Дочь Эйтны

Глава двадцать третья Смерть

Мягкая трава стелилась ароматным ковром, приглушенные цвета отодвигали ночные тени. Деревья стонали, обретая форму под звездами. Ветки скрипели, листья шелестели на нарастающем ветру.

Одинокая сова тихо ухала.

Воздух вернулся в легкие Эолин внезапным болезненным потоком. Она ахнула, а затем закашлялась, согнувшись пополам на коленях. Кори крепко обнял ее, губы прижались к ее волосам.

Борясь с приступом тошноты, Эолин оттолкнула его: она схватилась за грудь, обнаружив, что цела и невредима. Неистовая ярость привела ее туда, где на земле лежал брошенный Кел'Бару. Она поднялась, дрожа, на ноги и направила лезвие на Кори.

Он поднял руки в жесте умиротворения.

— Эолин…

— Не говори со мной! — она позвала к себе посох, но тот не ответил. В ярости Эолин схватила его рукой, все еще направляя меч на мага.

— Это был единственный путь, — сказал он.

— Я убью тебя, маг Кори, как и должна была сделать раньше.

— Убивать меня не в твоих интересах. Даже если бы это было так, у тебя сейчас нет на это сил.

Сад заколебался. Колени Эолин угрожали подогнуться.

— Меня тошнит от твоих предательских игр.

— Ты не можешь обвинить меня в предательстве тут.

— Будь ты проклят, Кори! — воскликнула она. — Дай мне жить или дай мне умереть, но перестань использовать меня как свою пешку!

Кори сжал губы в тонкую линию.

— Как пожелаете, моя Королева.

Сознание Эолин открылось для окружающего мира. Вой демонов Наэтер был заглушен. Крики битвы и хаоса уступили место беспокойному затишью, прерываемому стонами раненых и отдаленными возгласами ужаса.

Ее дети кричали.

Бросив мага Кори, Эолин бросилась к Бриане и Эогану, выронила меч и посох, когда нашла их. Их любящие объятия растворились в ее; их сладкий аромат наполнил ее сердце радостью и облегчением, она осыпала их лица поцелуями.

— Живые! — воскликнула она. — Слава богам, вы оба живы и целы.

Затем голос Акмаэля прозвучал над ее ухом:

Эолин.

Она подняла глаза, осознавая темную магию, которая все еще витала в ночи. Ее дыхание сбилось от ужасного предчувствия.

Приходи скорее, моя любовь.

Поднявшись, Эолин вложила меч в ножны и взяла посох. Пытаясь подавить дрожь, вновь охватившую ее душу, она взяла Бриану за руку и кивнула сыну.

— Пойдем, мы должны немедленно найти твоего отца.

Они шли по освещенным факелами проходам, усеянным павшими. Останки Наэтерских демонов светились в темноте, испуская ледяной туман, пока они таяли. Выжившие приступили к мрачной задаче отделить живых от мертвых, вернуть хоть немного порядка в оставленные руины. Они молча кланялись, когда Эолин и дети прошли мимо. Замешательство и отчаяние тяготили их ауры.

Эолин наткнулась на Акмаэля в одном из широких коридоров, выходивших на дворы внизу. Они положили его на стол. Его грудь и ноги были покрыты пропитанной кровью тканью. Несколько солдат собрались рядом, некоторые опирались друг на друга, их раны были перевязаны самодельными повязками.

С появлением Эолин их тревожный ропот прекратился. Они приветствовали ее, преклонив колени, мрачные и почтительные в своем молчании. Только маг Эхиор не встал на колени, пытался оказать помощь королю.

Увидев мужчину, которого она любила, Эолин почувствовала сокрушительную тяжесть в груди. С ее губ, должно быть, сорвался крик, потому что Эхиор прервал свой осмотр и поднял к ней лицо. Он нахмурился. Он отвел взгляд и покачал головой.

Вой Брианы пронзил комнату. Ее излияние горя было быстро заглушено крепкими объятиями Эогана. Взгляд принца был прикован к отцу. Он держал подбородок высоко поднятым, сила его эмоций была скрыта за каменной маской Вортингена.

Эолин заставила свои онемевшие конечности двигаться. Стража короля отступила, когда она подошла ближе. Она убрала спутанные от крови волосы с бледного и осунувшегося лица Акмаэля.

