Летом 1942 года в Новосибирске, Кемерове и Томске из коммунистов и комсомольцев была сформирована добровольческая дивизия, которая хорошо проявила себя в боях под городом Белым, и ей присвоили звание гвардейской. Так она и называлась 22-я гвардейская Сибирская добровольческая стрелковая дивизия.
В числе первых подали заявления с просьбой зачислить их в дивизию подруги-комсомолки Галина Гололобова, Крелия Силина, Ольга Жилина и Лидия Щербинина. Галина после первых боев стала комсоргом полка, а Лидия вскоре перешла в стрелковую роту.
Лидия Щербинина рано осталась без родителей, воспитывалась в детском доме. Любила стихи Лермонтова, Блока, Есенина. Сама пробовала писать стихи. Закончила техникум, поступила работать на завод, мечтала об институте. Но началась война, и она стала солдатом.
Задушевная подружка Лидии Крелия Силина была ранена. Лидия часто писала ей в госпиталь и домой, в Кемерово.
Письма короткие, написанные на привале, в походе им в минуты затишья между боями, и более подробные — из госпиталей…
Лиичка, здравствуй!!!
Вчера взяла справку о твоем награждении, которую высылаю. Надеюсь, что скоро получишь.
Сейчас мы снова пойдем в наступление.
Я нахожусь в санроте, но при первом удобном случае перейду в стрелковую роту. Хочется быть рядом с нашими ребятами, самой бить фашистов. Работа в санроте не по мне.
Пока все.
Твоя Лида. 2.II.1943 г.
Здравствуй, родная моя Лиюшка!
Пишу тебе часто, можешь судить поэтому, как мне хочется получить ответ на мои письма.
Лиичка! Я получила от твоей мамы письмо, которое пересылаю тебе в госпиталь. Мне хочется рассказать твоим родным, как ты вела себя на поле боя, о твоем героизме должны знать родные.
Лия! Сейчас новостей никаких нет, разве только то, что командир полка у нас новый. Тарасов сейчас — заместитель командира дивизии.
Между прочим, Тарасов после боев стал ценить и уважать девушек, он говорит, что это его героини. В обращении стал очень прост.
Лиичка, сейчас сидим и отдыхаем, находимся в обороне. Правда, не совсем у нас спокойно, но к этому не привыкать.
Целую крепко. Лида. 5.II.43 г.
Родная Лиичка!
Я совершенно здорова, бодра и продолжаю работать по-прежнему. Милая моя, я благодарна тебе за то, что ты поздравляешь меня с наградой. Очень рада, что ты хочешь быть рядом со мной, а еще больше буду рада, если мы доживем до Победы и вместе приедем в наш любимый город Новосибирск.
Лиичка, ты была в боях несколько дней, а я уже несколько месяцев, и поверь мне, родная, что кое-что мне пришлось увидеть и пережить. Сегодня вышли из строя наши девушки: Ася Агатова, Ксана Половникова, Аня Дмитряхина. Все они ранены, убита Анна Ивановна, врач, контужена Ася Молова. Вот какие дела. Вторично ранен Князев. Из госпиталя вернулись Дудко и Хандамаев.
Сейчас я пишу и вспоминаю о том, как мы мечтали перед первым боем быть в Новосибирске на вечере в белых платьях и с орденами на груди… Скоро ли будет этот вечер? Затрудняюсь сказать. Лиюшка, как хочется надеть платье!
Часто вспоминаю стихи сержанта Бориса Богаткова, Не знаю, слышала ли ты их, поэтому посылаю тебе,
У эшелона обнимемся,
Милая и родная,
Солнечные глаза твои
Вдруг затуманит грусть.
До ноготков любимые
Руки твои сжимая,
Я скажу на прощанье:
Милая, я вернусь.
Я должен вернуться,
Но… если,
Если случится такое,
Что не видеть мне больше
Суровой родной стороны, —
Одна к тебе просьба, подруга:
Сердце свое простое
Отдай ты честному парню,
Вернувшемуся с войны.
Хорошо, верно?
