Доказательство Канта

Интерлюдия 6 Первый блин, как говорится

Первый выход в пространство Шестого мира я провалил. Правда, мир был иллюзорный — никто без дополнительной подготовки нас пускать в его стеклянные дебри, разумеется, не стал, и тренировочные выходы проводились в спортзале, на базе голопроекции пространства вокруг части.

Проваливал я и все последующие. Куда бы меня ни ставили — во главе группы, в середине или в конце, я все время отвлекался. Вместо того, чтобы держаться в сплоченном коллективе, способном отразить опасности мнимые и настоящие, я фокусировал внимание не на своих коллегах по тренировке, а на мире вокруг. В результате откуда-нибудь сбоку или сзади выбегала странная игольчатая гепардоподобная зверюга и сосредоточенно грызла парней, пока я в стороне упоенно рассматривал какую-нибудь мелочь.

Мешало мне чуть более чем все — и необходимость облачаться в тяжеленную экзоброню, и обвешиваться боезапасом, и куча инструкций по безопасности, а также протоколов действий на каждый чих, и наполнение групп.

Почему-то высокое начальство считало, что по чуждому миру люди обязаны ходить гуськом и ввосьмером, мне же казалось, что так мы тратим время на ненужный присмотр друг за другом вместо прямого дела, ради которого нас и готовили — изучения мира. Выходу к двадцатому я научился сдерживать порывы сбежать в сторону, чтобы глянуть во-о-он на ту тварюшку, но чувствовал себя как потухающий фитиль свечи. Соблюдение правил убивало суть соприкосновения жизни углеродной и кремнийорганической, и я физически чувствовал давление шор, которыми мы сами себе закрывали глаза. Я был не против правил и инструкций, но против их количества и того, что они должны идти перед нами. Получалось, что не мы первопроходцы, а бюрократия, идущая впереди и немного поперек, как водится.

В конце концов я не выдержал. После очередной имитации выхода, столь же бессмысленной, как и предыдущие — мы просто ходили по кругу, пытаясь не быть съеденными или укушенными виртуальным зверьем, — я подошел к Роману, и спросил:

— Роман, а когда нас собираются в реальный мир выпустить?

Астродесантник оценивающе посмотрел на мою унылую физиономию и с легким оттенком сожаления сказал:

— Тебя, Честер, вполне может статься, что и никогда.

Я еще больше приуныл, понимая, что от того, какие результаты я даю на этих тренировках, зависит моя будущая карьера внутри программы — или вне ее. Но переломить собственную природу я не мог и, признаться, не хотел.

— Понятно, — грустно произнес я.

Роман ободряюще похлопал меня по плечу и заметил:

— Ты держишься молодцом, признаться, я думал, у тебя будет больше проблем научиться следовать приказам.

Я опустил плечи, в полной мере осознав, что такой навык я не приобрету, наверное, никогда. Роман, внимательно за мной наблюдавший, спросил:

— А что бы ты хотел изменить?

Я задумался и честно ответил:

— Во-первых, нас должно быть меньше. А то мы как детсад на прогулке: один потерялся, пока первого нашли — второй теряется. Во-вторых, нужно снизить количество предметов. В этой амуниции только путаешься, пока нужное нашел — тебя уже укусили. Или съели. И надо перераспределить роли.

— Это как? — Заинтересовался астродесантник.

— Смотри, — я сел на любимого конька: рассказать свое мнение. Это я любил, и заткнуть меня теперь будет сложно даже Роману. Группа встала за мной и стала беззастенчиво подслушивать. — Вот у нас есть ведущий. Он что делает? Дает направление, куда идем, указания, что делаем, тормозит по своему усмотрению и прочее, что положено. Мы, значит, гуськом за ним, а в конце тоже контроль — замыкающий. То есть мы привыкли, что колбаской вытянемся и идем, вперед смотрим и немного по сторонам. А тут зверье какое?

— Сферическое, я бы сказал, — раздался голос из-за спины. — И что ты предлагаешь?

Я не стал оглядываться, этот восточный акцент я знал: Алистер, или, как мы его звали, Али.

— Надо перестроить мышление земного двуглазого человека под мышление многоглазого сферического хищника, — воодушевился я. — Мы же как идем? Как зебры в поисках льва. А надо — как часть пространства, причем не травоядная. Чтоб зверье чувствовало силу и боялось. Миру надо доверять, и тогда он доверится нам. — Я тепло улыбнулся, представив, что смог бы прикоснуться к полупрозрачным стеблям хрупкой травы, увидеть воочию неземные создания Шестого мира и понаблюдать за ними не в пробирке, а, так сказать, in vivo.

