Дитя Н'аэлора (СИ)

Глава 8 Клетка

Когда тебя напрямую не подпитывает сила темного бога, то ты практически превращаешься в обычного человека. При мне были мои навыки боя, опыт и знания, но тело сейчас находилось в человеческой форме. А это означало, что меня на утро ожидало самое жуткое за тысячу лет похмелье.

Я кое-как разлепил глаза и, щурясь от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь косые ставни, попытался встать с лежака. Вокруг была дешевая комната какого-то клоповника с лежаком у самой стены, под задом — вонючий матрац. Благо, накануне я набрал в кувшин чистой воды, который целиком и влил в себя, даже не поднимаясь на ноги.

Стало немного легче, но в голове все еще стучала целая артель похмельных дворфов, цель которых была только одна — разрушить мой череп изнутри, чтобы вырваться на свободу.

— Всемогущая Нильф… — выдохнул я, поднимаясь на ноги.

Казалось, вместе с парами дешевого вина и гномьей водки на меня навалились все те сотни лет, что я прожил в этом мире. Навалились разом, беспощадно и неумолимо. Хотелось потянуться к своей запертой где-то глубоко-глубоко силе, воззвать к печатям и наполнить все свое естество темной магией, которая поддерживала во мне жизнь и давала силы все эти годы. Но нельзя, ни в коем случае нельзя. Я не сталкивался с потенциальным владыкой, но точно знал, что раз уж я мог почуять магию Харла за несколько улиц, на это будет способен и он в отношении моей силы Нильф.

Заняться до вечера было совершенно нечем, кроме двух вещей. Надо перекусить и отправить весточку Эрегору. Эльф сказал, что мое послание будут ждать на рынке, на торговых рядах, где продают ткани. Там я найду торговца по имени Карим, которому и передам записку. На мой же вопрос, как этот Карим выглядит, опальный советник только рассмеялся и сказал:

— Поверь мне! Увидишь торговца дарканскими тканями и коврами с самым недовольным лицом во всех Западных землях, знай — это Карим!

На все прочие мои намеки, что неплохо бы получить и другие приметы, как рост, длина бороды или хотя бы описание торгового места, Эрегор сказал просто:

— Спроси у любого, где стоит Карим. Весь Мибензит знает этого…

С губ эльфа почти сорвалось крепкое словцо, недостойное бывшего приближенного Ирен, но темному удалось удержаться от портовой брани. Я же понял, что Карим неплохо попил крови моему бывшему ученику, но каким-то чудом этот мерзкий человек стал его соглядатаем и доверенным лицом для серых дел. Ведь непонятно кому Эрегор доверять мое послание отказывался.

Карима я нашел даже без подсказок, Эрегор оказался совершенно прав. Потому что пропустить необъятного южанина с кислой миной, выделяющегося словно недовольная гора на фоне всех прочих торговцев, было просто нереально. Карим был настолько толст, насколько это было вообще возможно вообразить. Настолько толстых людей я раньше встречал только при дворе одного из королей Брима, да и то, это были покорные и тихие евнухи. Карим же, судя по надменному взгляду и вздернутому подбородку, скопцом не являлся, а вся поза купца свидетельствовала о том, что он не прочь перейти от словесной перепалки и к мордобою.

— Здравствуйте, уважаемый… — склонил я голову, тихо приветствуя купца.

Карим, стоя на небольшом помосте, окинул меня взглядом, недовольно цыкнул и уже был готов сказать что-то резкое. Но едва я поднял глаза и посмотрел на мужчину, как обычно смотрю на людей, купец осекся, пару раз открыл рот, хватая воздух, щеки его покраснели, и в итоге он только и выдавил:

— Доброго дня…

— Передайте нашему другу, что все пройдет сегодня на закате, южные ворота, — тихо сказал я, — а теперь говорите, как и обычно.

Надо было вывести купца из ступора, потому что я до сих пор ощущал на своей спине взгляд пары внимательных глаз. Вчерашний соглядатай никуда не делся.