Сейчас мы на очень трудном, ответственном участке. Поздравляю тебя с праздником 8 Марта.
Все. Жду писем от тебя, родная. Целую крепко-крепко.
С приветом.
Лида. 3.III.43 г.
Дорогая моя Лиичка!
Сегодня девушки в полку празднуют Восьмое марта, а я лежу в медсанбате и, закусив губы, чтобы не стонать от боли, пишу тебе, моя родная. Милая Лия, 5-го числа пошли в наступление, я попросилась на передовую, пошла с ротой, а в результате — пулевое ранение в ногу. Врачи направляют в госпиталь, но мне не хочется ехать. Говорят, что месяц или больше придется лежать, я, конечно, не поеду.
Мы наступали на одну высотку. Кругом лес, немцы были в нескольких шагах от меня, изрешетили полушубок, пока не ранили. Пришлось неперевязанной ползти по ледяной воде, пока добралась до своих, а потом Кондрат увез в санчасть.
В сегодняшней фронтовой газете пишут о тебе и обо мне как о героях. Чувствуешь, родная?
Обо мне не беспокойся, я скоро поправлюсь. Жду твоего приезда, возвращайся только в свою часть.
Твоя Лидка. 8.III.43 г.
Лиичка, милая, здравствуй!
Не знаю, получила ли ты мое письмо, в котором я писала, что хочу перейти в снайперскую роту. Свое желание я осуществила, сейчас нахожусь в роте снайперов. Учусь и надеюсь, что до твоего приезда открою боевой счет, отомщу за те лишения, которые несет наш народ. Лия, как обидно, что до сих пор я ни одного фашиста не убила, а сама уже два раза ими подбита!
Здоровье мое ничего, чувствую себя хорошо, но рана еще не зажила и очень долго что-то не затягивается. Лия, на одиннадцатый день я из санбата сбежала, за что здорово мне влетело. А все же осталась в части!
Пока, родная, целую крепко. Твоя Лида. 31.III.43 г.
Лия, здравия желаю, хорошая моя!
Настроение самое распрекрасное у меня, живу хорошо, а главное, сейчас тепло, не нужно греть закоченевшие пальцы у костра, дышать в ворот шубы, чтобы дыханием согреться немного. Нет, лето для фронтовика — не зима! Хочется поскорее закончить войну и зажить свободной, радостной жизнью.
Лиюшка, помнишь, мы везли на машине одного раненого лейтенанта? Он уже здоров и возвратился в часть. Как бы я хотела и тебя встретить быстрее! Многие, которых мне пришлось спасать из-под огня, уже вернулись и благодарят за помощь. Но это наш долг, и благодарностей никаких не может быть.
Пока, Лиюшка, целую тебя крепко. Гвардии снайпер Лидия Щербинина. А проще — твоя Лидка. 8.5.43 г.
…Ты пишешь, Лия, что завидуешь моему положению, а я вот сижу и злюсь, что до сих пор мы «отдыхаем», а так хочется поскорее открыть личный счет мести за себя, за тебя, за многих других. Готовимся к предстоящим боям по-гвардейски. Правда, не скрываю, бывает очень тяжело. Полная боевая выкладка и жаркие дни, которые стоят здесь, в Гжатске, походы, ученье — да, это все не так просто.
Лия, ты спрашиваешь, получила ли я орден? Очень давно, еще 1 января 1943 года, а медаль — 5 декабря 1942 года. День получения ордена совпал с днем получения партбилета. Жаль, что в Москве ты не смогла получить орден. Ну ничего, это все уладится, только была бы ты здорова.
Я в разведке. Снайпер. Помнишь, как мы хотели быть в разведке? И вот только сегодня меня перевели в разведку. Невольно вспомнила Седлецкого. Он говорил: «Нужно будет, пошлют!» Мечта моя осуществилась.