— И тогда первым съедят тебя, доверчивый ты наш, — а это Макс. Она никогда не упускала случая попикироваться со мной.

— Ма-а-акс, — с прозрачным укоризненным намеком промолчать протянул я. Не подействовало.

— Не, ну а что? Я разве что-то не то сказала? — сделала честные глаза девушка.

— То, то. — В спортзал чеканным шагом вошел полковник Вернер, которого мы уже хорошо знали — руководитель базы первопроходцев и ответственный за реализацию и обеспечение программы подготовки. — Вы, Честер, лучше бы поучились работать в команде, чем сказки про мир рассказывать.

Он меня недолюбливал, и я отлично представлял себе, за какие провинности — все умение следовать указаниям у меня выветривалось, как только я видел сферическую или дискообразную зверушку. И это только проекция, что же будет в поле? Я и сам не мог прогнозировать свое поведение.

— Вы элемент хаотический, вносите деструкцию в работу группы, инструкций не соблюдаете, вооружение знаете плохо, постоянно отвлекаетесь, — перечислил он мне недостатки, о которых я и так прекрасно знал. — Поступим следующим образом. Сможете завтра пройти пробный выход без замечаний — я дам вам шанс.

И удалился. Группа загомонила, а у меня неприятно засосало под ложечкой — даже в последнее время, когда я уже почти подчинился своду правил, нареканий по моему вкладу в работу группы хватало с избытком.

Больше я в этот день ни с кем старался не спорить, пытаясь собраться с мыслями и сосредоточиться. Наконец, наступило новое прекрасное утро, и мы снова пришли в ненавистный уже спортзал.

— Как думаете, он справится? — Тайвин за прошедший месяц успел хорошо изучить потенциального коллегу, наблюдая за его тренировками и коммуникацией, и начал даже переживать за рыжеглазого.

— Не думаю, — седовласый джентльмен откинулся в дорогом кожаном кресле и закурил сигарету. — Не того типа человек. Такие, как Честер, не могут переломить себя. Если он уверен, что концепция работы команды построена неверно, он и при предельной для себя концентрации в определенный момент отпустит вожжи и сделает так, как ему покажется верным. Или просто критически ошибется. Здесь два выхода — переделать схему выхода под него, или…

— Да, понимаю. — Тайвин вздохнул. С Честером жизнь на базе была намного разнообразнее, его непредсказуемость и обобщающая все категоричность мыслей, порой наивная, но достаточно интересная и свежая, вносила толику беспорядка в организованную рутину.

— А вы бы хотели с ним работать? — седовласый испытующе посмотрел на ученого.

— Да. С ним хотя бы интересно.

— Я не понимаю, как реализовать его потенциал, — не обращаясь ни к кому, в пустоту произнес джентльмен. — Он сильный лидер, неплохой боец, доверяет интуиции — то, что нужно для программы первопроходцев. Что ему мешает…

— Да вы и мешаете, — хмыкнул Тайвин. — В смысле, не лично вы, а все вот это. — Он неопределенно махнул рукой. — Правила, правила… У меня вот правил нет, кроме базовых законов мироздания — и я прекрасно себя чувствую.

— Мы не можем рисковать, — печально проговорил седовласый. — Слишком много времени и сил вложено в каждого. Не хватает того, чтобы группу сожрала первая попавшаяся им на пути скорпикора из-за того, что Честер побежал химерок рассматривать. Проще отослать его назад и найти другое применение его талантам.

Ученый ощутил, как в нем подымается волна протеста — мысль отказаться от беспокойного парня с кошачьими глазами ему не нравилась. Он не мог понять причину своей эмоциональной реакции, и от этого еще больше бесился. Но вдруг успокоился и просветлел.

— А давайте так. Если он провалит завтра пробный выход — а он его провалит, мы оба это знаем — вы дадите ему возможность выйти наружу. Одному. Я как раз одну интересную вещь за казармой организовал. — Тайвин с хитринкой взглянул на седовласого, приглашая присоединиться к авантюре.

— А давайте, — задорно согласившись, руководитель инициативы первопроходцев как будто помолодел сразу на пару десятков лет. Ему тоже была неприятна мысль отправлять Честера на Землю и исключать из программы, сделать так значило фактически расписаться в собственной ошибке, а ошибаться он права не имел. И седовласый был готов дать юному дарованию шанс на самоубийство — или успех.

Я нервно огладил лежащую на коленях любимую футболку, сворачивая ее в рулон. Сегодняшний выход стал главным позорищем моей жизни — и вспоминать об этом было мучительно и неприятно. Я честно старался выполнить весь свод указаний, подчиниться ведущему группы, не путаться ни у кого под ногами и усмирить любопытство.

