Дева-Смерть (СИ)

Глава 6

Мэнд, Тайран — Черные Горы.

1

В детстве Арабелле нравились захватывающие приключения. Стремительная каравелла на всех парусах летит по вольному морю. За древним золотом насквозь просоленных пиратов. Или в черном-черном замке живет черный-черный рыцарь с черным-черным сердцем…

Как же здесь непроглядно темно! Если бы впереди не ждали бедная мама, Вик и старый дедушка Георг, а еще глупенькая трусиха Элен и другие… И почти всегда рядом не было верного друга Вита и маленького Михаила.

А где-то совсем недалеко — Гор! И он совсем-совсем скоро вернется. Белла просто не имеет права бояться. И их всех подвести. Она ведь обещала справиться. Выдержать.

Слабый огонь очага, еще слабее — камина. Густой дым отсюда как-то выходит. Выползает. Это Арабелле нельзя. И Михаилу. С дымом способны улететь только свободные души. Прямиком на облако к мудрому, справедливому Творцу.

Зато можно подогреть разведенного вина. И приготовить поесть.

— Будешь жареное мясо? Извини, овощей сегодня нет.

Ест Михаил слишком мало для его лет, но откуда аппетит в таком месте?

Если бы не жизнь потерянных родных, Белле не хватило бы смелости. Ни за что. Даже вместе с Грегори. Потому что все эти бесконечные месяцы ее слабая отвага иссякала по капле — день за днем, час за часом. С каждой новой увиденной смертью, с каждой каплей невинной крови. С каждым очередным ужасом, только чудом еще не сожравшим Арабеллу.

Когда из пустынного колодца бесконечно черпать и черпать — он высыхает. Особенно если и так слишком глубок и силен не был. Ледяные Дети Ночи выпивают живых людей досуха, а их мрачные Подземелья высушили душу Беллы. Она не заметила сама, как почти растворилась в мрачной тьме. Один маленький огонек свечи — среди бесконечных ужасов Мэнда. Вот он и погас. Исчез. Просто этого никто сразу не понял. Даже она сама.

Любой огонек легко поглотить ледяной мгле — просто прежде Арабелла этого не понимала. Можно перескочить узкий ручей страха, переплыть бурную реку или даже широкое, холодное озеро. Но не безбрежный океан. Особенно если он чуть теплее льда.

Как легко и весело время летело в детстве, и как нескончаемо долго оно ползет в плену.

Грегори где-то рядом, он теперь не уйдет. Только не после того, что их связало. Прежде — совсем недавно! — любовь вела Беллу путеводной звездой. А теперь уже не спасает. Как слабому костру не согреть в лютый северный мороз. Его огня хватает лишь, чтобы не замерзнуть насмерть. Выжить. Дотянуть.

Без Грегори Арабелла погибла бы совсем, но чтобы ожить, стать прежней, ей нужна любимая мама. Еще — всегда веселый брат, мягкий, неуверенный дедушка, родной дом, но прежде всего — мать. Просто обнять ее и не отпускать больше никогда. Ощутить тепло надежных, заботливых рук, услышать родной голос.

Мама, мамочка! Найдись! Отыщи свою потерянную дочь. Потерявшуюся.

Ежедневный бой с тенью во тьме — привычен, как когда-то веселые танцы и радостный смех. Чтобы никто не понял, что Белла уже сдалась. Что ей настолько страшно.

— Мы сумеем спасти маму? — совсем тихо спрашивает Михаил. Юный принц Мэнда. У большой и взрослой Арабеллы. Чьему попечению его доверил заботливый Вит.

Они тут все — принцы и принцессы. Ну, кроме Витольда. Знатное происхождение кого-нибудь когда-нибудь спасло? Особенно в мрачном Мэнде? Сюда боялись соваться даже ушлые торговцы, а юные Вик и Белла смеялись над сказками старых бабок — в уюте теплого, радостного Вальданэ. И солнечного Аравинта.

— Мы сделаем всё возможное, — ее голос позорно дрогнул. Впрочем, одернуть себя еще получилось. В этот раз. — Мы совсем скоро вытащим наших мам — и твою, и мою. Ешь, остынет.

А греть здесь долго. И не только еду и питье. Камин горит совсем слабо.