Милая Лиичка! Дождь хлещет вовсю, я сижу в шалаше вся мокрая и пишу тебе. А потом в десятый раз начинаю перечитывать письмо от тебя. Получила я письма и от Оли, Симы. Спасибо им, не забывают Лидку. Конфеты твои все, конечно, раздала, как и должно быть, а бумагу и платки оставила себе. Разведчики, снайперы и саперы благодарят тебя за конфеты, желают тебе поскорее поправиться. Я думаю, что ты вылечишься и приедешь. Неужели этой встречи не будет? Нет, она должна быть, потому что так хотим мы, Лиюшка.
Жди, буду писать по возможности. Лида. 24.7.43 г.
Лиичка, родная, опять я в госпитале! Большая потеря крови. Так ужасно не повезло, ранили 11 августа. Когда будет постоянный адрес, напишу. Думаю скоро вылечиться и продолжать начатое дело.
Пиши на часть, девушки перешлют письма мне. Они скорее узнают адрес моего госпиталя.
Привет всем. Целую. Твоя Лида. 17.8.43 г.
Милая, родная Лиичка, здравствуй!
Пишу из госпиталя, дела мои обстоят следующим образом: рана на бедре большая — 15x4 см. Осколки в руке и ноге. Будут вынимать. Врачи собираются два месяца лечить, но я не согласна, хочу быстрее в свою часть, к моим разведчикам.
О боях. Наша часть наступала на Спас-Деменском направлении, здесь немцы были больше двух лет, оборона у них очень крепкая. И все же мы их выкурили из глубоких нор, бегут, Лиичка. Здорово давала им жизни наша артиллерия…
Мне не повезло, как и многим другим, — в первый же день боя меня ранило.
Успела уничтожить семь фрицев. Это за Клаву и зв твои рубцы, родная. Я лежу сейчас с Ниной Пихтовой из 3-го полка, она ранена в обе руки, и мне приходится ее кормить с ложечки. Относятся в госпитале к нам очень хорошо, но хочется к тебе, хотя бы на денек.
Пока, дорогая Лиюшка, привет всем. Целую крепко.
Твоя Лидия. 23.8.43 г.
Родная моя Лиичка!
Очень большая у меня радость сегодня — сразу получила три письма, ведь такое счастье не всегда бывает. Ты спрашиваешь о моем здоровье. Чертовское положений: две раны совершенно зарубцевались, а одна на ной, на самой подошве, не только заживать не хочет, но с ней даже приключилась флегмона. И вот я, как дура, лежу в госпитале и не знаю, когда же я буду здорова. А на фронте такие дела разворачиваются!.. Как надоело лежать, даже передать не могу.
В санбате остались все мои вещи, и по выписке я буду выглядеть не очень прекрасно. Впрочем, это не так важно.
Падает снег, и так хочется взять тебя за руку н бежать по лесу ночью и петь. Понимаешь? Хорошее было время! Но повторится ли оно еще когда-нибудь?
Целую крепко. Твоя Лидка. 31.10.43 г.
Моя родная Лиичка!
Если бы ты знала, как надоело мне лежать в госпитале!
А улучшений еще не видно. Скоро совсем разучусь ходить. Понимаешь, осколок, очень крохотный, в подошве, и из-за него не затягивается рана, вот я вприпрыжку и бегаю на одной ножке. Две операции было, и еще будет третья.
От К. получаю письма очень часто. Он ждет меня.
Родная, писала я тебе, что встретила здесь в Москве старого друга — Николая. И, знаешь, если верить его словам, то он очень расположен ко мне. Хочет, чтобы я осталась в Москве — короче говоря, вышла за него замуж. Но я ничего к нему не чувствую. И потом, не время — я же не Раиса. Ты права в том, что мы с ней совершенно разные натуры. Это и я раньше ощущала, но, понимаешь, трудно изменить той привязанности, которая вспыхивает в юном возрасте. И потом, не было такого человека, которого бы я оценила, как настоящего друга. И вот война, армия, раз и навсегда порвано с Раисой, — здесь сказались наши взгляды на жизнь, здесь заговорило благородство души. И вот я нашла тебя, такую родную, близкую, прямую и честную. Да, Лиичка, я очень ценю нашу дружбу. И если судьба будет так ко мне благосклонна, что я останусь жива, то думаю, что наша дружба будет навеки… Жизнь хороша и прекрасна, когда за нее борешься, когда она дается трудом, а не тогда, когда ее преподносят тебе, как торт на блюдечке. И за такую жизнь будем бороться. Не грусти, у нас так много еще впереди хорошего. Пусть не так красивы мы будем, как другие, изувечены, и все-таки мы лучше многих; беспомощность хуже смерти.