Но под конец, устав контролировать себя, я запутался в разных вариантах боеприпасов к игломету, не смог вспомнить, как надо правильно реагировать на появление иглобрюхой суккубы, зато хотя бы понял, как и откуда она появляется. Мне все время казалось, что убивать животное совершенно не обязательно, и не будет оно просто брать и нападать на незнакомых субъектов, если мы не потревожим ее убежище или гнездо. Это противоречило основам зоопсихологии — любой незнакомый объект крупный хищный зверь сначала изучит, и только затем сделает выводы об опасности или безопасности, и будет думать, что делать.

Когда я снял шлем, и проекция Шестого мира вокруг погасла, в зал вошел полковник Вернер и мой любимец — седовласый Воланд. Они-то и сообщили мне, что к ответственности на должности первопроходца я не пригоден, и что завтра меня отвезут домой, и годичное мытарство для меня закончится. Моих душевных сил хватило только на то, чтобы кивнуть и покинуть тренировочный зал.

В казарме на меня кидали сочувственные взгляды — разумеется, все были в курсе. Но подходить и подбадривать не спешили. Напоследок, собрав небогатую сумку с вещами, я решил прогуляться по территории части. Не знаю, чего я хотел — посмотреть на места боевого позора, вдохнуть еще раз ветер иного мира или сбежать от всех, но мое внимание привлек странный радужный отблеск, мерцавший за казармой в лучах ало-фиолетового заката.

Терять мне было нечего, и я, плюнув на все и всех, направился туда. В конце концов, если всем так мешает мое любопытство, то что я сам могу сделать? За зданием обнаружился хороший такой, на пару метров в поперечнике, проем в заборе, забранный непонятной мерцающей всеми цветами радуги пленкой. Я подошел поближе и внимательно рассмотрел дыру — судя по сколам, не успевшим обветриться и испачкаться, ее пробили недавно.

Назначения пленки я понять не мог и, присев на корточки, детально изучил ее взаимодействие с окружающим миром. Пленка органично обнимала границу забора и земли, уходя куда-то под них. Колупнув землю носком берца, я не удивился — по крайней мере, на пару сантиметров вниз точно. Травинка, которая колыхалась с такт с дуновениями ветра, беспрепятственно проходила сквозь радугу пленки. А вот ползущая по своим делам малая химерка задержалась, преодолевая чуть заметное напряжение, на секунду окуталась радужными переливами — и поползла дальше, цела и невредима.

Я предположил, что это очередная разновидность защиты, разработанной отделом ученых во главе с тем очкастым, значит, для людей она должна быть безвредна. Скорее всего, работает она на фильтрацию не выползающих из-под нее сумасшедших тел, а вползающих здешних организмов. Я воодушевился. Если не получилось выйти и посмотреть на этот мир легально — пойдем проверенным путем, через дырку в заборе. Эх, вот сейчас бы облегченную броню. Полный тяжелый экзокостюм не нужен — это все равно, что в средней полосе по лесам в бронежилете и с автоматом на ежиков ходить.

Опасные и ядовитые твари обычно довольно ярко окрашены, и вдобавок имеют специфические защитные позы. Как можно пропустить, когда на тебя шипит и скалится многоногий диск размером с суповую тарелку в ярко-красную крапинку, я не представлял. Разве что в глубокой ночи, но это ж какую степень дурости надо иметь, чтобы по незнакомому лесу ночью разгуливать. Кстати, о птичках, время-то как раз к сумеркам, надо ускоряться.

Я поднялся, сделал глубокий выдох, как перед прыжком в ледяной водопад, решился — и шагнул вперед.

Тайвин и седовласый приникли к проекции, ловя каждое движение рыжеглазого. Ученый комментировал:

— Вот, смотрите, сейчас правил нет, и действует Честер сугубо по наитию, исходя из природного любопытства, чувства осторожности и того, что вы успели все-таки ему в голову впихнуть. В защиту не пальцами полез, как вы предполагали, а сначала проверил — на земле, на траве, на химерке. Логично?

— Логично, — не мог не признать седовласый, и добавил: — А если бы он не пошел?

— Насколько я успел понять Честера, сидеть в казарме и предаваться унынию — не в его характере. А если бы сидел, значит, такова жизнь, — философски отметил ученый. Он подспудно сильно переживал за последствия авантюры, но признаваться в этом не собирался.

Седовласый, не удержавшись, издал риторический вздох.

— И почему на виртуальном выходе так нельзя было?

— Потому что ему навязали семь человек, почти центнер вооружения и брони, и сверху придавили ценными указаниями, как себя вести и что делать. А сейчас у него ничего нет, кроме потребности сунуть нос куда не просят, — спокойно объяснил Тайвин.

