Дева-Смерть (СИ)

Глава 2

Середина Месяца Рождения Зимы.

Аравинт.

1

Если прежде Элгэ Илладэн считала себя не совсем живой, то теперь впору передумать. При виде нынешних правителей мрачного Мэнда.

Впрочем, принцесса Анжелика — всего лишь Регент при брате. Короле Мэнда Михаиле Третьем. А уж он-то точно жив. Даже если и ведет себя куда мертвее родственников. Весь — будто одни наполненные болью черные глаза. Чем-то похож на младшего брата несчастной Елены. Оставленного в Мидантии. Под защитой кардинала Иннокентия — вместе с прочими квиринскими беглецами.

Дикий ветер свистит над восточными равнинами Мэнда. Злой ветер. Сметает прошлое.

Несет с далекого погибшего Тайрана запах едкого дыма, черного горя и вволю попировавшей смерти. Не успеешь сделать шаг, а твой прежний путь уже замело серым пеплом. Где ледяной Эвитан, где душная Квирина, где прежний солнечный Аравинт? О теплом Вальданэ можно уже и не думать. Как и о соседнем Ильдани. А родной Илладэн забыть, как сказочный, добрый сон.

Больше нельзя врать самим себе. По-своему благородные Правители Ночи привели всех, кто выжил. Сопроводили.

И всё рассказали. Грегори и впрямь сделал всё, чтобы спасти пленных — и Мэнда, и Эвитана, и Аравинта. Он даже успел вывести их из подземелий Ормоса. Но не дальше.

Последних пленников разрушенного дворца отрезало бездонным черным провалом. Захлестнуло кипящим морем на трясущихся развалинах. На каменной косе. И прямо оттуда их забрали жуткие Проклятые Галеры. Но Кармэн Ларнуа среди увезенных в никуда уже не было. Вместе с благородным братом короля-палача Валентайном ее принесли в жертву на черном алтаре. Вместо спасенной Элен Контэ.

Анри Тенмар не сорвался. Даже довел переговоры до конца.

А потом молча ушел к себе в палатку. Наверняка хотел просто погнать верного коня в черную ночь, но побоялся, что это сочтут слабостью и бегством. Что армия растеряется. Полководец не может позволить себе такого.

Из палатки не доносилось ни звука — как ни караулил верный Эверрат. А утром маршал вновь появился на совете — как ни в чем не бывало. Только среди его густых волос почти не осталось черных.

А может, помогло то, что вновь сорвался Рауль Керли. Встревожившись за друга, маршал забыл о себе. Конрад говорит: с ним такое уже бывало далеко не раз.

А после совета Виктор встретил Элгэ в их палатке. За бокалом крепкого вина. Мидантийский хрусталь — прощальный подарок императора Евгения.

— Элгэ, у нас больше нет времени, — мрачно проронил ее любовник. — Истекло песком. Утонуло в кипящем море Мэнда. Взлетело на воздух тучей пепла из огненных гор. Ты должна мне помочь.

— Попроси кардинала Евгения.

— Церковник и так на моей стороне. Этого мало. Тенмар привык к суровому вояке Иннокентию. Два сапога пара. А вот этого библиотечного книжника наш маршал вообще не воспринимает как советчика. Элгэ, я ни змеи не понимаю, чего Тенмар тянет. У него есть законный король. Это я. По праву моей крови, по праву мести за мою мать, мою сестру и моего кузена. Как Тенмар смеет мне не верить⁈

— Виктор, успокойся, — привычно проронила Элгэ. В ней будто что-то надломилось после того разговора по душам с кардиналом. С библиотечным книжником. Почти другом.

Знает ли он, как на самом деле относится к нему Виктор?

Да как бы ни относился. Почему засомневалась вдруг Элгэ? Кто дал ей право? Потому что Виктор требовал Золотого трона, еще не зная точно о гибели Грегори? Да кто они все такие, чтобы об этом рассуждать? Виктор был там, в кровавом Тайране. Потому и не сомневался: выйти живым из змеиного дворца было уже нельзя. О смерти бедной Кармэн ее сын знал от перепуганной малышки Элен, присутствовавшей там. Что бы орала сейчас сама Элгэ — начни ее осуждать за смерть Юстиниана те, кто никогда не видел черных жрецов?

Виктор жаждет кровавой мести — за всё и всех. Если не сволочному королю Мэнда — его уже нет, так хотя бы тем, кто вынудил невиновную семью аравинского короля туда бежать. Подлым предателям жены и детей героя Алексиса Зордеса. Эвитану. Регентам. Особенно одному из них — нынешнему королю. Такому же сволочному, безумному змеепоклоннику, как и покойный Мигель Очередной.