Рядом со мной лежит девушка Маша, у нее ампутированы обе ноги, но как много у нее выдержки, как она любит жизнь!
Я тебя, родная, понимаю. Сожаления я не выношу, как и ты, поэтому делай так, как тебе лучше, но знай, что еще будет тот человек, который оценит все то хорошее, чего так много в тебе.
Скоро Новый год, как хотелось бы провести его вместе с тобой.
Целую крепко, твоя Лидка. 15.12.43 г.
Лия, родная!
Какое горе, боже мой! Погиб Кондрат, мой родной, единственный любимый брат! Как он дорог мне!
Лиичка, я с ума сойду, сколько хорошего сделал он для меня! Ты же знаешь, какой он замечательный человек. Где, где, скажи, я еще найду брата?!
Мстить, только мстить.
Целую тебя, моя родная сестричка.
Твоя Лида. 20.12.43 г.
Моя родная Лиичка! Спасибо за поздравления, прими мои.
Ты спрашиваешь, где я была в Москве? В ЦДКА смотрела «Укрощение строптивой», в Большом театре балет «Щелкунчик», а больше нигде не была.
На днях будет операция. Ты спрашиваешь, попаду ли я в свою часть? Если захочу, то да. Но нет там Кондрата, нет тебя… Так хочу видеть тебя и рассказать обо всем, что меня волнует. Скоро ли кончатся мои муки?
Как ты далеко от меня!
Целую крепко.
Твоя Лидка. 3.1.44 г.
…Мои дела отвратительны. Это не нога, а какое-то недоразумение! Как будто не понимает, что не время лежать и лечиться. После войны, слово даю, уделила бы ей столько внимания, сколько нужно, но сейчас лежать шестой месяц — это уж слишком! Итак, родная Лиичка, 11 января мне сделают операцию — последнюю. Или вылечат, или зарежут. Но я надеюсь на первое, потому что умирать нет ни времени, ни желания.
Сегодня поступила в госпиталь девушка из нашего полка, рассказала, что из наших осталась только Ольга Жилина. Ну и молодец же она! Такая кнопка, а всех пережила! Скоро я ей на помощь поеду, думаю, к февралю подремонтируют окончательно.
Девушка говорит, что очень часто вспоминают меня те, кто еще остался в живых из бойцов и командиров, и я им очень благодарна. Значит, не зря я страдаю. И то, что сделано мной, с благодарностью вспоминается. Эх, родная, дорвусь я еще один раз — за Кондрата, за твои раны, за свои, за тех, что погибли, буду мстить беспощадно! Сколько зла причинили проклятые фашисты мне и всем людям! Они должны почувствовать и пережить все, что пережили мы…
Пока, родная. Целую крепко-крепко.
Твоя Лидка. 8.1.44 г.
Моя родная Лиичка!
11-го сделали операцию, удалили осколок. Ко всем болям еще грипп и ангина, температура. Через несколько дней напишу, а сейчас не могу.
Думаю, в начале февраля буду на фронте.
Жду, приезжай. Целую.
Твоя Лидка. 13.1.44 г.
Родная Лиичка!
Чувствую себя хорошо, рана затягивается, и скоро буду здорова. Надеюсь, что к 5 февраля выпишусь. Николай навещает меня, но все это не то. Ну а как ты, роднуля?
Из части я ничего не получаю, они сейчас на новом направлении, где-то в районе Великих Лук, но точно не знаю.
Как мне тяжело, родная, сознавать, что я больше никогда не увижу Кондрата, вот только осталась ты одна у меня.
Пока, целую крепко.
Твоя Лида. 27.1.44 г.
Родная Лиичка!