— Я могу пойти с вами? — Михаил послушно кладет в рот кусочек. Совсем маленький.

Еще никто никуда вообще не пошел. Выходит только Грегори — для ночных вылазок. Всегда — в сопровождении гостеприимных хозяев. И тут же возвращается назад. К Белле.

Они — пленники и гости. Пока еще дружественных и в меру гостеприимных Детей Ночи. Сверхсуществ из жуткой легенды. Без души, зато с вечной жаждой живой, горячей крови. Южная подойдет особенно.

Прекрасные Князь и Княгиня Ночи Мэнда — переменчивы, как хищные мотыльки. Сколько ему лет — сотня, две, три? Белла чувствует себя много старше их обоих. Потому что она способна взрослеть и меняться, а они — нет.

— Там слишком опасно. Тебе лучше подождать нас вместе с твоей сестрой. Она позаботится о тебе.

— Моя сестра Иза — в королевском дворце, в плену. Еще одна, Анж, пропала или погибла. И Иза тоже, возможно, уже погибла. Княгиня Ночи — не моя сестра, — серьезно заявил Михаил. — Как король — не дядя.

— Нет, не так. Он и впрямь не дядя. А вот она — сестра, — присела рядом Арабелла на корточки. — Иначе, поверь, не приютила бы тебя. Она о тебе заботится и защищает.

Правда это или нет? Не исключено, что сестрой Княгиня считает лишь то ли пропавшую, то ли погибшую Анжелику.

Поскорее бы вернулся не Гор, так Вит.

Знакомые шаги Грегори Белла узнала сразу — в привычной гробовой тишине. И, не стесняясь, кинулась на шею. Прежняя Арабелла — мамина любимица — была живой, веселой, непосредственной. Нынешней — застывшей и неживой — просто нужно рядом живое, родное тепло. Как Детям Ночи. Чтобы не заледенеть окончательно. Не застыть куском льда у погасшего в зимней ночи одинокого костра.

Обнять, прижаться, прильнуть к еле теплым губам. Жаль, они с Гором не одни, и нельзя сейчас зайти дальше. Тогда станет легче хоть чуть-чуть. Теплее.

Сколько дней Белла не видела живого солнца? Или хоть воздушных облаков? Почему Гор ни разу не взял ее с собой? Это слишком опасно? А оставаться здесь — без дневного света, без свежего воздуха! — не опасно? Не страшно?

Или… на самом деле Грегори просто не позволяют. Пока Арабелла ждет здесь — он не сбежит. Михаила ведь тоже не выпускают. Только Гора и Вита — по очереди.

И сколько уже здесь этот ребенок? Насколько он бледнее, чем когда попал сюда? Хоть тогда и был смертельно напуган. И видел зверскую расправу над своей семьей.

Где-то неизмеримо далеко льется с синих небес солнечный свет. И мягко сияют в ночи ожерелья звезд. Небо бывает голубым и бархатно-черным, море — лазурным и аспидным от гнева. Вишневые и яблоневые сады, алые гранатовые рощи Юга, тихий Аравинт, огненное Вальданэ — еще существуют? Или приснились?

Жива ли мама? Если нет — Белла растворится в ледяной тьме совсем. Погаснет.

— Ара сказала, мне нельзя с вами, — спокойно произнес Михаил. — Что мне безопаснее с Детьми Ночи. И они обо мне позаботятся.

— Ябеда, — без тени злости произнесла она. И без тени вообще эмоций.

— Ара? — Гор почти не удивился.

— Захотелось что-нибудь изменить. Что они тебе сказали?

Всё, что угодно. Грегори мог просто не вернуться с дружеской «беседы». И сегодня, и вчера. И раньше. «Гостей» могут легко убить в любой миг — хоть всех, хоть поодиночке.

Надо предложить ему сесть. И горячего вина. И даже поесть. А Белла вместо этого — сразу с вопросами.

Только иначе уже не получается. Все силы ушли на то, чтобы не разреветься перед ребенком. И не дрожать с ним вместе.

В детстве Арабелла гордилась, что если не сильнее, то быстрее и ловчее многих мальчишек. А теперь она в руках сверхсильных и сверхбыстрых нелюдей. В лапах. В когтях и клыках. Просто те пока не сомкнулись. Как тигриная лапа.

