Дети Богов

Солон

Солон вынырнул из воды, сделал жадный вдох пьянящего воздуха и вновь пропал в пучине. Он беспорядочно размахивал руками, в панике пытаясь удержаться на плаву, и захлебывался, зачем-то крича о помощи. Старик сражался за жизнь не только из-за страха перед мучительной смертью утоплением, но и до ужаса боясь быть утянутым на дно обитающими в океане существами — казалось, будто они подобрались уже совсем близко и вот-вот вцепятся острыми клыками ему в лодыжку. Морская вода щипала глаза, заливалась в нос и вытекала через рот, вызывая рвотный рефлекс и мешая дышать. Наконец, советнику повезло наткнуться на плавающий обломок корабля: ухватившись за него, он попробовал закинуть ногу наверх, но после нескольких нелепых попыток смирился с собственной нерасторопностью и залез на изогнутую доску одним лишь корпусом, устало выдохнув и сильно закашлявшись.

Охвативший мачты и палубу огонь ярко освещал округу. На сцепившихся суднах шла ожесточенная битва посреди распространившегося повсюду пламени: солдаты резали друг друга мечами, отрубали конечности топорами и пронзали груди стрелами. Те, кому не повезло вспыхнуть факелом, прыгали за борт, обезумевши от боли — закованные в тяжелые доспехи, они не всплывали, отправляясь на корм рыбам. Вслед за ними с высоты падали окровавленные туши и, недолго качаясь на бурных волнах, также навсегда исчезали в глубинах океана.

Избавившись от воды в легких и восстановив дыхание, Сол сумел взять себя в руки и отплыть подальше от кораблей, опасаясь быть застреленным из лука или оказаться придавленным летящими сверху деревянными частями грот-мачты. Временно отпустившее дурманящее действие наркотика стало возвращаться обратно, и развернувшийся бой уже не казался столь суровым: багряное море потеплело, животный страх отступил, а пронзительные крики затихли. Ночной ветерок приятно ласкал кожу, отдаленная музыка из звона металла и мелодичных звуков смертей сделалась усладой для ушей, и даже обычная твердая доска под головой вдруг почудилась самой мягкой постелью. Тавуларис не заметил, как закрылись веки, как помутилось сознание, и как внезапно он провалился в сон.

— Солон! — Керберос осторожно дотронулся до неподвижного тела и потрепал его за плечо. — Живой?

Старик недовольно забормотал и лениво повернулся, недоуменными сощуренными глазами посмотрев на потревожившего его Героя.

— Старый болван! — то ли разозлился, то ли обрадовался Кербер. — Это нужно постараться так испугать! Только вы могли уснуть посреди безжалостного кровопролития, откуда не удалось выбраться даже матерым воинам!

Советник пропустил всю эмоциональную тираду мимо ушей, завороженно рассматривая лицо спутника: его правая щека от скул до виска поджарилась и поровну покрылась волдырями и гнойной коркой, вызывая отвращение, а отросшая темная бородка вместе с бровью оказались сожжены и придавали мужчине несуразный вид.

— Неужели все настолько плохо? Не узнаете меня?

— Вина лежит на вас. — Сол пришел в чувства и изрек достойный ответ. — Немыслимо, всучили мне наркотик! Просто поразительно, что я еще жив!

— Благодаря наркотику и живы, — расстроенно бросил Иоанну, ожидавший получить признательность, а не обвинения.

Ночью течение отнесло обломки, трупы и уцелевших в страшной битве людей подальше от ныне затонувших суден, оставив их посреди открытого моря наедине с разрушительной стихией. Керберосу пришлось долго плавать среди трупов и избегать спасшихся с корабля воинов Артемиды, чтобы найти сгинувших подчиненных и единственного оставшегося члена находящейся под его защитой феории. Попав в воду, он сразу выбросил меч и стянул нагрудник, едва не утонув из-за их большого веса, однако даже поддоспешник тянул его вниз столь сильно, что плавание быстро утомляло.

— Почему у вас ожоги? — поинтересовался Тавуларис. — Вы повелеваете огнем и испускаете его из собственных рук, но все равно подвержены воздействию испускаемого им жара?

— Пламя безвредно только в момент применения способности — через мгновение оно становится таким же опасным для меня, как для любого другого человека. Лишь Арес обладает достаточным могуществом, чтобы стоять в полымя и не обращать на это никакого внимания.

— Значит, вы легко отделались. Остальные погибли?