Вчера от Оли получила письмо, пишет, видела Марию Павленко и что 20 сентября она выезжает из Сибири на фронт, проездом будет у меня, но вот уже 1 февраля, а ее нет. Неужели не заедет? Будет очень обидно, я ведь не знаю, где наша часть, а хотела ехать с ней.
Лиичка, с ногой у меня дела неважные, кажется, всю жизнь буду хромать. А главное — адская боль. Буду долечиваться в части, а то так можно всю войну в госпитале пролежать. Надо только подумать — почти полгода прошло!
Целую крепко.
Твоя Лидка. 1.2.44 г.
Милая Лиичка, здравствуй!
…Как обидно, что Павленко ко мне не заехала. И ведь так ждала ее. Хочу попасть в свою часть, а не знаю, где она сейчас. Писем ни от кого не получаю, да и не писала никому, кроме Ольги Жилиной. Написала ей три письма, но она мне не ответила. Видно, жарко там у них.
Здоровье неплохое, но нога категорически отказывается служить, боюсь, что еще будут иссекать рубец, который не затягивается окончательно. Хотя бы Павленко заехала, я бы с ней добралась до части, а сама не смогу.
О Кондрате подробностей не знаю, говорят, убило осколком снаряда при наступлении.
Моя Лиюшка, не беспокойся, мне ничего не нужно. Думаю, что встретимся скоро. В части буду просить отпуск для поездки к тебе, родная моя. Только после боя.
Целую тебя. Лидка. 6.2.44 г.
Моя родная Лиичка!
Ты спрашиваешь, как я добралась до своей части. Очень трудно было, не знала, где она, на каком направлении искать ее. Я спрашивала у каждого встречного, пока не напала на людей из нашей армии. Одним словом, кто ищет, тот всегда найдет.
О себе. Совершили марш, в походе схватила температуру 39,3. Представляешь мое самочувствие? Лошадей нет, и все время пешком… Оказывается, у меня хроническая тропическая малярия — это приобретено на фронте, а после войны все вылезет наружу. Видела бы ты сейчас меня, что от меня осталось, постарела как черт. Ну ничего.
От Н. часто получаю письма, встретиться нам не пришлось, хотя были недалеко друг от друга.
Все, дорогая. Целую крепко.
Твоя Лидка.
Милая Лиичка!
Лиюшка, вчера вернулась Ольга Жилина в часть, передала посылку, рассказала о жизни сибиряков, о Сибири военной. Дорогая моя, как хочу, чтобы приехала ты! Поговорить с тобой обо всем хочется, что накопилось почти за полтора года нашей разлуки.
Я по-прежнему в санроте. Сейчас чувствую себя хорошо. Думаю, что в будущем смогу работать на поле боя, как работала раньше. Каждый день прошу перевести меня в стрелковую роту или в разведку, но пока безуспешно. И все из-за моих ранений…
Мы стоим, ждем приказа действовать. Немцы цепляются за каждый метр земли — чувствуют, что скоро граница.
У нас холодно, дождь, ветер, не чувствуется, что весна.
Пока, родная.
Твоя Лидка. 2.5.44 г.
Моя дорогая Лиичка!
Вчера у меня был очень радостный день, командование от имени правительства вручило мне орден Славы III степени. Теперь я считаюсь кавалером двух орденов и медали. Обещаю, родная, воевать еще лучше, чтобы тебе не было за меня стыдно.
Обо мне не беспокойся, сейчас я здорова, а отдыхать и долечиваться после войны буду.
Целую крепко. Твоя сестра Лидия. 28.5.44 г.
Родная Лиичка!
Не писала не по своей вине. Горячее время было. Живу, как все, работаю, воюю, «отдыхаю» и снова работаю. На днях исполнится два года, как я в армии. Об отпуске думать сейчас не приходится, но надежды на скорую встречу с тобой не теряю. Как хочу видеть тебя! Н. больше не пишу. Не ругай меня, так нужно, и так будет.
Я благодарна всем девушкам за теплые поздравления, постараюсь в предстоящих боях оправдать оказанное мне внимание.
