Дева-Смерть (СИ)

Глава 10

Мэнд, Тайран.

1

— Море наступает! — дикий вопль позади оглушает напрочь. — Оно тоже взбесилось!

Почему бы и нет — со всем прочим за компанию? Плененное змеиной гаванью древнее море и так терпело слишком долго.

Но почему сегодня кричат исключительно освобожденные мэндцы? Разве за столько лет не привыкли к любым причудам родной… страны?

А из своих — даже малышка Франсуаза Лито уже молчит. А остальные просто толпятся на дворцовой террасе. Бывшей. Мрачно сжимают оружие — кто какое отобрал у побежденной охраны.

Слева, справа, позади — дрожат гнилые развалины дворца. Внизу трясутся кровавые катакомбы. В разломанные окна бывших залов хлещет вольное, буйное море. Прямо сквозь толстые решетки — пенным волнам они не помеха. Древнейшая стихия — куда там всяким дохлым безмозглым змеям?

Черное кипящее море — не голодное. И даже не равнодушное. И не злое.

Бурные волны с удовольствием смоют эту змею… но заодно и случайных людей. Змею море ненавидит, люди-однодневки ему безразличны. Убить всех — меньшее зло. Даже спасение — для большинства. Почти для всех. Тогда гнилая скверна исчезнет точно.

— Откуда ты это взял, Грегори? — серьезно уточняет баронесса.

Потому что он, оказывается, несет весь этот бред вслух. Всю эту… странную правду.

— Слушайте его! — то ли злится, то ли хохочет рыжая Лаура. — Надо же — в тебе и впрямь говорит древняя кровь. А мне она только шепчет.

Взбешенное море — это опасно. Но оно и впрямь — меньшее зло. Змеиная башка над черным, бездонным провалом — куда опаснее. Потому что уничтожит не только бренную оболочку.

А еще хуже, если она сейчас взметнется вверх на шее. Вверх. Прямо к огненной комете. Там гадину уже не достанешь, зато она — любого. В любой удобный для нее миг.

А потом еще и выловит из клокочущей воды. Одного за другим. Когда они все — поплывут.

А там, в черном провале, возникнет кипящая воронка огромного водоворота…

— Дай мне меч, — проговорил Грегори. С трудом отводя взгляд от беззрачковых глаз. Видящих всё. И всех.

Только бы не дернулась сейчас. Только бы еще не поняла.

— У тебя есть, — отрезала бывшая фаворитка безумного короля.

— Твой меч, — требовательно протянул руку бывший принц. — Другой не поможет. Или все умрем.

— Ты его не удержишь! Он же тебя сожжет! И тело, и душу, дурак!

Всё равно эту обреченную душу сейчас сожрут! Вместе с бесполезным телом.

— Я выдержу. Во мне ведь древняя кровь, разве нет?

Даже в короли когда-то сунулся… зарвавшийся идиот.

— Руки обмотай… — баронесса Керли уже рвет какие-то широкие тряпки.

Никола раздирает пополам плотный плащ. Почти ровно.

А Лаура послушно отдает совершенно простой меч. Такой с виду безобидный, только черный. И брать его не хочется. Совсем.

А едкая усмешка синеглазой девушки — еще острее. И ядовитее.

Грегори накрепко сжал рукоять. Сразу, не примеряясь.

Как раскаленная добела кочерга!

Отравленное железо прожигает насквозь… нет, не руки. Кровь, душу… всё! Как Лаура и предупреждала.

Нужно крепче сжать его — вот и всё. Чтобы не выронить от боли. Чтобы кочерга не упала, а приварилась. Чтобы Грегори успел, прежде чем сгорит.

Только три шага. Всего — три.

Целых три!

Надо было взять ядовитый металл у самой змеиной морды!

Раздвоенный язык скользнул к вкусной добыче. Где-то в вязкой полутьме. Рыбоглазые чудовища двоятся, троятся, наслаиваются друг на друга. Слишком большие. Не помещаются, гадины!