— Они тоже беспокоятся о своей семье, — голос Грегори — мягкий, спокойный, серьезный. — И у них есть план. И для него нужна наша помощь. Но они не уверены. Мой… наш план смелее, чем их. Мы должны убедить Князя и Княгиню. Окончательно. Идем. Они ждут нас прямо сейчас.

И Беллу тоже. И хотя бы не одну. Вместе с Гором — безопаснее. Даже если это — всего лишь иллюзия глупой влюбленной девчонки.

Но чем это хуже иллюзий дочери, по-детски верящей, что рядом с мамой растают утренним туманом все ночные кошмары и вражеские козни? Трусливо уползут прочь от утренней зари. От ее спасительного света.

— А мне с вами можно? Хотя бы сейчас? — ожег Арабеллу стыдом голос забытого ребенка.

— Конечно, можно, — теперь присел на корточки Гор. — Идем.

Арабелла — вместе с ним. Не отпуская его руки. И тепла.

Они еще живы, живы, живы! Хотя бы они.

Жаль, нельзя задержаться хоть чуть. Еще немного. И вдвоем.

Но не отсылать же прочь Михаила — даже на несколько минут. Одного — в стылую тьму. Там ему будет хуже, чем Белле без объятий Гора.

Остывает вино, согревается кровь, чуть отогревается душа. Но как же медленно…

— Белла, где Вит?

— Его тоже вызвали. Где-то час назад, — тревога еще не успела толком угнездиться. Да и Михаила пугать нельзя. Больше, чем он уже напуган.

— Я его видел, просто он ушел раньше. Наверное, разминулись. Ладно, идем, — Гор переглянулся с ней. — Всегда вместе, да?

Белла… Ара нашла в себе силы выдавить тень прежней улыбки. Ее отражение в кривом зеркале из страшной сказки. Менее страшной, чем жизнь.

У Арабеллы всё же хватило сил отпустить Грегори — на миг. Чтобы налить горячего вина всем. И даже не забыть еще разбавить — для Михаила. Самой ей хочется не разбавлять совсем. И не просыхать.

Вспомнила — сунула Грегори хлеб с мясом. С собой.

Почти остыло, но лучше, чем совсем ничего.

Пить надо залпом. С собой кубки не возьмешь. Некуда. Руки должны быть свободны. Для оружия.

Грегори сжал ее руку — и только. Но он сейчас даже Михаила на руки не берет. Вдруг и впрямь придется драться? Вдруг лютых врагов только что прибавилось?

Ничего. Если прекрасные и ужасные Дети Ночи всё же не врут — может, гостям выпадет немного времени перед… планом? Поесть… прийти в себя.

А даже если и нет — будет вся вечность времени потом. А также — солнца. Яркого, теплого, живительного. Света, моря, цветов… Когда Белла спасет свою семью.

Нужно только дождаться. Еще немного. Дотерпеть.

Спасти.

2

Грегори почти привык к вечному мраку вокруг. Только глубокими ночами их выпускали на волю — до первых, робких лучей рассвета. Всегда — под чутким, неусыпным присмотром то ли друзей, то ли стражей.

Ночами живым светили бледная луна и яркие звезды — если повезет. А днем — тусклые свечи и отчаянно-яростные факелы. Еще изредка — камин. И тепло душ друг друга.

По столице рыщет неумолимая и неутомимая стража, во дворце привычно убивают невинных людей. А у Князя и Княгини Ночи по-прежнему нет оружия против Змеи. И вряд ли появится. Из ничего что-то не родится — если палец о палец не ударить. А ударять тут некому.

Гораздо веселее летать над Тайраном и танцевать в лунном свете на ночных крышах. С этим даже поспорить-то трудно.

Грегори когда-то едва уломал Детей Ночи на прогулки по ближайшим улицам. Так удавалось спасти хоть кого-то. От обезумевшего короля, требовавшего всё новых жертв. Для своей вечно голодной Змеи.

Спасенных Дети Ночи провожали до городских ворот. Или до домов их друзей — если таковые еще находились. И были готовы кого-то спрятать.

На сей раз Грегори не один. И не с Витольдом. И в глазах Беллы и Михаила — отчаянная надежда. Ей нельзя дать погаснуть!