Лия, не думай, что я герой, нет, — обыкновенная, какой ты меня знаешь. Люблю свою Родину и ненавижу ее врагов. Вот и все. И все мои подвиги, о них не стоит писать, как ты меня просишь чуть не в каждом письме. Мне еще многому надо учиться у других.
Целую. Лидия. 30.6.44 г.
Родная Лиичка!
Стоят горячие дни. От наших ударов немец бежит, и догнать его сумели только сегодня на границе Латвии. Теперь он начал оказывать яростное сопротивление. Лиичка, идут жестокие, кровопролитные бои, они стоят нам крови и тысяч молодых жизней. В который раз меня постигает большое горе! 17 июля погиб мой любимый и любящий друг гвардии капитан Саша Шалаев, кавалер трех орденов, командир разведроты, замечательной чистоты человек. Я не знала более искреннего и лучшего друга. Он ни в чем не уступал Журавлеву и училище закончил вместе с ним. У нас были построены большие планы будущей жизни после войны. И все так сразу рухнуло… Лиичка, я не решалась выходить за него замуж на фронте, не зная, что ждет нас впереди. Если бы случилось приехать мне в тыл и готовиться стать матерью, знаю, никто бы меня не понял. Не поняли бы тех больших чувств, которые соединяют людей на жизнь и на смерть. Знаю, меня бы осудили, и все мои страдания и заслуги пошли бы насмарку. А сейчас, когда его нет, мне так хочется от любимого иметь ребенка. Пусть бы говорили, что угодно, но я ведь тоже человек! Почему так судьба несправедлива? У одного отбирает жизнь, а другой остается жить и мучиться. Мне нет теперь радостей в жизни, сердце и душа окаменели. Смогу ли полюбить кого-нибудь так, как Сашу? Мне кажется, нет. Прости, родная. Если мне суждено жить, то я останусь твоей вечной подругой и сестрой, твоим лучшим другом.
Целую крепко. Твоя Лида. 22.7.44 г.
Родная Лиичка!
Мое горе велико, я не жалуюсь, а делюсь с тобой. Многих, очень многих уже нет со мной. Нервы напряжены до предела. Вчера был сильный артналет на наше «хозяйство». Я перевязывала раненых, когда ко мне подбежал боец и сказал, что недалеко лежит раненая девушка. Лиичка, я сразу побежала туда, еще издали увидела распростертое тело в луже крови. Подбежала, и что ты думаешь — Галина Гололобова. Ее тяжело ранило осколком в голову. Я перевязала ее, когда она была еще в сознании, и сразу же эвакуировала в медсанбат. Надежда на ее выздоровление очень слабая.
Начинаю задумываться, почему мне приходится переносить все травмы? Отправлять и хоронить всех близких и дорогих сердцу людей, это не так просто и легко.
Целую крепко. Твоя Лидия. 25.7.44 г.
Родная моя Лиичка!
Движемся все вперед и далеко ушли от прежних мест…
Я тебе писала о постигшем меня горе — погиб мой друг. Его посмертно наградили четвертым орденом. Да, такие люди редки.
Пишу кратко о том, как мы воюем. Наступление наших частей настолько стремительно, что враг не успевает оттягивать технику и свои силы. По дорогам валяются разбитые танки, орудия. Война теперь непохожа на ту, которую видела ты в 1942 году. Враг идет на любые хитрости. Окруженные и зажатые в кольцо, гитлеровцы разбрелись по лесам. Там идет партизанская война. Недавно я ходила в тыл к врагу. Задача: отрезать шоссейную дорогу, короче, «седлали большак». Удивительно, но вышла совершенно здоровой. Об этом можно только рассказывать, но не писать. Нам помогли партизаны. Вот, родная, коротко информация о наших боевых делах. Встретимся, расскажу больше. Очень хочется побывать у тебя. Так соскучилась, что жутко.
Ну, роднуля, до свидания. Желаю счастья во всем. Целую крепко.
Твоя сестра Лидия. 7.8.44 г.
Моя родная Лиичка!