Сзади опять кто-то кричит — только бы бешеное море еще не захлестнуло всех! Не унесло в черную пучину.

А с пылающих небес льется, мечется слепящий свет. Режет больные глаза.

И, уже бессильно падая на колени на мокрые камни, Грегори всадил жгучий, яростный клинок в черную пасть центральному монстру. Уже обеими руками, с размаху.

Одной бы просто не удержал оружие. И сил бы не хватило.

2

Багровое зарево полыхает во весь горизонт. Пылает древний город. Один из древнейших в подзвездном мире. И один из тех редких, что следовало спалить давным-давно. Правда, жаль живущих в нем людей. А теперь — погибающих.

Они-то не виноваты. Просто родились не там и не в то время. И вовремя не сумели сбежать.

Грегори прав в одном. Дикое, вольное море злится больше всех. Ему явно надоела вся эта погань, оно жаждет смыть ее с концами. Но заодно смоет и людей. А они хотят жить.

И как же холодно! Грегори, пока не привели в чувство, уверял, что над горящим городом кружит огненно-алая комета. И что он и сейчас ее видит.

Но нет — невозможно светло просто от зарева пожаров. Древний Тайран горит.

— Еще бы — если с неба льется огонь! — почти кричит Грегори, приподнимаясь на мокром каменном полу. Среди воды по щиколотку.

Захлебнется — если не держать его голову выше.

— Очнись! — переорал его Витольд. — У тебя в жилах струится яд этого проклятого Ормоса. Вот и видишь, чего нет. Очнись: у нас и без огня с небес проблем довольно!

— Только я его увидел еще раньше. Лаура, — Гор с трудом сел. Арабелла поспешно подхватила его, Кристиан кинулся поднимать на ноги. — Лаура, змея мертва?

— Мечтай! Это же ее собственный яд. Переварит как-нибудь. Уползла раны зализывать. Уполз, точнее. Проголодается — вернется. Если нас к тому времени не смоет ко всем акулам и спрутам.

— Лаура, ты знаешь больше всех. Я… верю тебе. Я вижу то, во что никто не верит. Что нам сейчас делать? Броситься в море?

— Утонете. Это сейчас не просто море. Оно — полуразумно… но именно что «полу». Потопит нас вместе со змеями — чтоб они уж точно сгинули все. А еще хуже, что проклятый дворец вот-вот провалится в Бездну…

Тоже проклятую, да.

— Что? — побледнела Арабелла. — Там… Виктор.

— Нет там уже никого. Не веришь мне — спроси своего парня. Он сейчас всё видит и всё слышит.

— Это правда, — кивнул Грегори. — Белла, я не знаю, жив Виктор или нет, но во дворце его в живых нет точно. Как и в змеиных катакомбах.

— Вам не об этом надо думать, — перебила Лаура. — Тут сейчас всё взлетит на воздух. И будет такой водоворот… Все полетим кормить крабов и кракенов. У моря свои хранители. И они сейчас разгневаны — мама не горюй.

— Что нам делать, Лаура? Назови любое решение. Я тебе верю.

— Любое? — бешено и зло прищурилась она. — Ну тогда — разве что призвать Проклятые Галеры. Им не зайти ни в один порт. Сюда — могут, потому что тут уже не порт, а… кормушка для кракенов. Но и Галеры — не выход. Не спасение.

— Как мне их вызвать?

— Вызвать-то я могу, — усмехнулась Лаура. — А дальше что? Эти Галеры мне не подчинятся точно, не надейтесь. Я для них — никто.

— А прочим? — зачем-то уточнил Витольд.

— И прочим — не сомневайтесь. — Ледяные ярко-синие глаза, ровный взгляд, равнодушное пожатие плеч. Страх в ее душе умер давным-давно. Вымерз. — Во мне ни грана древней крови.

— Древней — это какой? — похолодел Вит.

— Той, что у тебя нет почти наверняка. Если, конечно, ты и впрямь не королевский бастард. Галерами командовать здесь смогут только трое — Сезаринг, его девчонка и этот старик. Если легенды не врут.