Разве сама Элгэ не мечтала утопить врагов в их же крови? Разве до сих пор не жаждет плюнуть в поганую рожу жирному принцу Гуго? Хоть сколько сдохшую и сгнившую.

— Мы с Грегори были братьями. Если бы он выжил — я просто вернул бы ему эту змееву корону обратно. Но как меня поддержит армия — если не поддерживает маршал, их змеев полководец?

Не змеев! Уж Анри-то к этой гадкой мерзости отношения не имеет.

— Кардинал Евгений мне рассказывал о нынешнем императоре Мидантии, — осторожно начала Элгэ. — Когда тот пытался получить Пупрурный престол, маршал Октавиан Кратидес поддерживал не его, а пленного Константина. Законного короля. Но принц Евгений каким-то образом сумел его перетянуть на свою сторону…

— Элгэ, мне уже кардинал этим своим Евгением всю плешь выел, честное слово! Немудрено, что его Тенмар не слушает. Сколько можно? Написал бы себе «Трактат об идеальном правителе» и на этом успокоился. Или уж остался при нем в Мидантии. Тем же верным хронистом. Бегал бы за своим кумиром хвостом — с пером, чернильницей и стопкой бумаги. Записывал бы всякие мудрые фразы. Только мне, в отличие от этого Евгения, нужно доказывать даже то, что я — принц. А я, между прочим, законный наследник еще и Аравинта. Или Тенмар будет ждать возвращения с Проклятой Галеры моего дяди Георга? А пока поправит сам лет пятьдесят? До собственной смерти от старости? А дальше приглядывать за Лазурным троном доверит наследникам. Только приглядывать — ничего больше. Кто же тут смеет сомневаться в благородстве непогрешимого Анри Тенмара?

— Виктор, прекрати! Он же шел вас спасать.

— Мою мать, Элгэ, — вдруг с горечью произнес сын Кармэн. — Не меня. Я-то ему зачем? Обвинить в ее смерти, чтобы было на кого свалить собственную вину. Что так долго шел. Что опять опоздал.

— Виктор! Даже если армия и впрямь вдруг коронует Анри Тенмара… Дослушай! Даже если и так — мы всё равно отомстим. По большому счету, какая разница, кто наденет Золотую корону? Тебе в любом случае вернут родное Вальданэ. Королем ты не стал бы и при Грегори. А насчет Аравинта можно подумать потом. Анри — справедливый человек. Он никогда не стремился к власти. А ты — единственный наследник трона Аравинта. Признанный родным дядей.

— Хорошо.

— Что?

— Хорошо. Можем быть, ты права. Но — если больше нет цели, зачем мне вообще теперь жить? Я не спас мать. И сестру. Не сумел, не успел. Есть ли у меня хоть что-то, кроме этой мести, Элгэ? Ты у меня есть?

— Есть.

Кармэн когда-то спасла осиротевших Элгэ и Алексу. Дала им теплый кров и новую семью, любовь и заботу, вывезла в тогда безопасный Аравинт. Вернула детство.

Если сейчас Элгэ даст ее сыну погибнуть — значит, расплатится за всю бесконечную любовь Кармэн чернейшей неблагодарностью. Черной, как аспидные сутаны змеиных жрецов.

В смутном полумраке палатки Виктор преклонил колено. Прямо с хрустальным бокалом в руке. Почти уже опустевшим.

— Тогда, Элгэ Илладэн, я, Виктор Вальданэ, прошу тебя стать моей женой.

2

Ослепительно-белоснежное платье мягко шелестит между пальцами. Оно безупречно. Даже не верится, что сшито за столь краткий срок. Риста вдруг оказалась настоящей мастерицей. Особенно за звонкое золото.

Древние боги просили лишь правды, но Виктор Вальданэ с ними не согласен. Невеста должна была в белом. Точка.

Просить помочь с платьем Азу Элгэ и в голову не пришло. Старая ведунья и так все последние дни смотрит так, будто едва сдерживается. Чтобы от души не влепить хлесткую пощечину. И отнюдь не за наглую ложь перед древними богами.

Аза простила Элгэ гибель своего табора, но не предательство беззащитной Элен Контэ.

Трудно разглядеть себя в полный рост здесь. Да и какая уже разница? Не самое важное в подлунном мире — как выглядишь. Важнее — куда тебя сейчас несет собственная… дурость?

— Сударыня, можно войти?