Твое письмо получила — благодарю. Отрадно сознавать, что есть человек, который заботится о тебе. Не волнуйся, родная, я здорова и из любого положения выхожу даже непоцарапанной. Правда, сейчас все военные операции проходят успешно, в частности, и та, за которую ты волновалась. Если нам суждено встретиться, то ты узнаешь много нового и интересного. Скоро два года, как мы с тобой расстались, и за это время я столько пережила, научилась по-настоящему воевать. Сейчас все время нахожусь в боях, бывают только очень короткие передышки. Отдохнем и снова в бой. Ничего личного. После всего пережитого не хочется думать ни о чем.
Целую крепко. Твоя Лида. 29.8.44 г.
Моя родная Лиичка!
Живу по-старому, сейчас затишье, но скоро снова в бой. На сердце очень тяжело. Скоро два месяца, как погиб Саша, а я не могу его забыть ни на один час. Очень хороший он был, мой друг. Редко можно встретить такого человека.
Лиичка, теперь я во время боя работаю все время на передовой. Игра с огнем к хорошему не приведет, но чувствую — легче на душе. Получают гитлеровцы и от меня хорошие гостинчики.
Лия, если я выйду из боев благополучно, то к ноябрьским праздникам буду у тебя. Попрошу отпуск. (Все никак не могу насмелиться.)
Идут холодные дожди, невольно вспоминается осень 1942 года, когда мы были вместе. Сижу в такой же палатке, в какой мы спали с тобой.
Родная, пока все, пиши мне чаще. Жду твоих писем.
Целую. Лидия. 10.1Х.44 г.
Милая Лиичка!
Прости за то, что долго не писала, не моя вина. Сейчас в Ленинграде, в госпитале.
Ранена тяжело, в поясницу, с повреждением крестца и седалищного нерва. Лежу как пласт. Ужасные боли. Почему не убило? Меньше было бы мук. Нервы растрепаны до крайности. Если суждено нам встретиться, то ты узнаешь все, что я пережила.
Целую. Твоя Лидия. 12.10.44 г.
Родная Лиичка!
Температура 39 и выше. Врачи готовят меня к серьезной операции, не знаю, выдержу или нет. Ольга Жилина погибла. Бои были очень жестокие. Так досталась нам Рига.
Ну, родная ты моя, пока.
Целую. Лидия. 4.11.44 г.
Родная Лиичка!
Получила твое письмо, за которое очень благодарна. Лия, ты не беспокойся, мне ничего не надо, я тебе благодарна за все… Вот если бы ты приехала, это было бы замечательно. Мое состояние ужасное, видишь, даже писать не могу, а диктую. Вряд ли я поправлюсь. Мне так необходимо, чтобы ты была возле меня, — ты облегчила бы мои страдания. Родная, я сделаю все, чтобы могли тебя вызвать. Может быть, это будет последняя наша встреча. Если я выздоровлю, то приеду только к тебе.
Ну вот все, пока, дорогая.
Целую тебя крепко-крепко. Твоя Лида.
23.1.45 г.
Дорогая Лиичка!
Простите, что так Вас называю, не зная и не видя Вас ни разу, — так всегда звала Вас Лидочка. Она скончалась с 30 на 31.1. 1945 г. в 1 час 15 мин. ночи. Умирая, она просила написать Вам. Вас она очень любила, считала родной сестрой. Просила передать Вам, что от ампутации ноги она отказалась потому, что все равно было бы бесполезно — это не спасло бы ее жизнь. Около нее дежурили врачи, профессора, но ничего нельзя было сделать.
Любили ее в госпитале все, не говоря уже о тех, кто находился с ней в одной палате. Такие люди, как она, не забываются и из памяти не изглаживаются. Это настоящая гордость нашей Красной Армии.
После Вашего письма Лидочка подала рапорт, чтобы разрешили Вам приехать. Ее просьбу удовлетворили, но теперь уже поздно — смерть ворвалась, и остановить ее было уже невозможно.
Умирая, она просила написать в часть, чтобы ее ордена переслали Вам. Я это исполнила, написала.
Не отчаивайтесь, Лиичка. Я вместе с Вами разделяю тяжелую утрату.
С приветом Сидорова.
31. 1. 1945 г.