Дети Богов

Солон

Совет давно был в сборе, когда крупная мужская фигура величественно вошла в лесху[24]. Расплывшиеся по сиденьям от долгого ожидания эпистратеги быстро придали себе опрятный вид и сменили скучающие лица на серьезные гримасы, спрятав глаза в подготовленные заранее рукописи. Только один человек осмелился пересечься взглядом с известным своей жестокостью Богом и безмолвно выразить недовольство, связанное с задержкой анакса[25] — последний лишь раздраженно отмахнулся.[24 - Здание для собраний, бесед.][25 - Царь.]

— Начнем с насущного. Николаос, я знаю, что наступление на северном фронте вновь вдребезги провалилось. Я хочу знать подробности.

Николаос Фотиадис нервно облизнул губы и уставился в написанные неровным почерком буквы.

— Мы осуществляли нападение одной волной по ключевым позициям армии Афины — крепостям, замкам и полисам[26]. Каждое формирование, состоявшее из гоплитов, гипаспистов[27] и конниц, выполняло поставленную задачу под управлением отдельного стратега — несколько из них добились успеха.

— Не юли, мне нужны точные цифры.

— Золотой Рубеж, Заснеженный Пик, Поля и Оазис захвачены.

— Четыре из одиннадцати. — Арес остался недовольным. — И конечно стены Змеи вновь остались неприступными.

— Скоро мы окружим крепость и сможем осадить ее со всех сторон.

— Я слушаю эти рассказы не первый год! — взревел Бог, отчего Никола съежился еще больше. — Вместо оправданий поведай, почему сражение было проиграно?[26 - Города-государства в Древней Греции, в данном случае города под управлением архонта, подчиняющегося анаксу.][27 - Воины в Древней Греции, имевшие более легкое вооружение, нежели гоплиты, и прикрывавшие фланги.]

Ночь выдалась особенно холодной и туманной: горящие в лагере огни затухали на расстоянии в двадцать ярдов, а люди в темноте пропадали за три. Николаос решил, что более подходящего момента для нападения не будет и отдал приказ готовиться к штурму. Чуть за полночь войско было готово, и три тысячи солдат двинулись на крепость.

Армия шла скрытно, насколько это позволяли делать закованные в латы мечники и восседающие на лошадях всадники; стратег вел за собой людей, ориентируясь по проглядывающейся сквозь дымку луне.

— Пли! — Крик, от которого замерло сердце каждого подчиненного Ареса, раздался раньше, чем первые ряды смогли увидеть свет стены крепости.

Под смешавшиеся предсмертные и воодушевленные крики войско сменило медленный шаг на бег. Лучники поливали наступающих солдат дождем из стрел — пролилась первая кровь, стремительно переросшая в первую сотню смертей. Они били вслепую, а в ответ получали точные выстрелы — с высоты начали падать тела.

Устрашающие змеиные головы, расставленные вдоль всей стены, выпустили по мощной струе огня из разинутых ртов, и пламя охватило карабкающихся по лестницам воинов Ареса с ног до головы. Под прикрытием пылающих пехотинцев и оглушающие крики умирающих, пока люди Афины закрыли слезящиеся от жара и дыма глаза, к воротам крепости подтащили ручной таран с железным наконечником, выполненным в виде щита. Десять крепких мужчин под громкие команды принялись слаженно пробивать оббитое металлом дерево.

Стратег, не впервые участвующий в битвах у Змеи и сейчас встретивший не такое серьезное сопротивление, как раньше, посчитал это своей заслугой: верно выбранное время и грамотно расставленные дозорные не выдали его планов по штурму раньше нужного, и он нанес неожиданный удар. Когда ворота разлетелись вдребезги, и солдаты стали проникать внутрь защитного сооружения, опытный воевода понял, как сильно он ошибся.

Из темноты, с фланга, на армию налетела тысяча всадников Афины, принявшись рубить головы разбегающихся в разные стороны воинов. Оказавшись зажатой в тиски, основная ударная сила Ареса потеряла единство и слаженность, вынуждено разбившись на немногочисленные группы, что поставило крест на всем наступлении. Смерть была неизбежна, однако войско Бога войны приняло ее с достоинством, бок-о-бок с собратьями и верным оружием в руках.

— Тебя вновь обхитрили. В который раз, Совет?

— Я сбился со счета несколько лет назад. — Солон уже давно предлагал снять с Николаоса ответственность за северный фронт и всячески способствовал этому.

— Пора бы мне прислушаться к старику.

— В этот раз мы не сдадим позиции! — набрался храбрости Никола.