— Мне известно о плывущих позади вражеских солдатах и плещущихся справа торговце с несколькими членами команды. В отличие от военных, они думают каждый сам о себе и держатся вместе исключительно из-за страха — подобный союз закончится бедой.

— Избавьте меня от беспокойства — людям Артемиды не хватит ума продолжить сражение?

— Не рассчитывайте на лучший исход. Ваша гибель означает их путь к богатствам и высокому статусу — я бы рискнул всем, окажись в насколько выгодном положении.

— Тогда нужно грести, что есть мочи. — Старик сполз в холодную воду по шею, продолжая держаться за обломок, как младенец за грудь матери. — Я стану брыкаться до последнего вздоха.

— Постойте же! — Герой с сожалением покачал головой. — Нам необходимо добраться до Золотых островов, а они на востоке. Придется плыть против ветра и обогнуть врага.

Солону понадобилось меньше секунды, чтобы здраво оценить свои возможности.

— Это безнадежная затея.

— Не промокни все насквозь, я бы предложил вам еще одну самокрутку.

— Нет уж, держите подальше от меня эту дрянь!

Керберос с хитрой ухмылкой извлек из-за пояса маленькую плоскую металлическую коробочку и открыл ее с характерным щелчком.

— Протекла, как я и предполагал, — раздосадовался он. — Но содержимое еще можно использовать по назначению.

— Не вздумайте!

— Что лучше, смерть в муках от истощения или чувство блаженства перед тем, как покинуть мир, и крошечная вероятность добраться до суши до того, как отправиться к праотцам? Можете не отвечать.

Мужчина поставил коробочку перед собой и объял ее выпущенным из ладони огоньком: просочившаяся внутрь вода зашипела, выпариваясь, а через десяток секунд подсушенные и перемешанные в кашицу бумага и опиум загорелись, начав источать одурманивающий запах.

— Вдыхайте! Вдыхайте, пока все не превратилось в угли!

Два человека склонились над взмывающим дымом и стали громко втягивать его носами до головокружения, кашляя и задыхаясь, но упорно продолжая вдыхать наркотик.

— Откуда в вас столько силы одаренного? Разве после сотворенного за последние дни в запасе могла остаться хоть капля?

— Одна единственная. У меня не было подходящего момента впитать разыгравшееся пламя — этот процесс всегда требует немало времени.

— А от факелов и свеч, которые освещали трюм и палубу несколько суток к ряду, напитаться не вышло. Я осведомлен, как устроен божественный дар — просто пожелал узнать, сколь могущественен находящийся рядом стратег, и предвидится ли у нас преимущество в случае стычки с противником.

— Скорее слабость, — фыркнул Кербер. — Нам нужно раздобыть продовольствие и попробовать соорудить подобие плота. Возможно, повезет наткнуться на уцелевшую лодку. Красное солнце почти взошло и вот-вот осветит океан яркими лучами — смотрите в оба.

Стоило Солу услышать про еду, как резкая боль от голода пронзила его живот. Он с надеждой осмотрелся вокруг в поисках деревянных бочонков, но приметил лишь пару неразличимых точек вдалеке.

— Полагаю, вас стоит предупредить, что я совсем не умею плавать. — Почувствовав прилив сил, старик активно работал ногами под водой. — Стоит мне отпустить доску, как я тут же утону.

— Тогда вгрызайтесь в нее зубами, если понадобится, — отрезал Керберос.

Не пошедшие ко дну части кораблей, одежда и содержимое трюмов оказались разнесенными ветром и морским течением на многие мили вокруг от места затопления. Герою и советнику без конца попадался непригодный ни для чего хлам, вроде рваной ткани, щепок и поломанной древесины, которая не могла выдержать даже трети веса людей и ни на что не годилась. Тем не менее среди рухляди попадались и полезные вещи: Иоанну не брезговал брать заляпанное кровью тряпье, если в нем отсутствовали прорехи, и оборванные тросы. Он намеревался связать их воедино и скрепить цельные куски корпуса суден самодельной веревкой.

Спустя какое-то время мужчинам, наконец, повезло наткнуться на одну из многочисленных бочек, что перевозил торговец. Кербер откупорил легко поддавшуюся ударам кинжала крышку и поспешил достать содержимое, пока внутрь не залилась вода.

— Промокло, — прорычал он. — Хватайте скорее, иначе останетесь без еды.

— Влажное сушеное мясо?

— Либо довольствуйтесь им, либо голодайте. Неизвестно, через сколько времени мы раздобудем еще что-нибудь съедобное.