Сильная, уверенная баронесса Керли прижимает к себе дочь. Все три здоровяка-сына — похожи, как близнецы, — загородили мать стеной.

Грегори обнимает за плечи Арабеллу. И его обожженные руки вряд ли поднимут меч в ближайшие месяцы. И вообще хоть что-нибудь.

Черная пенная волна взметнулась над парапетом и бессильно опала. Хищная, голодная волна. Пока еще не достигла добычи. Ту еще не швырнули в смертную пучину.

И ощутимо содрогнулся бедный король Георг. Взгляд потерянно скользит по лицам. Ищет Кармэн?

И отшатнулись дети — к матерям. Будто те способны защитить.

— Белла не в том состоянии, — голос у Грегори совсем никакой. Как состояние бедной Арабеллы. И старого короля Георга.

Как их общее короткое будущее.

— Тогда умрет народу на одну галеру больше. Или на две — если еще и дряхлый старец не справится. А людей у вас и так многовато — даже для четырех Проклятых кораблей. Битком будет. Так что решайте сами.

Всё ниже клубится серый смерч. Заверчивается в воронку — не спеша, но верно. Дикий ветер Бездны крепчает.

Лицо короля Георга жалко кривится. Одной стороной.

Справится ли он? Да дед Арабеллы и говорит-то теперь с трудом.

— Я, возможно, королевской крови! — вдруг выкрикнула Изабелла. — Вдруг я чей-нибудь бастард? Не зря же так похожа.

И ощущение, что ее грязное рванье и впрямь стало королевским пурпуром.

— Рискни, — оскалилась Лаура. — Проиграешь — умрете всей галерой… но вы и так умрете.

— А ты? — зеркально кривится усмешка фальшивой принцессы.

Если фальшивой — ее галера не выживет точно. Но выдержка у девчушки точно настоящая.

— И я. Я с тобой взойду на галеру. Именно на твою. Глядишь, и подскажу чего. Мне-то терять нечего. Так зачем занимать чужое место?

Особо яростная черная волна взвилась над парапетом по пояс Витольду. Залила, кого успела. Люди отодвинулись назад — уж насколько смогли. Скоро уже не смогут. Следующий пенный вал взлетит еще выше.

И показалось или нет, что море попыталось унести Вита с собой? Утащить прохладными водяными руками? Гораздо сильнее, чем в обычном шторме?

Закричал кто-то из детей — Вит кинулся туда. Но нет — мальчишку удержали железные братья Керли. Матерясь сквозь зубы.

Полубезумное море схлынуло, огрызаясь. Готовится к новой атаке.

Белла не сможет жить без Грегори. А с тем, что могла спасти полсотни людей — и не спасла? Отдала спятившему морю?

— Арабелла сможет отдавать приказы, — совсем тихо выговорил Вит. — Просто повторять то, что услышит от меня. И тогда влезут все. Я присмотрю за ней, Гор. Обещаю. Клянусь.

— И я, — эхом откликнулась баронесса Керли. — А мои сыновья присмотрят за королем.

— Обещаем, — вздохнул без спора старший. Никола.

— Это еще не всё. Припасы с собой где брать? — вдруг вспомнил Грегори. — И пресную воду. Ты сказала, Проклятым Галерам не зайти в порт. Что мы будем есть и пить?

— Если легенды не врут, на любой Проклятой Галере всегда есть запас пищи и воды. И он не истончается. И не портится. А если всё вранье — что вы вообще уже теряете? — Лаура в упор смотрит только на Грегори. — Кинуться в море успеете всегда. Ты обещал верить в любое мое безумство — так верь.

Почему перед глазами лишь одно — отчаявшееся личико Беллы, судорожно сжавшей локоть Грегори? Побелевшие пальцы на мокрой темной ткани плаща. Насквозь мокрой.

И как баронесса Керли осторожно разжимает эти пальцы.