Карим оказался мужиком смышленым, впрочем, Эрегор бы с другим и не связался. Поняв, что за мной могут наблюдать, он, исключительно для виду, еще пару раз схватил ртом воздух, краснея еще сильнее, после чего разразился грязной бранью, что отвратительной волной покатилась по всему торговому ряду.

— Пошел вон, грязная свинья! Даже не тянись к моим коврам! Пошел! Пошел! Приличных людей только пугаешь, мразь! Проваливай! — заорал толстяк, размахивая перед моим носом пусть и жирными, но от этого не менее угрожающими кулаками.

Я для виду сделал вид, что бросил Кариму пару ласковых через плечо, после чего ретировался и стал приставать к другим купцам, предлагая услуги «наемника».

Подобный выход в город меня немало развлек. Я уже и забыл, каково это, когда люди не дрожат от одного твоего шага, не жмутся по стенам, не улыбаются, забыл, каково это, когда перед тобой не гнут в раболепии самые гордые спины, а вот так, кричат, цыкают, видят в тебе пустое место. На самом деле именно в таких ситуациях проявляется истинная суть вещей, истинное лицо каждого человека. Одни купцы, уподобляясь Кариму, кричали и грозились кликнуть стражу, потому что выглядел я сущим бандитом с большой дороги и бродягой, другие — лишь спокойно предлагали пройти с главной площади на рынки «черной кости» или вовсе за стену, третьи — игнорировали и вообще делали вид, что меня не существует. Разок, на самом дешевом, овощном ряду, где стояли и торговали местные, я даже почти получил работу. Надо было проводить пару телег в Пелоф, платили сущие гроши, но обещали кормить в дороге. Конечно, пришлось сделать оскорбленный вид и сообщать, что мне, Фиасу, великому воину, не пристало водить телеги за горстку медных монет. Было видно, что пожилой купец уже трижды успел пожалеть, что предложил мне работу, но выходить из образа было нельзя. Четверть часа рвал перед ним глотку, топал ногами и хватался за ржавый, видавший виды клевец на поясе.

Солнце же неумолимо шло по небосводу, полностью игнорируя копошение смертных под собой. И когда его сияющий диск едва коснулся линии горизонта я уже стоял у южных ворот, ожидая своего нового знакомого.

Мужик с гнилыми зубами появился словно из-под земли, мотнул головой, командуя следовать за ним. Я покорно зашагал за неизвестным вербовщиком и даже не удивился уже знакомым амбалам. Они прятались в тенях узких ниш и проходов, что зияли между плотно стоящими в этой части города зданиями. Готовые в любой момент выйти мне наперерез и оглушить, эта парочка вынырнула за моей спиной и, едва не дыша в затылок, проводила до одного неприметного амбара.

По условному стуку двери косой постройки открылись, а меня затолкали внутрь. Уже пара новых сопровождающих подхватила меня под руки. Спуск под землю, узкие, недавно прорытые тоннели — я оказался в каких-то пещерах, которые, судя по тому, как долго мы шли, растянулись чуть ли не под всем Мибензитом. То, что меня не планировали отпускать живым, стало очевидно — слишком это важная тайна и единожды попавшие в эти переходы навсегда тут и остаются.

И все это — молча.

Несколько часов я провел в маленькой комнате с отхожим ведром, узкой лавкой и чадящим светильником на стене. Помещение было больше похоже на тюремную камеру, но я лишь растянулся на лавке, закинул руки за голову и принялся ждать.

Люди Эрегора следили за мной еще с обеда, Карим отработал, как и ожидалось. Вот только я думал, что яма будет организована в одном из дворов, максимум — на каких-нибудь старых конюшнях, а вот сети пещер под городом я не ожидал. Конечно, опальный советник разузнает все, что только возможно об этом месте, но сейчас я был тут сам по себе. А значит, мне придется действовать резко и нагло.

Мысли были, словно те самые мухи, угодившие в мед. Думать не хотелось, последствия употребления дешевого вина с гномьей водкой накануне до сих пор терзали мою голову и тело, но мне нужен был план.

Изначально я думал, что мы с Эрегором просто разнесем и яму, и ее владельцев, найдем Владыку и я сделаю то, что планировал. Но что теперь?