Солон оторвал маленький кусочек мяса зубами и, прожевав его, осторожно проглотил.

— Не так уж и плохо! — Он удивленно взметнул брови.

— Ваши чувства притуплены, — пояснил Керберос. — Набивайте желудок дополна, пока есть такая возможность.

Наевшись досыта, они бросили бочку позади и поплыли дальше, согласно изначально заданному маршруту. Несмотря на помогающую ориентироваться в сторонах света ослепляющую звезду на небесах, люди более не могли быть уверенными в том, что случайно не встретятся с врагом — неизвестно, как давно и на какое расстояние их снесло в сторону. Через час старика стало клонить сон, и он завел разговор, чтобы отвлечься.

— Как считаете, берег далеко? Нам крупно повезло, что корабль Артемиды настиг нас в последние часы плавания, а не на полпути.

— Повезло! — Героя повеселило выбранное слово. — Долго, Сол. Плыть еще долго и далеко, как бы вам ни казалось иначе. Наберитесь терпения. Вы бы лучше поразмышляли о том, почему флот противника посмел столь нагло вторгнуться на территорию Прометея. Пересечение границы без предупреждения карается смертью. Вдруг они заключили союз?

— А если нет? — хихикнул Тавуларис. — Рыщущих неподалеку навархов разорвут в клочья!

— Верно, все может обернуться в нашу пользу. Неспроста спустя целые десятилетия тишины от Титана внезапно приходит письмо с просьбой прибыть к нему на Золотые острова. Не задумал ли он случаем вступить войну и объединиться с Аресом?

— Мы утопим Артемиду в крови, как она хотела утопить нас в океане!

— Да. — Кербера очень забавляло изменившееся поведение спутника. — Нужно только доставить феорию до Афемеона в целости и сохранности.

— Тогда поспешите, Иоанну, мне осталось недолго, — вновь тихонечко засмеялся Солон.

Ближе к полудню солнечные лучи стали серьезно припекать, делая и без того дурную голову еще дурнее. Действие наркотика прошло, и советнику стало совсем нехорошо — он лежал и едва шевелил ногами, почти перестав продвигаться вперед. Керберосу приходилось без конца тормошить его и тянуть за собой, чтобы не стоять на одном месте, но длиться долго это не могло. Страдая от жажды, усталости и возвратившейся боли, у мужчины стали закрадываться предательские мысли. Задумка сделать плот себя не оправдала, ибо подходящих частей для него найти так и не удалось, а продолжать волочь тяжелого старика подобно самоубийству — все равно что перерезать горло клинком. «Какой прок гибнуть вдвоем посреди ничего, если у меня осталось достаточно сил для отчаянной попытки самостоятельного преодоления оставшихся миль до суши?» Тем не менее Иоанну прекрасно осознавал, что поступит не лучше архонта портового городка, если бросит Тавулариса, которого обязался защищать, на произвол судьбы.

Метания между долгом перед государством и желанием жить прервались после послышавшегося вдалеке голоса.

— Сол, просыпайтесь! — Герой толкнул его в плечо. — Возможно у нас неприятности.

Керберу хватило доли секунды, чтобы сопоставить одно с другим. Солдаты непременно достаточно дисциплинированны, чтобы не раскрывать свое местоположение настолько неразумно — не иначе торговец с командой не смогли прийти к согласию по какому-либо вопросу и не сдержали эмоций. Сократив дистанцию, догадки подтвердились. Это была большая удача, однако вероятность появления воинов Артемиды на горизонте все еще оставалась высокой. Несомненно, они тоже пожелают разжиться продовольствием — если рисковать, то без промедлений.

Несколько моряков, набранных из чернорабочих в гавани, и их наниматель, который сейчас безрезультатно пытался отстоять свое лидерство, так горячо спорили, что напрочь забыли про осторожность и подпустили неприятеля слишком близко. Приказав Солону ожидать чуть поодаль, Керберос сократил расстояние до дюжины футов.

— У вас найдется еда? — Он не хотел церемониться с уцелевшими в пожаре членами команды, но все-таки дал им шанс поступить осмотрительно.

— Пшел вон, пока руки не переломали! — после недолгой заминки пригрозил один из простолюдин.

— Спрошу еще раз, у вас имеется еда? — В этот раз Иоанну проявил настойчивость, явив людям кинжал и вспыхнувший на ладони огонек.

На несколько секунд в пропитанном испугом воздухе повисла тишина, а затем излишне храбрый юнец выступил вперед.