По ее приказу Эхиор поднял окровавленную простыню, обнажив ужасающие раны Акмаэля. Наэтерские Демоны глубоко вонзились в его плоть, разорвав конечности и туловище. Органы его средней части были обнажены. Его кожа стала болезненно-серой. От его ауры не осталось и следа.

— Моя Королева, если позволите… — Эхиор поманил ее рукой. Она вложила пальцы в его ладонь, позволив ему направить ее прикосновения к груди Акмаэля. Плоть здесь была все еще целой и невредимой, но кожа была такой холодной, что обжигала.

— Что это? — Эолин в страхе отпрянула. — Какая темная сила оставила его таким?

— Не знаю, моя Королева, — признался Эхиор. — Каким бы ни было заклинание, я подозреваю, что оно удержало демонов Наэтер от поглощения его сердца и тем самым помешало их худшим амбициям.

— Может, это спасло его? — ее голос превратился в шепот, полный надежды. — Может ли он жить внутри этой ледяной оболочки?

— Я не могу найти ни пульса, ни дыхания, ни мерцания его ауры. Он был таким с тех пор, как мы его нашли. Каждый инстинкт подсказывает мне, что он потерян для нас. Тем не менее, пока мы не поймем эту магию, я смиренно предлагаю отложить заключительные обряды.

Эолин кивнула. Ухватившись за этот лучик надежды, она взяла застывшую руку Акмаэля и наклонилась, чтобы поцеловать его.

— Вернись к нам, любовь моя. Не позволяйте этому быть концом.

Пальцы Акмаэля дернулись. Его тело содрогнулось. Воздух хлынул в его легкие, с резким и пустым звуком, как у человека, поднимающегося со дна реки.

Солдаты ахнули и отступили, некоторые вытащили мечи.

Железная хватка короля обездвижила Эолин. Она со страхом и трепетом наблюдала, как дыхание Акмаэля выровнялось, а глаза открылись. Он сосредоточился на Эолин и пробормотал ее имя.

Смех смешался с рыданиями, сорвавшимися с ее губ.

— Акмаэль, слава богам! Мы все думали…

— Нет, — серьезность его тона погрузилась в нее, как камень, брошенный в темный колодец. — Нет, Эолин.

Тело Акмаэля оставалось неподвижным, его хватка была холодной, как лед. Он не повернул головы, а посмотрел на нее серыми и остекленевшими глазами.

— Трижды я использовал твою магию, чтобы вернуться из мира мертвых. Боги не позволят мне больше оставаться на этой стороне.

Она покачала головой.

— Я не понимаю. Что ты говоришь?

— Эолин, где мой сын?

— Тут, отец, — Эоган поспешил к отцу, Он положил ладонь на плечо Акмаэля.

— Эоган, — голос Акмаэля был хриплым, — ты мой единственный сын, настоящий принц Вортинген. Я оставляю тебе венец моих отцов и поручаю такую задачу: найти тех, кто сделал это с нами. Найди их и уничтожь.

— Я прослежу, чтобы это было сделано, отец.

— Акмаэль, пожалуйста. Ты не должен.

— Принцесса, — сказал Акмаэль. — Где Бриана?

— Вот, мой Король, — Кори шагнул вперед, держа Бриану на руках. Девочка бросила настороженный взгляд на оживший труп Акмаэля и с испуганными рыданиями вжалась в объятия мага.

Глаза Акмаэля повлажнели. Его голос сгустился от эмоций.

— Дочь Восточной Селен, не бойся. Все так, как должно быть. Найди ей достойного спутника, Эолин. Благородного мужчину хорошего происхождения. Если ее муж когда-либо будет плохо обращаться с ней, он встретит мой гнев в загробной жизни.

— Любовь моя, не говори так, — в голосе Эолин прозвучало отчаяние.

— Я бы попросил у тебя прощения, но за это прощения быть не может. Только искупление.

— Акмаэль, не надо! — ее печаль сменилась гневом. — Мы можем обратить это вспять. Мы вернем тебя.

Сжав ее крепче, Король возвысил голос, как только мог, и сказал:

— Кто является свидетелем последних слов Акмаэля, сына Кедехена и короля рода Вортингена?

— Я, — голос Эогана дрожал, хотя его поза была твердой, а выражение лица решительным.

— Как и я, — сказал Кори.

— И я, — Эхиор подошел ближе.

