Дочь Эйтны

Глава тридцатая Тени

Жакетта бросилась в объятия Эолин. Эолин заключила свою любимую ученицу в крепкие объятия. Слезы благодарности защипали ее глаза, когда она вдохнула аромат теплого очага и вечерних специй Жакетты. Боги многое забрали в ночь нападения демонов Наэтер, но, по крайней мере, они позволили ей выстоять.

Жакетта отстранилась, улыбаясь.

— Они сказали, что ты придешь. Я не поверила, война на носу и корона на голове. Наши простые дела вряд ли достойны твоего внимания сейчас.

Эолин нежно коснулась щеки девушки.

— Нет ничего более достойного моего внимания, чем мои сестры по магии.

Жакетта взяла Эолин под руку и повела ее по узкому коридору. Охранники двинулись за ней, но Эолин дала им знак оставаться. Она не хотела, чтобы покой дома Эхиора нарушался их тяжелой походкой и шипящим металлом.

— Я вижу, маг Эхиор хорошо о тебе позаботился, — сказала Эолин.

— Он был добрым во время всего этого испытания. Моя магия была высвобождена в тот момент, когда твои приказы были доставлены.

— А Мариэль?

— Поправляется. Маг Эхиор настаивает, чтобы мы набрались терпения, но я беспокоюсь. Тени проникли в ее ауру. И ее посещают страшные видения.

— Сны?

— Нет, истинные видения. Она видела демонов Наэтер, когда они атаковали; кричала во сне, что они роятся в замке. Мы думали, что она сошла с ума под воздействием Ахмад-мелана, но тут мы услышали тревогу из крепости. Маг Кори сразу ушел. Он сказал нам предупредить всех в Квартале Магов, что мы и сделали, хотя и не успели достаточно быстро. Не для того, чтобы предотвратить все это. О, Мага Эолин! Так много жизней было потеряно, и наш любимый Король также отнят у нас.

— Мы сделали все, что могли, Жакетта.

— Этого было недостаточно. А лорд Бортен? Как он?

— Выздоравливает. Я послала за его женой, леди Винелией, чтобы она прислуживала ему и помогала с другими делами здесь, в городе.

— Надеюсь увидеть ее. С Винелией Бортену будет лучше. Маг Эхиор говорит, что сэр Бортен может снова ходить, но никогда не будет сражаться.

— Его отсутствие будет глубоко ощущаться, когда мы двинемся к Рёнфину.

— Говорят, что перед тем, как он пал, он послал в Преисподнюю не одного демона Наэтер.

Эолин замедлила шаг.

— Кто тебе это сказал?

— Все. Весь квартал гудит рассказами о его подвиге.

— Э… Что еще говорят о лорде Бортене в ту ночь?

Жакетта отвела взгляд. Она потрогала синюю ленту, вплетенную в ее каштановые локоны.

— Есть, конечно, и другие слухи, но они грязные и глупые. Им никто не верит.

Эолин кивнула и поманила Жакетту, чтобы они продолжали прогулку. Она сразу поняла, кто посеял слухи, скрывая правду с путаницей за тонкими намеками и многозначительным разговором. Задача была достаточно легкой. Насколько было известно Эолин, единственным выжившим свидетелем ярости Акмаэля против Бортена была Талия. И если бы были какие-то сомнения относительно способности Талии к осмотрительности…

Дрожь пробежала по Эолин. Она отказалась развивать эту мысль.

«Никогда не доверяй членам королевской семьи, — однажды сказала ей ее наставница. Они постоянно врут».

«И теперь я среди них».

— Вот и пришли, — сказала Жакетта.

Молодая мага открыла дверь, стало видно просторную комнату с простой мебелью. Свет струился через окна, освещая Мариэль, где она лежала. Глаза ее были закрыты, выражение лица — умиротворенное, темные волосы собраны в косу.

Рядом с ней сидел Кори, поглощенный книгой на коленях. Это тронуло Эолин. Она вспомнила, как Кори вот так дежурил у ее постели много лет назад, когда она восстанавливалась после битвы при Эрундене.

— Маг Кори, — сказала Жакетта.

Он поднял взгляд, словно испуганный их присутствием. Затем он встал, отложил книгу и поклонился.

— Моя Королева.

— Не ожидала найти тебя здесь, маг Кори, — сказала Эолин.

— Я как раз собирался уйти.

— А я думала, ты останешься на ужин! — возмутилась Жакетта.

Губы Кори тронула улыбка.

— Не в этот день. В крепости меня ждут тысячи заданий, как хорошо знает наша королева. Однако я вернусь завтра и еще раз проверю нашу подопечную.

Кори взял Эолин за руку и коснулся лбом ее пальцев. Затем он ушел, Жакетта тихо закрыла за ним дверь.

Эолин села на кровать рядом с Мариэль. Теневые нити вились сквозь ауру маги, извиваясь, как крошечные змеи. Взяв девушку за руку, Эолин направила магию нежными волнами к духу Мариэль.

— Просыпайся, дочь моя, — пробормотала она. — Мир живых зовет тебя, и твои сестры услышат твой голос.

Резко вдохнув, Мариэль открыла глаза. Она посмотрела на Эолин и издала жалкий всхлип. Эолин обняла юную магу, погладила ее по волосам и поцеловала в лоб.

— Тише, — сказала она.

Мариэль вырвалась из объятий.

— Я не буду молчать! Я больше никогда не буду молчать.