А Грегори что-то быстро говорит Белле в самое лицо — горячо, искренне… только Вит не слышит.

И полубезумная, как море, девушка, похоже, тоже.

3

Над самой головой рушится дворец. Это ничего. И ничего уже не изменит. Бессмертной не страшна человеческая гибель.

А под небесным куполом станет даже легче… дышать. Хоть подобным Анжелике и не нужно дыхание. В его человеческом смысле.

Рядом — надежное плечо и уже ставшая привычной поддержка Аристида. Но в этот бой он не вмешается. Это битва только Анжелики. И ее клятва. Оплаченная кровью на Алых Крыльях.

А бой Аристида — совсем иной. Страшнее и опаснее.

Потому что теперь Анжелика и Аристид вправе войти в этот дворец.

Где-то в гневных небесах тоже гремит огненный бой, но в нее не вмешаться даже бессмертным Детям Ночи.

Позади оглушающий грохот — рушатся мрачные коридоры. Похоронный звон — рассыпаются цветные витражи ажурных стекол. Тюремной телегой на осенних колдобинах трясется испещренный трещинами пол. Внизу шевелится, свивает кольца всё еще голодный Ормос. Готовится вновь воспрять.

Но не успеет. Благодаря бессмертным и смертным истерзанного Мэнда и храбрым пленникам из Аравинта и Эвитана, объединившихся против общего врага.

И таким, так Анж, ступать по земной тверди вовсе не обязательно. Когда умеешь летать в темном подземелье — сумеешь и под высоким потолком. Так что пугай своей злобой, мертвый Ормос, других.

Вот он — тронный зал древних королей. Когда-то здесь правили совсем иные Силы. Древние — как и везде. Но моложе, чем безумные братья-полубоги с затонувшего Анталиса.

Неясно, почему зал еще не рухнул и не обвалился.

И в полном облачении восседает спятивший король-жрец. С фамильным клинком в кровавой руке. Багровый отблеск дымных факелов играет на ярком рубине потертой рукояти. Огромном, чистейшей воды. Ценой в роскошный дворец. А во сколько жизней?

Древнее оружие, старая сталь, бесценные камни.

У обутых в шелковые сапоги ног два последних тела — очередных юных пленниц-любовниц. Не старше Изы. Светлые и темные волосы — в запекшейся крови. И она же впиталась в истоптанный ковер.

Перепуганные стражники и слуги убегали отнюдь не в шелковой обуви.

А трещин на мозаике под плотной тканью не видно. Они просто тонкими змеями вьются прочь — к стенам.

Больше зверь не убьет никого. И никогда. Анжелика — не героиня из любимых книг. И большую часть сегодняшнего подвига совершили не бессмертные Дети Ночи. Но это, главное Зло бывшая принцесса мрачного Мэнда остановит.

Почти главное. Есть ведь еще и сам Ормос. И его тоже скоро уже не будет.

Но Анжелика ступает по грязному, стоптанному ковру только к бывшему кровному родственнику. Злейшему врагу стольких последних лет. Прекрасная и ужасная Дочь Ночи. Пока кипит последний бой на море — в изломанной гавани и за рваной линией пенного прибоя. Пока дикая буря швыряет утлые скорлупки древних кораблей — бессмертных Проклятых Галер. Пока взбешенный Ормос пытается вскипятить древнее море. Пока разгневанный небесный всадник мечет огненные стрелы в ночное небо. Пока вечно юные Князь и Княгиня Ночи уводят спасенных жителей гибнущего Тайрана прочь. Подальше от обреченного родного города. Нельзя разбудить почти всесильную древнюю стихию и ждать, что она станет кого-то щадить.

Всё равно безумный Тайран давно перестал был теплым, уютным домом кому угодно, кроме пробужденного Ормоса и его преданных слуг.

Едва умрет кровавый король-жрец — прервется змеиная связь. Станет некому посвятить мертвым Змеям нового короля. И последний принц правящей крови мрачного Мэнда — у Ночных Князя и Княгини. И не черным жрецам добыть спасенного Мигеля у Бессмертных.

