясь и кашляя, он катался по земле в попытках разорвать на себе одежду, которая, казалось, сдавливала легкие и мешала сделать ему полноценный вдох.

— Их слишком много, отступаем! — раздался где-то поблизости ненастоящий голос наварха.

— Не слушайте этих тварей! — Элиод надрывал глотку, раздавая приказы. — Выполняйте свой долг!

Он склонился над Аминтасом, что судорожно расчесывал горло и отчаянно выдавливал из себя нечленораздельные хрипящие звуки, и схватил его за плечи:

— Успокойтесь! Дышите глубже! — Пришедший на помощь Эл даже не успел закрыть рот, как вдруг оказался вспорот когтями спикировавшего монстра от живота до грудной клетки.

Полуженщина-полугрифон взмыла в воздух вместе с мертвой тушей, из которой хлестала кровь, и выпадали потроха, триумфально бросила ее к ногам Амина и кинулась вниз, целясь в его шею.

Ликайосу, наконец, удалось вдохнуть полной грудью, и он ушел из-под атаки за мгновение до того, как лишился бы головы — нырнув под брюхо приземлившегося существа, мужчина схватился за мягкий хвост, резко развернулся и нанес молниеносный удар мечом в спину, пронзив сердце девушки. Обмякшее тело свалилось прямо на останки Элиода, прикрыв изувеченный труп забрызганными краснотой крыльями.

Начавшийся с оброненных в спешке угольков пожар разгорелся до опасных масштабов — яркий свет играл людям на руку, помогая немногочисленным лучникам попадать точно в цель, а преобладающей пехоте успешно отбиваться от ловких созданий и совершать ответные выпады. Для миловидных, но жестоких и безжалостных существ неизвестные оранжевые языки, испускающие едкий дым и причиняющие мучительную боль, напротив, стали причиной путаницы в воздухе и прямых столкновений друг с другом — численность монстров стремительно таяла.

Пришедший в себя Аминтас без колебаний повторно окунулся в самую гущу событий, оказавшись плечом к плечу с Одисом — под прикрытием лучников, они вступили в бой сразу с несколькими врагами. Перепачканный в крови, с обезумевшими глазами и звериной улыбкой, наварх напрочь забыл про холод, таинственную силу, способную с легкостью уничтожить всю команду на расстоянии, и на некоторое время, наконец, перестал чувствовать поедающую его ответственность. Он сфокусировался на когтистых лапах и примитивных деревянных копьях, неспособных причинить вред людям в легкой броне, вкладывая в каждый удар мечом сдерживаемый многие годы гнев. Действуя слаженно, Амин и Одиссеус собственноручно прикончили пятерых монстров, а летящие из-за их спин стрелы сбили еще трех на подлете. Понеся численно небольшие, но ощутимые потери, Смотрящие выполнили свое предназначение, суммарно убив не менее двух десятков особей — побитые и лишившиеся невосполнимой части стаи остатки существ трусливо бежали в родной мрак, быстро превратившись в неразличимое темное пятно на небе.

— Хорошо сработано. — Запыхавшийся Ликайос кивнул Одису и нагнулся, чтобы поднять кое-что с земли.

Помимо самих трупов, на песке остались лежать несколько конечностей, голова и даже одно отрубленное крыло — вообразить, что навсегда застывшее лицо привлекательной девушки всего полминуты назад было частью единого целого с лапой пернатого создания, теперь казалось непосильной задачей. Воспользовавшись клинком в качестве ножа, Аминтас сделал два глубоких надреза и с трудом выдернул из отсеченной конечности черный коготь длиной примерно в двенадцать сантиметров. Он аккуратно коснулся его конца подушечкой пальца и резко отдернул руку, больно уколовшись. Вытерев коготь от крови, мужчина закрепил его на поясе таким образом, чтобы он торчал острием наружу и не мог навредить своему новому владельцу.

— Несите бревна к лагерю! — приказал наварх. — Все трупы до единого необходимо забрать и сжечь, покуда свежая еда не привлекла внимание зверей и монстров поблизости — запах горелого мяса придется потерпеть, но лучше достойно придать собратьев огню и взамен получить тепло, нежели оставить их на бесчестное съедение хищникам.

— А как поступить с диким пламенем?

— Пусть полыхает — до нас ему все равно не добраться.

— Если бы мы имели силу Богов, никто бы не умер! — Озлобленный Одиссеус заглянул Амину в глаза. — Скольких еще людей ты готов похоронить из-за своего упорства и приверженности к ошибочным идеям Прометея?

— Закрой рот и прояви уважение к погибшим солдатам! Сейчас не время и не место для споров.

— Ты неисправим! Делаешь вид, что печешься о жизнях подчиненных, но при этом уже на протяжении нескольких лет отправляешь их на верную смерть. Мы все отдадим концы на этом гребаном острове из-за тебя! Прямо как Элиод!

Ликайос со всей силы ударил Аркаса кулаком в лицо, разбив его длинный нос.

— Пошел вон, неблагодарный мальчишка! Исчезни, пока не лишился пары костей!