— Вместо настоящего результата ты только обещаешь и пускаешь мне пыль в глаза. Твоя поспешность и вспыльчивость уступают стратегии Афины. Я даю тебе лучших людей, которых имею, выполняю любые запросы и не жалею никаких денег, чтобы добиться победы. Однако пока только проигрываю. — Арес закипал на глазах. — Я устал от горечи поражения и потерянных солдат! Мне нужен более хладнокровный человек на твоем месте.

Николаос в мгновение сделался мрачнее тучи, зная, что от неудовлетворенности покровителя его ничто не спасет. В порыве гнева Бог мог сказать разное, но сейчас он был рассудительным, и это страшнее всего.

— Клеистэнэс. — Арес перевел взгляд со сгорбленного старика с внушительной седой бородой и бакенбардами на своего второго эпистратега. — Ты порадуешь меня сегодня?

— Мои войска продолжают удерживать леса и отбивать нападения по ширине всей границы, мой Анакс. Мы накапливаем силы, чтобы нанести массированный удар и отбросить Артемиду еще дальше.

— Что до Башни? Наступление планируется и там?

— Умрет слишком много людей. — Мужчина на секунду взглянул на Олимпийца карими глазами и тут же вернулся к своим записям. — Мы не знаем гор так же хорошо, как враг. Они постоянно обустраивают новые засады, которые разведчики не успевают обнаруживать. У Артемиды слишком выгодные позиции — я придерживаюсь мнения, что необходимо властвовать на море, перекрывая доступ к поставкам оружия и продовольствия.

— Взять в осаду сотни миль суши, — попробовал предложение на вкус Арес. — И сколько лет остров будет истощаться?

— Десятки. — Клеис облизнул губы. — Может сотни.

— Основной материк меня привлекает больше, — отклонил идею Бог. — Каковы шансы на успех? Не приукрашивай правду, лучше сознайся во всех огрехах сразу.

— Нам не хватает лошадей и стрел. Лучники противника считаются лучшими во всем Гаиа — они расстреливают нашу пехоту еще на подходе, из-за чего мы вынуждены отвечать им тем же. От всадников люди Артемиды избавляются по-своему: кончают животное, а затем расправляются с выпавшими из седел солдатами. Ко всему прочему с недавних пор они подкупают обывателей, чтобы те сжигали наши конюшни и убивали наш скот. Отныне мы никого не пропускаем через границу.

— Не впервые в истории нашей с Артемидой войны она демонстрирует свою истинную натуру. Должно быть, ей известно о готовящемся нападении — враг пытается спровоцировать нас на поспешные действия. Тебе придется повременить с натиском. Продолжай накапливать силы, а озвученный недостаток я восполню.

— Благодарю, Анакс.

Бледнолицый морщинистый старик внимательно наблюдал за Аресом впалыми глазами, хмуря седые брови и ожидая своей очереди.

— Ты знаешь, как я не люблю слушать твои отчеты, — неохотно обратился Бог к Солону. — Ты вечно проливаешь свет на проблемы государства, заставляя меня злиться.

— Я принес новости о будущих Героях Посейдона, — невозмутимо сообщил Сол.

— Но все становится еще хуже, когда ты упоминаешь наших врагов.

— В Триаине на днях прошел отбор на получение метки среди претендентов на статус Героя. Наш человек, наблюдавший за ходом испытаний, сообщил, что в этом году у них подобралась очень сильная группа. Я настоятельно рекомендую незамедлительно послать солдат в пустыню, чтобы помешать противнику обзавестись новыми одаренными.

— Тебе известно, что такие решения наскоком не принимаются. Даже если закрыть глаза на вопрос целесообразности отправления войска так далеко ради предотвращения инициации пары десятков молодых людей, то для выполнения этой задачи мне необходимо прямо сейчас оставить все дела, выдвинуться на север, собрать ответственных за разведку людей и составить вместе с ними маршрут, который гарантирует, что отряд останется незамеченным патрулями Афины и Посейдона. Также мы будем должны определить конкретную точку вхождения Героев и их подопечных в пустыню, чтобы устроить засаду. Почему я узнаю о готовящейся инициации так поздно?

Солон вытащил из-за пазухи аккуратно сложенное письмо и передал его Аресу. Негодующий от проигнорированного вопроса Олимпиец разгладил пергамент: с каждой прочитанной строчкой его брови поднимались все выше, а сжатый рот открывался все шире.

— Хесперос, когда будут готовы наши воспитанники? — обратился он к пятому участнику Совета, который отвечал за подготовку будущих солдат со способностями.

— Не раньше, чем через три месяца, Анакс.

— Это хороший вариант, Сол. Рискованный, но хороший. Отправь птицу в Раскол и приготовься временно взять бразды правления в свои руки. Завтра, перед отбытием, я пошлю за тобой человека. На этом собрание окончено.