И кто же виноват, что сюда он шел, уверенный в победе? Бессмертные же сами его просили. Были железно уверены.

А за полчаса его отсутствия успели передумать. Способны ли эти вечные дети на чём-то вообще сосредотачиваться? Им ведь было не по пять лет при обращении. И даже не десять, как Михаилу.

— Доведите нас до дворца, — уговаривал Грегори. — Дальше мы найдем дорогу. Мы — люди. Нам приглашение не требуется.

Или хоть отпустите.

— Вы уже пытались в прошлый раз, — возразил Князь. — И не смогли. А мы обещали Анжелике спасти вас.

— В этот раз я справлюсь.

— Чем он отличается от прошлого? — заливисто смеется вечно юная Княгиня. — Твоими словами? И ты готов рискнуть всеми?

— Больше ждать нельзя, — умоляет Арабелла. — Мы должны спешить, я чувствую. Потом будет поздно.

Правители Ночи переглянулись. Будто вели безмолвную беседу. Неслышимую для смертных.

Сколько может быть серьезных, трагичных разговоров — если они не ведут ни к чему? Зачем тогда звучало то предупреждение о смертельном риске?

— Хорошо, — кивнул Князь.

Столько ночей зов гостей был бесполезен. И вот сегодня…

Возможно, Дети Ночи просто устали их оберегать. И авось не успеют передумать еще раз.

До залы с «набраться сил и поужинать» Михаил почти летел.

— Я здесь не останусь! — мальчишка мертвой хваткой вцепился в Вита. — Лучше умереть рядом с вами, спасая моего отца и мачеху, чем сойти с ума здесь!

Умереть можно не только «вместе», но и «на глазах». Это тоже будет «рядом».

— Послушай, здесь твоя сестра, — Грегори остался последним гласом рассудка. И Вит, и Белла уже приняли сторону маленького принца.

— Гор, ты ведь сам знаешь. Она — уже не человек.

А ведь их сейчас запросто могут слышать. Не люди.

— Под мою ответственность! — не выдержал Вит.

— И под мою!

Да, командир из Грегори — никакой. Сегодня это с блеском подтвердилось.

А уж авторитета у него…

Но к Белле вернулся блеск глаз. И та самая надежда. То, что Грегори уже отчаялся вернуть ей хоть когда-нибудь.

Сегодня Арабелла будто воскресла. Как и маленький Михаил.

— Под мою, а не под вашу, — устало вздохнул Ильдани. — И только попробуй погибнуть — лично пристрелю. Это ко всем относится.

Только сначала — себя. Мало ему Беллы — теперь Грегори в бой и в логово врага таскает еще и десятилетнего ребенка. Что бы сказал всегда благородный отец? Давно бы потерял дар речи. От такого-то непутевого сына.

И это Грегори хотели возвести на престол Эвитана? Он собирался как-то командовать целой страной? Беречь ее, защищать. Заботиться.

Мда.

— Значит, так. Михаил остается на поверхности, но во дворец не суется. Пусть полюбуется луной и звездами — под охраной наших друзей. И никаких споров.

— Мы присмотрим, — услышав это, Князь кивнул будто даже с облегчением. — А вы постарайтесь разыскать там некую Лауру. Она… что-то вроде пленницы короля. И фаворитки. Эта девушка на нашей стороне… если еще жива.

3

До Тайрана — сотни миль полета на Алых Крыльях.

Серебристый диск полной луны — солнце Детей Ночи, Детей Луны и истинных, прирожденных оборотней. Остро-ледяное и пронзительно прекрасное. Благороднее только непостижимо далекие звезды.

Ночные птицы отлично видят даже в кромешной тьме. И летучие не птицы — тоже. И не мыши. Обычно. Анжелика еще не освоила науку превращений.

И парить над острыми верхушками лесов и снежными шапками гор бескрылые умеют не хуже. Даже если научились совсем недавно.

Лунная дорога уводит вдаль. Тех, кто следит за ней с высоты птичьего полета. Когда все хищные крылатые спят. Уже или еще.

Порой можно различить малейшие детали — если вглядеться. Последний тонкий стебелек мха в мелкой расселине серой, вытертой осенними дождями скалы.