Победа над ранее неизвестным видом существ принесла лишившейся нескольких людей команде больше горя, чем радости, но сокрушаться из-за потери верных товарищей было некогда: самым стойким из Смотрящих пришлось нести к лагерю бездыханных собратьев, самым крепким тяжелые туши монстров, самым выносливым прикрывать их спины, а остальным благоустраивать пляж и разводить костер, положив ветки потоньше в самый низ, а массивные бревна уложив сверху колодцем.

— Что за уроды? — спросил Никон, пнув то ли человека, то ли птицу, которую нес только что вместе с Хейдсом. — Никогда таких не видывал.

— Мне напоминает это рисунки сирен: вымерший сотни лет назад вид, представлявший из себя прекрасных дев с рыбьим хвостом, что зазывали моряков чарующим пением, а затем топили их и ели, разгрызая кости острыми зубами.

— Но лапы-то у нее — вылитый грифон. Может, их скрестили? Как думаешь, это возможно?

— Настолько же, насколько вероятно сношение огромного крылатого создания и человекоподобной рыбы в дикой природе. Идем, у нас еще много работы.

Аминтас сидел на песке, вытянув ноги перед собой, и наслаждался обдающим его тело теплом, размышляя о дальнейших действиях и успокаиваясь после всплеска агрессии.

— Можно с вами посидеть? — неловко спросила Лиса. — Мне… боязно.

Изумленно взглянув на переминающуюся с ноги на ногу девушку, собиравшийся всю ночь пребывать в думах Амин открыл рот, чтобы прогнать ее прочь, однако внезапно осознал, что желание отвлечься от собственных мыслей слишком сильно.

— Располагайся.

Калипсо облокотилась на лодку, где сопело уже несколько человек, и поджала коленки.

— Я трясусь от одного осознания, что монстры вернутся, — тихо промолвила она. — Сегодня погибло столько мужчин и женщин, в стольких семьях дети остались без отца или матери. Смерть — это обыденность в нашем ремесле, но никогда прежде я не видела столько обыденностей за день. Мне не хочется отправляться вслед за ними, не хочется умирать. Совсем.

— Огонь до сих пор поедает лес. — Он указал пальцем вперед, где небо превратилось в оранжевое зарево. — Большинство из нас пережило атаку Змея и отбилось от осмелившихся напасть существ, чей запах потрохов все еще витает в воздухе. Никто более не посмеет приблизиться к людям.

— Вы понимаете, о чем я.

Наварх прикрыл глаза, с прискорбием вернувшись к отравляющей его изнутри теме — он намеревался произнести слова, которые боялся озвучить наедине с самим собой.

— Если позволишь, я признаюсь в одной скверной и постыдной вещи. Ты пришла за поддержкой и имеешь право отказаться, ибо сказанное не принесет успокоения.

Лисица не задумываясь закивала головой.

— Я провалился по всем фронтам. — Аминтас говорил почти шепотом. — Стремясь спасти каждую жизнь, я завел команду в ловушку и обрек ее на погибель. Всего за несколько часов треть отправилась к праотцам, и неизвестно сколькие покинут Гаиа завтра. Однако худшему быть только через трое суток: две сотни людей на плывущих к островам кораблях не получат предупреждения об опасности и окажутся в аналогично безвыходной ситуации, застряв на новых землях навечно.

— Нельзя знать всего наперед. Вы хотели как лучше.

— Тем не менее я совершил еще одну непростительную ошибку, у которой не найдется даже таких сомнительных оправданий — утратил надежду. Я продолжу сражаться, цепляться, рвать зубами и убивать всех врагов на пути, пока в моей груди бьется сердце, но не потому что хочу и верю в спасение, а ибо научен не сдаваться. Кали, мы неизбежно здесь умрем, хоть и попытаемся оттянуть этот момент до последнего.

— Это предательство! — зашипела разгневанная Калипсо. — Оступиться всего однажды и тут же опустить руки — настоящее вероломство. Вы никогда не жалели себя прежде и вряд ли способны на это — нечто иное говорит за одного из лучших навархов Прометея, чего вы пока сами не осознали.

— Может оно и так. Может.

— Вам будет невероятно стыдно, когда мы вернемся в Афемеон. — Лиса смотрела на Амина блестящими ярко-зелеными глазами, как беззащитное дитя.

— Если вернемся.

Лисица уперлась в плечо Ликайоса и закрыла лицо руками.

Мужчина грелся у трещащего бревнами костра еще полчаса, ожидая, пока его волосы и одежда окончательно высохнут. Утомленная девушка обнимала руку Аминтаса и беззаботно спала прямо на ней, мило причмокивая губами. Осторожно подняв Лисицу, Амин положил ее в лодку и заботливо накрыл находившейся на дне рыбацкой сеткой, которая пусть не защитит Смотрящую от холода, но сделает ее сон сладким и крепким.

Наварх, зная, что не уснет этой долгой ночью, сменил одного из выставленных дозорных и задумчиво уставился в слегка рассеявшуюся темноту. У него было еще несколько часов, чтобы подумать.