Прикрыв глаза, я стал прислушиваться к движению магических потоков. Пусть и отсеченный от сил волею Нильф, я слишком долго пробыл магом, чтобы полностью лишиться своего навыка. Для опытного клирика или темного колдуна это выглядело бы как небольшие задатки в магии, которые так и не были реализованы, либо же как последствия владения оружием, напитанным магией. Но и этих крох для меня было достаточно, чтобы почувствовать движение магических сил, особенно таких мощных, как Узы Крови.

На руку играло еще и то, что я находился вдали людей. Их жизненная сила, тревоги и печали не искажали моего восприятия. Они были где-то там, минимум в пятидесяти футах над моей головой, а это означает, что я могу попытаться уцепиться за магический поток и понять, где же находятся алтари Харла, которым приносят кровавые жертвы.

Вот только едва я стал улавливать магический поток и определять направление, в котором мне следует двигаться, дверь в мою импровизированную камеру открылась и на пороге показались трое.

— Вставай, наемник! Время поработать!

— А что делать-то надо? — спросил я, садясь на лавку.

— Все поймешь! Вставай давай! — скомандовал неизвестный мужик.

Я понял, что дабы не выходить из образа, мне стоит подчиниться, да и короткие боевые топоры в руках группы сопровождения намекали, что лучше бы мне послушаться.

Через десять минут я оказался на импровизированной арене, по ощущениям, находящейся прямо под рыночной площадью Мибензита. В этом месте пещера расширялась и создавала что-то похожее на просторный зал. Посреди него стояла железная клеть двадцать на двадцать и высотой в десять футов, а по стенам пещеры размещались трибуны, скрытые от глаз потенциальных бойцов полумраком. Клеть же наоборот, была отлично освещена множеством светильников и ламп.

Тот, кто организовывал все это, был несомненно богат и влиятелен. Всматриваясь в окружающий полумрак, я стал замечать яркие одежды купцов и местных богачей, был тут бургомистр с какой-то молодой девицей весьма фривольной наружности, и еще добрая половина управы. Значит, ничего в управе не знают и ничего дельного сказать об убийствах не могут? Я только хмыкнул себе под нос. Когда я выйду из этих пещер, придется задать местным чиновникам пару неприятных вопросов. Я не позволю безнаказанно лгать мне в лицо.

Были некоторые опасения, что кто-нибудь из этой братии может меня узнать — все же, я наведывался в управу вместе с Эрегором — но люди лишь лениво скользили взглядом по моей фигуре.

Это было мероприятие для избранных, а не для черни. Я не видел тут простых мужиков или других рядовых жителей Мибензита, которые с удовольствием смотрели на кулачные или петушиные бои. Только люди состоятельные, которые вполне охотно делали ставки.

— Пять к одному! Доблестный наемник Фиас против победителя прошлой недели, крушителя орков из пограничья Урмона! Пять к одному на Фиаса, два к одному на Урмона!.. — надрывался мужик, проходящий вокруг клетки.

Смотрите-ка, и имя запомнили, хотя представлялся я только тому пройдохе Оросану. Ну, очередное доказательство того, что все происходящее не случайность, а четко отлаженная схема.

По рядам же в это время началась возня, гости стали расставаться с кошелями, взамен получая подписанный ярлык, на котором был указан размер ставки и на кого она сделана. На себе я ощущал десятки любопытных, кровожадных, а и иногда и откровенно презрительных взглядов. Доносились до меня и обрывки бесед, тонущих в общем гуле сводчатой пещеры.

— Опять какого-то пропойцу притащили…

— Вроде крепкий, но староват…

— Клевец? И что он с ним сделает Урмону?

— А я поставил на новенького. Старость не означает немощь. Может, он шибко опытный?..

— Урмон его прирежет, как свинью, помяни мое слово, дорогой…

Я довольно быстро потерял интерес к этому трепу, и пока у меня было несколько мгновений до открытия клетки, внимательно осмотрел пол пещеры. Подозрительно ровный, он был засыпан мелким речным песком.