Все мужчины в комнате последовали его примеру, объявив себя присутствующими и преклонив колени в напряженном молчании.

— Эта женщина, которая стоит рядом со мной, — сказал Акмаэль, — Эолин, верховная мага Мойсехена, ваша истинная и законная королева. Я выбрал ее, чтобы носить Корону Вортингена и рожать моих детей, долг, который она выполнила с большой любовью и непоколебимой преданностью. Всякий, кто утверждает обратное, виновен в государственной измене и подлежит повешению.

Акмаэль сделал паузу и закрыл глаза. Слабая искра, удерживавшая его в мире живых, дрогнула.

— Нет никого достойнее ее, — продолжал он с затрудненным дыханием. — Никто более не способен повести за собой наш народ в грядущие трудные времена. Она будет править вместо меня, она и никто другой, пока мой сын Эоган не достигнет совершеннолетия. Это последний приказ вашего суверенного короля.

За ним последовала тишина. Горстка мужчин переминалась в неуверенности

— Так и будет, — сказал маг Кори.

— Так и будет, — повторили остальные неровным хором.

Акмаэль устало выдохнул.

— Теперь идите. Оставьте нас, все вы. Я бы провел эти последние минуты наедине со своей королевой.

Они ушли, Кори и дети ушли последними, Бриана безутешно рыдала.

Эолин подошла ближе, согревала губы Акмаэля своими.

— Твоя жизнь не закончилась. Мы найдем способ вернуть силы обратно в твое тело, как мы это сделали в Римсавене.

На его пепельном лице расплылась улыбка, натянутая и неестественная.

— Я не был по-настоящему мертв, Эолин.

— Ты не мертв сейчас!

Его улыбка исчезла, а глаза затуманились.

— Эолин… Я мог бы остаться в твоем мире, в том домике в Южном лесу. Я мог бы состариться с тобой, отшельником и магом.

— Останься сейчас, — попросила она. — Останься со мной.

— Вместо этого я привел тебя в мой мир. Прости меня.

— Нечего прощать.

— Я вывел тебя из твоего дома и доставил в это место предательства и смерти. Я разрушил нашу любовь.

— Нет! — всхлип вырвался из ее рта. Эолин в отчаянии вытерла слезы, изо всех сил пытаясь найти свой голос.

— Эолин, — прошептал он. — Я видел дом своего отца. Я перешагнул порог места, которое он уготовил для меня.

Хватка Акмаэля на ее руке ослабла, иней на его коже таял мягким белым туманом.

— Нет, — Эолин трясущимися пальцами натянула простыню на его грудь. — Это был всего лишь сон, Акмаэль. Понимаешь? Тепло вернется твоему телу. Битва окончена, и теперь я вылечу тебя.

— Я слышу его голос. Я не могу больше медлить, но я не останусь с ним. Эолин, я возвращаюсь в лес, где мы с тобой впервые встретились. Там я приготовлю для нас место, место, где сможет расцвести твоя магия.

— Ради богов, Акмаэль, я не могу…

— Обещай, что будешь искать меня, когда придет твое время. Я буду ждать у реки. Обещай, что мы снова будем вместе, как прежде.

— Обещаю, — слезы затуманили ее зрение. — О чем бы ты ни попросил, Акмаэль, только не…

Улыбка пробежала по его чертам.

— Я люблю тебя, Эолин. Всегда.

И Акмаэль, помазанный король рода Вортинген, испустил последний вздох и отпустил руку своей истинной любви.

Эолин охнула, часть нее пропала вместе с ним, став единым целым с Акмаэлем после смерти, даже когда она осталась в этом мире, сбитая с толку телом и душой внезапной, необъяснимой потерей. Она наклонилась, чтобы поцеловать его, но обнаружила, что его губы были холодны и безразличны.

— Вернись, — прошептала она. — Пожалуйста, Акмаэль. Вернись.

Он не ответил.

Положив голову на грудь мужа, она ждала его тихого дыхания, знакомого биения его сердца, силы объятий, но нашла лишь мертвую тишину.

Горе поднялось, как тень, за ее спиной, заглушая весь свет, пронзая ее сердце горьким отчаянием, вырывая ее дух длинными рваными клочьями.

Долгий ужасный вопль вырвался из ее груди.

Брошенная в море разрушения, Эолин прильнула к трупу Акмаэля и плакала без передышки до рассвета.