Тебе конец, проклятая древняя, многажды сдохшая змея. Больше никто не вернет тебя из гнилого небытия.

— Анжелика, удачи, — улыбнулся Аристид. Как это ему удается — сразу и так холодно, и так тепло? — Я спускаюсь к Ормосу.

— Удачи. Возвращайся.

— Вернусь, — еще одна улыбка растопила ее небьющееся сердце. — Я же обещал показать тебе загадочные пирамиды Хеметиса и священные реки Ганги.

Последний взгляд… боевого товарища. И в тронном зале остались лишь трое. Анжелика, ее злейший враг и черная ненависть.

— Ты ничего не добьешься, — усмехнулся… дядя. — Ты отдала душу зря, монашка. Как и тот жалкий слабак, кем прежде был я.

— А сейчас ты, похоже, силен? — усмехнулась она.

— Да, — расхохотался он. — Даже если проиграл — тебе. Теперь ты — достойный враг. Для меня. Но не для моего Повелителя — Древнейшего Ормоса.

— Да, для него найдется враг сильнее. И сейчас они уже начнут теплую беседу по душам. Но зачем⁈ — вдруг яростно выкрикнула Анжелика. Сорвалась, хоть и собиралась сдержаться. — Сейчас ты можешь сказать, чего тебе не хватало⁈ За что ты скормил проклятому Ормосу мою семью? Мою мать? Моего отца? Моего кузена Алессандро⁈ Свою жену и детей?

— Так ты и впрямь любила Алессандро? Надо же. Моя монашка-племянница, такая добродетельная. Вся в книгах и заботах о храме. Даже я почти поверил. Какая уже разница⁈ — усмехнулся безумный король. — Во мне осталось не больше от того слабака, чем в тебе — от пыльной монахини. То, зачем я когда-то продал душу, потеряло для меня смысл, когда я ее лишился. Такова плата, Анжелика. Порадуйся бессмертию. Это всё, чего ты добилась.

— Не могу сказать, что особо жажду твоей крови, подонок, — прошипела Анж. Теперь ей удается даже шипеть мелодично. — Потому и не стану ее пить.

Он поднялся-таки навстречу погибшей и воскресшей племяннице. Надо же — с претензией на отвагу. Тенью того, кем когда-то был, а теперь презирал. Справедливого правителя и храброго воина. Любимого и любящего отца бедного Алессандро.

И даже вскинул острый клинок. Всё еще человек — против нелюдя. Сверхсильного и неубиваемого.

И шею ему свернуть оказалось легко. Как любому другому смертному. Только грани рубина кроваво отразились в глазах. У обоих. И в остатках похоронного блеска витражей.

— Я добилась всего, — усмехнулась в гаснущий взгляд умирающего врага Анжелика. — Ормос наконец сдохнет окончательно. Больше никто не принесет ему жертв.

— Ты так думаешь? — еле слышно ухмыльнулся последний проклятый король-жрец.

И отправился в Огненно-Ледяную Бездну.

4

— Семь футов под килем! — вопит с просоленной всеми ветрами мачты облезлый попугай. Самый настоящий.

Сколько ему веков? Сколько из них он живет… умирает? Не знаешь, как и сказать. Но орет громко. Живенько так. Бодренько. Явно чувствует себя вполне живым. Куда живее Витольда. И уж точно — Беллы.

Кричит, вопит — во всю луженую птичью глотку. Даже если под облепленным ракушками килем — давно не семь футов. А до бывшего берега — уже долгие мили. Потому что и моря теперь больше.

Злой ветер бьет в тугие паруса. Черные. А когда стихает — разномастные матросы гребут не хуже. Равно как и хлещут крепкий ром. Где они его берут, если нельзя причалить? Неужели и впрямь он тут не переводится? Все смоленые бочки наполняются снова? Да и вековая смола на них не гниет.