Проведя носком ботинка, я увидел до боли знакомые контуры магического конструкта, высеченного прямо в камне и скрытого от чужих глаз под песком. Прикинув размеры дуги, я понял, что ошибался: алтарей было не четыре, а один, с четырьмя вершинами. Неизвестный владыка вместо простого однослойного колдовства использовал сложный конструкт четвертой печати со вписанным квадратом, вершины которого приходились как раз на углы клети. Радиус же действия Уз Крови определялся только числом принесенных жертв, а это означало, что маг мог и не ограничиться Мибензитом; продолжая поить печать кровью он мог раскинуть действие своей магии на многие лиги вокруг города и погрузить в кровавую бойню все Западные земли. Отсюда, и до границ Н’аэлора на севере, морского берега на западе, до другой стороны горного кряжа, в подножье которого находилась моя башня, на юге и Гирдота на востоке.

А еще это заклинание было активировано с самой первой секунды. Если я сейчас бездумно разрушу печать, не накрыв эту клетку магическими барьерами, Узы Крови придут в действие и погрузят Мибензит в хаос.

Захотелось выругаться, потому что этот кандидат во Владыки был умен и образован, ведь если бы мне довелось творить подобное заклинание и у меня было достаточно времени на подготовку, я бы, в итоге, пришел к такому же решению. А значит, мне надо быть максимально осторожным и сегодня ничего не закончится.

— Бойцы! Вперед! — рявкнул устроитель боев, и парочка сопровождающих толкнула меня в спину, запихивая внутрь клетки. Я же постарался ни при каких условиях не касаться черного металла — если я соприкоснусь с этим «алтарем», моя магическая маскировка моментально слетит и моя охота сорвется.

Трибуны зашумели, на песок арены через прорези клети закинули два ржавых палаша и два небольших щита, как бы предлагая бойцам дополнительно вооружиться. Я не стал строить из себя гордеца и поднял щит и палаш, оценив про себя, что хоть и выглядел он так, будто год пролежал на дне реки, но баланс у клинка был сносный.

С другой стороны клети наконец-то из тени показался мой противник. В начищенном нагруднике и латных рукавицах, в кольчуге и глухом шлеме с опущенным забралом. На ногах — поножи, кольчужная юбка закрывает бедра и ягодицы. На поясе мужчины висел короткий меч, а в руках он сжимал длинную тяжелую алебарду, что окончательно превращало его в тяжелого пехотинца королевской гвардии Брима. Эти ребята обычно воевали на стенах крепостей, держали оборону в узких проходах, а строй таких бойцов отлично опрокидывал атаки как в уличном бою, так был эффективен и против конницы в чистом поле. Алебарда в руках бойца по имени Урмон тоже была непростая — с кавалерийским крюком, для того, чтобы валить на землю всадников и цеплять за ноги пехоту, игнорируя щит и доспехи. Ну и, конечно же, завершал картину довольно длинный, почти с локоть, трехгранный шип на конце алебарды, который при достаточной сноровке пробивал легкий доспех, словно бумагу.

Опасный, сложный противник. Для простого наемника с клевцом на поясе — невозможная цель. Будь я на самом деле тем, за кого себя выдавал, моя жизнь оборвалась бы всего за несколько ударов тяжелой и длиной алебарды. Возможно, Урмону даже бить бы не пришлось — таким оружием вполне можно орудовать, и как тяжелым копьем или даже пикой, длина древка в шесть футов, без учета боевой части, вполне это позволяла.

Я перестал крутить головой, полностью сосредоточившись на рослом Урмонте и его внушительной алебарде.

— Начали! — крикнул распорядитель, после чего кто-то ударил в колокол, извещая всех о начале боя.

Урмон стоял на месте и выжидал, будто бы приноравливаясь и прикидывая, как именно он насадит мою старую тушку на трехгранник своей алебарды. Я для него выглядел крайне легкой целью.

Мне же надо победить закованного в тяжелую броню пехотинца так, чтобы это выглядело натурально и все зрители поверили в то, что я не только умелый боец, но мне и крупно повезло. А это означало только одно — мне придется пройти по самому краю и при этом не получить ни единой царапины, потому что даже Нильф не ведает, что случится, если на подобную изощренную печать прольется жертвенная кровь такого древнего Владыки Демонов, как я.