Анри Тенмар. Разумнее сказать: нельзя. Виктор вдруг с чего-то начал ревновать к маршалу. Незачем дразнить гусей.

Но нет — хватит. Просто так Анри бы не явился. Будто у него мало дел?

Армия повернула к Эвитану. Всё еще без короля.

— Да, конечно, заходите, маршал.

Это жениху нельзя смотреть на венчальное платье невесты до свадьбы. Всем прочим — сколько угодно.

Да даже если бы Элгэ была вовсе не одета. Ее видела голой на Арене вся пьяная Сантэя. Поздно стесняться — чего бы то ни было.

Анри и впрямь выглядит плохо. Совсем как в ту злую зиму — когда потерял друга и обоих братьев. Но тогда у него была любимая Кармэн, а сейчас? Нуждающийся в спасении родной Эвитан? Тысячи людей, зависящие от усилий маршала? Еле живой Рауль Керли, превратившийся в собственную тень?

Отец Анри сына так и не дождался, а мать? Об этом даже император Евгений не знает. Или Конрад не смог подслушать.

— Сударыня, я должен с вами переговорить.

— Может, лучше без церемоний, Анри? — вздохнула Элгэ, усаживаясь в легкое кресло. Осторожно — чтобы не испортить платье. — Вы знали меня еще маленькой девочкой.

Как и Виктора — несносным мальчишкой.

— Да, конечно, — Тенмар всё же присел напротив — на походный стул. — Элгэ, вы верите Виктору Вальданэ?

— Как я могу ему не верить, Анри? — не отвела она глаз. — Я выхожу за него замуж.

И если Виктор лжет — ее жертва теряет всякий смысл. Но в чём Элгэ может ему не верить?

— Кардинал Евгений прав в одном, Элгэ: у нас и впрямь нет другого короля. Виктор — прямой наследник по крови и Георга Ларнуа, и Кармэн Вальданэ. Идеальная уния для Эвитана и Аравинта. А без коронованного предводителя мы — всего лишь армия мятежников. Враги законного эвитанского короля Эрика Сезаринга.

— Тогда что мешает, Анри? Почему вы ему не верите? Вы действительно считаете, что Виктор должен был не выбираться из дворца за помощью и вытаскивать обреченную Элен, а героически пытаться в одиночку спасти всех и погибнуть в попытке? Вас убедила бы его могила?

Остановись, Элгэ.

— Вы сами наверняка так и поступили бы.

— И была бы дурой. А король должен быть умен. Какого ответа вы от меня ждете, Анри? Да, Виктор — скорее мидантиец, чем эвитанец. И потому его так поддерживает кардинал Евгений. Тот, кто видел гибель слабой страны при мягком правителе, считает идеалом совсем другую монархию. Аравинт пал, Мидантия процветает. Это ли не пример?

— Странно, что кардинал при этом не понял главного. Оружие королей — не только власть, но и милосердие. Евгения Мидантийского так любят и уважают не за жесткость мер, а за то, что при нем Мидантия наконец смогла дышать. Но либеральный монарх Мидантии в Эвитане сойдет за тирана. А тиранию не любят нигде. Особенно у нас на Юге. Эвитан от деспотов и самодуров уже устал. Кроме того, Элгэ, я тоже видел императора Евгения. Пусть и не месяцы, а часы. И не нашел большого сходства между ним и вашим будущим мужем.

— Чего вы от меня сейчас хотите, Анри?

— Вы вместе с нами прошли путь из Квирины в Мэнд, Элгэ. Вы выросли бок о бок с Виктором. Я не верю ему, но верю вам. Если сердце и разум подсказывают вам…

— Анри, Виктор — не беспорочный агнец милосердного и справедливого Творца. Но я верю ему. Верю, что он искренне скорбит по своим матери и сестре. И жаждет за них отомстить. Я знаю, что Виктор любит свою семью… мы оба любили. И я верю, что добра в нем больше, чем зла. Все-таки зла я видела достаточно. Виктор, как и мы все, побывал в Бездне. Нельзя выйти оттуда прежним. Но мы все должны держаться вместе. И доверять друг другу. Иначе вообще ничего не получится, Анри.

3

Суровый взгляд старой Азы прожигает насквозь. Каленым железом.

Зато подруга Эстела рада… искренне рада. Как и ее Конрад. И Риста с ее веселым бьёрнландцем. И многие другие. Те, с кем Элгэ прошла долгий путь, и кого узнала совсем недавно.

Они все счастливы за юную, красивую невесту. И благодарны ей — за хоть какой-то просвет и общую радость. Будто этому военному лагерю давно не хватало именно благополучного воссоединения разлученных войной влюбленных. И долгожданной свадьбы.