Только теперь спасенные пассажиры (или узники) Проклятой Галеры — нет, Галеаса! — вынырнули из душного трюма. Разницу Витольду объяснила бледная как смерть Арабелла. Прежде мало что понимавшая в любых кораблях. Да и сейчас ощущение, что просто заучила наизусть.

Нырнуть в мрачный трюм пришлось, чтобы первым же пенным гребнем не смыло за скользкий борт. Бессмертной команде не грозит ничего — уже следующей волной обратно зашвырнет. Увы, живым на такую любезность рассчитывать не приходится.

Беллу тогда на борт почти внесли. Она до последнего цеплялась за Грегори.

И это теперь тоже кровью запеклось в памяти. Так же, как почему-то внезапный крик больного короля Георга. Хриплый, сорванный… полный дикого ужаса:

— Огненный демон! Он спалит нас всех! Море горит!..

Алый горизонт тогда и впрямь оправдал поэтичное название — будто яростный закат вспыхнул посреди чернильной ночи. С самой середины глубокой чаши небес — до пенных шапок морских волн. Рваным полукуполом.

Но никаких демонов там точно огнем не швырялось. Просто король Георг вспомнил послеобморочный бред Грегори. И в безумном сознании больного старика всё исказилось, как в кривом зеркале.

И сразу же хищная волна в сотню раз выше Витольда показалась не такой уж и страшной. Тем более что не накрыла, а вскинула легкий галеас на пенный гребень. Как любимую игрушку. И швырнула в кипящее море.

Причем, ощущение, что и впрямь — кипящее. Долетающие брызги почти обжигали.

Пенные волны теперь плещутся на месте бывшего дворца. И доброй половины огромного Тайрана. Или почти половины. Будто там никогда и не было древнего города. Роскошного дворца, жилых домов. И мрачных подземелий — логова вечно голодного Ормоса и вечно юных Детей Ночи.

Ну они-то спаслись, ясное дело. Но куда провалился чокнутый змей? На самое дно морское? Если так — хорошо бы там и сварился. Вкрутую. Холодную кровь стылых рептилий такое должно убить точно.

Если в разрушенном дворце еще оставались живые — у них шансов не было. Жуткой оказалась цена за победу над древним злом.

Спящий вулкан здесь, что ли, когда-то таился? Не одному же дохлому Ормосу дремать до времени. Иначе почему полгорода провалилось в бездонную пропасть? В какую-то морскую яму?

И такой же вспыхнувший вулкан взорвал один из крупных островов легендарной Лунной Гряды — в десятке миль? Витольд слышал, что когда трясется морское дно — такое бывает. Треснут вековые камни под обманчиво тихой водой — и хлынут волны в огненное жерло…

Это как-то объясняет кипящие волны. А заодно и бешеное зарево на алом горизонте. То, что теперь уже — слава милосердному Творцу! — погасло. Да и бурлившая вода успокоилась, поостыла. Может, честный и искренне верующий кардинал Александр из далекого Эвитана вымолил хрупкие жизни беглецов? Он-то уж точно почти святой.

Вит поспешно укутал хрупкие плечи дрожащей Беллы вторым плащом. Ей теперь всегда холодно.

Где галеры (галеасы!) Грегори и еле живого короля Георга — сейчас гадать бесполезно. Далекий корабль не совсем принцессы Изы трепещет узким парусом на тихом горизонте. Уже спокойном, темно-синем. Под розовеющей зарей. Далеко-далеко. Сотни глубоких футов под ракушечным килем. А нынешний долг Витольда Тервилля — спасти Арабеллу и этих людей. Вверенных ему — потому что больше некому.

— Тебе нужно поесть, девочка, — несгибаемая баронесса Керли заботливо склонилась над еле живой Беллой. С пусто остановившимся взглядом. Аравинтская принцесса потеряла всех, а теперь еще и Грегори. — Тебе понадобятся силы. Как и всем нам. Это еще только начало.

И нужно приложить все усилия, чтобы оно же не стало концом.