— Что, обожжешь себе вторую часть лица?

Оранжевый язык метнулся к мальцу и нежно лизнул его щеку, навсегда оставив на ней грубый шрам.

— Закрой рот, пока еще способен разговаривать! — Герой блефовал и молился Аресу, чтобы его силы не иссякли прямо сейчас.

— Коли отдадим найденные припасы, то все равно умрем — облегчи наши страдания.

— Заткнись! — Торговец ударил парня в спину. — Забирайте эту бочку, кириос.

— В ней есть пресная вода?

— Вино, как и положено. — Он подплыл к Керберу и толкнул ему бочонок. — Позвольте присоединиться к вам. У меня тоже есть оружие, я буду полезен. Заберем у челяди еще одну бочку и вместе доберемся до берега.

— Дурак! — Иоанну оскалился, но тут же зашипел от боли. — Пусти клинок в ход и перережь себе глотку, покуда тебя не порвали на куски.

— Но погодите!

— Назад! — Он стал медленно возвращаться к Солу, не выпуская голосящего владельца судна из поля зрения, и, достаточно отдалившись, поспешил убраться прочь.

— Нехорошо получилось. — Произошедшее взбодрило советника. — Моряки либо кончат его сразу, либо оставят в одиночестве, а затем порвут пасти друг другу.

— Не все ли равно? Главное, у нас есть чем подкрепиться в ближайшие дни. Этот бочонок меньше предыдущего — он поместится на дереве, и хранящиеся внутри продукты не намокнут. Будете пить?

— А когда я отказывался от согревающего вина?

Они выложили добытую пищу и бурдюки на самый крупный обломок, и расположились напротив друг друга, едва облокачиваясь на сооруженную замену стола. Отведав сухарей, сыру, меду и сушеного мяса, а также испробовав излишне терпкого для жителя столицы вина, довольный и слегка опьяненный старик отважился озвучить очевидную, но от того не менее прискорбную вещь.

— Иоанну, я так и не поблагодарил вас за повторное спасение. Оказанная вами помощь неоценима, однако вынужден признаться, что даже ее оказалось недостаточно — мне не выжить. Не утомленность, так простуда в следующие несколько дней станет причиной остановки сердца. Не те года, чтобы плескаться в море.

Керберос опустошил второй сосуд и нехотя признал правоту товарища, но мириться с поражением отнюдь не собирался.

— Не может ваше путешествие закончится так бесчестно — умрете не от меча, как подобает человеку Ареса, и не с книгой в руках, как того сами хотели.

— Вы приложили все усилия, чтобы доставить феорию до Прометея, и не виноваты в провале. Совесть стратега чиста, об этом не тревожьтесь.

— Ах вы поганец! — не сдержался Кербер. — Считаете, я забочусь только о своем славном имени? О собственном успехе?

— И, безусловно, о драгоценной жизни. Нет ничего постыдного в желании лучшего места на этом свете. Я снимаю с вас наложенную ранее ответственность, продолжайте путь в одиночку — незачем гробить себя ради иллюзорной возможности спасти обузу.

— Давайте, стройте из себя мученика! Какая отвага, жертвуете собой ради жалкого единоличника! Идите вы! Я уйду, но вовсе не чтобы спастись и прикрыть свой зад, а потому что вы заслуживаете остаться здесь покинутым даже самым отпетым негодяем. К вам с пониманием, по-человечески, а в ответ лишь прикрытое благими намерениями хамство.

Герой принялся складывать недоеденные припасы обратно в бочку, спеша убраться подальше от мерзкого старикашки. Разъяренный нанесенным ему оскорблением, Иоанну потерял контроль и раскричался пуще торговца, точь-в-точь повторив ошибку последнего — появившийся на горизонте корабль неустанно приближался, неся на не имеющих герба белоснежных парусах весть для затерявшихся в океане людей. Снисхождение Бога и помилование или неудовлетворение подчиненными и закономерное наказание? Так или иначе, их судьба уже предрешена.

С надвигающегося судна стали раздаваться команды, и на воду спустили лодку с четырьмя облаченными в легкую броню солдатами. Они прикрыли тела деревянными щитами и выставили перед собой копья, чтобы в случае угрозы пустить их в ход при поддержке расположившейся на корабле дюжины лучников с наложенными на тетиву стрелами.

— Сюда!