И будто взгляд даже измученного Виктора — уже не настолько безумен. Может, Элгэ и впрямь удастся его отогреть? Им обоим — отогреть друг друга?

Хватит того, что она не смогла помочь несчастному Юстиниану. Не помогла, не разглядела, вовремя не почувствовала. Пока не стало слишком поздно.

Всё могло сложиться совсем иначе. Если бы Элгэ в эвитанском плену не видела кругом одних подлых союзников и мерзких холуев ядовитого Валериана Мальзери. Юстиниан любил девушку по имени Инес. В память о нем Элгэ должна ее найти — если сумеет вернуться в Эвитан не скованной пленницей.

И разве не Виктора она вспоминала в стылом особняке жадного дяди-свекра? А в осажденной оружейной поросячьего особняка мерзавца Гуго? Виктор, сам того не зная, помог Элгэ тогда выжить. Неужели теперь она бросит его самого? На произвол черного горя и вечной скорби.

Здесь нет ни Центрального Храма огромной Лютены, ни даже скромной часовни. Венчание идет на зеленом берегу неспешной реки. Струится, как текущая вода. Под тихой сенью чудом уцелевших невысоких деревьев. Под их успокаивающий шелест.

Сюда озверевшие гуговцы не дошли. То ли далековато от основной армии, то ли слишком близко от мрачного Мэнда. Опасного для всех.

Или просто здесь нечего грабить.

Мягко светится искренней радостью лицо верного союзника — скромного кардинала Евгения. Столько счастливых лиц. Разве это не подтверждение, что Элгэ поступает правильно? В кои-то веки.

Вторая свадьба в ее жизни, второй муж. Тот, о ком вспоминала, венчаясь с первым. С кем сравнивала невезучего Юстиниана.

И свежий вечерний ветер обвевает легкой прохладой усталое лицо. Дружески треплет «илладийскую кифару». В нем терпкий аромат знакомых трав и легкий — луговых цветов. И больше никакого горького пепла.

И счастливые улыбки старых и новых друзей.

И катится илладэнской тихой волной первый шелест, многоголосый шепот, звонкий хор-приветствие по дружным рядам огромного разномастного войска:

— Да здравствует король Виктор Зордес-Вальданэ! Да здравствует королева Элгэ! Славься!

Маршал Анри наконец принял решение. Виктора коронуют. Сразу после свадьбы. И сделает это законный кардинал Аравинта Евгений. Две только что отлитые короны увенчают головы нынешних новобрачных. Пока простое железо, не роскошное золото. Его просто негде взять. Не у Пурпурной же Мидантии просить. У хваленого «идеального правителя». Вдруг в пышной казне и запасная корона найдется?

И именно сейчас нового монарха несчастного Эвитана приняли поголовно все. А кто не принял — промолчит. Согласится с прочими. И с Анри Тенмаром. Поверит отважному полководцу, как тот поверил Элгэ Иллалэн. Товарищу по горьким скитаниям.

Только почему вдруг внезапно будто похолодало? И в этой внезапной стыни вновь жжет открытые спину, плечи, шею угольный взгляд Азы. Почему вспомнился тот вечерний разговор с добрым и наивным кардиналом Евгением? И его почти восторженный рассказ о счастливом браке по взаимной любви нового мидантийского императора? Такого умного, такого всё просчитывающего.

Как там сказал аравинтский кардинал? «Идеальное сочетание чувств и политического расчета»?

4

Злой ветер ненужной свободы беспощадно воет в ушах. Или просто — ненужности.

Свистит — как когда-то за хрупкими стенками чужой кареты на пути в чудовищный Мэнд. А теперь — на рваном краю крутого обрыва глубокой реки. Среди сожженного Аравинта. Он сгорел дотла — как и ненужное сердце ненужной Элен. Всегда найдется кому спалить то, что загорается столь легко.

Зачем дальше жить? Зачем жить без любимого? Прекрасная и смелая Элгэ Илладэн выжила в диком огне, кипящей воде и беспощадных боях. И этим погубила хрупкую Элен Контэ.

Зачем ей теперь жить — без Виктора? Он не оставит ради слабого огонька свечи яркое пламя летнего костра — это ясно любому. Он рожден летать, а Элен — бескрыла.

Но никто не заставит и погасшую свечу тлеть в вечной тоске, горьком одиночестве и позоре. Брошенной и забытой — за ненадобностью. Уже до конца ее дней.