Яд в ее реакции застал Эолин врасплох.

— Как пожелаешь, Мариэль, — сказала она. — Я не пытаюсь заставить вас замолчать, только утешить тебя.

— Когда я увижу, как они умрут?

Эолин тихо вдохнула.

— Жакетта, оставь нас на минутку, пожалуйста.

Юная целительница кивнула и вышла из комнаты. Когда она закрыла дверь, Эолин снова повернулась к Мариэль.

— Их смерть не сделает тебя здоровой, Мариэль. Тебе нужны солнце, музыка и смех. Больше всего тебе нужен лес.

— Ты не сделаешь этого, да? — Мариэль пригвоздила ее обвиняющим взглядом. — Ты не убьешь их, даже после этого. Гемена была права. Ты труслива.

— Я столкнулась с Наэтерскими Демонами и выжила в Преисподней. Я убила принца Мехнеса из Сырнте в битве при Римсавене. Не называй меня трусливой.

— Ты должна была убить его раньше!

Горький упрек Мариэль глубоко ранил.

Эолин закрыла глаза и потерла лоб, устав от тяжести собственных неудач.

— Убийство этих людей сейчас не изменит того, что было сделано.

— Нет, но это даст нам место силы внутри этого парада теней.

— Мне грустно слышать, что ты говоришь такие вещи.

— Говорю правду? Смотрю на эту жизнь, какая она есть? Тьма и предательство, за предательством следует тьма, пока нас всех не поглотят ненависть и смерть!

Яд вытекал из открытой раны в душе Мариэль. Его горький укус угрожал решимости Эолин. Она призвала тихое заклинание для защиты, направив поток яда к земле.

— Жизнь и красота все еще в изобилии, — сказала она, — хотя временами кажется, что это далеко. Моя мечта о тебе не закончилась, Мариэль. Я все равно хотела бы, чтобы ты вернулась в Южный лес.

— Нет, пока я не увижу, как они умирают.

— Они заплатят за свои преступления, я обещаю тебе.

— Когда?

— Завтра.

Мариэль моргнула.

— Их казнят?

— Я подписала ордер сегодня утром.

— Да? — сомнение, облегчение и трепет наполнили лицо Мариэль.

— Это то, чего хотел бы мой король, — сказала Эолин. — Каждый из них погибнет в порядке, рекомендованном Советом. Это будет последний акт царствования моего мужа, но ты должна понять: их страдания не исцелят тебя. Эйтна учит нас, что исцеление приходит от новой жизни, а не от продолжающейся смерти.

— Ты и твои банальности. Раньше я верила всем этим бесполезным словам.

— Эти слова оживили твою магию.

— Моя магия навлекла на меня проклятие Бэдона. Разве ты не видишь, Мага Эолин? Все изменилось. Ничто уже не будет прежним.

Эолин хранила молчание. По правде говоря, она не могла спорить. Как бы она ни хотела утешить Мариэль, она тоже боролась с глубоким чувством предательства, что Боги ее бросили. Она горела жаждой мести так же яростно, как Мариэль. Ей хотелось подчиниться слепой ярости, но она подавляла это желание, стремясь каждым вдохом обрести хоть какое-то чувство сострадания и, главное, благоразумия.

— Я хочу присутствовать на казнях, — сказала Мариэль.

— Я не буду останавливать тебя, если ты этого хочешь, но я против этого.

Мариэль смотрела на нее, недоумевая.

— Как ты можешь так холодно относиться ко всему этому?

— Холодно? — вопрос застал Эолин врасплох. Как можно было назвать ее холодной, когда ее сердце горело в муках?

— Разве у тебя нет желания видеть их уничтоженными? Разве ты не презираешь их за то, как они насмехались над тобой, и за то, что они забрали у тебя, у всех нас?

Трещина толщиной с волос змеилась по плотине, сдерживавшей гнев и горе Эолин. Она сжала кулаки и цеплялась за слова своей наставницы для защиты.

— Эйтна учит нас…

— Будь проклята Эйтна и ее бесполезные банальности! Бэдон уничтожил сотни таких женщин, как ты и я. Он даже вселился в твою мать!

Эолин моргнула, будто ее ударили по лицу. Ее голос упал до шепота.

— Что?

— Он сам мне сказал. Он вселился в твою мать, Кайе. Это он заставил ее предать тебя и всю твою семью. Он сказал, что ее страдания были сладки, и что ее магия была самой богатой из всех, что он когда-либо пробовал.

Трещина в душе Эолин разверзлась. Она резко встала и отошла от Мариэль. Ярость и боль, страх и неуверенность боролись за контроль над ее сердцем. Над этим бурлящим морем эмоций возвышалась голова ужасного зверя. Его конечности широко раскинулись, чтобы уловить беспорядки; его лицо было мрачным отражением абсолютной власти. Эолин хотелось отдаться его темным объятиям.

«Теперь я их король, я могу сделать с ними все, что захочу».

Призрак Акмаэля поднялся рядом с ней. Его рука легла на ее плечо тяжестью. Эфемерное прикосновение усилило ее боль и все же укрепило ее решимость. Она глубоко вдохнула и открыла свое сердце присутствию короля, позволив его духу воина слиться с ее собственным.

Когда Эолин вернулась к Мариэль, каменная маска Акмаэля скользнула на ее лицо.

— Спи, доченька, — сказала она, взяв девушку за руку и поцеловав ее в лоб. — Отдыхай, ибо завтра наши враги погибнут.