Моряки спустили паруса, сбавив скорость судна, и сбросили якорь, позволяя попавшим в беду незнакомцам забраться на борт по веревочной лестнице. Керберос и Солон плыли под зорким надзором десятков глаз, страшась сделать лишнее движение и получить снарядом в лоб от напряженных стрелков или острием в спину от следующих по пятам копейщиков. Подчинившись приказу и бросив единственное оружие в лодку, они поднялись на палубу, где оказались предоставлены наварху, незамедлительно позаботившемуся о крепких путах на руках Героя.

— Кто вы и как остались в открытом море без корабля? — Седой насупившийся мужчина не собирался распаляться.

— Мы направляемся к Прометею. — Советник знал, что сказанная наобум ложь не приведет ни к чему хорошему, поэтому привычно уклонился от вопроса, переводя тему.

— Я не стану противиться желанию исполнить предусмотренное наказание в писаном для нарушителей границы законе, если вы сейчас же не ответите на поставленный вопрос.

Сол выжидающе посмотрел на наварха и, не заметив в его глазах ни капли приукраса, сдал позиции.

— Мы посланная Аресом в ответ на письмо Прометея феория. Я Тавуларис — настоящий и единственный советник Бога, — а это небезызвестный в военных кругах Иоанну, мой спутник, обеспечивающий безопасность. Вернее сказать, обеспечивавший.

— Вы можете чем-то подтвердить свои слова?

— Разумеется. — Старик дотронулся до груди и опешил, не обнаружив там привычно висящей броши. Он стал судорожно похлопывать себя по многочисленным карманам и поясу, одновременно вспоминая, когда последний раз видел золото — осознание, что на ужин к архонту он явился уже без него, вызвало глубокое разочарование. Для Солона брошь являлась неизменным показателем статуса и олицетворением его должности, поэтому ее потеря станет концом долгой службы — нащупав искомое, у него отлегло от сердца. — Правая рука Ареса!

— Мне это ни о чем не говорит. Прелестное украшение, коих на вашей земле бессчетное количество.

— Отведите меня к своему Титану — он поймет, кто я.

Мужчина обошел советника и приставил меч к горлу Кербероса.

— Теперь ты. Покажи, на что способен. Не вздумай хитрить, иначе лишишься головы быстрее, чем успеешь воплотить сумасбродный замысел в жизнь.

Перед Героем возник факел — моряки знали, что он наделен силой повелителя огня, и хотели убедиться в этом. Кербер поднял связанные руки и едва прикоснулся к пламени разумом, как от испытываемого унижения его охватило непреодолимое желание пустить способности в ход — единственной причиной, по которой он умерил свой пыл, была иссякшая сила.

— Держитесь на волоске. Искушение велико, не так ли? — игрался наварх. — Привяжите его к мачте так, чтобы не мог пошевелить ни единым пальцем, выставите соответствующую стратегу стражу и потушите все огни до последнего, в том числе свечи в трюме. А вы, Тавуларис, следуйте за мной.

Они встали у носа корабля, подальше от лишних ушей, и облокотились на борт.

— Должно быть, вы вымотались, проголодались и замерзли. Я потрачу еще чуточку вашего времени и, после ответов на крайне волнующие меня вопросы, позволю отдохнуть в каюте. Что стряслось с кораблем по пути?

— У нас возникли разногласия с архонтом портового города. Это внутренние дела государства, которые вас не касаются. — Сол скрестил руки под грудью. — Позвольте встречный вопрос. Это Прометей подсказал, что феория не доберется до конечной точки самостоятельно?

— Отец догадывался о возникших неприятностях, — подтвердил мужчина и принялся наседать дальше. — Граница не пересекалась чужаками десятилетиями, не говоря уже о контактах с ними. Почему это происходит сейчас? Какова цель вашего визита? В какую интрижку Арес пытается втянуть острова?

— Боюсь, я не способен утолить ваш интерес. В Афемеон прилетел ворон с письмом, в котором Титан просил о помощи, не расщедрившись на подробности о случившейся трагедии. Анакс вовсе запретил откликаться на послание, опасаясь ловушки, однако в итоге поддался уговорам.

— Если мудрейший из ныне живущих вступает в бесконечную войну спустя тысячелетия мира, то мы на пороге заката человечества. Верным решением было бы убить вас прямо сейчас, чтобы встречи вовсе не состоялось, но это бесчестный и глупый поступок, ставящий под сомнение приказы Прометея. Оттого настоятельно рекомендую в последние часы дороги подумать о роли, которую вы сыграете в будущем Гаиа, и, образумившись, принять верное решение уплыть обратно на родину.