По неровному каменному полу заскрипели отодвигаемые клисмосы, и члены Совета стали спешно покидать лесху. Отворившаяся дверь впустила внутрь ослепляющие лучи утреннего солнца и освежающий поток прохладного ветра, от которого языки пламени в стенах заиграли с удвоенной силой.

— Анакс, у меня имеется еще одна новость, — остановил поднявшегося Ареса Солон. — За закрытыми дверьми.

Намеревавшийся успеть решить все насущные дела до завтрашнего восхода Бог присел обратно.

— Докладывай скорее.

— Вы приняли окончательное решение по Николаосу? — спросил старик после того, как они с покровителем остались вдвоем. — Вы его, наконец, замените?

— Не забывай, с кем говоришь!

— Приношу извинения, Анакс, но чем дольше вы будете тянуть с решением, тем больше людей потеряете. Из-за Николаоса мы топчемся на месте уже несколько лет, а вы только и грозитесь выгнать его из Совета, не предпринимая никаких волевых решений.

— Мы обсуждали это — Николу некем заменить. Он горяч головой, но никто из нынешних стратегов не способен обойти его по опыту ведения боевых действий.

— Весь последний опыт Николаоса заключается в неудачных набегах. Раньше он мог руководить атаками и контролировать логистику на фронте, спору нет, но его разум помутился и уже давно перестал быть таким же острым, как в молодости.

— Я повторяться не собираюсь, — разозлился Арес. — Это все, ради чего ты меня задержал?

— Есть еще одно письмо. — Солон вновь достал пергамент из-за пазухи. — На этот раз от Прометея.

— От Прометея? — Бога войны редко можно было увидеть настолько растерянным. — Последний раз он связывался со мной больше века назад.

— Титан предупреждает нас об опасности, но не раскрывает подробностей.

— И впервые не просит солдат, — с любопытством читая письмо, вслух размышлял Олимпиец. — Старик задумал что-то неладное.

— Вы полагаете, это ловушка?

— Уловка. Прометею нужно заманить нас на свои острова.

— Но он зовет феорию — от нее не будет проку.

— У моего собрата очень длинный язык. Он обведет присланных людей вокруг пальца, и они станут молить меня отправить войска Титану, покуда государство не пало от таинственного зла. Прометей, каким бы слабым и беззащитным не казался, очень умен и хитер. Я не раз убеждался в этом.

Нарастающее чувство тревоги разрывало Сола изнутри — оно не позволило ему согласиться с решением покровителя.

— Я не сомневаюсь в вашей рассудительности, Анакс, но вдруг вы не правы? Что нам стоит рискнуть и дать согласие на просьбу Прометея.

— Лишних переживаний. За прошедшие тысячелетия в Гаиа не было обнаружено ни единого монстра, который мог бы угрожать нашему существованию. В этом письме нет ни слова правды.

— Я настаиваю. — Солон был готов переубеждать Ареса любыми способами. — Оставьте мне разобраться с Титаном, и это не станет вашей головной болью.

— Ты прекрасный советник, однако ничего не смыслишь в связях с Богами. Сейчас у меня нет нужды в поддержке принятого решения.

— Ваш богатый опыт мог стать пеленой, сквозь которую вы не видите очевидных для смертных вещей. Завтра вы покинете столицу на продолжительный срок, а вернувшись, получите от меня короткую сводку новостей о проделанной работе.

— Нет, Сол — это не наша забота.

— Но может стать ею. Проблему нужно рубить на корню.

— Откуда взялось такое рвение к помощи Золотым Островам?

— Я предчувствую, что нам необходимо в этом разобраться.

— Люди. — Арес недовольно посмотрел на советника. — Сколько бы лет вы не жили, а искоренить свой главный изъян все не можете — мораль не чужда и тебе.

— Поступим так. — Олимпиец поднялся и подошел к выходу. — Коль твое стремление убедиться в моей правоте столь велико, то поезжай в сети Прометея самолично.

— Но кто тогда возьмет на себя неподъемный груз ответственности за государство? — дался диву Солон.

— Вот и поразмысли перед сном, есть ли у нас на примете еще один способный справиться со столь непростой задачей человек.

Арес покинул лесху, оставив старика в помещении наедине с его неоднозначными мыслями о противоречивом решении анакса.

Солон шел по акрополю в задумчивости, бесцельно проходя мимо роскошных аттиков[28] и минуя просторные террасы с изящными балюстрадами[29]. Он пытался осознать причину столь абсурдного решения Бога уже треть часа, однако пришел только к одному логичному умозаключению — Арес не верит, что известный своей непомерной ответственностью старик совершит столь невообразимую глупость, приняв предложение Олимпийца. «В этом он прав. Я никогда не поставлю себя или кого-то другого выше государственных интересов».[28 - Декоративная стенка, возведенная над венчающим сооружение карнизом.][29 - Ограждение террасы, балкона, состоящее из фигурных столбиков.]