— Хм, группа поддержки, — джентльмен отдалил проекцию, и ткнул пальцем в крадущиеся вдоль казармы фигуры, узнаваемые в гаснущем закатном свете: Роман, Макс, Али и Константин, которого прозвали за умение пунцоветь по любому поводу Красным. — Роман, судя по всему, первым заметил отсутствие Честера. А вот эта тройка меня не удивляет.

— Не испортят они нам эксперимент? — напрягся Тайвин.

— Не думаю, — загадочно отметил шеф. — Скорее, выступят как лакмусовая бумажка. Вот и посмотрим, насколько верны ваши предположения.

Как и говорил седовласый, Роман, изредка поглядывавший на сборы провалившего выход несостоявшегося первопроходца, сразу увидел, что рыжеглазый из поля зрения пропал. Чувствуя личную ответственность за каждого, а за это беспокойное приложение к тренировкам особенно, астродесантник пошел на поиски.

Красный и Али, переглянувшись, натянули берцы и потопали следом, держась в отдалении, за ними молча увязалась Макс. Больше никого демарш из казармы на ночь глядя не заинтересовал, только рыжие близнецы синхронно улыбнулись, а Чингиз, подойдя к койке Честера, снял с нее почти собранную сумку и пинком отправил под кровать. Он знал, что завтра она никому не пригодится.

Роман, осторожно выглядывая из-за угла казармы, видел, что Честер решительно выдыхает и готов просто взять и выйти из безопасного пространства, без брони, без оружия — да без ничего, что в понимании астродесантника приравнивалось к самоубийству. Такого он допустить не мог и, прыгнув, он схватил парня за пояс, оттащив подальше от радужной завесы.

Чуть не свалившись на землю от мощного торможения моего импульса, я возмущенно обернулся и, узрев Романа, спокойно приказал:

— Отпусти. — Роман мгновенно убрал руки, казалось, он сам удивился тому, что выпустил меня, и смотрел теперь с видом возмущенного своеволием несмышленого дитяти родителя.

— Куда ты пойдешь? Без брони, без оружия, без группы, да без визора хотя бы? На ночь глядя? С ума сошел, или жизнь не мила?

Я криво улыбнулся.

— И так, и так. Я все равно туда пойду. Какая теперь разница, с кем и в чем. — Звездный берет тяжело вздохнул, и протянул мне визор.

— Что-то подобное я предполагал. Давай хоть вместе пойдем, безопаснее будет. И недалеко.

— На полкилометрика? — тут же воодушевился я. Роман построжел. — Хорошо, я понял. Ну хотя бы метров двести-то пройдем? Недалеко, так, погуляем чуток на ночь.

Роман закатил глаза и промолчал, я аж подпрыгнул — прокатило! Не успели мы сделать и шага в сторону выхода, как из-за угла к нам под ноги свалились три любопытные морды — Красный, Али и Макс сверху. Обезоруживающе улыбнувшись, она подперла подбородок рукой, поставив острый локоток аккурат между лопаток Али, отчего тот сдавленно охнул.

— А мы тут мимо проходили. Компанию составить?

Я покосился на Романа — тот стоял незыблемой скалой, предоставляя мне самому разгребать последствия своего идиотизма. Я, удивляясь себе, раздал указания:

— Составить. Подними Али. Роман, проверь вооружение, что у нас есть. Макс, аптечку прихватила? Красный, берцы завяжи.

Ребята коротко и деловито их выполнили.

— Аптечка есть, — отчиталась Макс.

— Три игломета, комплект облегченной брони, иглы только парализующие, — отрапортовал Роман.

— Отлично, как раз на короткий переход хватит. Так, по очереди проходим, сначала я, потом Али, Макс, Красный. Роман, будешь замыкать.

Я руководствовался простой логикой — я эту кашу заварил, я и несу ответственность за группу. Командование на мне, жизнь моей боевой пятерки тоже, первым идти мне. У Али есть оружие — если что отстреляемся, у Макс лекарства, Красный вообще в броне, так что пусть ближе к концу проходит. А Роман виделся мне самым ответственным в нашей авантюрной шайке и мог контролировать пути отхода.

Возражений не последовало, разве что Макс уже вдохнула полную грудь воздуха и хотела что-то сказать, но в этот момент — конечно, совершенно случайно — ей прилетел под дых локоть Али. Улыбнувшись, он выразительно почесал спину в том месте, где Макс наверняка поставила ему синяк, и извинился:

— Ой, прости, я не специально. Так что, идем?

Макс не нашла, что сказать, и я кивнул.

— Идем. И помните — миру надо доверять.