— Послушай, Элен, нам было хорошо вместе, но это прошло, — Виктор вынужденно мягок. Но уже начинает раздражаться. У него это всегда — быстро. И жаль потраченного времени. А Элен никак не облегчает ему задачу. Не так послушна, как обычно. — Я никогда не говорил тебе о любви. Не признавался в ней. И никогда ни к чему не принуждал. Ты сама на всё согласилась. Не бойся — я не брошу тебя на произвол судьбы. Я позабочусь о нашем ребенке и твоем приданом. Ты сможешь спокойно выйти замуж и снова стать счастливой…

Дальнейшее Элен слушать не стала. Незачем. «Честные» намерения Виктора ясны и без того. Отнять у нее будущее дитя, а в награду купить сговорчивого мужа. Чтобы терпел порченый товар и не слишком часто попрекал… хоть первое время. А ее ребенка вырастит безупречная Элгэ. Еще раз поступит благородно.

Большего и лучшего Элен и не заслуживает. Никогда не заслуживала. Просто прежде Виктор ей этого не говорил прямо. Думал, она и без того всё понимает? Кем безвольные, послушные овечки могут быть, кроме как временным развлечением? Для чего еще они ярким красавцам, заслуженно любимцам любых дам?

А раз так — Элен больше незачем жить. Больше — незачем.

Для чего Прекрасная Кармэн спасла ее — такой ценой? Сейчас бы всё уже давно закончилось. Растворилась бы в вечности нестерпимая боль.

Или за это Виктор теперь так изощренно и мстит? За потерянную навсегда, так жутко погибшую мать. Из-за глупой, трусливой Элен.

Теперь он лишит ее всего.

— Элен! Осторожнее…

Злой ветер на шатком краю крутого обрыва тише не стал. Но сильные руки осторожно оттащили Элениту прочь. Подальше.

На один бесконечный миг она позволила себе закрыть глаза и взмолиться…

Но нет. Не любимый. Седой маршал Тенмар. Будто весь — сталь и пепел.

Черные глаза в черных же ободах горя отражают полноводное течение обманчиво тихой реки. Опасность бездонной глубины. Но у Виктора глаза — яркие, жаркие, в них тонешь и горишь. Сгораешь в алом пламени заживо — дотла. А во взгляде Анри Тенмара — усталость уже выжженных лесов разоренного Аравинта. Кажется, что ощущаешь гарь. И горький вкус пепла.

Элен не пустил в милосердную смерть тот, кто сам уже не жив.

— Зачем? Отпустите, — жалобно и жалко всхлипнула Эленита. — Я не хочу так. Не смогу…

Вырываться бесполезно. И хватит ли у нее потом решимости, если сейчас промедлить?

— Элен, подумайте о своем брате. И о ребенке.

— Я не отдам его им! — горькие рыдания захлестнули штормовой волной. Вместе со всем, что случилось. Что бормотала, шептала, рыдала, выкрикивала Элен.

Не отдаст! Пусть ему рожает эта змеева неумирающая Элгэ! Хватит того, что она отняла Виктора. Еще не хватало отдать ей в благородные когти родное дитя.

И при чём здесь вообще брат, если Виктор — будущий король? Кто спросит какого-то нетитулованного дворянина? Кто спросил Кевина, когда речь шла о Жанне?

— Элен, вам не придется отдавать ребенка. Он не родится бастардом. Элен Контэ, я предлагаю вам мою руку и, соответственно, титул герцогини Тенмар.

Что? Что⁈

— Но вы же меня… — пролепетала она.

— Элен, это неважно. Зато я — герцог и маршал. И веду армию. Виктор вынужден со мной считаться.

— Зачем вам… — Эленита инстинктивно закрыла руками живот. — Зачем вам чужое дитя?

— Не чужое, — Анри Тенмар печально качнул головой. Редкие уцелевшие черные пряди безнадежно скрывает густой пепел. — Родной внук Кармэн Вальданэ. Элен, послушайте. Вам сейчас нужен не безнадежно влюбленный — зачем он вам? — а, скорее, старший брат. Более сильный, чем Кевин. Нужна защита — вам и вашему ребенку. Именно это я вам и предлагаю. А если вы вдруг снова сможете полюбить — неважно, кого, — поверьте, я отпущу вас, как только добьюсь на это разрешения церкви.

Старший брат и защитник. Любивший Прекрасную Кармэн. И тоже ее потерявший.

И никогда не желавший Элен.

— Вы… вы сможете сделать так, чтобы у меня не отняли ребенка?

— Обещаю, Элен. Клянусь. Слово дворянина, офицера и герцога Тенмара.