Вернувшись в свое жилище, расположенное в невысокой башенке, Солу открылась неизменная с утра картина: небрежно разбросанные вещи и помятая краббатионе[30]. Советник жил один и слуг внутрь не пускал, опасаясь за безопасность постановлений и множество записей, которые не были предназначены для чужих глаз — убираться ему приходилось самому, и, в силу отсутствия времени, он часто пренебрегал порядком в доме. [30 - Кровать.]

Солон наполнил бокал вином до краев и присел в клисмос на балконе, щурясь от яркого солнца. Ему предстоял долгий день раздумий, подсчетов доходов казны и поисков убыточных отраслей за последний месяц. Часто Сола посещала мысль отказаться от должностей иеропа[31] и логиста[32] из-за возлагаемой на его плечи непосильной нагрузки, однако он быстро вспоминал: ему не на что тратить свободное время. С самой молодости старик посвятил себя наукам, книгам и политике, день за днем проводя в учении. Он не знавал ни женщину в постели, ни развлечений простолюдин, получая удовольствие лишь от личных достижений, выражающихся в успехе государства. Все счастье Солона заключается в труде — он хотел бы умереть за письменным столом с бронзовым пером в руках.[31 - Ответственный за сохранность казны.][32 - Ответственный за проверку отчетов должностных лиц.]

Всплывшие слова Ареса в голове неподвижного Солона, что склонился над бесконечными пергаментами, в третий раз отвлекли старика от работы. Необъяснимое беспокойство пронизывало его насквозь, вынуждая думать о находке Прометея и гадать о правдивости написанных им слов вместо выполнения поставленных задач. Сол чувствовал, что доставшееся ему перед закатом жизни испытание может оказаться проверкой собственного достоинства — хватит еще извилин в его седой голове, чтобы разобраться во всех перипетиях двух Богов? «Для этого мне нужна замена».

Работа в башне закипела с удвоенной силой. Отложив книги с нескончаемыми цифрами в сторону, советник принялся по памяти выписывать имена людей, обладающих достаточно высокими навыками управления для временного исполнения его обязанностей. С должностями иеропа и логиста Солон разобрался быстро, выбрав на эти посты своих хороших знакомых из ареопага[33] местного архонта — заменить кем-то анакса, напротив, оказалось невыполнимой задачей. Совет при Боге, который должен помогать ему вести государственные дела, в случае Ареса существовал только для военных докладов: никто из его членов, за исключением самого Сола и его покровителя, не разбирался в тонкостях управления большими землями и вспыльчивым народом, а значит не подходил и на роль правителя даже на месячный срок.[33 - Совет.]

Во избежание воровства и однобоких решений, старик решил разделить власть между тремя независимыми друг от друга фигурами. Первой из них стал архонт города Лонче — Исократ Чакон. Управляя столицей без малого десяток лет, он добился снижения уровня преступности вдвое, расправившись с главами незаконных объединений и продажными гвардейцами, ощутимо повысил урожайность полей в округе за счет выявления и распятия владельцев-казнокрадов хозяйств, что укрывали часть провизии в своих подвалах, и построил несколько публичных домов, отчего казна теперь ежегодно пополняется на круглую сумму, идущую на постройку лагерей для военных и расширение города.

Вторым человеком, в чьи руки будет передана власть, станет последователь Солона. Энергичный и полный амбиций Маттэйос Панагос успел многому научиться из книг и разговоров с философами и уже давно рвался опробовать свои силы и знания на политическом поприще. Его светлые идеи и решимость могут дать начало крупным реформам, а более зрелые компаньоны сдержат чрезмерный пыл свежей крови.

Над последним членом троицы Сол размышлял дольше всего, будучи не полностью уверенным в каждом из вариантов, однако в конце концов его милость пала на одного из известных судей дикастерии[34] — человека из народа. Наличие власти у обывателей в государстве Ареса, где он был единогласным правителем во всех аспектах, выбивалось из принятых норм, но позволяло Богу погрузиться в фундаментальные проблемы и войну с головой, а не выносить приговоры простому люду. Тем не менее последнее слово всегда могло остаться за ним вне зависимости от решения судей. [34 - Суд присяжных в Древней Греции.]

Еще пять минут Солон рассматривал написанные буквы и собирался с духом, прежде чем спуститься с башни и приказать слуге устроить ему встречу с указанными на пергаменте людьми. Отдышавшись после быстрого спуска с круговой лестницы, Сол присел на ступени, раздумывая, какой он дурак, что отважился на столь безумную авантюру из-за глупого предчувствия. «Проснулся во мне маленький Прометей с даром предвидения, или это старость подобралась слишком близко?»