Странно, прежде Анж не думала о будущей жизни. Уже очень давно. Потому что всё было предопределено на десятилетия. Только попусту душу травить.

Надо было умереть, чтобы научиться жить и мечтать.

Дети Ночи не ощущают холода. В этом они сильнее оборотней. Те — слишком живые. Даже не властные над собой Дети Луны.

Но почему молчащее сердце, кажется, вот-вот разорвется от восторга? Несмотря на всё горе последних дней? Откуда это ощущение, что жизнью Анжелика заплатила за нечто большее? За то, что иначе ей было не получить никогда.

Только не в тоскливом Мэнде. Не в змеином плену.

Неужели и впрямь она зря раз за разом отказывалась от искренних предложений Изы? Просто теряла время.

Ведь действительно… Если сейчас всё получится, о возвращении в тихий монастырь, в родную семью ли — не может идти и речи. Зато весь подзвездный мир — всё непостижимое Царство Ночи — к услугам Анжелики. Вечная, пьянящая свобода. Скользящей тенью она сможет побывать везде. Увидеть всё. Кроме золотисто-лимонного солнца.

Нет, даже это — возможно. Рано или поздно. Чем старше подобные ей…

А в распоряжении Анж теперь — еще и всё время подзвездного мира. Во всём, кроме спасения родных. С этим нужно поспешить. Зато потом…

Анжелика увидит древние храмы Квирины и пышное великолепие мидантийских дворцов. Пустынные пирамиды Хеметиса и широкие воды цветной Ганги.

А сколько чудесных, замечательных книг можно прочесть, когда тебе не нужно тратить время на пустой, ненужный сон! А до каких несметных сокровищниц древних знаний всех стран добраться! И впереди — долгие века, чтобы всё успеть.

Когда они справятся…

Размечталась! Анжелику будто окатило ледяным дождем. При полной нечувствительности к холоду. И при абсолютно «светлой» ночи. Без тени туч и даже легких облаков.

Строгая концентрация — то, что Анж нужно освоить скорее. Иначе невозможно даже контролировать себя! Слишком многое мешает думать…

И хватит витать в облаках! Даже в несуществующих ночных. Еще дело не сделано. Даже толком не начато.

Кто теперь живет в несчастной розовой комнате Изы? Для кого она стала тоскливой темницей?

Что сейчас с таким серьезным, не по годам взрослым братиком? Удалось ли спрятаться хоть ему? Сумела ли его укрыть Иза? Она обещала.

Сохранился ли сам родной дом, или жадный зверь-король его спалил? Живой монстр, что в сотни раз хуже, жесточе и безжалостнее любого Порождения Ночи.

Насчет отца Анжелика была почти уверена. На сей раз Мигель его не пощадит.

А в этих холодных горах что-то многовато развелось жирного, вкусного зверья. Зачем Анж здесь? Научиться летать? Уже умеет.

Значит, подкрепиться и набраться сил. Под завязку.

Стремительная тень скользит над беззащитной землей. У самой Анжелики тени теперь нет, зато она сама — смертельно опасное Создание Ночи! Смутная не-живая тень самой Бездны.

Бросок! Неотвратимый и смертоносный. Когда-нибудь Анж вонзит острые когти в проклятого короля-зверя. Совсем скоро. Растерзает его в кровавые клочья.

А сейчас — прости, быстроногая антилопа. Твои оленята с далекой зимы уже достаточно взрослые — выживут и без тебя. А мы все — лишь послушные звенья пищевой цепочки, как рассуждают некоторые философы. В уютных, безопасных кабинетах полагая венцом творения себя.

Кем они, интересно, сочтут подобных Анж — если вдруг познакомятся?

С другой стороны — да, прежде Анжелике убивать не приходилось. Даже животных. Но если ты ешь их мясо — значит, кто-то просто убил за тебя. И сделать это самому — честнее, разве нет?

Нельзя лететь в Тайран голодной. Или сойдешь с ума от первой же крови. Особенно родной. Создатель предупредил.

А вот когда кровь в еще теплой добыче иссякнет, придет пора для другого скорого полета. В столицу. Спасать своих. Всех, кто еще жив.

И живых, и не-мертвых.

Держись, Иза. И одна, и вторая. Ваша старшая сестра уже почти дома.